Да будет править всем зефир!

      Но не успел даже носок обуви показаться за границы порога, как тут же полностью изменил свою траекторию движения на 180 градусов. И стопа опустилась вновь на пол прихожей, сделав поворот назад. Идиотка. Вот то слово, что сейчас кружилось в моей голове и раз за разом повторялось голосом матери. Что, от мягкого места отлегло, да? Уже забыла, как всего пару дней назад слезно клялась не выходить на улицу, дабы не приносить бедствий окружающим? А сейчас, словно маленький ребенок, ну и пофиг, что тело несмышленного подростка, сознание, сознание и душа то взрослого! Ну и что, что едва-ли достигшего и двадцати лет, но далеко ушедшего от тех самых тинейджеров, должно же в головушке быть хоть капельку рассудительности, не так ли, Бьяку?       Поднимаю голову и с осуждением смотрю на словно не понимающую или специально игнорирующую мои муки совести летающую сферу. Почему она меня не остановила? А, да, а зачем я, собственно, спрашиваю столь бесполезную вещь? Как там расшифровывается ее имя? Система Уничтожения Миров. Верно? Так этой гадине светоносной только за радость, если лишние пару кварталов сравняется с землей из-за какого-нибудь случайного землетрясения, Япония же, славится этим, никто даже не удивится такому стихийному бедствию.       Теперь смотрю на СУМ еще более осуждающе, сведя белые брови на переносице практически до единой формы чайки, авось, в это нечисти проснется хоть толика совести. Но глуха и слепа была эта божья благодать к столь отчаянному грешнику, та лишь сверкнула пару раз, пролетая над моей бренной головушкой и исчезла в проеме открытой двери, что вела на улицу и к которой я на данный момент стояла спиной. На секунду возникло ощущение, словно тепло и тяжесть со спины исчезла, но из-за своих «великих» дум, не особо обратила на эти ощущения внимания. Созывает, манит, чертовка, но ум мой не подвластен магии этого «Суккуба» и я не намерена слушать шепот на уши. Ну, если только немного. И то, шепот голодного желудка, требующего сладостей и вкусностей, что можно заполучить только покинув мою затхлую обитель. Виновато вздохнув и погладив жалобно завывающий голодными песнопениями желудок, во второй раз делаю разворот на все 180 градусов назад, в очередной раз встречая своим личиком свет утреннего солнца, или уже обеденного? Да какая разница.       Делаю шаг вперед с замеревшей душой и дрожью в сердце, если так подумать, то разрушения же не всегда приходили? Скорее всего у этой пассивной способности есть какие-то определенные условия, что заставляют ее срабатывать с определенной амплитудой действий. Какая же систематичность была у всех предыдущих раз, надо хорошенько пошевелить уже изрядно поржавевшими шестеренками и серым веществом в своей головушке. Что странно, вокруг тишина и людей нет, лишь слегка подвывает ветер и где-то в далеке слышится собачий лай, самое время, чтобы что-то произошло, но как на зло, ничего не происходит.       Стоп.       Резко останавливаюсь на месте и опускаю голову, внимательно смотря на одинокий камешек возле обуви, словно он даст мне ответы на все вселенские вопросы, над которыми бились великие умы мира. Если так подумать, то когда я нахожусь в своем доме, то не возникает никаких казусных происшествий, которые можно было воспринять, как действия «Ауры разрушения», то, что я частенько спотыкаюсь о свою собственную ногу — не в счет, это личное и сокрытое под пятью замками и запрятанное в дальний угол. Так, не суть, вернемся к наши баклажанам, а точнее к мировым законам или специфики срабатывания этой надоедливой и опасной не только для окружающих, но и для моей жизни ауры.       Где бы я не находилась и сколько бы времени не провела, будучи одной, ничего конкретного не происходило. Но стоит оказаться в месте, где собираются люди, хоть и на каком-то небольшом расстоянии, как тогда, когда я лежала в больнице еще будучи в Америке. Отдельная палата, но люди все равно то и дело находились рядом и там постоянно не было покоя из-за того, что что-то вышло из строя. Даже вспоминать не хочется, до сих пор стыдно за те случаи, ремонт точно обошелся этой больнице в «копеечку».       Затем еще более задумчиво пинаю тот самый камень, но промахнувшись, чуть не падаю на свой многострадальческий попец, что и так уже нашел себе просто бурю приключений. Еле удержав равновесие и постояв на одной ноге в позе сколерозной цапли, со вздохом становлюсь прямо на обе своих конечности, явно без желания более испытывать свою судьбу на свидание собственного лица с асфальтом. Возвращаясь к думам о бедствиях, как я могу предположить, срабатывание ауры зависит от количества со мной рядом людей, на счет других живых существ не знаю, так что учитывать их пока не будем, ну и от времени, сколько я провела с этими людьми. Если прямоходящих представителей нашего вида в окружении много, то и время на активацию ауры короче, и сила ее будет разрушительнее. Ежели немного, как тот случай с Хибари, то на то, чтобы эта пассивка дала о себе знать, нужно находиться было с ним поблизости довольно много времени и по своей разрушительности она изрядно уступала предыдущим разам. Тот случай на площадке тоже странный, но, если учитывать, что и детей там было не так много и времени находилась не так долго, то если последствия проявились не сразу, то есть коррозия, она могла стать и накопительной. Из всего мозгового штурма можно сделать несколько выводов: много — быстро, мало — долго.       В бункере, конечно же, закрываться не надо, но и посещать места общественного пользования, где, очевидно, многолюдно, определенно не стоит. Прогуляться же в пустые парки или же в местах, когда и где мало кто бывает — можно. Хоть какая-то радость среди темных туч проблем. Поднимаю свой взор, встречаясь с палящими лучами почти обеденного солнца, по времени, думаю, пока не стоит посещать всякие магазинчики или же кондитерские, голодные рабочие наверняка наводнят все подобные места в ближайшее время и очень бы не хотелось попасть в данный час-пик, чтобы вызвать какое-нибудь неприятное событие.       Потому, подумав еще несколько мгновений, делаю про себя несколько выводов и разворачиваюсь в сторону, заходя в переулок и петляя меж небольшими частными домиками около минут тридцати, пока взор не натыкается на приятный глазу пейзаж парка, полный цветов и зелени, казалось бы, то место, куда даже не ступала нога человека, а всего в нескольких минутах от городка, если не учитывать то, что я почти все Намимори насквозь протопала, пока прибыла в сей прекрасное место.       Прохожу вперед, наслаждаясь видами зеленой листвы, что снизу была похожа на изумрудный океан, а шелест листвы напоминал звук волн, словно бы нахожусь где-то на побережье. Навевает воспоминания, раньше я жила недалеко от моря и в детстве часто его посещала, но с возрастом, радости как-то стало меньше и желание увидеть морскую гладь закатывалось куда-то на затворки сознания, а перед ним всегда вставали вопросы о том, как же устроиться в жизни. Порой, я так скучаю по той детской непосредственности, когда тебя не волнует то, сколько нужно денег, чтобы не помереть с голоду в общаге и стоит ли вкалывать на учебе, ради касаря в кошельке?       Тяжело вздыхаю и облокачиваюсь на ближайшее дерево, в мозгу даже появился вопрос, что это за дерево такое, что так внезапно стало моим компаньоном в данный момент и периной, но все же я из тех, кто никогда особо не интересовался ботаникой, потому, кроме нашей березки да дуба, ну и плакучей ивы, больше никакие виды деревьев не распознаю. В очередной раз хмыкнув своей тупизне и неосведомленности, съезжаю вниз по шершавому стволу и прямиком белоснежными джинсами на траву, здраствуй зеленка на жопе и штаны в мусорке. Ну, сейчас мне не до подобного, на штаны всегда можно сделать заплатки, ну или на крайний случай вырезать все к чертовой бабушуке и ходить с открытым полузадием, как это нынче модно в наше время. …       О, нет, Бьяку, не думай об этом, на тебя скорее клюнет какой-нибудь извращенец, не смей воплощать эти похотливые идеи в жизнь, не смей привносить эту моду здесь и сейчас.       Активно потряся головой в отрицании этих мыслей, скатываюсь ленивой желешкой еще больше всем телом теперь оказавшись на траве и наблюдая за колышещимеся листьями где-то сверху, прикрываю глаза, пытаясь не уйти в свое сознание, когда на переферии где-то замечаю льющуюся в уши мелодию вальса. Резко открываю глаза и перевожу свои усталые очи на покачивающуюся в такт звукам СУМ, что словно бы танцевала под произведение какого-то там из композиторов, не обессудьте, я не глупенькая, просто не особо много знаю из тех тем, которые меня не интересуют, даже если это общеизвестный факт.       — Ты чего это решила в классику податься? — вопросительно и с толикой сарказма приподнимаю бровь, смотря на это непонятное нечто, которой только партнера для танцев не хватает до полноты картины.

Разве классическая музыка не расслабляет?

      — Меня? — хмыкаю и слегка кривлю уголок губ, — Ни капельки, не особо люблю классическую музыку, что угодно, но не классику.

Хорошо.

      О, вот это неожиданно, она? И сразу без всяких пререканий согласилась? Неужели сейчас снег пойдет? Лишь в очередной раз закатываю глаза, после чего прикрываю их и со вздохом подкладываю руки под голову и широко зеваю, да так, что чуть рот не порвала и челюсть не вывихнула. Да, всемирный и самый главный злодей, а с таким дряхлым и слабым тельцем, знай об этом остальные — засмеют и еще век припоминать будут. Стоило только начать погружаться в сон, как откуда ни возьмись на всю катушку прозвучал жесткий рок или хеви металл, не знаю, но эта адская какафония сейчас заставит мои перепонки лопнуть, а из глаз политься кровавым слезам!       — СУМ!       Даже раздумывать не надо, чтобы понять, кто стал причиной моего «пердечного сриступа». Секунда и это дьявольский гимн Сатаны прекратил существование в окружении, но еще долго будет не забыт в моем сознании, эхом отдаваясь где-нибудь в памяти.       — Ты зачем это сделала?!       Спрашивала больше на повышенных тонах, потому, что в ушах еще звенело и я толком не могла понять, как громко говорила.

Разве разрушитель не говорил, что подойдет любая музыка, кроме классики?

      Она правда не понимает или просто претворяется? Нет, наверняка это месть, месть за то, как я типа не приняла ее доброй воли ранее и не послушала этот чертов вальс, вот она и отомстила, включив нечто более жесткое, особенно для человека, который погружается в сон.       — Если я внезапно откину кони от инфаркта, знай, кто виноват во всем этом.

Кто?

      — О, а теперь мы делаем вид будто мы невинные овечки?       Убираю от ушей, ладони, которые приложиламбольше на инстинктах, чем осознанно, дабы хоть на капельку подавить ранее наплывший шум.

Я и есть невинная.

      — Невинная, что хочет разрушить мир.

Невинно разрушить мир.

И помните, Разрушитель, вы делаете это во благо.

      — Да знаю я, не наседай уже и без тебя с твоими разыгрываниями тошно, — вздохнув и промычав от досады так сильно, что казалось была обижена все существование и даже больше, плюхаюсь обратно на траву, прикрывая глаза, возможно, было бы странно все еще хотеть на боковую после такого бодрого подъема в стиле моей «любимой» СУМ, но когда мы были нормальными? Верно, никогда. Как бы не хотелось вновь перемещаться в другие миры, иного варианта нет, придется привыкать, ведь, чует моя пятая точка, теперь я и эти «Квантовые прыжки» будем идти бок о бок всю жизнь.       Всего пару секунд спустя, открываю глаза и вижу перед собой металлические прутья решетки, а за ними два смотрящих на меня с интересом и вместе с этим полные презрения глаза. Красный и синий. Почему у меня чувство дежавю?       — КУ-фу-фу, не ожидал, что они здесь еще и крысок держат ~       Произносит парень и его лицо отдаляется, после чего он встает во весь свой рост и тянет загребущие ручонки к моей клетке, в которой сейчас находилось мое тельце. … …       Так.       Стоп.       Крыса?!       Я снова крыса?!       И пронзающий писк раздался по округе, когда тушку белоснежной лабораторной крыски вытянули из ее тюряжки и подняли вверх, прямо на два метра над полом, одно неверное движение и будет блинчик, а не мохнатая и милая попка с голым розовым хвостиком и лапками.       — Забавное существо… Ты будешь моей Джиоко ~ ?!       НЕУЖЕЛИ СНОВА ЭТОТ ЧОКНУТЫЙ АНАНАС?!