Путь домой

Вечер закончился, наступила и прошла ночь, миновал день. Иван отрешенно регистрировал течение времени, его мысли блуждали далеко в поисках способа безболезненно совладать с новым ударом. В прошлый раз, когда Тилл выбрал последовать за Мизи и умереть на сцене, только чтобы она протянула на раунд дольше, выхода не оставалось. Там не о чем было думать. Иван предложил Тиллу свободу, но побегу Тилл предпочел однозначную смерть. Из сада Анакт нельзя было выйти, его невозможно было пережить. Можно было участвовать в шоу. Можно было победить в первом раунде. Можно было победить во всех раундах, стать первым, выиграть себе несколько лет, а потом отправиться на следующий виток. Альтернативой каждому шагу на этом пути была смерть, и оступиться участник мог лишь однажды. Но Тилл не собирался заходить далеко. Он желал лишь стать одной гарантированной победой для своей воздушной мечты. На этом заканчивались все его амбиции. Всё, что смог придумать Иван: участвовать тоже в надежде, что ему выпадет случай донести до Тилла, насколько огромна, значительна ценность его собственной жизни. Он до сих пор не был уверен, что преуспел бы. Но теперь, казалось, выход должен был существовать. Реши Тилл отправиться за Мизи на этот раз навстречу другой, куда более неопределенной опасности, что Иван мог бы предпринять? Все варианты, связанные с нарушением закона, отпадали. Иван не был настолько в себе уверен, чтобы считать себя способным на идеальное преступление, разгадать которое не под силу было бы системе правосудия. А стоило ему потерять платежеспособность или оказаться в тюрьме, как Тилл остался бы один со своими самоубийственными идеями против всего мира без какой-либо страховки. Этого нельзя было допустить. Также под запретом было причинение умышленного вреда Тиллу или Мизи. Он никогда не смог бы всерьез искалечить ни его, ни её. А менее радикального способа сделать кого-то из них физически недееспособным для участия в любого рода боевых операциях не существовало. Возможно следовало бы поискать надёжного человека для взлома государственной системы безопасности. Если Мизи не получит официального одобрения своей затеи, она останется на месте. Правда, Иван недостаточно знал об информационной сфере общества, чтобы самому в деталях планировать хотя бы начало операции. Обращаться к Суа тоже не хотелось. Нельзя было, чтобы Мизи или Тилл узнали о постороннем вмешательстве сейчас или в будущем, а в ее согласии и готовности молчать Иван был уверен не полностью. Не говоря уж о том, что, вероятнее всего, и она могла оказаться бесполезна. Может, она и ориентировалась в сети лучше него, но это не делало Суа выдающейся даже на уровне стандартных обитателей виртуального мира. Но это все же был шанс. Лучший, чем если бы Иван пытался убедить Тилла остаться с ним. Всё, что он мог использовать в качестве аргументов, для Тилла не могло значить больше иллюзии безопасности Мизи, крошечной возможности того, что он смог бы оказать ей какую-либо помощь. Необходимо было придумать что-то более надёжное, чем слова. Иван понимал, что спасательные операции и верная смерть не синонимы. Тилл мог вернуться невредимым, без царапинки. Статистика смертей среди спасателей на миссиях была невелика, Иван успел с ней ознакомиться за прошедшее с разговора время. Но никто лучше Ивана, который видел Тилла в самые страшные времена его жизни, не мог понять, как же невероятно, невозможно всё, чего Тилл сумел добиться от себя за какие-то считанные годы. Если бы Тилл до сих пор бросался на каждого встреченного не человека, существовал в постоянном страхе и не спал по ночам, терзаясь кошмарными воспоминаниями, Иван бы не удивился. Никто в их поколении не перенес больше жестокости, не испытал большей физической боли. К примеру, Суа, которую никто не трогал и пальцем, боялась одного вида многих местных жителей до такой степени, что освоила сеть, как способ общения. Её мозг не был подготовлен к этому, адаптация к восприятию цифровой вселенной была страшным испытанием сама по себе, но она пошла на это только потому, что видеть нечеловеческих существ на постоянной основе и чувствовать себя в безопасности для неё было ещё сложнее. А Тилл в это время жил в синем секторе. Лез в драки, выступал в клубе, как ни в чем ни бывало. Любил новые знакомства и ценил старые. Осваивал город с живым любопытством здорового человека, которому впервые позволили выйти из клетки. Восхитительный. Его тяга к жизни, несравненная внутренняя сила завораживали. С того момента, как Иван увидел проблеск этого ярчайшего пламени, он не мог отвести от Тилла глаз. И все же, не существовало несокрушимых, никогда не гаснущих огней. Как могло повлиять на сознание Тилла новое столкновение с бесчеловечной, омерзительной жестокостью? Потрясающим, непостижимым образом на постоянной основе ему удавалось отделять прошлое от настоящего, не путая одно с другим. Но такую хрупкую вещь, как внутреннее равновесие, не стоило проверять на прочность. Вот почему снова и снова Иван прокручивал в голове одни и те же мысли, пытаясь выработать рациональный план. Но ему недоставало информации, практических знаний, выходящих за пределы базовых. Вот, например, слегка изучив вопрос Иван был практически уверен, что Тилл не пройдет оценку и не будет признан готовым к работе, связанной с тяжёлой психологической составляющей. Но также Иван был абсолютно уверен: такая мелочь Тилла не остановит, если он решит, что его присутствие Мизи необходимо. Ничто его, в общем-то, не остановит. И что он будет делать тогда? И какие будут у этого последствия? Мысль о тюремном заключении для Тилла пугала. Такого не должно было произойти, только не с ним. Иван будто блуждал по бесконечному лабиринту из своих страхов, за каждым поворотом которого его поджидала новая мысль, неприятнее предыдущей. Время текло мимо час за часом, он ходил куда-то, делал что-то, разговаривал с кем-то весь день... Всё это было неважно и едва касалось его. Ещё одна ночь мучила Ивана бессонницей. Поднявшись с постели, он вышел из комнаты и заглянул в гостиную, стараясь ступать беззвучно. Тилл спал. Одна рука свесилась с дивана, одеяло скомкалось в ногах. Он не выглядел несчастным или измотанным. Не казался истощенным. Не был избит, не дёргался во сне, заново переживая кошмары, что принёс ему день. Тилл просто спал. Одно это зрелище придавало сил. Стоило одиночества и мерзкой рутинной суеты, что стали неизменными спутниками Ивана в последние годы. Тилл мог спокойно спать по ночам. Вот ради чего в этом мире стоило жить и бороться. Осторожно приблизившись, Иван нежно вернул руку Тилла на диван, поправил одеяло. Собрался вернуться к себе, попробовать заснуть, чтобы завтра подумать над проблемой на свежую голову. Обвёл комнату взглядом ещё раз и вдруг застыл на месте, не веря своим глазам. Небольшая бутылочка валялась на полу. Выглядело так, будто она выпала из кармана и осталась лежать, забытая Тиллом. Иван поднял её, присмотрелся, охваченный подозрением. Миниатюрные капсулы, белые с голубым. Да, он отлично знал, что это такое. Об этом, лёгком и безвредном для большинства видов стимуляторе Ивана предупреждали больше раз, чем он мог вспомнить. Для людей знакомство с такими капсулами зачастую оканчивалось трагически в течение каких-нибудь лет семи. Почему? Вопрос пульсировал в голове. Ради чего ещё Тилл был готов рисковать своей жизнью, своим здравомыслием? И как Иван должен был этому противостоять? Злое, глухое, бессильное отчаяние навалилось на него. Обессиленный, он опустился на пол. Всё смешалось для него: далёкий побег, вчерашние новости, эта нечаянная находка. Общее у всего этого было одно. Тогда и сейчас Иван понятия не имел, как остановить Тилла, как удержать. Как защитить. Как защитить Тилла от себя самого?