Troubled Teachers

Они решили не делать объявление перед всеми сотрудниками школы. Вместо этого, приехав в понедельник утром на работу, женщины просто вошли в школу, держась за руки. И перед тем, как Реджина вышла дежурить на площадку, Эмма поцеловала её в губы прямо в учительской. Новость быстро распространилась, и учительницы были приятно удивлены реакцией людей. В двадцать первом веке никого не шокируешь отношениями между женщинами, даже в Сторибрукской школе. Несколько коллег подошли и поздравили их, сказав, что они - прекрасная пара. Даже Себастьян сказал Эмме, что рад за неё. Ученики тоже восприняли новость спокойно. Некоторые самые смелые решились переспросить у Эммы и Реджины, правда ли, что они вместе, и когда слухи были подтверждены, реакция тоже была исключительно положительной. Когда в обед Эмма с Реджиной встретились в столовой, обе улыбались тому, как хорошо всё прошло. Хотя после того, как Руби с Эльзой объявили о своих отношениях сразу после Нового года, женщины и не ожидали другого. Но им всё равно было приятно, что и коллеги, и ученики за них рады. — Ты сегодня встречаешься с Арчи? – спросила Эмма, доедая большую порцию лазаньи - единственное, что у бабушки Руби хорошо получалось. — Верно, - кивнула Реджина. — Тот ещё отдых. Хорошо, раз я уже пересмотрела планы уроков, мне не придётся работать вечером. — Ты собираешься рассказать ему о… ну, ты знаешь, - сказала Эмма, указывая на живот Миллс. — Да, - сказала брюнетка. — Я знаю, ещё рано, но мне нужно с кем-то об этом поговорить. — Ты можешь поговорить со мной, - сказала Эмма. — Я знаю, - кивнула Реджина. — Но ты переживаешь те же эмоции, что и я, когда речь заходит об этом ребёнке. Тебе, как и мне, стоит подумать о самой себе, и будет несправедливо, если я стану сваливать на тебя ещё и свои проблемы. — Я в порядке. — Ты думала о том, чтобы пойти к Арчи? – спросила брюнетка. — Нет. — Нет – не думала, или нет – не пойдешь? — Первое. Я думала о тебе, не о себе. Я подумаю об этом позже. - Реджина вздохнула и наклонилась, чтобы взять девушку за руку. — Эмма, не нужно думать только обо мне. Ты всегда старалась быть сильной ради меня. Я знаю, что могу на тебя положиться, и не представляю, как бы пережила без тебя последние месяцы. Но я также знаю, что тебе тоже нужна поддержка. Да, это я ношу ребёнка, но эта беременность влияет на нас обеих. Ты не должна быть сильной всё время, дорогая. Мы можем поддерживать друг друга. — Я… Я не хочу грузить тебя всем этим дерьмом, - пожала плечами блондинка. — Но ведь так и делают пары, - осторожно напомнила ей Миллс. – Решать проблемы друг друга, как команда. Вместе. — Ладно, - тихо сказала Эмма. — Ладно что? — Я пойду к Арчи, но… Можно, я пойду одна? Хотя бы в первый раз. — Конечно, - кивнула женщина. — Хочешь, я договорюсь с ним о встрече для тебя? — Конечно. Я свободна в четверг утром. — Спасибо. — За что? — За всё, - пожала плечами брюнетка. — Но сейчас, наверное, я благодарю тебя за то, что ты думаешь о себе, а не только обо мне. Нам обеим нужно сперва самим принять наше будущее, прежде чем мы сможем помогать друг другу.

***

Позже в тот же день Реджина постучала в дверь Арчи, придя на их обычную сессию. Теперь они встречались только раз в неделю, и брюнетка думала, что они достигли большого прогресса. Кошмары стали сниться гораздо реже, и шрамы от долгих лет жизни с Робином понемногу заживали. Пока она не узнала, что часть него живет в ней. Она выпалила эту новость, как только села в удобное кресло (у Арчи не было кушетки, это было слишком банально). — Я беременна. - Арчи открыл рот, чтобы ответить, но медленно его закрыл, впервые за всю карьеру не будучи уверенным, что сказать. — От Робина, - добавила Реджина. — И я оставляю ребёнка. — Ладно, - медленно ответил коллега. — Когда ты узнала? — На прошлой неделе. — Эмма знает? – Арчи знал об их отношениях уже больше месяца, хотя и подозревал ещё до того, как Реджина сообщила ему, что они вместе. — Конечно. — Кстати, поздравляю. — С ребёнком или с Эммой? – спросила растерянно Миллс. — Я имел в виду с тем, что вы с Эммой перестали скрывать ваши отношения. А мне стоит поздравить тебя и с беременностью тоже? - брюнетка пожала плечами. — Я не знаю, - призналась она. – Я всегда хотела быть матерью. Я всегда думала, что у меня будут дети, но Робин… Ну, ты знаешь про аборт. Он никогда их не хотел, так что мои мечты не сбылись. Я просто смирилась с фактом, что у меня никогда не будет детей. Возможно, стоит рассматривать это как мой второй шанс, шанс стать матерью, как я всегда хотела. — Но, - подтолкнул Арчи, когда Реджина замолчала. — Но он от него. Он разрушил мою жизнь, и я не хочу, чтобы он уничтожил и моего ребёнка. — И как это может случиться? – спросил Арчи. Женщина глубоко вдохнула, прежде чем озвучить то, о чём думала уже неделю. — А если я не смогу его любить? Если каждый раз, глядя на него, я буду видеть Робина? Что, если я не смогу стать хорошей матерью из-за воспоминаний о его отце? — Ты думала о… — Нет, - перебила Реджина. — То есть да, я думала об аборте. Об отказе. Но я не хочу этого делать. Я хочу оставить этого ребёнка. Правда, хочу. Моё сердце уже сжимается от любви. — Тогда почему ты переживаешь, раз у тебя уже появились материнские чувства? – спросил Арчи. — Потому что я слышу его в своей голове. Знаешь, как у каждого в голове есть голос. У меня - это голос Робина. Голоса Реджины там нет уже очень давно. — И что он говорит? — Что я буду плохой матерью. Что я не заслуживаю этого ребёнка. Что у нас с Эммой ничего не получится, потому что… Потому что ребёнок будет всегда напоминать нам о нём, - ответила брюнетка дрожащим от эмоций голосом. Арчи отложил ручку, которой он делал заметки, и пристально посмотрел на женщину перед собой. Миллс свернулась в кресле, обхватив ноги руками. В его кабинете часто так сидели. Её глаза были опущены, будто бы она рассматривала ногти. Казалось, она ждала, но чего именно, мужчина не понимал. — Реджина, - начал он после паузы. — Возможно, Робин и живет в твоей голове, но Эмма и этот ребёнок живут в твоём сердце. Тебе лишь нужно решить, что сильнее. Что ты хочешь слушать. Я не утверждаю, что у тебя получится заткнуть голос Робина. На самом деле, это вряд ли случится после стольких лет. Но ты можешь использовать силу своей любви к ребёнку и к Эмме, чтобы сделать его тише, чтобы он меньше на тебя влиял. Да, у этого малыша ДНК Робина, но так же и твоя. И… Могу я спросить, вы с Эммой обсуждали планы на будущее? — Она хочет быть со мной, если ты об этом, - ответила Реджина. — Мы даже говорили о совместном родительстве, но обе решили, что ещё слишком рано для нашей стадии отношений. Но она будет помогать, будет частью жизни ребёнка. — А что она чувствует по поводу его отца? – спросил Арчи. — Злится, конечно же. И, кстати, она хочет с тобой поговорить. В четверг утром, если ты можешь. — Правда? Да, конечно, пускай приходит, хотя я и немного удивлен. — Ну, вообще-то, это я попросила её подумать об этом, и сегодня она согласилась. Я знаю, что для неё всё это будет непросто. Да, этот ребёнок растёт внутри меня, но её это тоже коснется. Она старается быть всё время сильной, чтобы я могла на неё опереться. Но иногда… - женщина вспомнила четыре дня молчания, - ей нужно думать и о себе. Я не хочу быть эгоистичной и делать вид, что я – единственная жертва. Эмма тоже пострадала. — Согласен, - кивнул Арчи. — И я очень рад, что Эмма придёт поговорить со мной. Мне показалось, она испугалась, когда я предложил ей прийти в начале года. — Она проходила терапию после смерти Нила, - ответила Реджина. — Я понимаю, почему иногда она не хочет разговаривать, но мы обе понимаем, что если собираемся пройти через это вместе, нам нужно будет полагаться друг на друга и поддерживать, но этого не получится сделать, если одна из нас будет балансировать на лезвии ножа. — Что символизирует лезвие ножа? - Миллс на секунду задумалась, пытаясь решить, почему она выбрала эти слова. — Лезвие тонкое и острое, но пока стоишь спокойно, всё в порядке. Когда же что-то случается, и ты теряешь равновесие, уверенность - ты упадёшь. Думаю, в отношениях это значит разрыв. — Согласен, - сказал Арчи. — Вам двоим нужно подготовиться к рождению этого ребёнка. Беременность от насильника – это всегда очень тяжело эмоционально, но матери часто с этим справляются. В идеале нам стоит сделать это до рождения малыша, потому что когда он родится, появятся новые проблемы, особенно, если он будет напоминать об отце. - Реджина задрожала. — Я могу помочь вам с Эммой, - заверил Арчи. — Но также очень важно, чтобы вы были честны друг с другом – на парной терапии или дома. Не подавляй эмоции, Реджина. Если тебя что-то беспокоит, поделись этим. Это в равной степени важно и для тебя, и для Эммы, и в четверг я скажу ей то же самое. — Спасибо, - сказала Реджина с улыбкой. – Она не особо любит делиться эмоциями. Я знаю, что у неё свои чувства, что ей больно, но она считает себя обязанной быть сильной ради меня. Для неё это слишком. — Я рад, что ты понимаешь, как это влияет на Эмму. Это важно для ваших отношений. А теперь скажи, ты бы хотела обсудить ещё что-то? — Кошмары вернулись.

***

В четверг утром по дороге в школу Эмма была неестественно тихой. Генри вряд ли это заметил, он был слишком занят перепиской с друзьями о домашнем задании по математике, которое никто не понял. — Пока, - крикнул он матери, выйдя из машины. Эмма автоматически кивнула и начала собирать вещи. Повесив сумку на плечо и прихватив книги, она вошла в здание и направилась в сторону учительской. Девушка едва услышала звонок и никак не отреагировала, когда Реджина поцеловала её в щёку и пожелала удачи. И вот она уже стучала в дверь кабинета Арчи. — О, Эмма, входи, - поприветствовал доктор, отходя в сторону и пропуская женщину. Блондинка вошла и подозрительно осмотрелась. Она была рада заметить, что кабинет был совершенно обычным – без причудливых произведений искусства и различных стульев на выбор, каждый из которых что-то значит для терапевта. Кресло напротив стола Арчи было единственным вариантом, и Эмма заняла его. — Я просто хочу напомнить, что всё, что мы здесь обсуждаем, - конфиденциально, - начал Арчи. — Это безопасное место, где мы можем поговорить о любых твоих проблемах и беспокойствах. — Я знаю, - сказала Эмма. — Как тебе известно, я разговаривал с Реджиной, и она рассказала мне о беременности. - Эмма лишь кивнула. — Очевидно, что это сложная ситуация для вас обеих, и я очень рад, что ты пришла поговорить об этом. — Реджина хотела, чтобы я пришла, - пожала плечами Эмма. — А ты не хочешь об этом говорить? - Свон наконец-то подняла на Арчи глаза. — Я знаю, что нужно, - призналась она. — Но я боюсь. — Чего же? — Я боюсь, что если сполна прочувствую всё, что пытаюсь игнорировать, если осознаю эти глубокие эмоции, то не смогу поддержать Реджину так, как ей нужно. — Ты вообще не сможешь поддержать её, если будешь отрицать эмоции, Эмма, - сказал терапевт. — В отношениях участвуют два человека, и ты должна думать и о себе, и о Реджине, так же, как и Реджина должна думать о вас обеих. Вы не справитесь с этим, если не будете учитывать эмоции и чувства друг друга, и вы не сможете заботиться о ребенке, если не будете честны по поводу чувств в отношении его отца. — Он ее изнасиловал! – резко выкрикнула девушка, вставая с кресла и подходя к окну, выходящему на площадку. Арчи остался сидеть и ждал. — Он… он её изнасиловал, - повторила Эмма на этот раз тише. — Она этого не хотела, она не хотела его, а он всё равно это сделал. И не только той ночью, а на протяжении долгих лет. Дело даже не в том, что она забеременела, а в том, что он её заставлял. Он не хотел детей, никогда. Но хотела Реджина. А он не позволял этому случиться. Он годами её насиловал, потому что именно это было ему нужно, но никогда не давал Реджине того, что нужно было ей. Это не брак, это тюрьма. Повисла долгая пауза. — Я спасла её, - прошептала блондинка. — Я вытащила её. Реджина стала свободной и счастливой, и мы хотели быть вместе, а потом он снова всё разрушил. Да, мы вместе и мы счастливы, но… Что, если у меня не получится? — Не получится что? – спросил Арчи, когда девушка снова замолчала. — Любить этого ребёнка, - ответила Эмма, наконец, повернувшись к нему лицом. — Если я так и не смогу перестать думать о том, как именно он был зачат? Да, ребёнок не виноват, что его отец – плохой человек, но если этого аргумента будет мало? Реджине нужно, чтобы я была рядом, но если ненависть к Робину ослепит меня настолько, что я просто не смогу? — Во-первых, то, что ты сейчас здесь и говоришь о своих страхах, - очень важный шаг вперёд, - сказал Арчи. — И мы сможем найти способ справиться с ними. И, во-вторых, Реджина тебя очень любит, Эмма, ей не нужно, чтобы ты была такой сильной, как ты думаешь. Вы обе - уверенные, умные, способные женщины, и вы - прекрасная пара. Но Реджина не нуждается в тебе больше, чем ты в ней. Это взаимные отношения. Вы поддерживаете друг друга в горе и радости. Один человек не должен быть сильнее другого. Вы равны, и вам обеим нужна поддержка. Тебе только стоит принять тот факт, что Реджина нужна тебе так же, как ты нужна ей. Да, она пережила страшные вещи, но тебя, как её девушки, они тоже коснулись. — Но Реджина… — Сильнее, чем ты думаешь, - заверил Эмму Арчи. — Она любит тебя и хочет, чтобы ты была частью жизни малыша, так? — Да. — Но ты не сможешь этого сделать, пока не найдешь способ смириться с действиями Робина? — Да. — Значит, вы обе пострадали. Вы обе жертвы, хотя раны Реджины и более заметны. Эмоциональным шрамам нужно время и внимание, чтобы зажить, и я смогу помочь тебе с этим, если ты позволишь. - Эмма сделала глубокий вдох, закрыла глаза и кивнула. — Хорошо, - улыбнулся Арчи. – Итак, сперва давай обсудим твои чувства к Робину. Расскажи мне всё, что ты до сих пор подавляла в себе.

***

— Хочешь об этом поговорить? – тихо спросила Реджина в темноту. Они с Эммой лежали обнажёнными в объятиях друг друга в кровати блондинки. Была уже пятница, но они так и не поговорили о первой сессии блондинки. — Было… хорошо. — Эмма, - сказала Реджина, забрасывая ногу на блондинку. — Ты не обязана рассказывать мне, о чём вы говорили. Но, поскольку мы разговариваем об одном и том же, думаю, нам будет полезно поделиться эмоциями. - На что девушка нежно коснулась губами лба возлюбленной. — Мне страшно. - Наконец ответила блондинка — Мне тоже. — Чего ты боишься? – спросила Свон. — Я боюсь, что этот ребёнок будет значить, что я так и не смогла избавиться от Робина. — Я боюсь, что не смогу перестать думать о тебе с Робином, когда ребёнок родится. - Реджина вздохнула и положила голову Эмме на грудь. — Я знаю, что эти воспоминания никогда не исчезнут, и что мне всегда придётся жить с тем, что он со мной сделал. Но теперь я с тобой, Эмма. Именно с тобой я хочу спать каждую ночь с улыбкой на лице. Именно тебя хочу видеть рядом, когда родится малыш. Робин – моё прошлое. Но я не уверена, что это не изменится с рождением ребёнка и что наши отношения останутся прежними. — А если ребёнок будет похож на него? — А если он будет похож на меня? – ответила вопросом на вопрос Реджина. — Тогда это будет самый красивый ребёнок на свете, - ответила та. Женщина счастливо улыбнулась в мягкое плечо. Эмма всегда заставляла её чувствовать себя особенной и желанной. — Мы справимся с этим, я обещаю, - уверенно сказала Миллс. — Я хочу этого малыша, несмотря на то, как он был зачат. Я хочу стать матерью и буду очень стараться. — Ты будешь прекрасной матерью, я в этом уверена, - ответила Эмма. — Я так сильно горжусь тобой и тем, как ты справляешься с ситуацией. — Это не ситуация, это ребёнок, - поправила брюнетка. — Думаю, нам стоит перестать зацикливаться на том, почему так случилось, и подумать о том, что будет дальше. Я уже на третьем месяце, Эмма, но даже не думала о том, как изменится моя жизнь, когда он родится. Может, если я буду больше думать об этом, то стану меньше вспоминать о Робине. — Кажется, это ты сказала, что нам стоит говорить о проблемах, а не игнорировать их, - заметила Эмма. — Я не игнорирую. Я пытаюсь найти смысл. Какая разница, как этот ребёнок был зачат, если он будет здоровым, любимым и в безопасности. Я справлюсь со своими чувствами к Робину. Но мне кажется, он имеет над нами слишком много власти. Его больше нет. Он в тюрьме и не будет иметь никакого отношения к малышу. Он наш, и на этом нам стоит сосредоточиться. — Хорошо, - кивнула Эмма. Повисла долгая пауза, пока блондинка водила пальцами вверх и вниз по спине возлюбленной. — Думаю, стоит переделать маленькую спальню в детскую, - наконец разрушила тишину женщина. — Отличная идея. И какой она будет? — Ну, мы пока что не знаем пол ребёнка, да и в любом случае я бы не хотела следовать стереотипам. Я думала про что-нибудь с животными. Или историей. - Эмма громко рассмеялась. — Ты помешанная, - поддразнила она. — Животные мне больше нравятся. — Хочешь мне помочь? — Конечно, - кивнула Эмма. — Но давай подождём ещё пару недель, ладно? — До второго триместра? – уточнила Миллс. — Да. На всякий случай. - Повисло долгое напряжённое молчание. — Если… Если я потеряю ребёнка, что ты почувствуешь? - Сердце блондинки забилось чаще, и она знала, что брюнетка это слышит. — Не спрашивай меня об этом, - прошептала она в темноту. — Скажи мне, - пробормотала Реджина. — Мне нужно знать. - Эмма крепко зажмурилась и почувствовала, как по щеке покатилась слеза. — Я… Я знаю, что ты хочешь быть матерью, и знаю, что у тебя получится. Но я ничего не могу поделать с тем, что не хочу, чтобы отцом этого ребёнка был Робин. Выкидыш – это ужасно, я знаю. И пожалуйста, не думай, что я хочу, чтобы он случился, потому что это не так. Я хочу, чтобы у тебя была здоровая, счастливая, лёгкая беременность, Реджина. Но часть меня, часть, которую я ненавижу за эти чувства, почувствует облегчение, если ты потеряешь этого малыша. — Я чувствую то же самое, - прошептала женщина в ответ. — Ситуация очень запутанная и сложная, и нам будет нелегко. Усыновление было бы гораздо более простым вариантом, если бы в будущем я решила, что хочу иметь детей. Но я беременна сейчас, и я хочу этого ребёнка, моего ребёнка, который растёт внутри меня. Я хочу сама его родить, и неважно, кто его отец. Облегчит ли выкидыш нашу жизнь? Да. И думаю, со временем я бы сама почувствовала облегчение. Но сейчас я буду защищать этого малыша и делать всё возможное, чтобы он родился здоровым. — Именно поэтому ты будешь потрясающей матерью, - ответила Эмма, беря Реджину за подбородок и поворачивая к себе. — Этот малыш, твой малыш, будет в порядке, и мы дадим ему самую лучшую жизнь. Будет непросто, но я в тебя верю. Я верю в нас.