The Sun Still Rises | Солнце Всё Ещё Восходит

      Сон — это нелегко. Эндрю быстро усвоил. Первая ночь по возвращении в Пальметто была практически бессонной. Долгий душ, столь необходимая смена одежды и два часа дремы. Он проснулся от шороха, с которым Аарон ворочался в постели, и не попытался заснуть снова. Кофеварка работала всю ночь, и запас сливок нужно было пополнить. Эндрю был на ногах и готов к утренней тренировке раньше всех остальных. Кевин был слишком доволен этим. Эндрю подумывал о том, чтобы прогулять тренировку.              Ники пытался поговорить с Эндрю. Аарон и Кевин не стали. То ли Нил избегал его, показав свои шрамы, то ли просто давал ему побыть одному, но он поехал в спортзал с Мэттом. Эндрю думал об этих шрамах, об их огромном количестве. Теперь он запомнил все, что увидел и изучил.              Они добрались до спортзала последними. Маленький Алекс уже сидел на скамейке в стороне и смотрел на Эндрю. Длинные, мешковатые рукава кофты Алекса скрывали его шрам. Эндрю было интересно, как долго он прятался и сколько лет было шраму, но он знал, что лучше не спрашивать.              — Эндрю, — поздоровалась Рене. Остальные Лисы обращали внимание лишь друг на друга. Эндрю оглядел их, прежде чем остановиться на Рене. — Как дела? — спросила она, отрываясь от Элисон и подходя ближе.              Эндрю внимательно посмотрел на нее.              Она улыбнулась.       — Не хочешь побыть в паре со мной на упражнениях?              Рене хватило легкого движения его плеча, чтобы улыбнуться и повести их к тренажерам. Как будто лопнул мыльный пузырь, остальные Лисы тут же пришли в движение.              В Пальметто была какая-то странная четкость, если Эндрю обращал на это внимание. Матовость цвета, ясность углов, замедленность движений. Это было интересно всего пару секунд, прежде чем снова стало обычным.              Эндрю и Рене остановились перед гантелями и выполнили растяжку для рук. Пока Рене разминала пальцы и расслабляла мышцы, она не спускала глаз с Эндрю.              — Говори, — произнес он.              — Я рада, что ты вернулся, — начала Рене, хотя это было явно не то, о чем она думала.              Он удивленно приподнял брови.              — Я серьезно. Меня тошнит от полных матчей.              — Они не научили Гордона стоять на воротах и отбивать?              Она рассмеялась.       — Ты имеешь в виду, отбивать мячи или почки другим, потому что с Сетом-вратарем это определенно было бы второе, — как только эти слова были произнесены, Рене съежилась и посмотрела на Сета, выполнявшего жим лежа. — Это было подло. Сет становится лучше, серьезно. Несколько недель назад мы выиграли игру благодаря его финальному голу.              — Не ври, — ответил Эндрю и сел на скамейку, чтобы взять гантель.              — Он действительно заработал последнее очко.              — Но выиграли не из-за этого, — настаивал Эндрю. — И вратарь из него получился бы херовый.              Рене пожала плечами.       — Если бы мы собирались тренировать кого-то для ворот, я бы проголосовала за Нила. У него для этого есть рефлексы.              Глаза Эндрю нашли Нила на беговой дорожке, хотя сегодня была тренировка верхней части тела. Нил бежал так быстро, словно кто-то гнался за ним по пятам. Ноги напрягались, очерченные мышцы проступали с новой четкостью. Смотреть не на что, поэтому Эндрю отвернулся.              — Да, — Рене согласилась с Эндрю, словно он дал ей какой-либо ответ. — Пустая трата времени. Может быть, Элисон?              — Это серьезный разговор?              Рене усмехнулась.       — Мы провели спарринг, — произнесла она, и Эндрю внимательно прислушался к ее голосу. — Он хорош.              — Лучше, чем ты?              — Смотря в чем, — Рене взяла вес и поднимала его рядом с Эндрю. — Но обычно побеждаю я.              — Обычно?              — Он непредсказуем.              Это было неудивительно. Нил был непредсказуем во многих отношениях, меняя облик в мгновение ока. У Эндрю были свои догадки о том, какие черты характера были присущи Нилу Джостену, а какие принадлежали тому, что под оболочкой. Рене, вероятно, познакомилась с настоящим на тренировке с ножом. Она слишком старалась быть вежливой, чтобы высказать свои мысли по этому поводу.              На этом разговор закончился, и они продолжили тренировку в молчании. Рене знала, что не стоит торопить события излишней болтовней. Сегодняшний день обещал стать днем бесед. Осознание этого было таким тяжелым, что Эндрю был склонен отрицать наличие своего голоса просто из вредности. Позже была назначена встреча с Би, были Лисы с вопросами, был Ваймак, который продолжал постукивать ручкой, как будто восстановление Эндрю было его делом. Восстановление — интересное слово, потому что оно означало возвращение к нормальной жизни, что само по себе на ум напрашивалось определение нормальности. Нормальность была чем-то непонятным, особенно среди ваймаковых Лисов Пальметто. Было нелепо называть их «здоровыми».              В конце тренировки Лисы собрались вокруг и начали болтать друг с другом. Эндрю и его люди вели себя тихо. Эндрю уставился в стену над головой Аарона, пока Ваймак не прогудел:       — Ладно, вон из моего спортзала. Увидимся после обеда.              Эндрю повернулся вместе с остальными, но был остановлен «Эндрю» от Ваймака.              Он подумывал о том, чтобы проигнорировать его. Ваймак не нашелся бы, что сказать. Было только две возможные темы для разговора: самочувствие Эндрю и его способность выходить на корт после четырехнедельного перерыва. Синяки на коже Эндрю исчезли. Он вернулся из Истхэвена, не заставляя Ваймака видеть фиолетовый. Это было то, о чем его просили.              Выходя, Нил оглянулся через плечо, держа Алекса за руку. Эндрю бросил на него быстрый взгляд и отвернулся. Дверь спортзала закрылась за ними.              — Эндрю, — повторил Ваймак. Послышалось шуршание, когда он сунул планшет подмышку. Воцарилось молчание, пока Эндрю не встретился с ним взглядом. Ваймак терпеливо стоял, скрестив руки на груди. — Мы рады, что ты вернулся, — сказал он.              Эндрю не ответил. Ваймак, вероятно, не знал, что с ним делать в таком состоянии. Они встретились и установили взаимопонимание, пока Эндрю принимал лекарства. У Эндрю не было ни сил, ни мотивации справляться с переменами теперь, когда он был трезв.              — Я не буду врать и говорить, чтобы ты не торопился и у тебя есть столько времени, сколько нужно. Приближается конец сезона, мы уже провели четыре матча без тебя на воротах, а этой команде нужны все ее игроки. Поэтому я просто задам простой вопрос: ты готов?              — Я сказал вам, когда подписывал контракт, что буду играть.              — Именно, — кивнул Ваймак. — И я спрашиваю, изменилось ли это обещание.              — Я держу свое слово.              — Рад это слышать. Ты в физической форме для корта? Я предполагаю, что в Истхэвене не было тренажерных залов.              — Я импровизировал, — ответил он.              Ваймак напряженно посмотрел на него, затем решил:       — Не хочу знать, — он долго разглядывал Эндрю. — Как ты?              — У меня позже назначена встреча с Би, тренер. В этом нет необходимости, — прервал его Эндрю.              — Господи, это не терапия, — проворчал Ваймак. — Это простой вопрос, потому что я хочу знать ответ.              — Я трезв, без синяков и могу играть, — Эндрю направился к двери, решив, что разговор окончен. — Галочки на всех ваших пунктах.              Ваймак вздохнул и ничего не ответил. Его все равно не услышали бы. Эндрю уже был за дверью.              Время на учебе тянулось непозволительно долго. Если Эндрю и не было бездумно скучно, то он был потерян в своих мыслях, так что большую часть дня Эндрю проводил в бездумной скуке. Ученики Пальметто нечасто подходили к нему, но самые отважные пытались и тут же убегали, когда Эндрю затыкал их. Во время обеда Кевин удовлетворенно кивнул после того, как Эндрю отослал группу. Эндрю пристально посмотрел на него.              Кевин знал об Истхэвене так же, как и Нил. Это знание было чем-то осязаемым, Эндрю чувствовал его на расстоянии. Это объясняло неловкий вид Кевина и его беспокойное ерзание. Чувство вины. Эндрю нравилось, как Кевин справлялся с этим, что означало: Кевин не делал ничего. Нил справился со своей виной способами, достойными презрения: он раскаялся.              Какой бы распорядок дня ни установили Кевин и Нил, пока Эндрю был не тут, он привел его к математическому корпусу, чтобы забрать Нила с последнего занятия на сегодня. Нил скользнул на заднее сиденье машины и не потрудился снять рюкзак, прежде чем пристегнуться. Эндрю без предупреждения поехал в Реддин.              Поездка прошла в тишине, и они все вышли на парковке. В вестибюле Ванесса Мартин даже не потрудилась поприветствовать их. Она уже привыкла к этой рутине. Кевин отошел в сторону, чтобы подождать, пока Нил заберет Алекса, но Эндрю последовал за Нилом.              Нил остановился на полпути по коридору.       — Кевин ждет там, — напомнил он.              — Я не Кевин.              — Будет лучше, если я заберу Алекса один.              — Я здесь не из-за Алекса, — сказал Эндрю, быстро осмотревшись, чтобы убедиться, что вокруг никого. — Рене сказала, что ты принял участие в спарринге.              — Я выполнил условия сделки, — согласился Нил. — Не делай вид, что ты так удивлен.              — Так продолжай спарринговать, — это не звучало как вопрос, но именно им и было.              Первой реакцией Нила было замкнуться в себе. Эндрю наблюдал, как все это отражается у него на лице: нахмуренные брови и глаза. Было гораздо легче распознать особенности, когда мозги Эндрю не пудрили лекарства. Постепенно лицо Нила прояснилось, когда он обдумал это. Затем:       — Что я получу взамен?              И Эндрю вспомнил, почему Нил был интересен. Он знал, что приказы — это вопросы, это предложения для обмена. Он говорил на четырех языках и, как оказалось, знал, как понимать Эндрю. Это был рецепт катастрофы. Внутри у Эндрю вспыхнуло что-то жгучее, и это было самое сильное чувство, которое он испытывал с тех пор, как проснулся после двухчасового сна.              — Я защищу тебя от прошлого, — предложил Эндрю как кинолог, что способен удержать бешеных животных на расстоянии.              — Ты уже защищаешь моего брата и Кевина, — отказал Нил. — Взаимодействуй с другими Лисами, — предложил он.              Это было непредсказуемо. И нелепо. Эндрю дал Нилу всего три секунды, чтобы отменить просьбу, но Нил этого не сделал.       — Ты поучаствуешь в спарринге, если я поговорю с людьми, с которыми и так общаюсь, — сухо произнес Эндрю.              — Пригласи их в тот клуб в Колумбии. Сплочение команды.              Эндрю решил, что Нил проводит с Дэн слишком много времени.       — И что же ты надеешься решить? Все проблемы в команде исчезнут, и мы внезапно станем прекрасно коммуницировать на корте? Даже Кевин не несет такой бред.              — Это не бред, — возразил Нил. — Если ты перестанешь делать это невозможным.              — У меня нет никакого желания сближаться с Лисами.              — Нет, но ты думал о том, что у Ники может быть? Или у Кевина? Или Аарона?              — Четыре недели, и ты превратился в курицу-наседку, — сказал Эндрю.              Нил не удостоил это ответом.              Эндрю встретился с ним взглядом и представил себе синеву под карими контактными линзами. Он подумал, могло ли лекарство каким-то образом сделать их на два оттенка ярче за те пять секунд, что ему было дано на запоминание. Он запросто может сказать «нет» предложению Нила, но где-то в глубине души у Эндрю затесался другой вариант.       — Приглашай своих Лисов, — согласился он. — Но это значит, что ты присоединишься к ним.              Бровь Нила дернулась.       — Я не могу оставить Алекса.              — Эбби?              — Он никогда не оставался с ней так долго.              — Но оставался в шкафах.              При этом напоминании челюсть Нила напряглась. Эндрю получил удовольствие от такой реакции.       — Я больше так с ним не поступлю, — нахмурился Нил.              — Тогда предложи другую сделку.              Нил взглянул на дверь кабинета Эбби дальше по коридору и задумался.       — Я не обязан решать сейчас, — произнес он.              Эндрю не ответил, и Нил воспринял это как окончание разговора. Он отделился и направился в кабинет Эбби. На этот раз Эндрю не последовал за ним.              — Что это было? — спросил Кевин, когда Эндрю вернулся в вестибюль.              Эндрю бросил на него быстрый взгляд и ничего не ответил. Кевин фыркнул и угрюмо уставился в стену.              Когда Нил вышел, держась за руки с Алексом, Эндрю повел их к машине. Он отвез их в библиотеку, чтобы забрать Аарона и Ники, а затем отправился на стадион на дневную тренировку. В холле уже было полно Лисов, и Эндрю, не теряя времени, направился к раздевалкам. Как всегда, Нил собрал свои вещи и юркнул в душевую кабинку, чтобы переодеться, а все остальные начали снимать футболки и натягивать джерси. Эндрю открыл свой шкафчик и посмотрел на различные части громоздкой вратарской экипировки. Мысль о том, чтобы обнажить свою кожу всем на обозрение, побудила насекомых зарыться в нее и начать лихорадочно ползать. Это заставило Эндрю подумать о камерах, кожаных ремнях и зубах.              Было одно очень особое воспоминание, которое Эндрю задвинул так далеко, как только мог, пока Пруст его не раскопал. Летом Эндрю присоединился к семье Хансен. На заднем дворе у них был детский бассейн для Эндрю и двух других приемных детей. Эндрю вручили синие плавки и отправили играть. Он сел на влажную, мягкую, как губка, траву и опустил пальцы ног в ледяную воду, льющуюся из шланга и превращающую утрамбованную землю в грязь. Он оглянулся через плечо на дом и увидел Стивена Хансена, наблюдавшего за ним. Вот так все и началось: с взгляда на кожу, которого там не должно было быть.              Эндрю сжал в кулаке свою одежду и вытащил ее из шкафчика. Усилием воли он отогнал незваные воспоминания. Мурашки по коже утихли. Эндрю снял рубашку и начал надевать снаряжение.              В комнате отдыха Лисы собрались вокруг стульев и болтали друг с другом. Эндрю задумался о том, стоит ли уйти сейчас, сесть в машину и ехать, пока солнце не сядет и не взойдет снова, но он пообещал Ваймаку, что сыграет. Не было никакой привлекательности в том, чтобы сидеть у ворот и блокировать удары.              В последний раз, когда Эндрю был в Лисьей норе, произошло убийство. Эндрю достаточно хорошо запомнил произошедшее, чтобы это его не беспокоило. Он привык посещать места, где происходили трагедии.              — Эндрю, — позвала Рене, бочком подходя к нему со шлемом под мышкой.              Эндрю взглянул на нее в ответ. Он устал. Вероятно, из-за двухчасового сна прошлой ночью. Вероятно, из-за разговоров, которые не были закончены и наполовину. Вероятно, потому, что он был недостаточно под кайфом, чтобы притворяться энергичным.              — Серьезно, чувак? — спросил Сет. — В чем твоя проблема? Она просто ведет себя мило, пусть и хуй пойми почему; мы все знаем, что ты этого не заслуживаешь. Но, по крайней мере, удели ей время.              Это было не только лицемерно, но и бесполезно. Только Рене встала на сторону Эндрю.       — Сет, — увещевала она. — Все в порядке.              — Не позволяй ему обращаться с тобой, как с дерьмом, — сказал Сет. — Да ладно тебе, Рене. Он шизик ебаный, — это был заметный сдвиг в отношениях после того, как Сет подвергся остракизму перед уходом Эндрю. Эндрю взглянул на Элисон. Она стояла рядом с Дэн, скрестив руки на груди. Эндрю решил, что она не сошлась снова с Сетом. Сет просто начал свыкаться с этим.              — Заткнись, уебок, — огрызнулся Аарон. Ники переводил взгляд с Сета на Эндрю, словно ожидая, что в любую секунду обнажатся ножи. Эндрю чувствовал комфорт оружия под повязками, которые были надеты под подкладкой. Если бы он пользовался ими каждый раз, когда кто-то считал его ненормальным, Эндрю никогда бы не вложил их обратно в ножны.              — Неважно, — проворчал Сет, закатывая глаза. — Пытаешься кому-то помочь… — его слова перешли в неразборчивое бормотание. Он попятился, и Мэтт добродушно хлопнул его по плечу. Это была жалкая попытка добиться морального превосходства и еще более жалкая снисходительность Мэтта за развлечение. Кроме того, это была совершенно другая версия Сета. Эндрю взглянул на Ники, который пялился на Аарона, а тот — на Нила. Нил и Алекс одинаково пристально глядели на Сета. Было нетрудно сложить два плюс два и прийти к выводу, что Нил вмешался в дела Сета и действительно поменял что-то.              — Мы не говорили об этом раньше, но мы рады, что ты вернулся, Эндрю, — произнесла Дэн, делая шаг вперед. Эндрю взглянул на дверь и предположил, что Ваймак затягивает свое появление, чтобы дать им время заново познакомиться. Возможно, именно у него Нил научился вмешиваться в чужие дела.              Дверь открылась прежде, чем Дэн успела извергнуть еще какую-нибудь чушь о том, что команда снова в сборе. Эбби вошла с сияющим взглядом, который она устремила на Эндрю.       — Эндрю, — сказала она. — Приятно видеть тебя снова. Выглядишь здоровым.              Сет фыркнул.              Ваймак протиснулся в дверь, произведя гораздо больше шума, чем было необходимо. Он остановился рядом с Эбби и скрестил руки на груди.       — Повторное знакомство окончено. У нас осталось две игры до конца сезона. Мы собираемся выиграть обе эти игры и обеспечить себе место в чемпионате. Давайте все поблагодарим Рене за её гибкость и терпение в течение последних нескольких недель, когда она играла полные игры. Она справилась на ура. С этого момента Эндрю возвращается на стартовую позицию с Рене на подмене.              Элисон прервала его свистом и неприятными хлопками. Рене не смогла достаточно быстро скрыть ответную улыбку.              — Хорошо, поблагодарите ее в свое свободное время, — произнес Ваймак, перекрывая аплодисменты. — В эту пятницу у нас игра с Торнадо, а затем большие выходные на День благодарения. Кто-нибудь знает, что означает праздничный перерыв?              — Вечеринка! — пропела Элисон.              — Пируем и отсыпаемся! — подбадривал Мэтт.              — Напиваемся винцом! — присоединился Ники.              — Не расслабляемся, — твердо сказал Кевин.              Ваймак указал на него.       — Именно. Ешьте индейку, расслабляйтесь, пейте. И, ради всего святого, ходите в спортзал. Если кто-нибудь из вас поднимет хоть на килограмм меньше, чем раньше, я удвою количество тренировок.              Эндрю удивлялся, как он раньше выдерживал эти ободряющие речи, не испытывая мигрени. Он поднял глаза к потолку и сдвинул разговор на задний план. Ваймак начал излагать план их тренировок на день. Все это превратилось в невнятный гул в ушах Эндрю. Между его мозгом и телом возникло какое-то отстраненное чувство.              Громким хлопком Ваймак заставил их двинуться ко внутреннему корту. Эндрю последовал туда, по пути схватив свою ракетку и прижав ее к плечу. У поля Нил усадил Алекса на тренерскую скамью и взял в руки свою ракетку. Эта ракетка отличалась от его обычной: утяжеленная.              Дэн начала с упражнений. Рене, как всегда, занималась с Эндрю, но они не разговаривали. Возможно, Рене почувствовала, что Эндрю не ответит, даже если она попытается. После тренировки Ваймак выставил их для тренировочной игры с Эндрю в воротах. Эндрю лишь лениво стоял, опершись на ракетку.              Эндрю едва держался на ногах. Во время приема лекарств он смутно помнил, что сравнивал свои наркотики с плаваньем, а трезвость — с якорем. Это было не так уж далеко от истины. Существовать было все равно что пробираться сквозь сироп. Казалось, не было особого смысла поднимать ракетку.              Экси был на редкость предсказуем, стоило лишь немного критически подумать. Мяч бросался, игроки сталкивались, и все пытались забить. Большинство нападающих бросали по воротам по шаблону. Сет выстраивал диагонали, пытаясь запутать Эндрю. Он пробил в левый нижний угол; отбито. Пробил в правый верхний угол; отбито. Попробовал попасть в правый нижний угол. Предсказуемо. Если он злился, то иногда кидал мяч прямо в грудь Эндрю. Эти удары не должны были попасть по воротам. Они должны были ударяться об экипировку и оставить синяки, как от удара пули о бронежилет. У Кевина было меньше паттернов. Он был достаточно знаком с теорией экси, чтобы разнообразить свои удары. Стиль Кевина отражался в языке его тела. Его правая рука была недостаточно скоординирована, чтобы наносить сколько-нибудь значимые удары, не направляя их сначала телом. Если Эндрю хотел блокировать все его удары, ему пришлось бы приложить усилия. Эндрю не то чтобы и хотел.              Он переключался между блокированием легких ударов, не блокированием вообще и отправлением мячей в ноги Кевина. Чувство вины заставляло Кевина только уворачиваться и сверкать глазами. Эндрю задался вопросом, сколько синяков на лодыжках потребуется, чтобы чувство вины Кевина ослабло настолько, что он начал извергать едкую критику.              Эндрю позволил своим мыслям вернуться к встрече с Би. Он уже не думал о том, передавала ли она Истхэвену свои записи о пациентах. Даже если бы она это сделала, Эндрю никогда не называл ей фамилию Хансен или причину, по которой он ненавидит слово «пожалуйста». Пруст получил свои рычаги давления благодаря хорошо финансируемому поиску информации о прошлом. Это усложняло его убийство, поскольку его поддерживали Мориямы, но Эндрю с этим разберется. Он дал обещание.              Эндрю не собирался рассказывать Би об Истхэвене. Ему вообще не о чем было говорить с Би. Если бы он заговорил об истощении, она предложила бы снотворное. Если бы он заговорил о том, что мир вокруг внезапно превратился в сироп, она бы посоветовала антидепрессанты. Если бы он упомянул, что на самом деле ничто не имеет значения и что, когда он упускает этот факт из виду, у него возникает желание ударить кого-нибудь, она могла бы попытаться отобрать у него оружие. Или, возможно, она бы ничего этого не сделала. Нормальный психотерапевт сделал бы все это, но Би не была нормальной.              Возможно, он мог бы поговорить с ней о своем либидо — неожиданном и совершенно презренном побочном эффекте трезвости. Эндрю замечал некоторые вещи и принимая таблетки, но они были такими же, как и все остальное: яркие, извращенные и ненастоящие. Частичная трезвость облегчала наблюдение, но он справлялся с этим с помощью Роланда в «Райских сумерках». Лекарства никогда не покидали его организм совершенно. Но теперь это было не так. Если бы Эндрю был более предусмотрителен в отношении либидо, он бы предположил, что Пруст и Истхэвен подавят все влечения в обозримом будущем. Логика, очевидно, здесь ни при чем. Это не имело смысла. Это было не просто бессмысленно, но и вызывало тошноту.              Как по команде, дверь на корт открылась, и Нил шагнул вперед. Он кивнул Кевину, и тот удалился с корта. Вместо того, чтобы занять место Кевина, Нил подошел к Эндрю. Эндрю бросил взгляд на ноги Нила, прежде чем заставил себя отвести взгляд. К горлу подкатило тошнотворное, отталкивающее чувство. Эндрю усилием воли прогнал его.              — Тренер интересуется, что ты имеешь против того, чтобы заблокировать ворота, не причинив никому вреда, — начал Нил, остановившись перед Эндрю. Его шлем был прислонен к бедру. Он ни разу не взглянул в сторону тренерской скамейки. Отсутствие взглядов туда побудило Эндрю поискать Алекса. Вот он, сидит рядом с Кевином и глядит сквозь плексигласовое стекло. Тренер стоял неподалеку и наблюдал, скрестив руки на груди. Вмешательство.              — Тренер может сам спросить меня, — ответил Эндрю.              — Я уже здесь, — настаивал Нил. — И я не хочу быть следующим в очереди на поломанную лодыжку.              — Не можешь увернуться от мяча?              — Ты хочешь, чтобы мы проиграли следующий матч?              — Я ничего не хочу, — отмахнулся Эндрю.              — И тебе плевать на экси. Я знаю. Все равно попробуй.              — Зачем?              Нил прислонил большой палец свободной руки к вороту джерси и рассеянно посмотрел в сторону тренерской скамейки. Это было похоже не столько на проверку Алекса, сколько на естественное отведение взгляда. Когда Нил не обращал внимания на язык своего тела, он указывал на Алекса.              — Что ты хочешь взамен? — спросил Нил.              Эндрю обдумал варианты действий Нила. Нил все еще не решил, чего он хочет за спарринг, но усилия в экси не были пропорциональными. У Нила был миллион секретов, о которых Эндрю мог попросить, но половину из них он мог получить, рассказав правду о самом себе. Он остановился на:       — Твое имя.              Нил моргнул и начал качать головой. Он остановил себя.       — Позже, — прошептал он.              Эндрю пожал плечами и поднял ракетку. Нил постоял еще мгновение, прежде чем надеть шлем. Он занял позицию, не обращая внимания на озадаченные взгляды, которые бросали на него все лисы. Эндрю почувствовал, как в нем закипает раздражение, и направил его на свою ракетку, которой он указал на Ваймака. За плексигласом Ваймак махнул рукой. Ваймак не понимал, во что он тыкает, но все равно продолжал это делать. Скоро Эндрю придется с этим разобраться.              Оставшуюся часть тренировки Эндрю блокировал удары и не попадал в лодыжки Лисов. К счастью, его тренировка закончилась раньше. Он покинул площадку. Алекс оживился на скамейке запасных и проводил Эндрю взглядом. Ни он, ни Нил не покинули стадион, но Эндрю слышал от Ники, что Нил по-прежнему посещал Би, но назначал их на более позднее время.              Без лекарств Эндрю не нуждался в том, чтобы Ники отвозил его в Реддин. Поездка на машине прошла спокойно. Эндрю остановился перед медицинским центром, чтобы закурить сигарету «Ротманс», и испытал иронию ситуации с курением перед зданием медицинского учреждения.              Внутри Ванесса Мартин не поздоровалась с ним, а Эндрю не дал ни одного из своих стандартных ответов. Он направился к кабинету Би и вошел внутрь.              Кабинет показался ему странно знакомым, в то время как все остальное было до странного четким и новым. Би встала из-за своего стола и улыбнулась.              — Эндрю, — поздоровалась она. — Рада видеть тебя вновь. Я уже поставила чайник. Присаживайся.              Эндрю дотащился до своего места. Он оглядел полку со стеклянными фигурками, пока Би готовила для них кружки с какао. Запах был таким же знакомым, как и все остальное. Эндрю быстро оценил это сходство и списал это на холодные, графитные цвета. Вероятно, уловка визуальной психологии.              — Хорошо выглядишь, — продолжила Би, принося кружки. Она поставила чашку Эндрю на кофейный столик. — Как ты себя чувствуешь?              — Трезво, — ответил Эндрю. Он взял свою чашку и всмотрелся в пар. Несколько крупинок какао-порошка плавали на поверхности, не до конца размешанные. Неожиданно разум Эндрю поменял Би на Пруста, и у него возникло желание швырнуть чашку с кипятком в стену.              — Что насчет эмоционального плана? — спросила Би. — Насколько я понимаю, Истхэвен решил не заменять твои антипсихотики другими препаратами.              — Нет, — сказал Эндрю. — Я чист.              — И как ты себя чувствуешь?              — Что случилось с вопросами для разрядки?              Би улыбнулась.       — Я всегда думала, что тебе они не нравились.              Эндрю сделал глоток какао. Он не пил его с тех пор, как уехал в Истхэвен.       — Не нравились.              Би замолчала, сжимая и разжимая кружку в пальцах, потому что она была слишком горячей, чтобы удерживать ладони на месте. Она задумалась, возможно, перестраиваясь. Как и Ваймак, она не знала, как справляться с таким Эндрю. Эндрю был уверен, что она приспособится быстрее, чем Ваймак.              — Я хочу попробовать что-нибудь новенькое, — произнесла Би после долгой паузы. Эндрю взглянул на нее. На ней был кардиган с вышитыми пчелками. Новый. Это была более личная одежда, чем ее обычные наряды. — Я полагаю, что после четырех недель ежедневных сеансов терапии тебе не помешал бы перерыв в работе по стандартной модели. Почему бы нам не сделать сегодняшний день своего рода свободным. Можешь говорить обо всем, что у тебя на уме, или мы можем поболтать об общих пустяках. Сеанс без давления и ожиданий.              Эндрю сидел очень тихо просто потому, что был рад такой возможности. Би терпеливо ждала его ответа. После того, как молчание затянулось на некомфортно долгое время, Эндрю сказал:       — Прошлой ночью я поспал два часа.              — У тебя проблемы со сном? — спросила Би.              — Таблетки вырубали меня.              — Это неудивительно, что трезвость может изменить твои повседневные привычки такие, как режим сна. Ты нашел какие-нибудь методы, которые помогают облегчить засыпание? — когда Эндрю не ответил, Би подождала и продолжила: — Ну, есть множество методов, которые помогают улучшить сон. Физические упражнения, например, но для атлета экси их достаточно. Убеждение в безопасности и комфортности обстановки — еще один способ. Если тебе неуютно или ты не чувствуешь безопасности в нынешних условиях, я могу узнать о возможности твоего переезда в другой номер общежития. Ты чувствуешь себя комфортно в своей обстановке?              — С моей комнатой все в порядке, — ответил Эндрю.              — Тогда я бы посоветовала сделать свой сон регулярным. Тебе стоить привязать свой организм к ритму, который поможет ему понимать, когда засыпать, а когда просыпаться. Я бы также порекомендовала сократить употребление никотина ближе ко сну, — Би многозначительно посмотрела на Эндрю. Он не ответил. — Это помогает урегулировать стресс.              — Теперь ты противоречишь сама себе, — подметил Эндрю.              Би рассмеялась.       — Если никотин — твой единственный регулятор стресса, нам нужно начать целый новый разговор. Как насчет той книжки с головоломками, которую я тебе дала? Ты можешь попробовать решить хотя бы одну головоломку перед сном, чтобы расслабиться.              Эндрю пожал плечами в знак согласия. Он решил, что может дать ей его, поскольку она не стала впихивать ему никаких снотворных.              Би молча ждала, пока Эндрю заведет новую беседу. Эндрю подумывал о том, чтобы провести остаток сессии в молчании. Он знал, что именно так Аарон проводит свои обязательные приемы дважды в год. Затем ему пришла в голову идея поговорить об Аароне, Ниле или Алексе. Он мог упомянуть о вере, иронии, «почему». Судебных разбирательствах, синяках и автомобильных авариях. Фотографиях и информации, которой делились без его ведома. Более простых вещах таких, как якорь на его лодыжке, который мог потопить его или удержать на ногах. Возможно, он мог бы просто рассказать о своем желании вообще ничего не говорить.              Он сделал глоток какао. Би отзеркалила его действие.       — Нил все еще посещает тебя, — заявил Эндрю.              Би слегка улыбнулась ему.       — Ты знаешь, я не буду говорить с тобой о других моих пациентах.              — Ваш пациент — не Нил. Алекс, — напомнил Эндрю, хотя это ничего не меняло.              — Как бы то ни было, я не буду обсуждать их приемы.              — Я просто говорю об общих пустяках. Ты умеешь хранить секреты, Би?              — Эти сеансы абсолютно конфиденциальны, — кивнула Би так, словно не повторяла эту фразу миллион раз до этого.              — Алекс разговаривал со мной. Пять раз, — Эндрю сделал глоток какао, которое быстро остывало, так как чашка была почти пуста. Единственным признаком того, что Би заинтересовалась, был легкий блеск в ее глазах. Прежде чем она успела заговорить, Эндрю добавил: — Он не разговаривал ни с одним другим Лисом, ни с одним человеком здесь, в Пальметто, независимо от того, какую ложь наговорил тебе Нил. Весь мир узнает, когда Алекс заговорит, потому что никто не будет это скрывать.              — В начале семестра ты упомянул, что избегал Алекса из щедрости, — вспомнила Би. — Как ты относишься к тому, что стал человеком, с которым Алекс может поговорить?              — Дело не в этом, — отмахнулся Эндрю. — Дело в шуме. Алекс разговаривал со мной не потому, что доверял мне. Он делал это, потому что иногда я был тихим.              — Ты имеешь в виду свою частичную трезвость? — уточнила Би. — И ты думаешь, что Алекс может быть более склонен поговорить с тобой сейчас, когда ты полностью протрезвел?              — Ему не стоит, — ответил Эндрю.              — Почему ты так говоришь?              — Мы оба знаем ответ на этот вопрос.              — Ты думаешь, Алекс не должен тебе доверять?              — Никто не должен, — произнес Эндрю.              Би крепко обхватила свою кружку и прижала ее к груди.       — Я с этим не согласна, Эндрю. Я думаю, тебе можно доверять, и мне любопытно, почему ты считаешь иначе.              Эндрю не собирался вдаваться в «почему» и «как». Он не собирался говорить ей, что мысль о доверии Алекса заставляла вспоминать о прошлых приемных отцах, даже если он знал, что это не одно и то же. Поэтому он ничего не сказал.              Когда Би поняла, что он не ответит, она продолжила:       — Нет ничего плохого в том, чтобы тебе доверяли. Доверие не делает тебя автоматически склонным злоупотреблять им. Нил знает, что Алекс разговаривает с тобой?              Эндрю наклонил подбородок в знак согласия.              — Возможно, тебе стоит обсудить с ним эту тему. Это может быть способом повысить открытость Алекса в общении и твою уверенность в доверии. Избегая этого и Алекса, ты вряд ли что-то решишь.              Все эти слащавые разговоры о чувствах стали неприятно накапливаться у Эндрю под кожей. Би была хороша в своем деле, потому что, когда Эндрю проверял ее, задавая неожиданные вопросы или наводя на размышления о проблемах, она с честью выдерживала их. Но Би, как и любому терапевту, нравилось говорить о чувствах. Что ты чувствуешь по этому поводу? Ты достоин… Ты заслуживаешь… Твои чувства важны… Пустая мягкая болтовня, серьезно. Слова были интересны, потому что в них в равной степени пряталось и важное, и поверхностное. Все сводилось к тому, чтобы их донести. Витиеватые слова могут быть такими же несущественными, как легкий ветерок, но слова типа «пожалуйста», произнесенные в особых обстоятельствах, имели влияние. Би понимала это, но это не мешало ей произносить несущественные предложения. Если бы спросили, Эндрю мог бы поспорить, что она упомянула бы спокойную манеру речи и науку, стоящую за тональностью и двойными значениями. Если бы спросили, Эндрю рассказал бы ей, каким простым мог бы быть мир без двойных значений. Скучным, возможно, Эндрю составил и противовес.              — О чем ты думаешь? — вежливо спросила Би. Безмятежное предложение, столь же пронизывающее, как протянутые ладонями вверх руки.              Эндрю допил какао и собрался с мыслями. Ему захотелось закурить. Четырех недель без сигарет оказалось недостаточно, чтобы избавиться от тяги к никотину, и он подумал, что, возможно, проникнется симпатией к «Ротманс».       — Я закончил с разговорами, — прервал Эндрю. В его голосе не было той интонации, которая указывала бы на двусмысленность.              Би кивнула.       — Хорошо. Давай я приготовлю нам еще по чашке горячего шоколада. Хочешь узнать о моих планах на День благодарения?              Эндрю позволил ей говорить о пустяках, пока время не истекло.

***

      В тот вечер Эндрю отвез Кевина, Нила и Алекса на стадион для ночной тренировки. После занятия с Би он не произнес ни слова. Его губы были словно склеены, и было бы гораздо сложнее разлепить их и заговорить, чем продолжать молчать. Это было отдаленно знакомое чувство, с которым Эндрю познакомился заново. Оно не было неприятным.              У зоны отдыха Эндрю отделился и направился ко внутреннему полю. Он нашел свою скамейку в двух пролетах от тренерской. Усталость давала о себе знать в полную силу. Не та усталость, которая лишала возможности работать, как когда действие дозы понижалось. Это истощение было глубочайшим, до костей. Он смотрел в потолок и не думал ни о чем.              В конце концов дверь открылась, и появились Кевин и Нил, выряженные в спортивную форму. Эндрю лениво наблюдал за ними. Кевин вышел на корт и начал разбрасывать мячи и расставлять конусы, но Нил замешкался у тренерской скамейки с Алексом. Он встретился взглядом с Эндрю и не отвел его. Прошло некоторое время, прежде чем Нил метнулся глазами в другую сторону и быстро показал что-то Алексу. Эндрю не возобновлял изучение языка жестов и продолжал оставаться на том скудном уровне знаний, достигнутом во время приема лекарств. Он распознал только два жеста, которые использовал Нил: «смотри» и «всегда».              Ни разу не оглянувшись, Нил присоединился к Кевину на корте. Эндрю закрыл глаза. С такой усталостью было просто держать разум пустым и дрейфовать. Он сосредоточился на осязаемости своих рук, на весе ножей, на тяжести своего черепа. Все остальное было просто вне досягаемости, и так было лучше.              Вскоре раздался стук мячей по плексигласу. Эндрю устало открыл глаза и прошелся взглядом к тренерской скамье. Алекс с любопытством поглядывал на Эндрю через плечо. Заметив внимание Эндрю, он подвинулся на скамейке, повернувшись к нему лицом. Маленькие ручки потянулись к кольцу с ключами, прикрепленному к бедру. Они открыто рассматривали друг друга.              Эндрю избегал Алекса. Раньше он не позволял себе зацикливаться на этом, но сейчас в его мозгу воцарилась какая-то тишина, которая позволяла ему анализировать факты без путаницы. В течение последних полутора недель после ухода Пруста в каждом поступке Эндрю чувствовалась угроза насилия. Он чувствовал ее. Непреодолимые мысли об убийстве Пруста затем переключились на более достижимые виды насилия, например, избиение ближайшего Лиса или выхватывание ножа. Существовало даже тихое бормотание, которое делало его шрамы выраженнее, осязаемее и множественнее. Все, что угодно, лишь бы вернуть их себе. Такое насилие, скрытое под поверхность, лучше держать подальше от людей, слишком малых, чтобы защитить себя.              Сейчас в нем не было ни капли насилия. Возможно, усталость впитала его. Эндрю сделал глубокий вдох и позволил своим легким расшириться настолько, чтобы почувствовать напряжение.              — Нормально?              Эндрю выдохнул. Он ожидал услышать голос Алекса, но не так скоро. Он делал ставку на несколько жестов, пока не стало ясно, что Эндрю все еще не может ими пользоваться. Он наклонил подбородок в знак согласия. Приоткрыв губы, он ответил голосом, который показался ему хриплым и каким-то новым.       — Ты?              Алекс кивнул. Он опустил ключи и вместо них принялся возиться со шнурками на ботинках. Его голова представляла собой беспорядочную копну спутанных кудрей, которые торчали во все стороны. Эндрю сомневался, что Нил имеет хоть малейшее представление о том, как правильно ухаживать за волосами.              — Я еще не умею читать, — тихо сказал Алекс.              Эндрю и глазом не моргнул, услышав такую смену темы.       — Ты просил своего брата научить тебя?              Алекс покачал головой, глядя на Эндрю снизу-вверх.       — Где твоя книга с вопросами?              — Не здесь, — ответил Эндрю.              Алекс так сильно потянул за шнурок, что тот развязался.       — У меня есть книга. Две.              Эндрю знал, как важно обладать чем-то. Если бы он позволил себе, то смог бы вспомнить, что у него было первым из желанных приобретений.       — Научись читать их, — предложил он.              Алекс наконец снова посмотрел на Эндрю прищуренными глазами.       — Ты научи меня, — произнес он, словно обвиняя.              Это было настолько неожиданно, что заставило Эндрю запнуться в словах. Он собрался и отказал:       — Я не учитель.              Алекс снова уставился на свои шнурки.       — Ты мог бы им быть, — сказал Алекс. Если бы он был обычным четырехлетним ребенком, его можно было бы назвать угрюмым.              Первой реакцией Эндрю было спросить: «почему я?» Но это был вопрос не к Алексу, а к самому себе. Поэтому вместо этого он ответил:       — Не-а. Поговори с Нилом.              Алекс изобразил жест: ладони направлены к груди, кончики пальцев касаются друг друга, двигаясь взад-вперед. Это выглядело как пренебрежение.              — Я не говорю на языке жестов, — напомнил Эндрю.              — Неважно, — произнес Алекс, тщательно расставляя слоги. Эндрю не был до конца уверен, переводил ли он свой жест или отвечал на заявление Эндрю.              — Звучишь как Кевин.              Алекс снова пожал плечами, выглядя немного довольным собой. Это был странный разговор хотя бы потому, что он легко шел. Последовало долгое молчание, прежде чем Алекс спросил:       — Тебе снова нужно будет уйти?              Эндрю покачал головой.              Алекс кивнул и продолжил теребить шнурки на ботинках. Больше не было произнесено ни слова, пока дверь корта не открылась и не вышли Нил и Кевин. Нил махнул рукой Алексу и кивнул Кевину. Сняв шлем, он сделал несколько шагов в сторону Эндрю.              — Я хочу изменить свою часть сделки, — начал он.              Эндрю наблюдал за ним в ожидании.              — Не приглашай Лисов в «Райские сумерки», но проведи с ними вечер. Ночь кино или ресторан. Мне все равно. Что бы это ни было, мы делаем это как команда.              — Твоя оптимистичность — идиотизм, — отрезал Эндрю.              Нил пожал плечами.       — Это моя часть сделки.              — Я не буду организовывать это маленькое сборище.              — Все в порядке, — кивнул Нил.              Эндрю пристально смотрел на него, ожидая, что тот расколется. Вместо этого он наблюдал, как крепнет воля Нила: напряжение медленно спадало с его плеч, спина выпрямлялась, челюсти сжимались. Нил избегал Лисов так же, как и Эндрю, и все же это был вызов, от которого он не собирался отказываться.              — Ладно, — выдохнул Эндрю. — Приглашай их.              Нил кивнул и вернулся к Алексу. Эндрю последовал за ними к внутренним помещениям, хотя и знал, что там нет риска встретить еще одного Дрейка. Комната отдыха была пуста. После того, как Кевин и Нил переоделись, они покинули стадион без происшествий.