Shapeshift

Она была в этих предметах. Была в этом аромате. Но не было её. Анджей Сапковский «Меч Предназначения»

***

      Гермиона собрала в бывшей комнате Гарри целую лабораторию для зельеварения. Котёл, горелка, огромное множество склянок для будущих экспериментов и полностью забитый ингредиентами стол. Она купила всё, что только могла. Герань, полынь, измельчённое серебро и всё содержимое списка на метр печатного текста. Она была полна решимости хотя бы попробовать приготовить задуманное.       Разбор волчьего противоядия привёл к двум выводам. Основное действие зелья — успокоительное. Словно валериана для котов или настойка пустырника для людей. За счёт наличия ядовитой для волка травы эффект «ясного рассудка» достигался при накоплении аконита в крови. Лунный камень служил своеобразным грузилом в этой смеси, не позволяя отравиться и упасть без чувств как от транквилизатора.       Так же пришлось разобрать похожие по способу применения зелья. Зачастую она просматривала те, которые имели назначение проявлять что-либо. В расход пошла Сыворотка правды, Животворящий элексир, зелье для проявки фотографий и ещё пара экземпляров. Она потратила на это несколько дней. Спала урывками по пятнадцать минут, вместо нормальной еды довольствовалась перекусами из чипсов или сэндвичей. Несколько раз находила на столе тарелку горячего рагу, но в итоге забывала и выслушивала от Кикимера целую лекцию о плохом отношении к домашним эльфам.       Гермиона отдала почти все свои сбережения ради неясного опыта. Лунный камень и аконит она решила использовать из запасов, отправленных Нарциссой. Оставила лишь самую малую часть, чтобы хватило на порции в следующее полнолуние. На полу комнаты скопилась целая гора черновиков. Различные схемы, взаимосвязи и побочные эффекты. Самые удачные и симпатичные глазу были повешены на стену. Она строго запретила домовику убираться в этой комнате, боясь потерять какой-нибудь листочек, из-за чего пришлось бы всё начинать сначала.       Так и прошла ещё одна неделя. Теодор Нотт не пришёл к ней, но она этого ожидала. Хотя неприятное чувство досады приняла со смирением. Грейнджер так хотела поговорить с кем-то, кто понимал её, с кем можно было обсудить все эти звериные штучки. Но вместо этого сидела взаперти и общалась только с бумажными носителями. Книгами, учебниками и дневниками.       Беллатрикс тоже не спешила являться по её душу. И Гермиона с ужасом поняла, что скучала по вечно недовольному выражению лица, глубокому голосу и оскорблениям. И как бы она не пыталась это отрицать, загоняя себя бессонницей и работой до седьмого пота в своей импровизированной лаборатории, у неё не получалось отделаться от чувства животной тоски. Она даже пообещала своему второму я удариться головой о дерево при полной луне, если это не прекратится. Но безрезультатно.       И тогда всё началось заново. Выписки, заметки, попытки сварить базу для своего зелья, которому она даже дала название. Животный элексир повторного обращения. Но чем больше она пряталась, тем сильнее хотелось узнать, как дела у Лестрейндж. Это утомляло и заставляло задумываться о своих желаниях. Почему её так тянуло в когти опасной женщины? Чем вызваны эти чувства и почему их так тяжело игнорировать? И самым удивительным был собственный мазохизм. Она знала, что Беллатрикс непременно будет издеваться, если узнает об этом, но часть её упрямо продолжала скучать.       Рон иногда захаживал к ней, обменивался новостями и просто делал вид, что их не слишком удачного свидания никогда не было. Он целовал её, она ему позволяла это. Спрашивала, как у него дела и делала вид, что не разрывается в желании выгнать его. Зачастую она вовсе пряталась в самой дальней комнате, когда слышала, как он ищет её. Создавала иллюзию своего отсутствия, а Кикимер упрямо ей в этом помогал, игнорируя парня и не разговаривая с ним.       Но стоило очередным одиноким вечером камину на первом этаже с грохотом вспыхнуть, Гермиона замерла, прислушиваясь. Её никто не звал. В воздухе появился запах пепла, и послышались осторожные тихие шаги. Она сомневалась, но всё же спустилась, нос к носу сталкиваясь с самим Драко Малфоем на лестнице. — Смотри, куда прёшь, гряз… Грейнджер. — Что ты тут делаешь? — Она сложила руки на груди и внимательно осмотрела блондина. Сутулый, бледный. — Ты что, в Афганистане побывал? — Что?       Они оба подпрыгнули, когда в одной из комнат что-то взорвалось. Гермиона, выпучив глаза, поспешила обратно и с отчаянным стоном увидела безобразие. Котёл висел на люстре, на пол медленно капало его почерневшее содержимое, а запах стоял отвратительный. Драко, который вошёл следом, зажал нос двумя фалангами пальцев, брезгливо осматриваясь.       Он не комментировал то, как Гермиона раздражёнными резкими движениями палочки тушила огонь, открывала окно и, ворча про глупость бытия, тряпкой вытирала непонятную жижу с пола. Очередная попытка закончилась неудачей. Это был её тринадцатый эксперимент. В предыдущие разы тоже всё взрывалось, портилось или вовсе исчезало из котла. Она пообещала себе записать на видео данный момент, но так и забыла про это.       И ведь Гермиона элементарную основу не могла приготовить. Насчёт ужасной совместимости ингредиентов она сомневалась, потому что слишком долго и кропотливо составляла тир-лист из того, что можно добавлять, и того, что не стоит. Однако всё проваливалось раз за разом. Какой из неё зельевар? Наверное, Снейп на том свете сейчас сидел, прислонив ладонь к лицу, и делал вид, что никогда не знал её. — Ты собралась покончить жизнь самоубийством? — Среди всей этой вакханалии виднелись её записи. И ровный голос парня сменился на удивлённое восклицание, — Салазар великий, ты задумала убиться весьма впечатляющим образом. — Малфой, если ты не заткнешься, я порву тебе глотку своими клыками. Тебя вообще здесь быть не должно, ты в курсе? — Да. Но я здесь. — Он пожал плечами.       Гермиона присела на край стола, закидывая ноги на стул. Наверное, только сейчас она осознала, как на самом деле устала. Вечная сутулость, из-за которой болела спина, сухость слизистой глаз и сильный тремор рук. Как легко она забывала про всё и сосредотачивалась на чём-то конкретном. — Зачем ты пришёл, Драко?       Если он и удивился тихому обращению, то виду не подал. — Мама хотела убедиться, что всё в порядке. Ты не отвечала на её письмо несколько дней, и она успела подумать, что ты её игнорируешь. Не понимаю её порывов сблизиться с тобой. — Леди Малфой отправила тебя, чтобы ты убедился, что я в полном здравии? — Искреннее непонимание. — Да.       Грейнджер с минуту помолчала, осмысливая их небольшую беседу и сопоставляя факты. Она видела, как напряжение и озадаченность на лице парня сменились облегчением, когда он увидел её. Слышала, как часто билось его сердце, подметила некоторую нервозность в жестах.       Внезапная догадка заставила её усмехнуться. — Беллатрикс опять сбежала, верно? — Гермиона прищурилась, — Серьёзно, вы думали, она решила убить меня? — С её стрессоустойчивостью и усидчивостью ожидаешь всего, Грейнджер. Тётя Белла знает, где ты остановилась, и наверняка догадывается, что твои друзья предпочитают этому дому Нору. Мы должны были убедиться. — Что ж, в таком случае можешь расслабиться, Малфой, её тут не было. Удивительно, как легко она от вас уходит. Мне казалось, твоя мать не даёт ей спуску. — Так и было до недавнего времени… Почему я вообще обсуждаю с тобой свою семью?       Малфой закатил глаза, но не ушёл. Ему было любопытно. Бегающий взгляд, руки в карманах брюк. Всё в нём выдавало желание узнать, что здесь происходило. Едва ли он мог разобрать каракули в черновиках, потому что хмурился и щурился, а понимания в его чертах не проскакивало.       Гермиона задумалась на пару мгновений. Парень был приближен к Снейпу, любил зельеварение, показывал неплохие результаты на этом предмете и был далеко не глупым. Одна она навряд ли могла справиться, а тут такой роскошный вариант предлагал сам себя. Конечно, Драко будет отказываться чисто из вредности, строить из себя высокомерного чистокровного, но она знала, что он согласится, если дать ему нужную наживку.       «Мерлина ради, Миона, в кого ты превращаешься…» — Я пытаюсь создать зелье. — Гриффиндорка дождалась, пока на неё посмотрят, и продолжила, — Хочу иметь возможность превращаться вне фазы луны. — Зачем? — За тем, что твоя тётка любит пародировать богиню и играть со своим славным кинжалом. Мне эти игры не нравятся. К тому же в облике зверя я быстрее, сильнее, выносливее. А ещё не чувствую холода, лучше вижу и в принципе чувствую себя превосходно, если мне грозит опасность. Ещё вопросы? — Ты пытаешься создать базу? — Да. Пока неудачно. Если поможешь, блондинчик, можешь присвоить себе все заслуги и запатентовать это чёртово зелье.       Малфой усмехнулся, качая головой и разворачиваясь в сторону камина. — Ты меня в это не втянешь. Кстати, огонь слишком сильный, всезнайка.

***

      Гермиона наблюдала Малфоя в гостиной чуть ли не каждый день и находила это несколько забавным. Он приходил, убеждался в полном её здравии и вновь ретировался. Не то чтобы странно, но вопросы возникали. Драко редко задерживался, чтобы что-то уточнить по поводу её зелья, хмыкал, кивал и исчезал в всполохе зелёного пламени, оставляя какой-нибудь едкий комментарий по поводу выбора ингредиентов или их количества.       Изначально Грейнджер злилась на него. Давать советы, когда никто о них не просил, неуважительно по отношению к ней. Но вскоре она успокоилась и пришла к выводу, что таким образом парень утолял свой интерес и заодно осуществлял некоторый надзор на случай, если его тётя всё же появится здесь. К счастью, Беллатрикс не собиралась совершать подобные вылазки.       Гермиона истинно верила, что женщина сбегала от пристального внимания семьи из чистой вредности и веселья ради. Вполне вероятно, Лестрейндж Малфой-мэнор не покидала и пряталась где-то на территории, злобно хихикая над суетой сестры и племянника. Но всё же гриффиндорка была благодарна за подобное волнение. Она нередко ловила Малфоя за рассматриванием своих формул, но никогда не навязывалась. Только «случайно» оставляла листы исписанного пергамента на видном месте.       Предложение о совместной работе уже было озвучено, так что Гермиона терпеливо ожидала, когда у Драко кончится терпение. Он был упрямым, но довольно-таки любознательным, так что всё чаще мялся на пороге гостиной. И в один прекрасный день свершилось чудо.       Она монотонно заштриховывала уже перепробованные вариации, когда услышала вежливое покашливание за спиной. Грейнджер прикусила колпачок от ручки и медленно обернулась, встречая бывшего однокурсника уверенным кивком. Она с трудом сдержала победоносную ухмылку, когда заметила негодование в голубых глазах. — Привет, блонди. Спешу обрадовать, Беллатрикс сегодня не забегала. Кстати, тебе нужно более тщательно выбирать время визита. Поздний вечер — не самый лучший вариант. — Я согласен помочь тебе. — Драко довольно грубо перебил её и нахмурился. — Но у меня есть условия. Во-первых, мы на равных. То есть никто не будет командовать, каждый имеет право предложить свой вариант, а второй обязан его выслушать. Во-вторых, ты никому и никогда не расскажешь об этом, в особенности своим друзьям. В-третьих, ты прекратишь называть меня «блондинкой» и образованными от этого слова терминами. — Замечательно, тогда ты постараешься не называть меня «грязнокровкой» и подобными оскорблениями. — Договорились.       Гермиона довольно хмыкнула и чуть сместилась, чтобы уступить место напарнику.

***

— Грейнджер, я ещё раз повторяю, мы не будем называть это треклятое зелье дурацкой аббревиатурой!       Малфой сидел на диване, рассматривая её заметки с сильным прищуром. Ему было тяжело разобрать сделанные впопыхах и на коленке записи, но он отказывался сдаваться. Тон его был раздражённым, ведь их спор длился уже час. — Чем тебе не нравится «Животный элексир повторного обращения»? Всё крайне логично.       Гермиона стояла у окна и мечтала о магловской сигарете. Кто знал, что сотрудничество с Драко принесёт ей столько нервов. Они несколько дней пытались воссоздать базу, но единственное, что у них получалось, — непонятная субстанция, не дотягивающая до названия жидкость. То огонь слишком сильный, то ингредиенты неправильно подобраны, то граммовки не совпадали. У них никак не получалось найти золотую середину.       Грейнджер нервничала из-за отсутствия результата, а Драко злился из-за неё. Очень тяжело без должной подготовки находиться рядом с девушкой, у которой комплекс отличника и которая к тому же являлась оборотнем. — У тебя какой-то фетиш на тупые названия? То Г.А.В.Н.О, то Ж.О.П.А. Как тебе отдали титул самой умной, я не понимаю. — Во-первых, Г.А.В.Н.Э. Во-вторых, я дала название эксперименту до твоего присоединения, так что уважай это, Малфой. Помимо прочего зелье будет тестироваться на мне, что даёт некоторое преимущество, не находишь? — Да хоть на кроликах его тестируй, я отказываюсь принимать твой вариант!

***

      Вскоре Малфой согласился. Ему дорого стоило противостоять её напору. Гермиона постоянно цокала, закатывала глаза и весьма грубо комментировала каждое предложение, не забывая напоминать, кем она являлась и что могла сделать. На самом деле это продлилось всего три дня, и тогда она успокоилась. Вернула себе самообладание, перестала вечно ворчать, извинилась за своё поведение и позволила парню попробовать свой вариант решения их проблемы.       Удивительно, но факт, её цикл впервые так с ней сыграл. Ужасная раздражительность, баранье упрямство и до нелепости детское поведение. Она не отвечала Рону на письма, прекрасно зная, во что это может вылиться, а потому, когда он внезапно появился посреди её гостиной, лишь устало его обняла и снова попросила прощения. Обвинила месячные, посмеялась над его шуткой и опять согласилась сходить с ним на свидание.       Магловская улица, на которой они оказались, была переполнена. Люди перекрикивались, ругались и постоянно толкались. Гермиона успела сто раз пожалеть о решении сходить в кинотеатр. И ведь дело не в толкучке. И даже не в стремлении Рона сохранять физический контакт. Все мысли сосредоточились на элексире, и смысла от просмотра какого-то фильма не было. Но она вновь и вновь перешагивала через звериное рычание в голове и делала то, что делать совершенно не хотела.       Они купили билеты, взяли небольшое ведёрко попкорна и прошли в зал. Заняв своё место, Грейнджер с некоторым облегчением выдохнула. Гомон никуда не делся, Рональд уселся рядом и мягко взял её за руку. Предпоследний ряд казался не таким уж дальновидным решением. Позади слышались перевозбуждённые подростки, которые не брезговали самыми отвратительными и пошлыми комплиментами. А впереди миловались парочки постарше, обсуждая совместный день и его приятное окончание.       Свет в зале потух, многие голоса стихли, и на экране появилась заставка. Сюжет сложно было назвать выдающимся. Типичный сценарий про бедную девушку, приехавшую в город в поисках счастья. Гермиона слишком поздно осознала, что выбранный фильм оказался мелодрамой с некоторыми… элементами. Она прикрыла глаза, когда появилась первая пикантная сцена, но звук, идущий со всех сторон, смущал ещё больше. — Прости, я не думал, что такое снимают, — Шёпот Рона раздался совсем рядом, — Мы можем уйти. — Всё в порядке, я просто должна немного привыкнуть к подобному.       Она натянуто улыбнулась и всё же решила вернуть внимание к происходящему в фильме. Голые тела, смена кадра, непонятные гонки и конфликты. Сюжет выворачивался, и понять, что происходит, стало невозможно. Сколько прошло времени, Грейнджер не знала, но догадывалась, что прилично. Рядом и выше во всю отдавались поцелуям, люди пониже держались за руки и редко переглядывались. Романтичная атмосфера стала раздражать.       Гермиона с ужасом поняла, что её выводит из себя не только фильм. Хотелось развернуться и кинуть чем-нибудь в озабоченных детей сзади, накричать на каждого, кто хоть как-то пытался пользоваться событиями. А когда Рон ненавязчиво приобнял её за плечи, перевалившись через подлокотник сидения, вовсе захотелось аппарировать. Но исчезнуть вот так она не могла, и пришлось терпеть. Очередная постельная сцена вызвала ряд проблем. Во-первых, было противно. Во-вторых, Рональд поцеловал её, поддавшись влиянию то ли гормонов, то ли фильма.       Она пыталась контролировать свои действия, с трудом удерживалась от желания оттолкнуть и ударить парня. Волк рвал мысли и эмоции, превращая их в единый ком отвращения и тихой злости. И ведь гриффиндорка пыталась научным способом объяснить себе это, искала возможные последствия ликантропии, изучала каждый свой порыв и анализировала изменения своей личности. Как она могла считать Рона лучшим кандидатом на роль спутника жизни тогда и мысленно плеваться в его сторону сейчас?       Всё, что они делали, противоречило природе её естества. Слишком пассивно, слишком мило и мягко. Не было ни адреналина, ни предвкушения, ни азарта. Вместо проклятий и сражений стандартное свидание и жесты «влюблённой» парочки. Вместо роскошной копны вороновых кудрей, рыжая макушка, а вместо боли тёплые, но шершавые прикосновения. Гермиона сжала зубы, чтобы прогнать возникший в голове образ. Только этого не хватало. Находиться на свидании с Роном и думать о бывшей пожирательнице — глупо. Не разумно. Больно.       Но как себя бы повела Беллатрикс в данной ситуации? Стала бы она плеваться и бросаться на окружение с угрозами? Или, быть может, подавила свои негативные всплески и всецело отдалась изучению чужой культуры? Грейнджер усмехнулась себе под нос, понимая абсурдность подобных мыслей. Ведьма, скорее всего, устроила бы настоящий дебош и попыталась причинить боль. И ведь данный исход вполне устраивал внутреннего зверя, что пугало больше несуразных предположений.       Но стоило признать, что идея показать Беллатрикс магловский мир воодушевляла. Кинотеатр не такое ужасное место, если опустить некоторые детали, и, наверное, женщина не нашла бы его мерзким. И замена магии технологиями вполне могли поразить её. Вот только как заставить Лестрейндж отказаться от чистокровного консерватизма? Гермиона проморгалась и покачала головой, отрекаясь от подобных замыслов. Нет, она никогда не станет это делать хотя бы ради выживания. Предложить подобное тому, кто зациклился на превосходстве волшебников, смертельно опасно.       За обдумыванием она и не заметила, как фильм закончился. Многие стали расходиться сразу, как пошли титры, а кто-то ещё сидел и мирно обсуждал сценарий фильма и актёров. Уизли учтиво дождался, когда Гермиона соизволит подняться, и они медленно двинулись в сторону выхода. Прогулка на свежем воздухе — именно то, чего хотела душа. Но компания парня несколько надоела, и, сославшись на усталость, она попросила вернуться в дом Сириуса. Они остановились на крыльце, и Рон смущённо сунул руки в карманы штанов. — Ну, было интересно. — Да, это точно. — Она с шумом втянула прохладный ночной воздух носом, улавливая отголоски одеколона. — Только в следующий раз нужно будет уточнить у билетёров о возрастном ограничении. — Прости. — Нет, всё в порядке, я отлично провела время.       Ложь. Чуть ли не каждую секунду Гермиона думала о том, когда всё это закончится. Ни наслаждения, ни интереса. Не свидание, а какая-то сумбурщина, приправленная сомнительными воспоминаниями о Беллатрикс. — Я тоже, — Рон улыбнулся, обнимая её, — Мне, наверное, пора. Мама не простит, если я вернусь слишком поздно, сама понимаешь. — О, да, миссис Уизли может. До встречи, Рон.       Грейнджер не позвала его зайти на чай и обсудить фильм, а Рон не напрашивался, хотя было видно, что очень ждал приглашения. Но она не могла. Одна только мысль остаться вдвоём в одной комнате и в интимной обстановке привела её в состояние тихой паники. Она оставила прощальный поцелуй на щеке парня и сразу закрыла дверь.       Монотонность будней вернулась в прежнее русло.       Малфой всегда приходил через день и после восьми вечера. Засиживался с ней допоздна, читал нотации по поводу бессонницы, пытался пару раз задеть резкими высказываниями, действуя по старой памяти, но не переступал границ. А ещё очень сильно помогал. К концу второй недели их попыток сварить это треклятое зелье, у них вышло что-то похожее на основу. Правда это творение не имело стабилизации и продержалось в идеальном состоянии всего минуту. — Ну, это прогресс. — Малфой задумчиво чесал гладко выбритый подбородок, рассматривая их чертежи. — Что если использовать больше лунного камня? — Не вариант. В прошлый раз мы чуть не взорвали тут всё. Если бы не Кикимер, большая часть моих запасов канула бы в лету. — Слеза феникса? — У нас её нет. Слишком редкий и дорогой экземпляр. — Гермиона тяжело вздохнула, качая головой. Чем дальше они заходили, тем больше искали разнообразия. — Завтра принесу. Спокойной ночи, Грейнджер.

***

      Со слезами феникса не вышло. Они пробовали добавлять их в начале, середине, конце. Совсем помаленьку или же больше среднего. Но не смогли добиться никакого результата. Малфой удручённо читал заметки Снейпа, а Гермиона всё же попробовала курить. Гуляя по магловскому скверу, она зашла в магазин и по инерции приобрела пачку, которую впоследствии рассматривала несколько часов. Зачем она это сделала и что побудило к этому? Она не знала.       Первый вдох табачного дыма не получился, и она с чистой совестью могла сказать, что чуть не умерла. Идиотская была затея. Горло заболело, глаза заслезились.       Не для неё занятие. Так она решила. Но чем чаще сталкивалась со сложностями, тем чаще пыталась успокоиться путём самораспада. Вредные привычки — одно из самых частых явлений перемен в человеке. И она это знала. Однако раз за разом возвращалась на кухню, закашливалась и бросала. Драко нахмурено наблюдал за ней в эти моменты. И одним прекрасным вечером, не услышав кашля, нашёл её за столом с прикуренной сигаретой.       Гермиона привыкла к саднящему горло ощущению, к тяжести в груди и лёгкости в голове. Она делала вдох и с шумом выпускала из лёгких, рассматривая деревянную поверхность и зазубрины на ней. Сигарета истлела на половину. — Зачем ты это делаешь? — Драко облокотился плечом на дверной косяк и сложил руки на груди. — Слышала, что это успокаивает, решила проверить. Так же табак перебивает запахи, а от них у меня в последние несколько дней очень сильно болит голова.       Чистая правда. Чем чаще к ней наведывался Малфой, тем чаще Гермиона принюхивалась, улавливая притягательный запах сандала. Она вздрагивала и прикрывала глаза, представляя Беллатрикс, которая бродила вокруг племянника, выясняя, где он и чем занимается. Эта нездоровая одержимость чужим парфюмом выбивала из колеи постоянно. То она задумывалась, здорова и в безопасности ли ведьма, то невзначай спрашивала у Драко, чем она промышляет.       Как странно работал мозг. В один момент Грейнджер не хотела думать о Лестрейндж, а в другой готова была биться в агонии, скучая по её извечным издевательствам. И ведь самое страшное, она была не против этого. Была готова сказать «здравствуй», оставить неосторожный комментарий и трепетно терпеть ярость Беллатрикс.       Ужасные чувства и мысли пугали её. Ни один нормальный человек никогда не вернётся к тому, что убило его психику в своё время. А она об этом мечтала. — Может, попробуем использовать сочетание двух стабилизаторов? — Драко всегда предлагал какие-то идеи, если у неё они кончались. Весьма полезный и приятный напарник. — Только учти, что убирать в случае чего будешь сам.

***

      Гермиона разрывалась между подготовкой к полнолунию и приготовлением зелья. Она лежала на кровати, зарывшись лицом в подушку и надеялась задохнуться. Потому что противоречивые чувства одолевали и без того истощённый организм. Оставалось всего ничего, и через пару дней нужно будет пить волчье противоядие, а состояние тела уже оставляло желать лучшего.       С физическим истощением она могла смириться, пусть и с трудом. Но с эмоциональным дела обстояли хуже. Грейнджер могла накричать на домовика, сломать стул просто потому, что он стоял чуть левее своего изначального расположения, или вовсе проклясть любого, кто постучится в дверь дома. Такое уже происходило. Какие-то зеваки или любители нажиться на чужом горе предлагали услуги по защите от оборотней и «прочей нечисти».       Она всегда с ироничной ухмылкой выслушивала план-капкан от бедолаг, кивала им, а после резко закрывала дверь, чувствуя моральное удовольствие от того, что кому-то сломала нос или чувство собственной важности. Паранойя по поводу её вида стала массовой. Многие люди вечно ходили с серебром в руке или на шее, читали молитвы и обливали святой водой почти каждого, кто им не нравился. Чаще можно было услышать заклинание Ревелио. Смысла в этом был ровный ноль, но почему-то все считали, что могут проявить истинную сущность оборотня.       Гермиона тихо застонала, услышав грохот камина. Стрелки на циферблате показывали пол девятого вечера, и это мог быть лишь один человек. Она заставила себя подняться и встретить вечернего гостя. На кухонном столе уже стояли две чашки с ароматным чаем и тарелка с песочным печеньем. Что бы не говорил Кикимер, но он не мог полноценно уйти на пенсию. Постоянно был на подхвате, делал работу по дому и пытался накормить гриффиндорку, когда та забывала про приёмы пищи. Однако на глаза попадался редко. Лишь иногда его можно было услышать, и то из-за чувствительного слуха.       Драко сидел на своём привычном месте во главе стола, устало запустив пальцы в волосы. Вид у него был глубоко счастливый, а запах эндорфинов и тестостерона буквально бил в нос. Грейнджер поморщилась, опускаясь на стул и уныло притягивая свою порцию чая. Она подметила абсолютно всё, начиная с помятой рубашки парня и заканчивая багровым пятном на его шее. — Твоя мать знает, чем ты занимаешься? — Как бы невзначай заданный вопрос заставил Малфоя свести брови к переносице. — Я сказал ей, что гуляю и периодически слежу за тем, чтобы Беллатрикс тебя случайно не убила. — Нет-нет, я про то, что у тебя есть девушка.       Шокированный взгляд довольно быстро превратился в раздражённый. — Это не твоё дело, Грейнджер. Я не лезу к тебе с вопросами о Уизли, и ты, будь добра, не неси ерунды. — Ну, если потребуется совет… — Гермиона хитро улыбнулась, уворачиваясь от запущенного в неё печенья. — Обойдёшься.

***

      Грейнджер тянула очередную сигарету, рассматривая редких прохожих за окном. Ей нравилась безмятежность, которую дарил октябрь. На улице становилось холоднее, всё чаще моросили дожди и красиво разливался по лужам свет от фонарных столбов вечерами. Многие уже укутались в плащи и пальто. И лишь дети, согретые чарами, в одних футболках выскакивали в пасмурный день. Природная магия была ощутима в воздухе и обволакивала собой.       Но никто этого упрямо не замечал. Только животные стали более настороженными и шуганными. И Гермиона их понимала. Луна росла, морозы приближались, а люди злились и проклинали подступающую зиму. Атмосфера накалялась с каждым днём. Было интересно, выпадет ли снег в этом году? По всем признакам, его стоило ожидать только в декабре.       Нередко Гермиона замечала патрулирующих мракоборцев. Они останавливались недалеко от её окон, что-то обсуждали и исчезали, будто их никогда и не было. Гарри лично заходил пару раз, чтобы рассказать о ситуации в Министерстве, и они вдвоём грустно соглашались о несправедливости бытия. Всех зарегистрированных оборотней, а их насчиталось всего тринадцать, посадили на цепь. За ними следили как дома, так и на улицах. Поставили запрет на тесное общение с людьми и обязали в полнолуние явиться в Азкабан.       До чего отвратительно. Визенгамот, участвующий в слушаниях по делу чёртовой дюжины, настоял на том, что в тюрьме им ничего не грозит, и крепкие каменные стены удержат зверей от нападений. А если нет, то заключённых по соседству Пожирателей не жалко.       И что самое удивительное, Поттер злился куда сильнее Гермионы. Он трясся, когда рассказывал это. Сквозь стиснутые зубы клялся всеми силами изменить решение суда, но наткнулся на забавный факт. Он был никем. Мальчик-который-выжил уже не имел право голоса нигде, кроме операций по задержанию преступников. В министерстве на него косились из-за того, что он защищал оборотней, в аврорате пытались отговорить от любых затей. И хуже всего Рональд не пытался ему помочь, убеждённый в правильности происходящего.       Гермиона глубоко затянулась, более не чувствуя першения в глотке. Сладкое послевкусие оседало от фильтра на губах и языке. Она перепробовала четыре вида сигарет и остановилась на этих. Терпкие, но мягкие. С привкусом шоколада. Их не хотелось выкинуть в окно, а запах от них не вызывал у Драко отторжение. К тому же их стоимость приятно удивила. Её сбережения магловской валюты едва насчитывало несколько тысяч фунтов. После того, как родители лишились памяти о ней, никто не пополнял её счёт.       Гермиона думала, что покончила со всеми войнами, но, кажется, назревала новая. Очередная попытка людей самоутвердиться за чужой счёт, показать своё превосходство или скрыть страх за агрессией. Разницы никакой не было. Если Министерство объявит вендетту всем оборотням из-за Сивого или же Фенрир развяжет бойню, никто не останется в стороне.       Иногда ей казалось, что она ничем не отличалась от людей, но сейчас прекрасно понимала, что далека от остальных. Лучше слышала и чувствовала, была быстрее и сильнее. Немногие ведь пользовались этим преимуществом, но почему-то всё равно натыкались на ненависть. Она вынужденно согласилась с неизвестным автором дневника, что оборотни — иной вид. Но обвинять всех в грехах отдельного индивида — высшая глупость. Гермиона медленно кивнула, не глядя приветствуя Малфоя в дверях кухни. Он привык к этому.       Драко аккуратно закинул промокшее пальто на спинку стула и поставил на стол бутылку дорогого эльфийского вина. Он неуверенно осмотрелся, видимо, раздумывая над своей идеей. Но в конечном счёте вздохнул и наполнил бокалы алым алкоголем. По кухне распространился глубокий пряный букет, в котором отчётливо улавливалась нотка гвоздики. — Грейнджер. — М? — Она медленно обернулась, с приподнятой бровью рассматривая парня и протянутый бокал. — Что это? — Считай это трауром по спокойным и безмятежным месяцам.       Драко пожал плечами и слабо улыбнулся, когда она приняла вино. Бокалы со звоном чуть стукнулись друг о друга, и они, не сговариваясь, сделали маленький глоток.       Вино было приятным. Насыщенный терпкий вкус, густая текстура. Гермиона подумала, что это идеальный напиток для такого повода. — Мой отец отказался посещать Министерство ради справки, и теперь каждые понедельник и пятницу аврорат будет заявляться в поместье, чтобы проверить его. — Его голос был тихим. Будто он хотел и одновременно не хотел делиться этим. — Мама чуть не убила его из-за этого, они поссорились. Я слышал, как она плакала ночью. — Люциусу крайне повезло, что этого не слышала Беллатрикс. — Грейнджер грустно усмехнулась. — У тебя всё в порядке, Малфой? — Я не уверен. Тёте придётся скрываться эти два дня неизвестно где, мама ходит грустная, а он, глубоко довольный собой, бродит по поместью, словно… Хозяин. — Почему его не посадили? В его послужном чего только нет. Шантаж, убийства, использование непростительных, и Мерлин знает, что ещё. Скажи честно, Малфой, он откупился? — Да. Мама помогла. — Драко в два глотка осушил бокал и сразу наполнил вновь. — Не думаю, что она до сих пор любит его. — Тогда почему? — Глупая зависимость, наверное. А может, считает, что мне будет легче с двумя родителями. Ты — оборотень, Грейнджер, так что скажи мне, чувствовала ли ты от него хоть что-то, кроме ненависти, в тот день? — Нет. — Гермиона, ведомая глупым порывом, взяла парня за руку и крепко сжала его ладонь. Он не отстранился, отвечая на её жест. — Потому что он больше ни на что не способен.

***

      Их небольшой разговор по душам более не поднимался. Грейнджер стала спрашивать, как дела у Драко и его семьи, а он без лишних слов рассказывал всё, как есть. Первое посещение мракоборцев оказалось внезапным, так что Нарцисса в панике спрятала сестру в подвале и заставила сидеть там чуть ли не весь день. Обход по поместью вместе с Люциусом стоил огромных энергетических затрат, потому что Драко постоянно натыкался на холодный тон отца и его язвительные комментарии. Ему было всё равно, чем занимался сын, лишь бы не пересекался с «врагами».       Гермиона не стала убеждаться в том, что данным термином назвали тех, кто выступал против Тёмного лорда. В данный момент они сидели в лаборатории и скрупулёзно пытались написать формулу. Точнее пыталась только она, а Малфой задумчиво её рассматривал. И только через минут десять звенящей тишины, Гермиона закатила глаза, поворачиваясь к своему гостю. — У меня что-то на лице? — Какие цветы тебе нравятся? — Он побледнел, отвечая вопросом на вопрос.       Видимо, Драко сам не ожидал от себя такого. Его привычные устои рушились, а резкие высказывания с его стороны прекратились. Он стал обращаться к ней по фамилии или в шуточной форме называл «всезнайкой». И более не заговаривался в попытке назвать грязнокровкой. Они всё чаще разговаривали ни о чём в перерывах между делом, могли спокойно сидеть на диване и пить сливочное пиво, глядя в телевизор, который притащил Гарри со словами: «От Артура Уизли».       Их настороженность в отношении друг друга утихла. Стали звучать глупые шутки и завуалированные комплименты. Нельзя сказать, что они стали друзьями, но, определённо, были неплохими приятелями. Гермиона ценила это, потому лишь вымученно улыбнулась. — Никакие, Малфой. Они ужасно воняют. Но если брать моё детство, то, наверное, анемоны или дельфиниум. Но знай, что дарить девушке цветы, которые тебе посоветовала другая девушка — идея идиота. Лучше сходи с ней на какую-нибудь оранжерею с огромным количеством клумб. Она и понюхает, и посмотрит, а ты узнаешь у неё любимые. — У тебя всё сводится к «Понюхать»? — Малфой тихо хмыкнул, признавая ценность совета. Правда, вслух ничего не сказал. — У меня обострённое обоняние, так что да. А сейчас, будь так добр, помоги мне.

***

      Гермиона длительное время наблюдала за Кикимером. После того, как эльф спас их с Драко от взорвавшегося котла из полуразрушенной комнаты, она стала замечать за ним странное поведение. Во-первых, домовик стал постоянно убираться. Ни пылинки на полках, пол всегда блестел, а посуда была вымыта. К слову, погром, устроенный Беллатрикс, устранил именно он. Во-вторых, Кикимер часто пытался накормить её. Приносил рагу, супы и всевозможные блюда из продуктов в доме. Но заметив особую любовь к мясу попросту стал закидывать по три стейка на тарелку и оставлял это в её комнате.       Он будто присматривал за ней. Ругал за халатное отношение к собственному здоровью, взбивал подушки и умудрился откуда-то притащить огромную металлическую миску с именной подписью. Гермиона, конечно, его поблагодарила, но попросила спрятать до полнолуния, вызвав целый шквал нецензурной лексики. Вероятно, домовик привык к постоянному обществу нестабильного оборотня.       Вот и сейчас она спокойно выпила волчье противоядие, усевшись за стол, а перед лицом появилась чистая пепельница, тарелка с яичницей и горячий крепкий чай. Но стоило приняться за завтрак, камин вспыхнул, и через несколько мгновений рядом уселся Малфой. Красный, запыхавшийся. Со взъерошенными волосами и в водолазке с высоким горлом. Это был первый раз, когда он навестил её не вечером. — Признавайся, всезнайка, как ты узнала? — О чём? — Она сделала небольшой глоток чая, наблюдая за целым спектром эмоций на лице Драко. — О том, что у меня кто-то есть.       О, он всё же заговорил об этом. Гермиона позволила себе небольшую ухмылку, потому что не думала, что их отношения дойдут до такой темы. Было приятно видеть, как изменился сокурсник. Из заносчивого папенькиного сынка он превратился в самостоятельного зрелого парня. Свой взгляд на вещи, своё мнение. И явная неприязнь к Люциусу.       Грейнджер подумывала оставить вопрос без ответа, но что-то в его поведении выдавало нетерпение. Нервное подёргивание пальцев, нахмуренные брови. — От тебя постоянно несло женским парфюмом. — Я живу с двумя женщинами. — Он сложил руки на груди, явно не веря в данный факт. — У твоей матери цветочные духи с двухъярусным ароматом, обладающим успокоительным эффектом. Думаю, жасмин и какой-нибудь османтус. — Голос Гермионы задрожал, когда она продолжила. — А у Беллатрикс глубокий аромат сандала и опасности, от которой хочется забиться в дальний угол и биться в конвульсиях. От тебя же пахло какой-то детской ересью, похожей на фруктовые конфеты. — Ладно, прекрати это. — Парень сморщился, потянувшись ко второй появившейся чашке чая, — С тобой всё ясно. Твой нос — мой враг. Но как узнала моя мать?! Она устроила мне целый допрос буквально час назад. — О, это очень просто. Засосы на шее. — Грейнджер, твою мать!       Гермиона засмеялась, выслушивая поучительную речь о том, что стоит упоминать о подобных вещах.

***

— Малфой? Малфой. — Она с силой пихнула спящего на диване парня, заставляя того недовольно накрыть лицо ладонями, — Драко, мать твою волшебницу, проснись! — Грейнджер, если у тебя опять маниакальная фаза из-за того, что ты не спишь двое суток, то избавь меня от себя, пожалуйста, и дай поспать. — Я укушу тебя за зад, если ты сейчас же его не поднимешь.       Драко тихо застонал, неимоверным усилием поднимая корпус, потому что знал, что угроза не шуточная. На улице было ещё темно, что говорило либо о глубокой ночи, либо о раннем утре. Свет в гостиной шёл от камина. Однако сон как рукой сняло, когда он увидел причину по которой его разбудили. Поначалу он испугался кроваво-красного отблеска глаз перед собой и потянулся за палочкой, но вовремя вспомнил, с кем проводил последние вечера.       Гермиона сидела рядом и очень осторожно держала в руках бутылёк с кристально-чистой жидкостью. Ни осадка, ни помутнений, ни запаха. Идеальная основа их зелья была прямо перед ними. Эйфория радости и облегчения накрыла её, когда удалось подобрать нужные пропорции, а потому она глупо улыбалась, рассматривая парня. Малфой неверующе принял пузырёк, аккуратно взболтал его и замер, когда ничего не произошло. У них получилось.       Грейнджер не выдержала первой. Чувствуя невероятный прилив сил и счастья, она подалась вперёд и крепко обняла Драко за плечи. От него приятно пахло дымом, пеплом и кедром. И тонким шлейфом сандала и мускатного ореха от шампуня Лестрейндж. А от Гермионы за милю несло табаком и усталостью, но об этом оба упрямо молчали. И стоило парню смущённо похлопать её по лопаткам, она поспешила отстраниться, судорожно объясняя результат. — Я уменьшила содержание лунного камня и слёз феникса, но в размере отнятых величин добавила перья болтрушайки. Их используют в сыворотке правды, и мы почему-то ни разу не пытались попробовать с ними. — Взгляд указал на основу в чужой ладони. — Я записала все свои мысли наверху. Теперь осталось самое сложное. — Грейнджер, ты гений! — Малфой подхватил свой пиджак и потащил хихикающую девушку на второй этаж. — Вечно этот удивлённый тон.