Грязь чистой крови на его руках

      Ветки под ногами хрустели с каждым шагом. Медленно, подобно волку, Нотт наступал. Он явно вошел во вкус, бросая проклятие все резче и резче. Знакомый взмах, и Теодор умолк на полуслове: — Авада…       Страх не мелькнул в карих глазах, а загорелся адским пламенем, пожирающим парня со скоростью последнего Нимбуса. Поверила. Эта мысль колющей болью пронеслась по позвоночнику, заставляя слизеринца выпрямится. Нотт поджал губы, отводя взгляд от шатенки. Ее прерывистое дыхание било по его собственному, заставляя прикусить язык, лишь бы не застонать. Хоть Теодор и не ожидал от нее безграничного доверия, но такая реакция показала: он ей не друг. Даже не близко.       Деревья медленно покачивались от поднимающегося ветра. Как быстро испортилось его настроение, так же быстро небо начали затягивать тучи. Теодор обратил внимание на то, что они зашли в лес на добрых двадцать метров, на то, что пару веток поцарапали его предплечье, на все, кроме Грейнджер и ужаса в ее глазах, которые впились в него, будто ожидая второй попытки. — Нотт? — наблюдая за странным поведением парня, позвала Гермиона. — Идём обратно. — с хрустом веток под подошвой, произнес брюнет. — Стой, — убирая палочку, буркнула она, — всё в порядке?       Теодор удивлено взглянул на девушку. Этот вопрос должен задавать он, но никак не Гермиона. Логика этих гриффиндорцев опять его удивляла.       До дома они дошли в тишине. Грейнджер поглядывала на Нотта, не понимая причину столь резкого изменения настроения. Мысль, что это была неудачная попытка ее убийства витала в голове, но верить в это шатенке не хотелось. Да и с чего бы Теодор остановился, если хотел прикончить ее на опушке. Из всего произошедшего было ясно лишь то, что ей срочно нужно вернуться в форму, или такими темпами ее убьют даже два самых бестолковых пожирателя, что уж говорить о какой-нибудь Лестрейндж. — Извини.       Гермиона тряхнула головой, возвращаясь в реальность. — Что? — Салазар, — прикрывая глаза вздохнул слизеринец. — Ты услышала с первого раза, ведь так?        Грейнджер недовольно вскинула бровь. Решив, что этот день чересчур богат на выходки Теодора, она молча ушла в комнату, оставляя парня в одиночестве и без ответа. Даже через дверь шатенка услышала его тяжелый вздох. Причину этого знать она не хотела. По крайней мере, уверяла себя в этом. Эта выходка парня с Авадой опустила ее на землю так быстро, что она не успела сгруппироваться и приготовиться к осознанию своей беспомощности. В объятиях этого мерзкого чувства Гермиона и уснула.

***

      Шли третьи сутки, как Нотт избегал ее. Гермиона сновала по дому, подобно призраку. Странно, но общение со слизеринцем было куда приятнее одиночества. Опять вспомнились дни на Гриммо, когда и Рон ее избегал. Шатенка вздохнула. На этой недели Уорти даже не приносила ей газеты, а на просьбы лишь качала головой и что-то бубнила. Гермиона нервно перевернула страницу, вспоминая о странном поведении всех в этом доме. Найти информацию о крестражах казалось невозможно, Теодор опять куда-то пропал, а информацию о происходящем от нее скрывают. Даже в библиотеке Грейнджер не могла отвлечься от желания придушить Нотта.       Гермиона принялась раскладывать книги обратно, когда услышала щелчок трансгрессии. Она вздохнула. Внутренний спор о том, стоит ли первой начать диалог, вновь разгорелся. Гриффиндорка прислушалась к возне за дверью библиотеки, игнорирую внутренний конфликт. Голос Теодора показался ей чересчур нервным. Совладав с любопытством, девушка вернулась к книгам. Убирая палочку, Гермиона прислушалась. Видимо, Нотт ушел к себе. Только Грейнджер хотела выйти, как она приметила уголок бумаги в камине. Это определенно была газета. Только вот почему Теодор ее сжег, оставалось вопросом. На кусочке бумаги виднелось лишь два слова « очередное» и «Грязнокровки».       Шатенка глянула в камин, но кроме сажи и пепла ничего не нашла. Выкинув остатки газеты, Гермиона решительно покинула библиотеку. Нежелание Нотта разговаривать ее не волнует. Это не только в его интересах прикончить этого ублюдка, только он об этом, видимо, забыл.       Девушка остановилась только у двери слизеринца, услышав его голос. Судя по всему, в комнате была Уорти. Дождавшись ухода эльфийки, Гермиона открыла дверь, наплевав на рамки приличия. — Нотт, если ты продолжишь так вести себя, то я… - Гермиона, рад видеть. — хмуро кивнул парень. — и слышать. — Теодор… — заметив кровоточащую рану на груди, остановилась шатенка. — Я слышу нотки тревоги в твоем голосе? — подняв брови, воскликнул Нотт. - Можешь не беспокоиться, моей жизни ничего не угрожает. Кроме твоего недовольства, конечно же.       Гермиона прикрыла глаза, вспоминая, что он ещё нужен ей. За трое суток она даже отвыкла от его вечного сарказма и идиотского чувства юмора. В это время Теодор промокнул ватку в зелье и приложил к ране, тихо стистнув зубы от жжения. Шатенка пригляделась. Целились ему явно в сердце и попали. Либо маг был крайне слаб, либо же Нотт успел отбить его, если это так можно назвать. — И ты вновь разглядываешь мой торс. — убирая зелье, усмехнулся Нотт. — Заткнись, ради Мэрлина! — Я думал, ты пришла поговорить. Нет? — ложась на кровать, уточнил слизеринец.       Гермиона развернулась и направилась к себе. Он невыносим. Ведёт себя так, будто на кону не стоит вся Англия. Его беспечность скоро сведет ее в могилу. И, возможно, не только ее. Гермиона захватит его с собой на тот свет просто затем, чтобы он перестал вести себя как придурок. Хотя, у шатенки были мысли, что его и могила не исправит.

***

      Ветер трепал шторы, сквозняком проникая в комнату. Гермиона перевернулась с одного бока на другой, надеясь, что сон скоро придёт. Разрываться между желаниями убить Нотта и узнать у него новости, а потом тоже убить, ей надоела. После ее очередного вздоха в комнате появилась Уорти. — Мисс, Теодор просит вас спуститься в зал. — А Теодор не хочет…— Гермиона умолкла. Эльфийка не виновата, что в хозяины ей попался именно этот раздражающий и крайне дурной маг. — Хорошо, Уорти.       Шатенка скинула одеяло. Мурашки пробежали по телу. Явно стоит начать закрывать окно перед сном. На дворе уже осень. Эта мысль неприятно скользнула по позвоночнику. Уже осень. Время определенно не на их стороне.       Теодор спокойно сидел в кресле, листая одну из тех книг, что Гермиона читала пол дня. Он кивнул на соседнее кресле. Грейнджер поежилась, видя пятна крови на его футболке. — Все в порядке? — заметив выражение лица девушки, спросил Нотт. — Ах, не любишь кровь? — будто только сейчас заметил пятна, улыбнулся он. — Крайне неудобно, в наши то дни. — Мне плевать на кровь. — буркнула Гермиона. Теодор ухмыльнулся и принялся разливать чай. — Что ты хотел? — Ну-с… — недовольно протянул парень. — Разве не ты о чем-то хотела поговорить? Когда ворвалась ко мне в комнату, я имею ввиду. — Нотт кивнул на чашку. — Почему я не получаю газеты? — Тебе лучше не знать, что происходит. — Куда ты вечно пропадаешь? — Поиски Грейнджер в самом разгаре. — Откуда рана? — Работа. — Почему ты меня избегаешь? — Это допрос? — ухмыльнулся Теодор. Он сделал глоток, поглядывая на шатенку, которая сама не ожидала столько вопросов. — Я не избегаю. — Поэтому мы не пересекались трое суток? И что значит, что мне лучше не знать? Что происходит в Англии? — Ты такая же, как и в школе, Гермиона. Миллион и один вопрос. Не всегда знание — свет.       Нотт провел рукой по месту, где должно быть были наложены бинты и слегка поморщился. Гриффиндорка молчала. Возможно, где-то Теодор был прав, но это не отменяет факта, что он ее избегает и скрывает что-то важное. — Ты разве не рада, что наше общение сократилось? — резко спросил Нотт. — Что? Я… — Гермиона даже не успела понять, что имеет ввиду Теодор. — Я понял. Ты все же соскучилась. Это мне льстит, правда.       Гермиона тихо фыркнула. Если ей наскучило одиночество, это не значит что она скучает по нему. Это явно не для логики Теодора.       Ночное чаепитие продолжилось в тишине. Часы пробили двенадцать, когда сон начал подкрадываться к шатенке. Слизеринец выглядел чересчур бодрым, для человека, который уходит из дома в семь утра. Гермиона уже поднялась, чтобы уйти спать, как Нотт поймал ее за край футболки. — Ещё немного, и мы его прикончим, и …- Грейнджер устало кивнула. — и сможешь вернуться в свою обычную жизнь.       Гермиона замешкалась на пару секунд. Обычная жизнь. Это словосочетание ничего не вызывало. Никакой радости. В ее «обычной жизни» всегда был Гарри, которого больше не будет. В ее «обычной жизни» всегда были родители, которым она стерла память. И в этой «обычной жизни» никогда не было идиота-слизеринца, который бы раздражал ее просто своим присутствием.

***

      Гермиона потянулась, открыла глаза и недовольно поморщилась.  - Доброе утро.        Теодор вскинул брови. - Доброе. Ты не послала меня и даже не сказала что я невоспитанный кретин? - складывая газету, удивился парень. - Я умер? - глядя на руки, будто проверяя не стал ли он призраком, воскликнул Нотт. - Это бессмысленно. - уходя в ванную, буркнула шатенка. - Стоит спрашивать почему ты в моей комнате?  - О, это замечательный вопрос, ответ на который ты узнаешь… - Теодор глянул на часы. - через час и сорок шесть минут. Надеюсь. Не люблю опоздания, ты наверное тоже.       Гермиона ничего не ответила, решив спокойно умыться. Судя по всему, Нотт никуда не собирается сегодня, раз в десять утра ещё дома. Эта мысль вызвала двоякие чувства, которые шатенка задвинула в дальний ящик.         Теодор уже дочитал газету и сжег ее прямо перед носом шатенки. Гермиона фыркнула. Что там может такого происходить, что Нотт неделю от нее новости скрывает? Ответ на этот вопрос она обязательно узнает.  - Идём. - выкинув пепел на улицу, парень двинулся из комнаты.        Грейнджер недовольно глянула в окно, но все же пошла следом. Слизеринец бодро спустился в столовую, кивая на тарелку. Гермиона кинула взгляд на Нотта.  Ведет себя так, будто ничего не произошло. Хотя, возможно это она преумножает значение некоторых его действий, о которых он уже забыл.        Теодор выглядел как всегда, но что-то нервное мелькало в его глазах, она видела. Чувствовала, как это напряжение плавает по комнате, заставляя пить чересчур много воды, дабы проглотить маленький кусочек вафли. Нотт уже разделался со своим завтраком и пустым взглядом смотрел куда-то в окно. Гермиона с трудом осилила ещё пару вафель и отодвинула тарелку. С таким его поведением кусок в горло не лезет, однако сам он видимо прояснять ситуацию не собирается.  - У нас есть подвижки по Нагайне? - делая ещё один глоток воды, тихо спросила девушка.        Нотт едва заметно кивнул. Судя по всему, его размышления были окончены на хорошей ноте, и он наконец-то перевел взгляд на гриффиндорку. На лице сияла улыбка, будто змея уже мертва.  - Иди пока к себе. - зовя Уорти, произнес Теодор. - И оставь палочку.  - Нотт уловил искру страха в карих глазах. - Это ненадолго. К концу дня верну, обещаю. - не отводя взгляд от гриффиндорки, тихо произнес парень.       Гермиона помешкала, но оставила палочку на столе. Опять это ощущение беспомощности скользило по позвоночнику, словно голодная собака, желающая вылизать каждый миллиметр ее костей. Теодор убрал палочку, кивая в сторону комнаты.        В какой момент она стала так доверять Нотту, что добровольно отдала ему палочку, Гермиона не знала. Она определенно не видит в Теодоре друга, но что-то заставляет ее соглашаться с его действиями. Шатенка уже поняла, что воспринимать слизеринца как великовозрастного, непоследовательного и взбалмошного ребенка глупо, как бы ей этого не хотелось. У Нотта есть план, но делится с ней он им не спешит. Держит поодаль от происходящего. Единственный вопрос который ее волновал теперь: зачем? В чем причина сокрытия газет и избегания? Закрадывались мысли, что его план идет не так, однако его поведение говорит об обратном. Он спокоен.       Гермиона остановилась. Пальцы крепче вцепились в полотенце, в которое девушка заматывала волосы. Она услышала щелчок трансгрессии. Кто-то пришел. Это явно был не Теодор. Его голос она слышала, хоть Нотт этого явно не хотел, а разговоров с самим собой за ним Гермиона не замечала. Шатенка задержала дыхание, когда слизеринец умолк.       Шаги. Размеренные, они слышались в коридоре и заставляли Гермиону поежится. Точнее нет. Шаги Нотта ее не пугали. Наряду с ним шел кто-то ещё. Кто-то на каблуках. Грейнджер знала, что сейчас она может не опасаться только Теодора и Нотта-старшего, кем точно не является эта гостья. Эта мысль немного успокоила. Слизеринец не стал бы раскрывать ее. Однако шаги приближались, что заставляло сомневаться в этом.       Гермиона слышала, как чья-то рука берется за ручку. Она машинально потянулась к карману, в котором теперь постоянно носила палочку, однако вспомнила, что отдала ее Нотту. Варианты крутились в голове, будто старая кинопленка, подкидывая все больше объяснений такого поступка Теодора. Конечно, без палочки она даже не сможет сопротивляться.       Время будто остановилась. Шатенка была уверена, что тиканье часов замедлилось в тот момент, когда дверь начала открываться. Первым, она увидела, было сосредоточенное лицо Нотта. Слизеринец молча прошел в комнату, открывая загадочную личность, которая и была источником звука, который заставил Гермиону волноваться. - Тебе конец. - первое, что вырвалось с губ Паркинсон.