На солнце нет темных пятен/ The light is no mystery

Он указывал на луну, но я смотрела на его руку...

«-Он указывал на луну, но я смотрела на его руку. Как мне рассказать вам, как я сюда попал, не попав в ловушку прошлого? Полагаю, это более серьезный вопрос, чем я ожидал (...)Мы все секретные агенты, работающие под прикрытием наших пальто, под снегопадом". - В общем, Ричард Сайкен.

***

Гермиона уставилась на свое отражение в зеркале туалета. Она, как всегда, беззастенчиво разглядывала свое лицо. Ее кожа была светло-коричневой от загара, с россыпями веснушек на переносице. Она собрала часть своих волос в тугой узел на макушке, чтобы они не лезли в глаза, но остальные ниспадали на плечи небрежными кудрями. — Просто еще один день, — пробормотала она себе под нос. — Я не позволю ему запугать меня. Гермиона позволила себе три секунды перевести дыхание, затем перекинула сумочку через плечо и крепче сжала ремешок. Прежде чем нервы взяли над ней верх, она вышла из туалета и быстрыми, уверенными шагами направилась к солярию, понимая, что и так задержалась слишком надолго. — Я знаю, что опаздываю, Нотт, — сказала Гермиона, делая вид, что не замечает выжидающих взглядов своих подопечных. Прежде чем Нотт успел придумать ответ, она махнула рукой чтобы снять охранные чары и открыла дверь, отступив назад, чтобы они прошли. — Тогда ладно, — сказал Нотт, ухмыляясь. Проходя мимо нее, он притворно прошептал Малфою, который следовал за ним, — Кое-кто не в настроении. — Я тебя слышу, — рявкнула Гермиона. Она была удивлена, когда Малфой не воспользовался возможностью подразнить ее. Следуя за группой в комнату, Гермиона избегала смотреть на Руквуда. Она не хотела показывать ему ни малейшего намека на страх. Но краем глаза она наблюдала за тем, как он неуверенно ерзал на стуле, был весь как на иголках. «Именно так, как сказал Малфой,» — подумала Гермиона. — На прошлой встрече у нас был интересный разговор о темной магии, - сказала Гермиона. Когда никто из них не ответил, она продолжила. — Я подумала, что нам следует продолжить разговор об этом сегодня. — Ты когда-нибудь сдаешься, Грейнджер? - спросила Паркинсон, стиснув зубы. — Это не то, чем я известна, — сказала Гермиона. — Кроме того, почему бы и нет? — она пожала плечами. — Когда Нотт и Малфой говорили об окклюменции в прошлый раз, мне стало любопытно, и я провела кое-какие исследования. Но я ничего не нашла по этому вопросу. — Ты провела исследование? Какой сюрприз, — сказала Паркинсон. Булстроуд хихикнула. — Почему бы тебе не рассказать подробнее о своем отношении к темной магией, Паркинсон? Я имею в виду, вы с Булстроуд были не особо разговорчивы, — сказала Гермиона. Она повернулась в своем кресле, махнув рукой в сторону Руквуда. — Даже Руквуд поделился своими мыслями. — Единственным ответом Руквуда была насмешка в ее адрес, хотя она заметила, как он бросил встревоженный взгляд на дверь. — Я не интересуюсь темной магией, — сказала Булстроуд. — Что ты хочешь этим сказать? — спросила Гермиона. Она прищурилась, глядя на Нотта, когда он усмехнулся. — Булстроуд? Ты можешь объяснить? Булстроуд бездумно пожала плечами. Гермиона ждала, что группа что-нибудь скажет, что угодно. С каждой секундой, прошедшей в тишине, она расстраивалась все больше и больше. Даже Малфой, от которого Гермиона ожидала общения, не казался заинтересованным в разговоре. Руквуд попеременно смотрел то на дверь, то на Гермиону, в его глазах было подозрение, а губы скривились в гримасе. Он явно нервничал, но это не помешало ему насмехаться над ней. Паркинсон и Булстроуд изо всех сил старались не обращать на нее внимания, довольствуясь разглядыванием своих ногтей с притворным восхищением. Неудивительно, что Нотт, казалось, был единственным, кто был готов говорить. Гермиона переплела пальцы на коленях, внезапно почувствовав себя обессиленной. — Малфой? Нотт? Вы хотите поделиться своими мыслями по этому поводу?” — Ну, если ты настаиваешь, - сказал Нотт, с усмешкой закидывая ногу на ногу. Когда он пустился в подробное объяснение темной магии, Гермиона изо всех сил старалась слушать. Она была отвлечена своей попыткой выглядеть невозмутимой из-за присутствия Руквуда, хотя нахождение с ним в одной комнате вызвало у неереакцию "бей или беги". Она заставила себя выпрямиться в кресле, не желая казаться слишком расслабленной. Она не хотела выглядеть жертвой. И в то же время Гермиону выбило из колеи молчание Малфоя. Она смотрела, как он сидит в своем кресле, опустив голову и засунув руки в карманы. «Он наконец заткнулся, и меня это беспокоит?» —подумала она, опасаясь собственных чувств. Она знала, что дело было не только в его молчании. Она не чувствовала бы себя такой обеспокоенной, если бы Малфой игнорировал ее, чтобы вывести из себя. Но сегодня он, казалось, мыслями был далеко отсюда - время от времени он поглядывал в ее сторону, но в основном его взгляд был прикован к какой-то точке на полу перед ним, на лице застыло скучающее выражение. Она была уверена, что если произнесет его имя, он не ответит. Он вел себя так же, как с Картвелл, а Гермиона к этому не привыкла. Ей это не нравилось. — Грейнджер, ты вообще слушаешь? — спросил Нотт. — Конечно, ты говорил о гримуаре вашей семьи, — сказала Гермиона, надеясь, что он не попросит ее быть более конкретной. — Пожалуйста, продолжай. — Он даже не говорит ничего важного, — сказала Паркинсон, — он говорит просто для того, чтобы не сидеть в тишине. — Знаешь что, Пэнс? Меня уже тошнит от твоего отношения, — огрызнулся Нотт, поворачиваясь в ее сторону. — Тебя тошнит от моего отношения? Я говорила тебетысячу раз... Гермиона снова взглянула на Малфоя, отмечая то, как он рассеянно притопывал ногой. — Ребята, вы не хотите поговорить о том, что вас беспокоит? - спросила она, устало поворачиваясь к Паркинсон и Нотту. — Это не твое дело, — прошипела Паркинсон. — На самом деле, я... — начал Нотт. В конце встречи Гермиона чувствовала себя так, словно провела последний час на сеансе семейной терапии, а не в реабилитационном центре, санкционированном судом. Каждый раз, когда Нотт пытался завязать разговор, Паркинсон огрызалась на него, и внезапно они начинали спор, который в основном проходил мимо ушей Гермионы. Она знала, что могла бы лучше контролировать ситуацию, но не хотела этим заниматься. — Эй, Малфой, ты не мог бы задержаться на минуту? — спросила Гермиона, все еще не уверенная, что собирается ему сказать. Она готова была, что он продолжит идти, сделает вид, что не слышал ее, как делал в течение последнего часа, поэтому была слегка удивлена, когда он остановился как вкопанный, развернулся на каблуках и подошел к ней. — Чего ты хочешь, Грейнджер? — спросил Малфой, стоя в паре шагов от нее. — Я не могу торчать здесь весь день. Гермиона прочистила горло, нервно теребя руки, когда заставила себя спросить, — Что с тобой? — Прошу прощения? — Ты ни слова не сказал на сегодняшнем собрании. И ты знаешь, что я не Картвелл, если ты думаешь, что сможешь молча отсиживаться... — Знаешь что? — перебил Малфой. — Просто заткнись. Миллисент едва произнесла пару слов, кроме как повторять все, что говорит Пэнси, как чертов попугай. Тебя, кажется, также не беспокоило, что Руквуд сегодня не произнес ни единого слова, но ты просишь меня задержаться подальше, чтобы ты могла наехать на меня по этому поводу? Гермиона вздрогнула от неожиданности. — Что? — спросил он, вена на его шее пульсировала. — Теперь тебе нечего сказать? Закончились аргументы? — Я просто спросила, потому что обычно ты более... — она заколебалась. — откровенен. «И потому, что ты кажешься рассеянным и более злым, чем обычно,» — подумала она. — Я подумала, может быть, тебя терзают какие-то мысли. Малфой провел рукой по волосам, избегая ее взгляда. — Единственное, о чем я думаю, это о том, что ты пристаешь ко мне, Грейнджер. Просто оставь меня в покое. — Его тон звучал ровно, ему не хватало обычной силы. — Знаешь что? Прекрасно, — сказала Гермиона. — Тогда ты можешь идти, Малфой. Я даже не знаю, о чем я думала, проявляя участие. Малфой подозрительно прищурился. — Думаю, я так и сделаю, — сказал он немного неуверенно. Гермиона ждала, уверенная, что он скажет что-нибудь еще, может быть, спросит ее, что она пытается сделать. На секунду она была уверена, что он собирается открыться ей, но затем на его лицо вернулась обычная усмешка, и он вышел из комнаты. Когда Гермиона смотрела на его исчезающую спину, она почувствовала, как внутри нее нарастает чувство неправильности. «Малфой ведет себя слишком странно,» — подумала она. Гермиона не могла угадать мотивы, побудившие его помочь ей на днях. Несмотря на их историю, он сидел рядом с ней в тесной кладовке и разговаривал, пока она не успокоилась настолько, что смогла уйти. «Может быть, он думал, что это поможет ему выйти из программы,» — подумала она, но все же он остался . И она позволила ему уйти. Если бы она могла помочь ему, стала бы она делать это? «Или ты можешь не лезть не в свое дело, как он тебе и сказал,» — спорила она сама с собой. — Черт возьми, — пробормотала она, выбегая вслед за ним из комнаты. Она закрыла за собой дверь солярия, бросив быстрый взгляд на стулья, прежде чем сообразить, что может вернуться за ними позже. К тому времени, как Гермиона закончила устанавливать чары, Малфой был уже далеко по коридору. Она выругалась себе под нос, стараясь не отставать от него. Она ускорила шаг, когда он завернул за угол - поблизости слонялись несколько сотрудников ЦПР, так что она не могла окликнуть его по имени, не привлекая к себе внимания. Гермиона последовала за ним, когда он спускался по лестнице, изо всех сил стараясь поспевать за его широкими шагами. Она крепче ухватилась за перила, чтобы сохранить равновесие. Последнее, что ей было нужно- это скатиться кубарем с лестницы. Малфой резко остановился, и Гермиона пискнула, врезавшись ему в спину. Она споткнулась, когда он обернулся, поручень - единственное, что удержало ее на ногах. — Почему ты преследуешь меня, Грейнджер? — спросил Малфой, звуча столь же удивленно, сколь и раздраженно. — Я не преследую тебя, ради Годрика, — сказала Гермиона, наблюдая, как взгляд Малфоя метался между ней и лестницей, словно обдумывая свой побег. — Ты драматизируешь. — О, неужели? — он резко повернул к ней голову. — Я драматизирую?Это ты ведешь крестовый поход, чтобы заставить меня поговорить с тобой. Такой детский поступок конечно мне льстит, Грейнджер. - сказал Малфой, медленно отходя от нее. — Каждый раз, когда я думаю, что могу поговорить с тобой без того, чтобы это переросло в ссору, ты заставляешь меня сожалеть… — Я знаю, что привлекателен, — заговорил он, наконец, останавливаясь, — но все это выглядит жалко для такой ведьмы, как ты. Гермиона вздернула нос, — Пожалуйста, Малфой. Выглядит жалко то, что ты на самом деле несешь такой бред. Я искала тебя не поэтому. — Так ты признаешь, что преследовала меня? — Преследование - это сильно сказано, ты все это время знал, что я иду прямо за тобой, — фыркнула она. — Я оставлю тебя в покое, если ты действительно хочешь, но сегодня ты казался странным. Она протянула руку, чтобы остановить его, когда он открыл рот, чтобы ответить. — Я слышала, что ты сказал о Руквуде и Булстроуд, нет необходимости повторять это. Ты помог мне на днях, и я подумала, что, если ты хочешь, я тоже могу помочь тебе. —О, Грейнджер, — он начал хихикать, — ты чертовски любопытная. И надоедливая. Ты просто не можешь удержаться от вмешательства в дела других людей? — Я просто пытаюсь вернуть долг, — сказала она, — но я передумаю, если ты будешь стоять здесь и оскорблять меня. — Забудь об этом, — сказал Малфой. Он скрестил руки на груди. — Мне не нужно от тебя никаких одолжений... — Ладно, — сказала Гермиона, начиная пятиться. — И я тебе, черт возьми, не друг, - продолжил он, как будто не слышал ее. Он делал шаг вперед на каждый шаг, который она делала назад. — Как ты вообще можешь мне помочь? Если ты думаешь, что я буду плакаться тебе, как ребенок, то ты путаешь меня с Уизелом и Шрамоголовым... — Ладно, Малфой, побереги дыхание. Я иду домой. — Ты думаешь, только из-за того, что у нас было два полуобидных разговора, я хочу тратить на тебя свое свободное время? Ты говоришь, что я тщеславен, но твое эго такое же большое, как и мое. — О, правда? — удивленно спросила она. Она перестала отступать, наблюдая, как он продолжает приближаться к ней. — Я не хочу проводить с тобой время... — Ты уверен? - спросила она, выгнув бровь и указывая большим пальцем на лестницу позади себя, — Потому что я просто пыталась уйти... — Ты что, не слышишь, что я говорю? Ты вмешиваешься, невыносим... — О, я тебя прекрасно слышу, — пробормотала она. Когда Малфой подошел достаточно близко, Гермиона схватила его за костлявое запястье, не дав ему времени оттолкнуть ее, прежде чем аппарировать их обоих из здания. — Ты сумасшедшая, Грейнджер! — воскликнул Малфой высоким от удивления голосом. — Где мы, черт возьми? Гермиона отпустила его запястье, но схватила за рукав его мантии, таща его тело к пустому переулку. Он возмущенно заворчал, отдергивая ее руку от своей одежды. — Да ладно, нельзя, чтобы нас видели в этих мантиях, — сказала Гермиона. — Это можно расценивать, как похищение, — рявкнул Малфой. — Я собираюсь сообщить о тебе Картвелл. Нет, вообще-то, я иду прямо к Хьюману... Гермиона закатила глаза, вынимая палочку из кармана и быстро трансформируя свою мантию в черное платье с длинными рукавами. Она поправила подол юбки, затем подняла глаза, чтобы посмотреть на Малфоя, который озирался по сторонам, как будто ожидал, что кто-то выйдет из тени и набросится на него. — Перестань суетиться, Малфой, я дала тебе достаточно времени, чтобы уйти, прежде чем аппарировала нас. — Это чертова ложь, — сказал Малфой. — Не направляй на меня свою палочку, Грейнджер, какого черта? Гермиона опустила палочку. — Мне нужно трансфигурировать твою одежду. Мы же не хотим нежелательного внимания со стороны магглов, — сказала она. — Мы в маггловском Лондоне? — прошипел он, — Грейнджер, ты действительно испытываешь мое терпение сегодня, и это плохо для тебя закончится, я тебя уверяю. — Я тебя раскусила, Малфой, ты меня не проведешь, — сказала Гермиона, закатывая глаза. — Аппарируй домой прямо сейчас, если ты действительно этого хочешь. Я собираюсь насладиться этим днем в любом случае ... — Предполагается, что это заставит меня передумать? Гермиона продолжила, как будто он ничего не говорил, — Или ты можешь пойти со мной и отвлечься от того, что тебя так сильно беспокоит. Малфой ничего не сказал, но его глаза не отрывались от нее. Она была удивлена, когда он шагнул к ней ближе, во второй раз за день, вынуждая ее отступать, пока ее спина не уперлась в кирпичную стену. У Гермионы перехватило дыхание. Уголки его губ изогнулись, как будто он не мог решить, улыбнуться или ухмыльнутся ей. — Ты думаешь, что, затащив меня в это ужасное место, ты изменишь мое мнение о тебе подобных? — Я, честно говоря, не думала об этом с такой точки зрения, — сказала Гермиона. — Я просто перенеслась в первое место, что пришло мне в голову, без всяких подвохов. Но, может быть, это пойдет тебе на пользу. Может быть, — сказала она, выпрямляясь, — ты поймешь, что в магглах есть нечто большее, чем ты думаешь. — Ты выжила из ума, — сказал он, отступая. Внезапное расстояние между ними позволило Гермионе дышать. — Как я уже сказала, ты можешь идти домой. Я не собираюсь держать тебя силой. Малфой с сомнением выгнул бровь. Гермиона бросила на него последний долгий взгляд. Когда он не выказал никакой реакции, она развернулась на каблуках и направилась вниз по переулку. Губы Гермионы сложились в довольную ухмылку, когда она услышала шаги позади себя. — Притормози, Грейнджер. — рявкнул Малфой. Гермиона не ответила, сопротивляясь желанию повернуться к нему. — Я знаю, ты меня слышишь, — сказал он, следуя за ней, когда она повернула за угол в сторону Примроуз-Хилл. Гермиона улыбнулась, когда увидела парк. Время перевалило за полдень, так что народу было не слишком много, но вокруг гуляло достаточно людей, чтобы это было странно комфортым. Ярко светило солнце, что нобычно для Британии, и если бы она поднялась на холм, то перед ней открылся бы панорамный вид на самые восхитительные достопримечательности города. — Ты собираешься заставить меня тащиться за тобой и не обращать на меня внимания? — спросил Малфой. Гермиона, наконец, остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на него. Она заметила, что он изменил свою мантию, превратив ее в пару черных брюк и темно-серую хлопковую рубашку. — Решил почтить меня своим присутствием? — спросила она. — Я подумал, что если ты так жаждешь моей компании, то я могу удовлетворить твое желание. Гермиона рассмеялась, закатив глаза. — Ты такой предсказуемый, — сказала она. — Пойдем со мной. Она пошла, но достаточно медленно, чтобы он мог легко идти рядом с ней. Гермиона взглянула на него краем глаза - Малфой наблюдал за происходящим вокруг, нахмурив лоб, его глаза расширились, когда он увидел женщину, толкающую коляску. — Это то, что ты хотела, чтобы я увидел? — спросил он, скривив губы от отвращения. — Деревья и магглы? Мне любопытно знать, с чего у тебя сложилось впечатление, что это может меня заинтересовать. — Вообще-то, это одно из моих любимых мест, — сказала Гермиона. — Мы с родителями обычно проводили здесь дни напролет, устраивая пикники, а потом поднимались на холм и любовались закатом. Кроме того, отсюда действительно удобно понаблюдать за людьми. Малфой украдкой взглянул на нее, явно испытывая неловкость от ее готовности делится с ним своей маггловской жизнью. Гермиона не знала, зачем она это делает. Часть ее боялась, что он будет насмехаться над ней, но более сильная часть хотела, чтобы он посмотрел на вещи с ее точки зрения. — Ты… — он прочистил горло, — Ты жила где-то поблизости? До того, как узнала, что ты ведьма? — О, нет, — хихикнула она, — на самом деле это очень дорогой район. Мои родители были дантистами. Это респектабельная профессия, но за нее не так хорошоплатят. — Кем были твои родители? — Они лечили болезни ротовой полости, — пояснила она. — Это самая странная вещь, которую я когда-либо слышал, - сказал Малфой, скривив лицо в отвращении. Гермиона с трудом сдержала смех. — Почему-то я в этом сомневаюсь, — сказала она, указывая на группу бегущих трусцой мужчин. — Ты видишь это, Малфой? Это люди, которых ты считаешь варварами, делающими такие странные вещи, как бег трусцой и выгул собак. Тебе следует написать книгу о том, как это ставит под угрозу культуру чистокровных. Малфой громко и фальшиво рассмеялся. — Ты думаешь, что ты такая забавная, да, Грейнджер? — Хочешь знать, что я думаю? — Я уверен, ты скажешь мне, независимо от моего ответа. — Я думаю, — сказала Гермиона, игнорируя его я-же-тебе-говорил взгляд, — что большинство предрассудков рождаются из страха, Малфой. И прежде чем ты перебьешь меня и скажешь, что ты ничего не боишься, я прочитала книгу вашей семьи, и в ней не скрывается тот факт, что чистокровные очень боятся того, что могут натворить магглы и магглорожденные. — Есть огромная разница между страхом чего-либо и стремлением к самосохранению, — сказал Малфой, — хотя ты об этом и не знаешь. Такие, как ты, любят принимать осторожность за трусость. — Такие как я? — многозначительно спросила Гермиона. — Гриффиндорцы, — пробормотал он. — Может быть, — согласилась Гермиона, — но я не думаю, что есть что-то печальнее, чем позволить страху управлять твоей жизнью. Я лучше буду глупой и храброй, чем постоянно бояться. Малфой ничего не сказал, когда они приблизились к вершине холма. Гермиона была довольна тем, что заставила его задуматься. Он не казался обеспокоенным; это было больше похоже на то, что он оценивал и запоминал, что мог, чтобы иметь возможность судить обо всем самостоятельно. Гермиона не хотела позволять своему оптимизму ослепить ее, но каждый раз, когда она видела, что он всерьез обдумывает ее слова, а не выказывает презрение, она не могла не чувствовать маленькую искорку надежды глубоко в груди. Добравшись до вершины Примроуз-Хилл, они остановились бок о бок. Плечо Гермионы коснулось руки Малфоя. Она замерла, ожидая, когда он отойдет от нее на шаг. Он этого не сделал. — Что это за чудовище? — спросил Малфой, указывая на огромное колесо, которое они могли видеть вдалеке. — О, это Лондонский глаз, — сказала Гермиона. — Это огромное чертово колесо. Оно было построено всего несколько лет назад, но открылось для публики только в прошлом году. Я на нем не каталась, но, судя по всему, это самая высокая смотровая площадка во всем Лондоне. — Чертово колесо? — он нахмурился. — Кто этот Черт? Гермиона подавила смешок. Она переступила с ноги на ногу, обдумывая лучший способ объяснить это. — Ну, как ты видишь, это огромное круглое сооружение. К внешним краям пристроены кабины, где люди сидят и любуются видом, пока вращается колесо. Малфой посмотрел на нее со смесью недоумения и восхищения. — Как, черт возьми, магглы заставляют эту штуку вращаться без магии? Как они вообще удерживают его в вертикальном положении? Разве это не угроза безопасности? — он быстро задавал вопрос за вопросом, без шанса ответить хотя бы на один. Он потер подбородок, пристально вглядываясь в Лондонский глаз, как будто мог раскрыть все его секреты силой своего взгляда. — Магглам не нужна магия, чтобы создавать фантастические вещи, Малфой, — сказала Гермиона. — Я не знаю подробностей, но они используют инженерные технологии, чтобы заставить его вращаться. Это прекрасно, не правда ли? Малфой неуверенно провел пальцем по губам. — Такое впечатление, что ты говоришь по-гречески, — сказал он наконец, — но я признаю, что это довольно интересное приспособление. «Похоже, — подумала Гермиона, —это лучшее, что я могу от него добиться». Пока они стояли бок о бок, наблюдая за раскинувшимся перед ними городом, Гермиона чувствовала удовлетворение. Они не разговаривали, но тишина казалась приятной. Ее разум был ясен, и Малфой, казалось, впервые за этот день расслабился. Когда они начали спускаться с холма, неуверенная в том, что они будут делать дальше, Гермиона повернулась к Малфою, поколебавшись, прежде чем задать тот же вопрос, который он задал ей всего несколько дней назад. — Теперь ты чувствуешь себя лучше? Как и она, Малфой ответил не сразу, уставившись вперед, пока они продолжали прогуливаться по парку. Гермиона сосредоточилась на его профиле, наблюдая, как подергивается его челюсть, наблюдая за его дыханием - он потирал большой и указательный пальцы маленькими кругами. Когда она уже собиралась отвести взгляд, Малфой кивнул, как будто против своей воли. Драко был удивлен, что не расщепился, аппарируя в фойе Поместья. Он решил, что безупречная память, должно быть, успешно привела его домой, поскольку мысли были более чем рассредоточены. Он оставил Грейнджер в том же переулке, откуда они прибыли в маггловский Лондон, атмосфера вокруг них была довольно неловкой, когда они бормотали слова прощания. Все его инстинкты подсказывали ему отпустить ехидный комментарий по поводу того, что она впустую потратила весь его день, но что-то в том, как Грейнджер смотрела на него - как будто их новый вид взаимоотношений был хрупким, как стекло, и он мог разбить его, если сделает какое-нибудь резкое движение - остановило его. Часть Драко действительно хотела разрушить его, пока он не почувствует себя более уверенно стоящим на ногах, но большая - которую он по настоящему не узнавал - часть его хотела оставить это, посмотреть, к чему это все приведет. Когда он шел к лестнице, стук маминых каблуков по полу вывел его из оцепенения. Драко хватило сообразительности трансфигурировать маггловскую одежду обратно в свою темную мантию, прежде чем она появилась из ближайшей двери. — Драко, — сказала Нарцисса, подходя к нему ближе, — почему тебя не было так долго? — Это на тебя не похоже - следить за моими передвижениями, — сказал Драко, наклоняя голову, чтобы поцеловать ее в щеку. — Ну, обычно ты возвращаешься домой сразу после собраний. Мне показалось странным, что на этот раз ты задержался. — Мы с Тео пошли пообедать после собрания, я потерял счет времени, — солгал он. — Ты искала меня по какой-то определенной причине? — О, ничего особенного, милый, — ответила Нарцисса с милой улыбкой на лице. — Мне просто не терпелось рассказать тебе об этом новом ресторане, который открылся в Хогсмиде, Призрачная орхидея. На самом деле он принадлежит Розье, и является очень эксклюзивным местом. — О, — сказал Драко, — ты хочешь, чтобы я забронировал столик для нас на эти выходные? Нарцисса махнула рукой. — Это неподходящее место, чтобы приводить твою маму, дорогой. Там довольно романтичная обстановка, больше подходящее для тебя и хорошенькой девушки. Я уверена, что Дафна Гринграсс была бы счастлива составить тебе компанию, если бы ты ее пригласил. Драко вздохнул. Он почти забыл о сватовстве своей матери, слишком сосредоточенный на отце и том факте, что Стюарт до сих пор не сообщил ему совой окончательный диагноз. Он встречался с адвокатом пару дней назад и большую часть времени орал на него за то, что тот пренебрегает его приказами. Стюарт был раздражающе невозмутим, но, по крайней мере, быстро получил разрешение организовать визит частного целителя в Азкабан. С тех пор разум Драко прокручивал в голове все наихудшие сценарии развития событий, пытаясь должным образом подготовиться к каждому из них. Это испортило ему аппетит и настроение. Неудивительно, что пригласить Дафну Гринграсс на ужин было последней мыслью, пришедшей ему в голову. — Мама, учитывая все, что происходит с отцом, я не думаю, что сейчас подходящее время для меня начинать что-либо с Гринграсс. — Время более чем идеальное, Драко, нам нужно что-нибудь хорошее, чтобы поднять настроение. Твой отец был бы так счастлив, если бы узнал, что ты ухаживаешь за одной из дочерей Асты и Дугласа. «Интересно, когда это они стали Астой и Дугласом вместо Гринграссов?» —подумал он, подавляя желание застонать от досады. — Я думаю, отцу следует беспокоиться о своем здоровье, а не о том, с кем я могу встречаться или не встречаться. Мягкий взгляд Нарциссы сменился строгим выражением. — Драко, я не собираюсь снова заводить с тобой этот разговор. Почему бы тебе не прислушаться ко мне, хоть раз в жизни? Ты все усложняешь больше, чем нужно. Она вздохнула. — В эти дни у меня так много забот, милый. Если бы я могла быть спокойна за эту часть твоей жизни, то смогла бы сосредоточиться на другом. Плечи Драко поникли, когда он пробежался глазами по лицу матери. Он почувствовал тяжесть всего мира, испортившую ему настроение и разрушившую любое удовлетворение, которое он испытывал не так давно, когда стоял рядом с Грейнджер, пока она болтала о маггловском изобретении, на которое ему было наплевать. — Конечно, мама. Улыбка Нарциссы вернулась, и она подняла руку, чтобы нежно погладить его по щеке. — Узнаю своего мальчика. Он кивнул, сжимая ее руку, прежде чем нежно убрать ее от своего лица. Поднимаясь в свою комнату, Драко испытывал непреодолимое желание выпить или выкурить сигарету - что угодно, лишь бы Поместье не казалось ему кулаком, сжимающимся у него на горле. Когда Драко вошел в свою комнату, там на подоконнике сидела большая сова темного цвета. Он выхватил конверт у нее из клюва; когда она не улетела сразу, он предложил ей угощение. Она явно получила инструкции ждать ответа. Он сорвал печать, прочитал короткую записку, прежде чем схватить новый лист пергамента и перо. Он быстро нацарапал ответ, вложив его в тот же конверт. После того, как сова улетела, Драко лег на кровать и прижал пальцы к пульсирующему виску, размышляя, неужели он только что согласился поужинать с Дафной Гринграсс.