По ту сторону жизни

Д. — Смотри! Красивый, — Сынмин кивнул на парня, который стоял у вендингового автомата, — к нему еще никого не приставили. Джисону пришлось проморгаться, чтобы поверить в то, что он видел. Парень не был просто красивым. Парень был ахуеть каким красивым. Четкие черты лица, прямой нос, пухлые в меру губы. У него была стройная фигура с крепкими бедрами. И он абсолютно точно не должен был тут быть. Принято считать, что хосписы — это только для неизлечимо больных стариков, однако, в хоспис «Святой Марии» попадали и дети, и молодые люди и люди среднего возраста. Все, кому осталось недолго. Все те, у кого не было близких и все те, уход за кем был слишком сложен, чтобы их родные взяли это на себя. Джисон работал здесь посмертной сиделкой, успев перевести на ту сторону уже около десятка человек. Джисон никогда в жизни бы не подумал, что парень у автомата чем-то болен. Он недоверчиво покосился на Сынмина. — Я видел его документы, — негромко произнес тот, угадывая мысли Джисона по одному только его выражению лица, — какая-то херня с мозгом, в целом он даже мог бы быть дееспособным, если бы не… Парень у автомата помешал палочкой напиток и пригубил его. Он обжегся, принялся дуть на стаканчик, и обиженно посмотрел на него, скуксившись, словно не ожидал, что тот будет настолько горячим. Джисон негромко фыркнул от смеха, умиляясь этой картине. Вдруг пациент резко схватился за запястье своей руки, которая держала напиток. Стаканчик выпал, покатившись по полу, облив кипятком руку парня. Он осел на пол, и все его тело зашлось в крупной дрожи. Руками он судорожно обнимал себя, сворачиваясь калачиком прямо на полу. Холл хосписа пронзил резкий вскрик, будто кричал не человек, а животное перед забоем. Джисон обернулся и нажал на кнопку вызова медсестер, которая располагалась на стойке администратора. В обязанности администратора при возникновении подобных случаев, входило также позвонить дежурному врачу, что и сделал Сынмин, поднимая трубку. По неизвестной для самого себя причине, Джисон, вопреки правилам, подбежал к лежащему на полу и воющему от боли парню, усаживаясь рядом с ним на пол и не обращая внимание на то, что белоснежный халат пропитывается какао. А это определенно был запах какао. Пациент прижался к Джисону, больно вцепившись в него пальцами, всхлипывая и едва успевая нормально дышать от спазмов боли. До получения инструкций Джисону не разрешалось как-либо взаимодействовать с пациентами, у которых были подобные приступы, поэтому, все что он мог сделать — позволить обнимать себя и сидеть рядом, пока не пришел врач и медсестры. Некоторые пациенты испытывали еще больше боли, когда их трогали или гладили. У кого-то был слишком чувствительный слух, поэтому нельзя было даже шептать успокаивающие слова. — Это твой? — торопливо спросил медбрат, ставя укол. Джисон быстро закивал, смотря на то, как пациент начинает медленно разжимать пальцы, освобождая его от захвата. * Гостиная — любимая часть их с Сынмином квартиры. В приятных оттенках дерева, теплая и уютная, она обнимала их по вечерам, объединяя на огромном диване. Его дополняли большая плазма и стол, под которым стояла холодильная сумка — пиво из холодильника попадало в нее в начале вечера, и Сынмин, не отрываясь от чтения, мог брать запотевшую бутылочку в любое время, не вставая с дивана. Пока его парень читал, Джисон смотрел аниме, поглощая одну серию за другой и виноградную газировку. Сынмин умудрялся не отвлекаться от книг, даже когда Джисон особо эмоционально вскрикивал на волнующих моментах. — Ты прикинь! — Они готовились к очередному совместному вечеру: Джисон высыпал в миску чипсы, а Сынмин нарезал колбасу к пиву, — он как стрельнет лазером из глаз! Тот отлетел, а потом… — Подожди, — Сынмин поднял на него взгляд и нахмурился, — после лазера не отлетаешь, а нахер испепеляешься. Куда он отлетел? — Ну… — Джисон закусил нижнюю губу, — в стену отлетел… Сынмин закатил глаза и снисходительно улыбнулся: — Замечательный сюжет, просто прекрасный, — он потрепал Джисона по волосам и чмокнул его в лоб. Будучи выше его на целую голову, сделать это ему было совсем не сложно. — Зануда, — фыркнул Джисон, — сам-то что читаешь? Сынмин повернул к нему обложку книги. — «Преступление и наказание», — прочитал вслух Джисон, — Досыто… евысыкий… айщ! Я даже пытаться не буду, — махнул он рукой, — ну, надеюсь, у тебя там все ужасно правдоподобно и логично! — Он показал своему парню язык. — Вполне, — довольно кивнул Сынмин, устраиваясь в углу на диване. Он похлопал рядом с собой, — иди ко мне. Джисон почувствовал на своей талии большие руки Сынмина, когда выбирал себе новое аниме из каталога. — Ли Минхо, парень с какао у автомата сегодня в больнице. Хочешь его? Джисон хитро улыбнулся: — Хочу только тебя. Сынмин провел носом у него за ухом: — Какие правильные ответы у моего мальчика, — довольно прошептал он, прикусывая мочку уха. Он умел нажимать на те кнопки Джисона, о которых тот даже не подозревал. Живот сладко заныл, и Джисон откинул голову в сторону, открывая Сынмину доступ к большей части шеи. — Я имею в виду, хочешь я оформлю тебя к нему? Он умрет через полгода, молодой и симпатичный, в туалет ходит сам, — Джисон невольно поморщился, вспоминая госпожу Пак, за которой приходилось выносить утки, — богатый, как пиздец, единственный наследничек у папы… Горячие руки скользнули под футболку, притягивая Джисона к себе, с легкостью утаскивая в тот угол, который обычно безраздельно принадлежал Сынмину, если тот, конечно, не хотел провести там время вместе с Джисоном. Футболка улетела в сторону, Сынмин рывком содрал с него шорты, под которыми не было белья. Он толкнул Джисона в грудь, укладывая его на спину и задрал его правую ногу, принявшись выцеловывать щиколотку, медленно спускаясь к колену. Иногда он прикусывал кожу, заставляя Джисона вскрикнуть. — Наследничек у покойного папы, — произнес он где-то между икроножной мышцей и нежной кожей под коленом. — Кто? — рассеянно переспросил он, получив за это шлепок по бедру. — Сосредоточься, — прошипел Сынмин, тут же вернувшись к поцелую, уже выше бедра, с хитрым выражением лица, — Ли Минхо. Остался один с кучей бабла. Хочешь? Сынмин уже подобрался к яйцам, устраиваясь между ног Джисона, и тот не совсем понимал, что он должен хотеть: какого-то незнакомого и смертельно больного Ли Минхо или глубокий отсос от своего парня, который умел довести его до оргазма всего за пару минут. Нить разговора потерялась окончательно, когда Сынмин прихватил кожу на его яйцах губами. — Я хочу тебя, — снова правильно отозвался Джисон, получая в качестве награды ощущение теплого языка на головке своего члена. Сынмин довольно замычал, обвел языком головку, проводя им под уздечкой и толкаясь в уретру, с удовольствием слушая участившиеся стоны Джисона. Вдруг он отстранился и поднялся выше, говоря Джисону в губы. — А хочешь меня отвезти на Чеджу в ахуенный отель? Возможно, там я даже дам тебе побыть сверху, — он ехидно улыбнулся, увидев, как задохнулся Джисон, представив себе такую перспективу, — насадишь меня на свой член в пятизвездочном отеле. Может, выебешь в джакузи. Втрахаешь в матрас. — Блять, — Джисон запрокинул голову и тонко заскулил, начав представлять все, описанное Сынмином. — Всего-то надо сделать так, чтобы Ли Минхо захотел вписать тебя в завещание, — Сынмин снял свои домашние шорты вместе с трусами и встал на колени так, что его стоящий член покачивался прямо перед носом Джисона. Тот не расстроился, что Сынмин не отсосал ему — такое нужно заслужить, а Джисон явно не делал в последнее время ничего выдающегося. — И как я это сделаю? Сынмин сжал рукой щеки Джисона так, чтобы его рот открылся, и ухмыльнулся: — Ты достаточно сексуальный и умный ублюдок, чтобы придумать это самостоятельно. В конце концов, даже если он даст тебе немного, с его состоянием это будет более чем достаточно. Джисон фыркнул, насколько это позволяло его положение. — Главное помни, что ты — мой, — Сынмин плюнул ему в рот и, взяв Джисона за волосы, насадил его на свой член до основания, наслаждаясь тем, как с непривычки сжимается напряженное горло. * — При легких болях ему может помочь это и вот это, — Сынмин выкладывал рецепты и препараты на специальный поднос, — главное при остром приступе — успеть поставить укол в первые пять минут. Если не успел — просто жди. Один приступ может длиться до получаса. Важно пить это, — поднос пополнился таблетками, — это и вот это, чтобы сократить приступы. Джисон удрученно смотрел на гору препаратов, рецептов и указаний врача. Обычно такое количество таблеток прописывали старикам, а тут — молодой красивый парень. Жалость у Джисона уже давно атрофировалась, но было грустно, что пропадет, как минимум, добротный визуально генофонд. — Ты меня слушаешь? — Сынмин строго зыркнул на него поверх очков, и он быстро закивал, повторяя указания. — А… как часто у него эти приступы? Вместо ответа его парень пожал плечами. Заходя в ВИП-палату, которые тут дипломатично называли комнатами, Джисон меньше всего ожидал услышать современную уличную музыку. И уж точно не ожидал увидеть самого Минхо, который танцевал посреди комнаты, отодвинув кровать к окну. Он двигался поразительно точно, разрезая воздух четкими движениями, периодически прикрывая глаза, сосредотачиваясь только на ощущениях тела. Совершая очередное движение, он повернулся в сторону Джисона и, стушевавшись, оступился, совершая ошибку. — Ой, я… — забормотал он, поспешно выключая колонку, в которой негромко играла музыка, — простите, я помешал, наверное, слишком громко… — Нет-нет, что вы! — Джисон принялся махать свободной рукой и случайно задел металлический поднос с препаратами, — черт! Минхо сел на корточки, собирая их, и Джисон опустился следом, чтобы помочь. От парня не исходила аура богача или что-то вроде этого, как ожидал Джисон. Он думал, что Минхо — сноб и избалованный пациент, который будет требовать отношение к себе, как делали все богачи, доживающие в их хосписе последние дни. Уж точно он не думал, что Минхо будет танцевать хип-хоп и ползать по полу, собирая блистеры с таблетками. — О, — усмехнулся он, читая название одного из препаратов, — это когда ооочень сильно больно. — Да, — Джисон растерянно поджал губы, — это когда очень больно. Он умел хорошо подстраиваться: к Сынмину, к персоналу, к пациентам, но сейчас не знал, куда себя деть, когда по-кошачьи внимательные, карие глаза смотрели на него с озорством, которого не должно быть у умирающего. — Ну, здорово, что эту штуку вообще производят, а то мне было бы не очень, да? — Минхо подмигнул, окончательно разрушая личность Джисона-сиделки до фундамента. Он не понимал, как должен себя вести, и потерянно кивнул, поднимаясь на ноги. — Я Джисон, я — ваша новая сиделка. Минхо лукаво улыбнулся: — Давайте бороться за мужемитивы! — Воскликнул он, подняв указательный палец вверх, — вы сиделец! — Судя по всему, лицо Джисона выражало крайную степень замешательства, приближающуюся к ахую, потому что Минхо добавил, — это как феминитив, только наоборот. Сиделка — это слово для женщины. Сиделец — для мужчины. Джисон покивал, все еще не понимая, издеваются над ним или Минхо просто немного… странный. Тот вернул кровать на место и обернулся, улыбаясь: — Так что, Джисон, за что сидите? От нелепого каламбура стало смешно больше от того, как Минхо продумал прелюдию к нему. Джисон издал сдавленный писк сквозь сжатые губы и принялся хохотать в голос, чего никогда не позволял себе с пациентами. — Простите, — Минхо поправил челку слишком неловким для танцора движением, — я просто ужасен в шутках… можете считать, что я — самый кринжовый ваш пациент. Джисон уже хотел было возразить, что шутка ему понравилась, как Минхо так же весело добавил: — Вам всего-то потерпеть полгода, у меня к июню окончательно там в черепушке что-то разрушится и все, вам премия, мне — кремация! Минхо хохотнул. Джисон уже встречался с такой психологической защитой, когда пациенты много шутили перед смертью, но почему-то он меньше всего ожидал это от Минхо. Он был молод. Он был красив. Он, черт возьми, должен был переживать из-за того, что скоро умрет. — Как часто у вас приступы? — спросил Джисон. Минхо пожал плечами, неловко улыбнувшись. М. Джисон сразу показался ему очень приятным. Минхо подумал, что, даже если бы они встретились где-то вне стен хосписа, он бы обязательно попытался с ним познакомиться. — Так и… — Минхо прокашлялся, — вы будете со мной сидеть… каким образом? Его сиделец потер указательным пальцем под нижней губой. — Сидя? — растерянно ответил он, раскладывая в специальном шкафчике лекарства. Его мягкие шоколадные волосы растрепались, а над верхней губой синела будущая щетина. Минхо наблюдал за тем, как солнечный свет, падающий из окна, подсветил пряди его челки, целуя их огнем, и наслаждался карамельным оттенком его кожи. — Даже прилечь нельзя? — прыснул Минхо и, увидев удивленный взгляд обернувшегося на него Джисона, быстро добавил, — еще раз простите… я имел в виду, чем нам с вами нужно заниматься, есть ли какой-то регламент? Не будете же вы просто сидеть рядом и смотреть на меня. Типа так, — он сел на кровать, выпрямив спину и уставился на стену, периодически меняя выражения лица, со скучающего на заинтересованное, удивленное или испуганное, — потому что, если это так, то я точно умру быстрее… как минимум, от смеха. Джисон вновь рассмеялся, расслабившись настолько, что пару раз даже хлопнул в ладоши. Минхо не мог остановить себя от глупых шуток — настолько понравился ему смех Джисона и его улыбка сердечком. — Нет, — отсмеявшись, ответил он, — я могу и лежать, и стоять, и даже гулять с вами. Я… просто должен проводить с вами время и следить за тем, чтобы у вас все было, — он показал рукой на шкафчик с лекарствами, — в первую очередь все, что касается медицины. Но и все, что вы бы хотели сделать, — он подумал немного и добавил, — в разумных пределах, разумеется. — Где эти пределы? — тихо прошелестел Минхо. Джисон нахмурился: — Никаких экстремальных развлечений со мной, пожалуйста! Прыгать с тарзанки или что-то такое я не буду… — О, нет! — Минхо замахал руками, — я бы сам умер от страха, я высоты боюсь, — он улыбнулся, — хотя… какая разница, я же все равно умру скоро. Но хотелось бы не от страха, конечно. — Да ну вас, — фыркнул Джисон. Д. Он вышел из комнаты Минхо с неожиданно хорошим настроением, какое редко бывало после посещения подопечных. Старики ворчали, дети капризничали, взрослые жаловались. Их нельзя обвинить в полной мере, но работать Джисону никогда не было по-настоящему легко. Кроме сегодняшнего дня. Возле туалета он услышал быстрые шаги за спиной, и сразу после — рука ударила в стену прямо над его головой. — Как все прошло? — прошептал Сынмин ему в ухо. — Хорошо, — Джисон услышал, насколько он громко сглотнул и стало не по себе, потому что Сынмин наверняка это слышал тоже. — Развлекся? — Сынмин не был по-настоящему мощным, он был высоким и широкоплечим, но слишком худым, чтобы считаться действительно сильным, однако, он был сильнее Джисона физически и часто этим пользовался, перемещая его в пространстве. Он крепко схватил Джисона за плечо и втащил в просторный туалет для инвалидов, закрывая за ними дверь. — Я бы не назвал это развлечением, ты же знаешь… — пробормотал Джисон, рассматривая своего парня. Он определенно выглядел разозленным, и Джисон облизнул губы — до определенной степени злой Сынмин был его слабостью. — Хотя… — Джисон провел рукой от шеи до паха Сынмина, чувствуя под рукой уже затвердевший наполовину член, — он забавный, с ним весело. Сынмин перехватил его руку и вывернул ее, заводя Джисону за спину. — Ты должен работать, а не вертеть жопой, любимый, — протянул он, потираясь о задницу Джисона. Тот зашипел и нетерпеливо задвигал бедрами. Сынмин подвел его к зеркалу, свободной рукой поднимая его голову за волосы, заставляя посмотреть на свое отражение. — Посмотри, какая ты шлюха. Мы будем дома через пару часов, но ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в туалете? — он обхватил вставший член Джисона через брюки, выбивая из него скулеж, — нуждающаяся сучка, — криво усмехнулся он, — не думаю, что ты готов настолько, чтобы я взял тебя прямо здесь. Не хочу наблюдать сюрпризы на члене. — Я шлюха, а ты — ревнивый уебок, — прохрипел Джисон низким голосом, смотря на Сынмина через отражение. Сынмин отпустил его руку, разворачивая к себе лицом и толкая к стене: — Ты — моя шлюха. А я — твой ревнивый уебок. Он притянул Джисона, обхватив одной рукой его талию, и придерживая другой его затылок, и утянул в непривычно нежный поцелуй, контрастирующий с тем, что только что происходило в туалете. Когда он прервал поцелуй, Джисон уже был похож на податливое разморенное месиво, готовое принять все, что Сынмин пожелает, но тот, быстро поправив свою одежду, вышел из туалета, обронив: — Готовь жопу, вечером я объясню тебе, почему не стоит с парнями хохотать на весь хоспис, даже если это работа. * М. Когда он предложил посмотреть вместе аниме, он не думал, что Джисон тоже большой поклонник этого жанра, и, вместо просмотра, день пролетел в обсуждении любимых тайтлов. Они шли по просторной прилегающей к хоспису территории, когда вечер мягко спустился на улицу, заставляя неосознанно приглушать голоса. — Почему к вам никто не приходит? — спросил Джисон, когда они оказались в дальней части парка. Минхо сел на скамейку, широко расставив ноги, и, облокотившись на спинку, задрал голову, рассматривая лениво пролетающие облака. — Некому, — ответил он просто. Джисон, казалось, погрустнел и неловко поджал губы. — Не сочувствуйте мне, — улыбнулся Минхо, — я не настолько одинок, я просто никому не рассказал о болезни. Все думают, что я уехал учиться за границу. — Зачем? — вскинулся Джисон, смотря на него ошеломленно. Минхо поморщился: — Будут жалеть, ненавижу жалость, — он перевел взгляд на Джисона, всматриваясь в его темные глаза, — хорошо, что у меня появились вы. Вы работник, уже видели смерть и не будете меня жалеть, — он ухмыльнулся, — я просто очередной пациент. Пусть так и остается. Джисон кивнул: — Не буду, — пообещал он твердо, — никакой жалости. Минхо очень хотелось физического контакта с этим парнем, прямо сейчас, поэтому он протянул руку, оттопырив мизинчик: — Клянетесь? Джисон уже было протянул и свою руку тоже, как замер, и Минхо уже знал почему. Потому что его лицо исказилось гримасой боли. Мизинец, а после и обе руки сразу, свело судорогой, заставляя вскрикнуть. Джисон обхватил его руками за плечи, удерживая на скамейке, потому что от судорог он мог упасть, и, закусив губу, оценивал время, за которое он успеет добежать до лекарств. Минхо старался вести себя тише, но боль была такой сильной, будто все его тело медленно погружали в кипящую лаву. Он чувствовал, как каждая клеточка наполняется агонией, но, смотря на Джисона, становилось спокойнее. Боль не уходила, но к ней примешивалось что-то еще, что поднималось в нем каждый раз, когда он смотрел в темные глаза своей сиделки. Джисон обнял его за плечи уже крепче, прижимаясь всем телом, стараясь удерживать его на месте. Его запах заполнил легкие Минхо, резковатый мужской парфюм, на котором он старался сосредоточиться, с удивлением отмечая, что этот приступ короче, чем были прошлые. Боль постепенно отступала, но Минхо не разжимал руки, которые в какой-то момент сжались вокруг Джисона, удерживая его в объятиях. — Все хорошо, все хорошо, — повторял Джисон, поглаживая его по спине, — это я виноват, я всегда беру аптечку с собой, я… не знаю, почему сегодня не взял… Минхо было плевать на приступ и на аптечку, но он впервые подумал о том, что у него так мало времени.