Здесь лапы у елей дрожат на весу

We'll meet again

Don't know where

Don't know when

But I know we'll meet again some sunny day

Keep smiling through

Just like you always do

'Till the blue skies drive the dark clouds far away

So will you please say hello

To the folks that I know

Tell them I won't be long

They'll be happy to know

That as you saw me go

I was singing this song

We'll meet again

Don't know where

Don't know when

But I know we'll meet again some sunny day…

— «We'll meet again» — Vera Lynn.

Сегодня был плохой день для Хистории Райс. Пуговицы форменного кителя не желали поддаваться нервно дрожащим пальцам, одну оторвала в порыве раздражения. За завтраком кусок в горло не лез, хотя подали клубничный пудинг. Ограничилась яичницей и чашкой кофе, чтобы на собрании, не дай бог, не стошнило от давящего на желудок узла тревоги. На встрече с представителями округов слушала доклады в пол-уха, периодически дергая тугой ворот формы и изнывая от духоты в зале заседаний. Вроде последний день августа, а осенней прохладой даже не пахло. Или же ей просто так казалось. Представителей Сигансины в собрании не было — направили доклад в печатной форме. И в этот раз Хистория была искренне рада их отсутствию, ибо не имела ни малейшего понятия, как смотреть в глаза Аккерманам, которые, оказалось, полгода дурили ее как последнюю идиотку. Отчасти понимала, почему они так поступили, но обида душила всякие рациональные доводы. Даже смешно было: снова чертовы Аккерманы, которые не подчиняются монархии. Взгляды йегеристов, глядевших прямо на нее, утратили всю свою остроту, от которой порой сводило живот. Она едва слышала слова из докладов и кивала невпопад, отвечала размытыми формулировками. Не пристало королеве настолько явно показывать свою рассеянность, но ничего не могла поделать с мыслями, упрямо вращавшимися вокруг грядущего праздника в приюте и недавнего визита Армина, который разбил в щепки весь ее мир. Стоило отдать должное бывшим боевым товарищам, ныне выглядевшим едва ли лучше заговорщиков, что направили своего представителя в лице Арлерта заранее, а не заставили ее задыхаться от тревоги и ужаса непосредственно на празднике. Еще не хватало детей пугать. У нее было десять дней, чтобы свыкнуть с пониманием нового положения дел, подготовить себя, осмыслить собственное положение, но, как ни старалась, все валилось из рук. Муж видел ее состояние, но не мог добиться от нее внятной причины. Как объяснить то, что она сама едва была в состоянии осознать? Это же безумие какое-то, в страшном сне не привидится. Хотя и привиделось не единожды за прошедшие два года. Армин пришел с докладом о положении дел в землях Северной нации, затем остался на чай, на который она по-дружески его пригласила. Щебетала о грядущем празднике и приготовлениях, рассказывала о муках выбора украшений для приюта, делилась радостными новостями о первом слове своей дочери. А затем Армин, старый-добрый Армин с лучезарными глазами, раздавил ее легкие лишь одной фразой. И она крутила эту фразу день и ночь все десять дней, пытаясь слепить из нее что-то удобоваримое и понятное, но каждый раз все попытки оборачивались истерикой. После заседания, краем уха услышав, как ее заместители оправдываются, мол, королеве не здоровится, понеслась в свои покои, чтобы поскорее забрать у нянек дочь и хоть немного успокоиться. Качала на руках, терлась кончиком носа о ее крошечную «кнопку» и едва могла сдержать рвущиеся наружу слезы, снова поддавшись тревожному ожиданию неминуемой встречи. Поездка в приют предстояла длительная. Оставалось надеяться, что дальняя дорога немного успокоит ее мысли, а шебутное предвкушение праздника, витавшее в приюте, снизит градус тревоги. Глядя из окна вагона на проносящуюся мимо архитектуру столицы, пыталась рационально обдумать предстоящую встречу, хотя даже примерно не представляла, о чем пойдет разговор. Последний, что у них был, закончился чудовищными последствиями. Когда городские постройки за окном сменились на темное марево крон и стволов, отвернулась, не желая до поры видеть гребаный зеленый цвет. Спящая дочурка перекочевала ей на руки из рук обеспокоенно поглядывающего на Хисторию мужа. Качая ее, сонно причмокивающую розовыми губами бантиком, не могла наглядеться. А еще никак не могла отделаться от мысли, что этого сокровища вообще могло не быть в ее жизни, если бы не те самые чудовищные последствия, уберегшие ее от незавидной участи наследования Звероподобного титана. «Эрен жив, Хистория», — отбивались гулким движением крови слова Армина в голове. Жив, надо же. Выжил все-таки. Было похоже на того неубиваемого крикливого мальчишку, которого она когда-то знала по разведкорпусу и кадетке. Похоже на того нескладного, вспыльчивого «смертника», который раздражал своей шумливой горластостью и постоянными речами о титанах. Они и не общались с ним толком до последнего ее года в разведке. Лишь видели друг друга издалека. Хистория была слишком занята компанией Имир, чтобы разбираться в перипетиях отношений троицы, всегда державшейся вместе. Посмеивалась про себя, глядя, как вечно мрачная и серьезная Микаса Аккерман, стоившая сотни солдат, хлопочет вокруг своего противного мальчишки с небывалой нежностью, словно это он один чего-то стоит во всем свете. Так очевидно влюбленная. А он только отталкивал и огрызался, слепой маленький идиот. А затем все резко изменилось. Пропала Имир, а вместе с ней и большая часть смысла из жизни Хистории. Сблизилась с Эреном, чтобы позднее понять, что он не всегда такой крикливый идиот, каким казался, что было в нем что-то неуловимое. Наверное, это что-то и видела вечно угрюмая влюбленная Микаса, на которую, как Хистория тоже впоследствии заметила, он начал смотреть совершенно иначе. Только наверняка и сам не понял, почему со стороны так хорошо видно его красные щеки и смущение при взгляде на подругу детства. Все-таки слепым идиотом, думалось тогда Хистории, он чаще был, чем не был. А затем вихрем ворвалось: обязанности королевы, рутина во дворце, заседания, обсуждения, этикет — все то, что давило ей на горло пудовым камнем и отрезало ее от прошлой жизни. Опасность грядущей войны, муки выбора между долгом и желанием прожить жизнь спокойно, поддержка Эрена, который больше не был сам на себя похож. И тот гребаный разговор, который навсегда разделил жизнь на до и после. Ее немое благословение. Мельком оглядев пейзажи полей, предшествующих нужной станции, Хистория стиснула зубы. Не было ни дня, чтобы она не вспоминала ту встречу и свое бездействие. Он мог стереть ей память, но она предпочла жить и помнить. Помнить кровь и крики, которые окутали весь мир за пределами острова. Ведь это она тогда освободила его в пещере. Она решила, что ей плевать на человечество. Она позволила ему действовать в своих интересах. Невольно сделала так, что он не смог поломать ее судьбу Звероподобным титаном, нашел другой способ. Но до визита Армина Хистория была уверена, что кошмар завершился. Отныне он лишь эхом прошедшего апокалипсиса отдавался в ее кошмарах и расцветал в безжизненных серых глазах Микасы. До визита Армина она сочувствовала ей, оставшейся наедине с ужасом от потери любимого, без друзей и собственного места в мире, больше всех. А затем в ровную последовательную цепочку встали все события, и неуловимо изменившийся взгляд серых глаз занимал в ней центральное звено. Она скрывала правду в каждую из пяти встреч последние полгода, а взгляд все менялся. Хистория, полагаясь на женскую интуицию, догадывалась, что появился некий мужчина, особенно при учете грязных слухов от некоторых йегеристов из Сигансины, что шлюха Аккерман уже предала память своего приснопамятного возлюбленного и живет с кем-то. «Ты ведь тоже решила жить одна, ни к кому не привязываться… Или все-таки открыла кому-то сердце?» — эхом отдавался вопрос в ее голове. Тогда Микаса соврала лишь наполовину. Никакого нового мужчины, как оказалось, не было. Она лишь вернула себе свое, разбивая вдребезги все грязные слова йегеристов в свою сторону. Слушая рассказ Армина о злоключениях Йегера, успевшего побыть врачом в Либерио и умудрившегося вернуться на остров, чтобы схорониться у Микасы, Хистория едва понимала, как реагировать. Ощутила мимолетное восхищение. Не каждая женщина настолько держится своего любимого, чтобы вырвать его из лап смерти и вернуть домой, да еще и после всего дерьма, которое он натворил. Восхищалась и не понимала ее одновременно. Да и это было не столь важно. Хуже всего было другое. Стоило пройти в распахнутые ворота приюта, как дети, засияв глазами, ринулись вперед, оставив позади своих воспитательниц и нянечек. Щебечущим, кричащим и смеющимся вихрем налетели, едва не сбивая с ног и наперебой рассказывая о том, какая каша была на завтрак, какие «драгоценные» камешки нашли в песке, какие новые игры придумали, и какой ночью был шторм. Едва успевая чмокать каждую душисто пахнущую мылом макушку, бодро отвечала им и кивала, заливаясь смехом и улыбкой. Даже нелюдимые взрослые дети, среди которых выделялась Долорес, подошли ближе и приветствовали сдержанными, но искренними улыбками. Здесь Хистория могла расслабиться хоть на мгновение и позволить маленьким ручками утащить ее за ладони и подол платья поскорее в здание приюта. Позади вышагивал муж с дочуркой на руках, которой каждый ребенок не преминул помахать рукой. Все было так правильно, так чисто и невинно. Было странно даже помыслить, что сегодня эту невинную чистую атмосферу осквернят одним лишь присутствием. Стрелки настенных часов назойливо тикали над ухом, когда она, установив уличный шатер с мужем и рабочими, вернулась в здание, чтобы осмотреть приготовленные к празднику блюда. Ожидалось много гостей, представителей знати и потенциальных опекунов, обычных детей и друзей семьи Райс, поэтому все должны быть идеально. В тишине кухни Хистория, вдыхая ароматы свежей выпечки, десертов, салатов и закусок, прошла к окну и выглянула. На залитой солнцем лужайке резвились дети, бегали вокруг дерева с ленточками, запускали хлопушки, девочки красовались новыми платьями и прическами, мальчишки носились с игрушками, дергали девчачьи косички. У шатра с угощениями хлопотали нянечки, через ворота постепенно приходили все новые гости, в основном приглашенные на праздник артисты: фокусники, жонглеры, музыканты и клоуны, все еще одетые в будничную непримечательную одежду. Но стоит им принарядиться, как детей будет не оторвать от удивительного зрелица. Хистория проследила взглядом за мужем, ведущим прибывших артистов в отдельное крыло приюта. Отчего-то перед глазами встало давно забытое воспоминание. В нем на месте двора было лишь поле сорной травы, загоны для лошадей, амбары и невзрачное здание. Тогда она несла в руках коробки с провизией, а Эрен, тот вихрастый, зеленоглазый парень, которого она спасла в пещере, помогал. А затем подошла Микаса и забрала у него тяжести. Дальше тремя нескладными подростковыми фигурами пошли втроем, и Хистория тихо посмеивалась про себя, поглядывая на невозмутимую Микасу, то ли приревновавшую, то ли впрямь обеспокоенную состоянием Эрена. Оглядывалась на плетущегося позади Эрена, поглядывавшего из-под сведенных бровей в спину подруги, словно не замечая расплывшегося на скулах румянца. Глупые. Глупый, невинный в своем неведении, искренний в желании помочь и боевой подруге с ношей, и всему человечеству с выживанием в этом жестоком мире; нескладный угловатый мальчишка, так часто сомневавшийся в себе, кричавший во всю глотку, не умевший сдерживать ни радость, ни слезы. Всего лишь мальчишка, не знавший о том Дьяволе, что жил внутри него. Хуже всего было то, что Хистория своими руками разбила цепи, которые сдерживали монстра в той пещере, своими руками позволила случиться тому, что уничтожило полмира. И когда казалось, что этот кошмар позади, она оглянулась и заметила, что каждый ее шаг оставляет отчетливый чернильный след мазута, в который она сознательно наступила, от которого не отмыться никогда. Оказалось, что весь этот ужас, словно паразит, вцепился и не думает отпускать. Эрен вцепился, словно паразит. И она позволила ему не просто уничтожить мир, но и допустила своим решением в пещере его продолжающуюся жизнь и то, что он собирался сделать дальше. Клубок ее прошлых решений продолжал разматываться с чудовищной скоростью, удушливо оплетая скованное ужасом тело. Была уверена, что его визит точно не продиктован дружескими чувствами и желанием загладить вину. Армин предупредил, что Эрен хочет говорить с ней. — Ваше Величество… Хистория в ужасе дернулась от голоса за спиной вскрикнув и выставила вперед схваченный со стола нож. Пухлая нянечка с чаном пунша в шоке округлила глаза, опасливо попятившись. — О господи! — пискнула Хистория, тут же отбросив нож. — Простите, я… Я задумалась. — Ничего, ничего, — залепетала женщина и, тяжело сглотнув, вернула себе самообладание. — Я просто хотела подать вам на пробу пунш и… Там почти все собрались, можем начинать праздник. Хистория кивнула, мысленно успокаивая свое сердцебиение. Она крупно согрешила в прошлом. Так чего толку страшиться, что Дьявол, наконец, решил прийти по ее душу? — Ко мне сегодня должны прийти. Старый друг. Передайте, чтобы пустили.

***

— Нехило она тут обустроилась, — присвистнул Эрен, оглядываясь по сторонам, едва прошли в раскрытые ворота приюта. — Государственные дотации, — закивал Армин. — Некоторые дети после Дрожи в частности сюда угодили, так что территорию пришлось сильно расширять. Микаса, не выпуская ладонь Эрена из своей, огляделась по сторонам, мысленно отметив, что еще ни разу не бывала здесь в разгар лета. А территория действительно казалась живописной, больше похожей на столичный парк, чем на приют. По обеим сторонам: вымощенные цветной галькой аккуратные дорожки, высились плодовые деревья, шумели еще не высокие липы, тополи и дубы, отбрасывая тени на аккуратно стриженную траву сочного зеленого цвета; цветущий плющ оплетал декоративный туннель и живую изгородь; зеленел змеящийся лабиринт из фигурно стриженных кустов; неподалеку явно шумел фонтан, но Микаса никак не могла разглядеть его. В воздухе отчетливо пахло сладким ароматом последних цветов и конфет. Глаза разбегались от обилия пестрых форм и фигур на большой детской площадке; широкий шатер, откуда то и дело выбегали смеющиеся дети, призывным красно-белым пятном выделялся на фоне буйной зелени. — Да-а, — протянула Микаса, вдыхая запах сладостей в воздухе, — было бы у нас такое в детстве… Даже не верится, что это на Парадизе. Эрен с усмешкой покосился на нее. — Ну что тебе, сахарную вату купить? — Микаса не успела закатить глаза, когда сильная рука, обхватив кольцом, притянула ближе, а на лице под ее смех расцвело несколько быстрых крепких поцелуев слаще любой ваты. — Ой, вы такие приторные, аж зубы сводит, — рассмеялся Армин без доли укора, с удовольствием поглядывая на друзей. — Не нуди, — отмахнулся Эрен, оторвавшись от Микасы, и добродушно взлохматил светлую макушку пятерней. Армин закатил глаза и беззлобно пихнул друга в плечо. — Госпожа Микаса! — Аккерман вздрогнула, когда вылетевшая из шатра девочка, сузив глаза, вдруг просияла и одарила ее радостной полубеззубой улыбкой. Указав на нее пальцем, живо ринулась вперед в сопровождении еще нескольких детей. Эрен ощутимо дернулся назад, отходя на пару шагов и прикрывая лицо волосами. Дети облепили Микасу, обнимая за ноги через подол сарафана и наперебой что-то рассказывая. Она, покраснев, подняла смущенный взгляд на смеющегося Армина. — А ты популярна, — усмехнулся Эрен, так и не подойдя ближе. — А ну-ка! — Армин потряс мешком тряпичных игрушек, который тащил на спине всю дорогу от станции. — Кто хочет игрушки? — дети мигом завизжали и ринулись в сторону Армина, галдя уже вокруг него. Освободившись и приняв несколько благодарностей от детей за игрушки, Микаса прошла к созерцавшему зеленый лабиринт Эрену и мягко обхватила ладонями за плечи, сжав черную кожу плаща. — Ты как? Готов? — Эрен шумно выдохнул, оборачиваясь на нее, и неопределенно пожал плечами. Чуть откинул голову назад, прислонясь виском к ее макушке, и, пройдя ладонями по ее рукам, обвившим торс со спины, обхватил узкие ладони на своем животе. — Наверняка испорчу ей настроение, — тихо произнес Эрен. Микаса прижалась щекой к прохладной черной коже. — Испортишь. Но она должна знать. Эрен кивнул. По лабиринту юркими пестрыми пятнами носились дети в новеньких костюмах, заливисто смеялись и поедали конфеты, сахарную вату, яблоки в карамели. У многих жизнь значительно улучшилась по сравнению с теми трущобами, в которых приходилось прозябать с родителями. Эрен гнал от себя подобные мысли, но те сами роились в голове клубком червей. А еще никак не мог вытравить из головы взгляд Хистории в день, когда рассказал ей свой план по Дрожи. Из нее будто мгновенно высосали всю жизнь. Если тогда он уже вытравил ей всю душу, что будет сегодня? Было жестоко снова насильно протаскивать ее через все это дерьмо, в которое он шел самостоятельно. Было жестоко снова заставлять ее плясать под чужую дудку, когда столько говорил о свободе. Но он и сам уже давно не был свободен, по крайней мере в одном смысле этого слова. Мимо по главной дороге в приют прошли Жан и Леви. Эрен, перехватив долгий взгляд с их стороны, кивнул в знак приветствия. Мужчины ответили тем же. Жан указал бровями на здание приюта, к которому они направлялись, чтобы предупредить Хисторию о визите. Вот и все. Проводив скрывшихся за дверьми приюта Леви и Жана, Эрен развернулся в сторону Микасы, тут же натыкаясь на уверенный взгляд раскосых серых глаз. Выглядела прекрасно в простеньком длинном сарафане красного цвета. Обнаженные плечи скрывала привычная отцовская куртка, не сумевшая, однако, прикрыть соблазнительный разрез на бедре, который то и дело притягивал взгляд, пока ехали из Сигансины. Удивительная. — Поцелуй на удачу? — выдохнул он в ее губы, прижав ладонь к щеке. — Тебе не нужна удача, — хмыкнула и подалась ближе, прикрывая глаза. Тонкие пальцы зарылись в его волосы, мягкие губы раскрылись, вовлекая в медленный сладкий поцелуй, от которого по всему телу расползалась если не уверенность, то хотя бы спокойствие. Если она верит, то все получится. Едва успел опустить ладони на талию и чуть сжать, как деликатное покашливание сбоку вырвало обратно в реальный мир. Отстранившись от Микасы, перевел взгляд на замершего рядом Жана. — Ей доложено. Эрен кивнул и, глянув напоследок на Микасу, чуть сжал ее ладонь прежде, чем отпустить и уверенным шагом двинуться к дверям приюта. — Ну, — хмыкнул Жан, спрятав руки в карманы и встав рядом с Микасой, — теперь нам всем точно пиздец. Идем, — чуть пихнув ее локтем, кивнул в сторону шатра, — посмотрим, чем детишки нынче развлекаются. Вроде фокусы показывают. Микаса мрачно усмехнулась, поворачиваясь следом за Жаном. — Мне этих фокусов за два года хватило по горло…

***

Светлая просторная зала, куда его проводил муж Хистории, уточнив, он ли тот «старый друг», который должен был зайти, явно служила местом приемов. Эрен шумно выдохнул, ощущая себя до смешного странно за длинным лакированным столом из светлого дерева. Взглядом окинул высокие потолки, искусные барельефы на стенах, кадки с цветущими растениями по углам. Даже пахло как-то непривычно. То ли духами, то ли цветами. Легкий полупрозрачный тюль едва заметно колыхался от ветра, проникающего через форточку окна почти в человеческий рост. Эрен закинул лодыжку на колено, чуть откинувшись на спинку резного стула, прикидывая, насколько глупо выглядит в подобных интерьерах, где один цветущий куст стоит в разы дороже, чем его плащ и ботинки вместе взятые. Машинально вынул из кармана зажигалку. Со стороны двери донеслось деликатное покашливание. Эрен скользнул взглядом в сторону стоящего у прикрытых дверей бритоголового амбала в форме. Глядел только перед собой, ни одной эмоции на лице. Поджав губы, Эрен принялся откидывать крышку зажигалки и с щелчком захлопывать язычок пламени снова. Королева явно не торопилась почтить своим присутствием, что было вполне объяснимо. На ее месте, он бы спустил подобного визитера с ближайшей лестницы лицом вниз. Наконец, щелкнула ручка входной двери. — Ее Величество королева Хистория! — отрапортовал амбал, заставив Эрена вздрогнуть от громкости голоса. — Не нужно, Ханс… Захлопнув зажигалку, Эрен посмотрел в сторону двери. Замершая у нее девушка была бледна как полотно и пряма, как струна, словно боялась лишний раз вдохнуть. В огромных округленных на пол-лица глазах плескался различимый даже издалека ужас и недоверие. Не отводя взгляда, Эрен привстал на месте и машинально склонил голову, прижав к груди кулак. Глупо. Он уже давно не из тех, кто так делает. Хистория, наконец, отмерла, вздрогнув и втянув воздух через нос. Моргнула влажно блестящими глазами. Все с тем же явно читаемым напряжением в каждом движении проплыла к середине комнаты и, бросив на Эрена еще один короткий взгляд, села напротив. Эрен последовал ее примеру, ощущая исходящие от нее волны страха даже через три метра ширины стола. Хистория медленно выпрямила спину, словно внутри нее был штырь, не позволявший согнуться хоть на мгновение, и уложила на столешницу переплетенные в замок ладони. Сглотнув, подняла на него все тот же загнанный взгляд, даже мышцы шеи слегка напряглись. Необычно. Он не первый раз переживал подобные воссоединения с людьми, считавшими его мертвым. Но еще никогда не замечал подобного выражения во взгляде. Это был не страх Микасы, встретившей ожившее видение из снов; не злость Армина; не разочарование Леви; даже не ужас в глазах Райнера. В глазах Хистории плескался страх совсем иного рода. Словно она ждала, что это день наступит. Словно она боялась не его самого, а того, что однажды сделала в прошлом. От пришедшей в голову догадки едва не расширил глаза, потеряв всю маску самоконтроля. Молчание неприлично затягивалось, но Эрен не решался начать первым, оставив ей хотя бы здесь право выбора. Но Хистория глядела на него молча, до побеления сжав переплетенные пальцы, слезы, скопившиеся в углах глаз, чудом не спадали на бледные щеки. Рассматривала, словно все еще не веря. Он и сам не был уверен, что это та же Хистория, которой он рассказывал свой чудовищный план. Уже не девочка, скорее женщина с повзрослевшим лицом, статью королевы, в дорогом платье и легкой шали вокруг плеч. Даже вечно растрепанные волосы убраны в сложную прическу. Только глаза выдавали. — Рада видеть тебя… Ренар, — не шелохнувшись, словно парализованная, дрогнувшим голосом произнесла Хистория. Эрен кивнул, принимая правила игры. — Это большая честь, Ваше Величество. Благодарю, что нашли для меня время. Хистория чуть раздула ноздри, глубоко вдыхая. — Как здоровье? — Спасибо, не жалуюсь, — подавить усмешку стоило больших трудов. Хистория заторможено кивнула. Эрен покосился на торчащего у двери охранника, при котором вести какой-либо разговор было решительно невозможно. — Прошу прощения за подобную просьбу, Ваше Величество, — учтиво начал Эрен, вернув ей свой взгляд, — но не могли бы мы сделать наш разговор более приватным? В голубых глазах мелькнул животный страх. Охранник явно был ее последней соломинкой, позволявшей не оставаться наедине. Хистория медленно повернула голову в сторону двери, с трудом разлепила пересохшие губы. — Ханс, ты не проверишь, как там продвигается праздник? — все ее лицо явно кричало о совершенно противоположном желании. — Вы уверены, моя королева? — мужчина недоуменно уставился на нее и перевел настороженный взгляд на Эрена. — Да. Ступай, — ее голос чуть просел, но едва ли потерял хоть долю королевского достоинства. И не узнать больше той девчонки, которая так пыталась всем нравиться. Охранник отдал честь и, стукнув каблуками сапог, вышел за дверь. Резкий стук явно заставил Хисторию вздрогнуть. Эрен слегка расслабился, чуть откинувшись на спинку стула. Девушка не торопилась поворачивать к нему свое лицо, вынуждая созерцать лишь подернутый тревогой и ужасом профиль. — Давай сразу к делу, без долгих прелюдий, — ледяным тоном произнесла она, глядя на дверь. Голос так и продолжал дрожать, но теперь она словно приняла свою судьбу. — Что на этот раз тебе от меня нужно? Она, наконец, посмотрела на него. Теперь взгляд таил, помимо ужаса, слегка умерившего свою интенсивность, плохо скрываемую злость и безжизненную усталость, которую он вселил в нее еще два года назад. И вот снова. — Если бы я мог сделать все без твоего ведома, то не подумал бы нарушать твой покой, — спокойно проговорил Эрен. — Но ты королева. А я, хоть и с липовыми документами, все еще твой подданный. — Я знаю, Эрен, — холодом отозвалась она. — Но вопрос был в другом. Что тебе нужно? — прикрыв глаза, она перевела дыхание. — Можешь сократить свой рассказ до некого, — поморщилась, — плана, о котором говорил Армин. Обо всем остальном я уже в курсе. Эрен дернул бровями, чуть поджав губы. Тон беседы менялся стремительно, хотя Хистория явно мечтала, чтобы это поскорее закончилось. — В курсе, значит, — потерев щетину на подбородке, повторил он и сложил разведенные локти на столешнице. — В курсе эпидемии, вакцинации и напряженности в некоторых регионах мира и острова? Она медленно кивнула. — Что ж, это определенно облегчает задачу, — выдохнул Эрен и сцепил пальцы в замок, копируя ее позу, разве что более расслабленно. Ему терять уж точно нечего. — Так уж вышло, Хистория, что за последние пару лет я существенно пересмотрел свои взгляды на жизнь. Пришлось, — тихо хмыкнул он. — И пришел к выводу, что в мои планы больше не входит умирать, как хотел в начале… — Мои поздравления, — прошипела Хитория, крепче сжав побелевшие пальцы. Эрен вздернул бровь, но предпочел проигнорировать реакцию. — С моей стороны было достаточно… — он задумчиво почесал бровь, пытаясь подобрать слово. — Безответственно натворить дел и свалить на тот свет, чтобы оставить вас разгребать последствия. — Удивительно вовремя ты об этом задумался, — рассмеялась Хистория с перекошенным от злости лицом. — До меня туговато доходит, — кивнул он. — Хотя дело и в том, что стечение определенных обстоятельств сделало возможным то, что я тебе сейчас расскажу. А тебя прошу помнить, что твоим решением было освободить меня тогда в пещере. И твоим решением было позволить мне запустить Дрожь земли. Мы с тобой уже повязаны, и этот механизм уже не остановить. Хистория побледнела, губы задрожали. Эрен внутренне изнывал от желания дать себе по роже. Это было слишком. Напоминать ей о том, что она совершила, из-за чего он был обязан ей жизнью, в таком ключе. Но иначе и слушать не станет. — Ты знаешь, что во время эпидемии в Либерио была разработана вакцина на основе эльдийской крови, — Хистория заторможено кивнула, сглатывая ком в горле. — Никакой альтернативы этому препарату нет. У оставшихся в живых был выбор: заразиться и умереть, либо привиться вакциной и жить. Большинство выбрало второе. Ты понимаешь, что это значит? Хистория облизнула пересохшие губы. — Что? Эрен выдержал на ней долгий взгляд, неопределенно дернул уголком рта. — Это значит, что практически каждый оставшийся в живых сейчас косвенно связан с эльдийской нацией. А значит — с Путями. Хистория помолчала пару мгновений, часто моргая. Покачала головой. — Я не понимаю тебя. Пути разрушились… — Не разрушились, — качнул головой, — лишь перешли в новую форму. В воды Парадиза, оттуда — в мировые воды. На острове остался тот паразит, который был источником силы титанов. — Которого ты использовал, когда… — севшим голосом уточнила Хистория. — Да, — кивнул. — И моя сила титана никуда не делась. Не знаю, сказал ли тебе Армин, — Хистория неуверенно кивнула, цепляясь пальцами за край столешницы. — В общем… — Эрен взял паузу, задумчиво покусывая губу и глядя сквозь стены комнаты. — По новому плану, я гарант того, что на остров больше не нападут, а войны в принципе исчезнут как вид. — Что? — осипло выдохнула Хистория. — Я знаю, где паразит и я единственный могу войти с ним в контакт. И если я сделаю это… Смогу сотворить со всеми, в ком есть хоть капля эльдийской крови, все, что пожелаю. Я смогу сделать так, что они снова превратятся в безмозглых титанов. Или уничтожить всех разом, лишить рассудка — все, что угодно. Если захочу. Хистория в ужасе расширила глаза и подняла плечи, делая шумный вдох. Внезапный короткий стук в стекло заставил ее испуганно вскрикнуть и обернуться на окно, в которое попал мяч. Посмотрела на Эрена снова, уже ощутимо дрожа. — Зачем тебе это? — Затем, что я смогу держать в страхе весь мир, контролировать так неотступно, чтобы ни у кого не возникло даже мысли напасть на остров. Если все будут знать, что Дьявол в недрах Парадиза жив и может по щелчку пальцев превратить их в титанов, никто не посмеет начать войну. Ни с кем, особенно с нами, — Эрен слышал свой голос, словно издалека, низкий, твердый, словно подернутый ядом. — Это коснется и Парадиза, если хоть кому-то придет в голову идея начать нападение на соседние страны. Если мы решим развязать войну, можешь не сомневаться, я использую силу Прародителя даже против своих сограждан. Поэтому… мы все будем жить долго и счастливо, пока ты делаешь так, как я говорю, Хистория. — Ты сумасшедший, — на бледную щеку сорвалась слеза. — Может быть, — тихо ответил он. — А может, я просто понял, что ничто не способно удержать человека от убийств и войн, кроме страха. Ни Дрожь, ни проповеди, ни мольбы, ни обещанные мучения в далеком аду — ничто не изменит природу людей. Но осознание того, что за их действия последует мгновенная расплата — это нечто совершенно другое. Хистория прикрыла глаза, передергивая плечами и медленно выдыхая, чтобы так же тихо втянуть носом воздух. — Теперь слушай, что требуется от тебя. Это предложения не только от меня, но и от моих товарищей, — продолжил Эрен, чуть подавшись вперед. — Товарищей, — выдохнув, горько улыбнулась Хистория. — Когда-то они были и моими товарищами, пока не начали действовать за моей спиной. — Когда-то и наш мир был другим, — выдохнул Эрен, устало потерев лоб. — Ты должна будешь донести до людей и особенно до подрастающего поколения, что главная политическая цель Парадиза — сотрудничество и отсутствие любых военных столкновений с внешним миром. Ни за богатства, ни за территории. Армин предложил ввести в школах уроки, на которых будут рассказывать про ужасы войн, а не славить их. Вдалбливать об этом отовсюду: в газетах, публичных выступлениях — везде, — Хистория округлила глаза, истерически рассмеявшись, но Эрен не дал ей возразить. — Жан предложил предупредить проблему нехватки территорий, так как без титанов все будут размножаться как кролики. На острове много неосвоенных и незаселенных земель, но и они однажды кончатся. Он предложил постепенно начинать освоения ближайших к нам территорий, на которых не осталось ничего живого, и куда никто не рвется приезжать, — Хистория отчаянно замотала головой. — Их необходимо осваивать, подготавливать для дальнейшей жизни людей, и это тоже важно донести до народа. Капитан Леви в далекой перспективе также предложил на крайний случай контроль рождаемости… — Эрен, стоп! — внезапный крик заставил его замолчать. Мокрые от слез голубые глаза воззрились на него в душераздирающем отчаянии. — Ты…. т-ты, — губы дрожали, — ты вообще понимаешь… вы понимаете, что требуете от меня? Твои гребаные йегеристы меня с дерьмом сожрут, если я начну что-то такое вворачивать. Ты себе представить не можешь, что они сделают. Это переворот. А я… господи, у меня же теперь ребенок, ты толкаешь меня подставля… — Тебе и твоему ребенку ничто не будет угрожать, — спокойно перебил Эрен, вглядываясь в ее глаза. Хистория всхлипнула, доверчиво воззрившись на него. — Я понимаю, что это риск. Но вся твоя семья будет находиться под моей защитой. Если вдруг ты поймешь, что тебе угрожает опасность, ты говоришь мне или Аккерманам. Дальше — план такой же. Хотя с йегеристами можно разобраться и без силы Прародителя, — задумчиво провел ладонью по волосам, тряхнул головой. — В любом случае, когда начнем это, ты имеешь полное право намекнуть, только намекнуть, что за твоей спиной стою я, и если что-то пойдет не так — я вступлюсь. — Господи, — прошептала Хистория чуть спокойнее и уронила голову на руки, сжимая пальцами волосы, — это безумие… Безумие. — Но если ты ослушаешься, — от собственного голоса повеяло холодом, — решишь действовать за моей спиной, решишь развязать войну сама — я сделаю с тобой то же, что обещаю сделать с другими. Ты услышала меня, Хистория? Райс устало подняла голову и окинула его безжизненным изможденным взглядом. Кивнула, разом потеряв всю свою королевскую осанку и стать. — Армин, Жан и Конни остаются послами, — продолжил Эрен, убедившись, что она в состоянии слушать дальше. — Над остальными пока думаем. Помимо миротворческих миссий, они будут наблюдать за ситуацией в других странах. Текущие настроения, политические тенденции, новое оружие — все, что смогут разузнать. Если получим сигнал, что одна из стран планирует нападение или создает новое оружие — я приду туда и уничтожу все снова, — Хистория зажмурилась, стиснув зубы. — Все только звучит чудовищно, — мягче проговорил он. — Судя по рассказам Армина и остальных, восстановление до наращивания действительно стоящего военного потенциала, потребует не менее десяти лет, если все силы будут сосредоточены только на вооружении. Это далекоидущий план, если вдруг люди будут действовать так, как я ожидаю от них. Плюс… — он невесело усмехнулся, — не думаю, что кто-то рискнет совать руки в клетку, если всем хотя бы один раз покажут, что там сидит опасное животное. Так что пока стоит сосредоточиться на острове, а не на внешнем мире… — Что будет потом, ты не подумал? — безжизненно усмехнулась Хистория, поднимая на него выцветшие заплаканные глаза. — Ты же не Дьявол, всего лишь человек. Ты однажды все-таки состаришься и умрешь, что потом? Или ты планируешь жить вечно? — Не планирую, — покачал головой. — Это еще одна вещь, которая потребуется от тебя. Атакующего необходимо будет передать кому-то после моей смерти, как и все полномочия. Кто-то должен будет защищать остров, когда меня не станет. Тот передаст следующему и так далее. Мне все равно, кто это будет: мужчина, женщина, ребенок, но это должен быть идейный человек. Тот, кто будет защищать и поддерживать мир, а не станет орудием войны. Однажды вам нужно пошушукаться в своем королевском дворе и подобрать такого человека, либо воспитать его с малолетства под эту цель. — Ты совсем больной. — Если не хочешь искать, можешь отдать эту миссию своей дочери, — Эрен сам едва не вздрогнул от того, как жестко прозвучал его голос. — Пошел к черту! — вцепившись в столешницу, яростно зашипела Хистория. — Так я и думал. — Почему бы тебе своего ребенка с Микасой не сделать и не передать ему по наследству? — с издевкой протянула Хистория. — Или она не в курсе твоего потрясающего плана? — В курсе, — холодно кивнул он. — Мы с Микасой никого делать не будем. Наследственность у меня, прямо скажем, не очень. И с головой не совсем порядок. Мне будет нечего ему дать. — Рада, что ты это понимаешь, — закивала Хистория. — Про голову. Эрен усмехнулся. В груди ныло неприятной зияющей пустотой. Он рассказывал этот план не первый раз, но тошно было от себя как в первый. Перед разговором с Хисторией даже тренировался на Микасе, которая, взяв на себя роль Райс, явно переигрывала с жестокостью и холодностью ответов. В реальности Хистория, хоть и выглядела абсолютно раздавленной, приняла все гораздо проще, чем он ожидал. — Я разберусь с йегеристами, за это можешь не беспокоиться, — добавил Эрен. — В целом, это все, что я хотел тебе сказать. Спасибо, что выслушала. Хистория грустно усмехнулась. Провела пальцами по мокрой щеке, стирая слезы. — Когда же ты успокоишься… Эрен чуть улыбнулся и покачал головой. — Такова цена мира. Ты вряд ли бы хотела, чтобы твоя дочь стала свидетельницей кровопролитной войны и потеряла родителей, как многие из нас. Я бы не хотел, — он умолк на мгновение, задумчиво оглядев окружающее пространство, пока взгляд не остановился на окне. Рассеянный свет мягко проникал сквозь легкую тюль, издалека слышались веселые крики детей и смех, звуки музыки — последнего дня лета. — Мы были прокляты внешним миром по праву рождения. И если не продолжать бороться, они не успокоятся, пока всех нас не уничтожат. Пусть хоть перебьют друг друга, но к острову я их не подпущу. Хистория подняла на него взгляд. В заплаканных глазах мелькнуло новое за прошедшую встречу выражение. К бледным щекам постепенно возвратился здоровый цвет, расплылся едва заметный румянец. Она словно снова стала той девушкой, которую он когда-то знал еще по службе в разведке. — Пока все спокойно, ты обо мне лишнего слова не услышишь. Обещаю. Она кивнула, шмыгнув носом. Странная перемена внушило подобие облегчения. Как будто бы приняла. Поглядев на нее еще какое-то время, обдумывая перипетии прошлого, которые привели их к этой точке и этому разговору, Эрен все же шумно вздохнул, хлопнул себя по коленям и поднялся. — Что ж, благодарю за ваше время, королева Хистория, — учтиво склонил голову под ее взлетевшим вслед за ним взглядом. — Вынужден откланяться. Я где-то там оставил свою прекрасную жену на растерзание пиздюкам. Хистория собрала брови «домиком», поглядев на него с едва различимой усмешкой как на полного идиота.

***

— Где она?! — Что? — Где моя дочь! — вылетев из зала через несколько минут после ухода Йегера, Хистория с бешено озирающимися глазами набросилась на мужа, некстати подвернувшегося у подножия лестницы. — Она… — мужчина недоуменно кивнул в сторону нянечки, качающей девочку на руках. Хистория, не помня себя от переизбытка полярных эмоций, сбежала вниз по ступеням и, едва достигнув перепуганной такой прытью женщины, мягко забрала сонную дочь к себе на руки, накрепко прижимая к груди. Глупо было переживать, что ее вдруг украдут, но что еще думать после подобного разговора с умалишенным? — Ты… все в порядке? Кто это был? — неуверенно спросил муж, заглядывая в ее покрасневшие глаза. — А, это… — Хистория шмыгнула носом, на мгновение оторвавшись от дочери. — Это господин Эгертон. Мы с ним служили вместе когда-то. — То-то думаю, какая-то рожа знакомая, — он задумчиво почесал затылок, проводив уходящую нянечку взглядом. Снова воззрился на жену, лепечущую нежности малышке на своих руках. — Ты что, плакала? — Да, — отмахнулась она. — Вспоминали былые времена службы. Знаешь, до всех этих событий. Мужчина с напускным пониманием покивал, все же недоверчиво глядя вслед Хистории, которая едва ли не крадучись прошла к открытой входной двери. Недоуменно вздернув брови, прошел за ней и встал рядом. Осторожно покачивая на руках сопящую дочь, Хистория вглядывалась в пестрое веселье перед зданием приюта, пока взгляд не выцепил высокую фигуру в черном. Эрен прошел к стоящей неподалеку от шатра брюнетке в потертой кожаной куртке, из-под которой выглядывал красный подол длинного платья. Девушка обернулась, и Хистория едва не вздрогнула, увидев на вечно угрюмом лице Аккерман нежную улыбку, преобразившую все черты ее лица. Протянув узкую ладонь, ласково коснулась длинных каштановых прядей, глядела совершенно не знакомым Хистории взглядом. Йегер сомкнул руки чуть ниже ее талии, притягивая к себе, и Хистория невольно замерла, вглядываясь в его лицо. Острые черты, напоминавшие ей всю их встречу какого-то мифического гневливого демона, неуловимо смягчились, подернувшись теплотой, все напряженное тело расслабилось, в длинных волосах запутались солнечные лучи. А когда Аккерман, подавшись вперед, поцеловала его, показалось, что даже мальчишеский румянец расцвел на высоких скулах. — Ого, — протянул муж, о присутствии которого Хистория почти успела забыть. — Это же… А я думал, она вечно будет сохнуть по тому сумасшедшему. Хистория поджала губы, силясь не расхохотаться нервически от наблюдений мужа. — Эй! — вдруг крикнул он, переведя взгляд в противоположную сторону. — Молодой человек, это не нужно есть! О господи… Хистория непонимающе проследила за сходящим со ступеней мужем, пока взгляд не выцепил едва узнаваемого в деловом костюме повзрослевшего Конни. Тот, травя шуточки троице дам из гостей, непринужденно стаскивал с праздничного торта для детей одно безе за другим. Хистория невольно прыснула от смеха, чуть согнувшись, пока муж, на радость детям, отгонял ошалевшего от такого приема Конни подальше от торта. Взгляд снова метнулся в сторону. Все также держа в объятьях Микасу, Эрен со смехом наблюдал за разыгравшейся сценой, вряд ли подозревая, как разительно преобразилось его мгновенно ставшее красивым лицо. Зеленые глаза перехватили ее взгляд, улыбка чуть поубавилась. Хохотавшая над Спрингером Микаса обернулась следом. Румяная то ли от поцелуев, то ли смеха, поглядела на Хисторию в ответ, словно чуть виновато, но уверенно, так и не опустив руки с плеч Йегера. Райс ощутила странную покровительственную ноту в своем собственном взгляде и покачала головой с едва уловимой снисходительной улыбкой. Дочь на ее руках вдруг издала сонное хныканье и раскрыла глаза. — Ты проснулась, моя прелесть! — тут же проворковала Хистория, продолжая покачивать ее. — Смотри, — кивнула в сторону лужайки перед приютом, — там господин Йегер. Он о нас всех позаботится. Но на Новый год мы загадаем желание, чтобы он никогда не размножался, да? — засюсюкала Райс под смех ребенка. Тем временем, Микаса, обхватив ладонь Йегера, неторопливо повела его в сторону от шумного веселья к товарищам, Жану, Армину и Леви, засевшим в тени раскидистых деревьев. Хистория покачала головой, сдерживая усмешку: гляди, как послушно идет, даже не брыкается. Воистину мощь Аккерманов настолько велика, что им по силам укротить даже островного дьявола. Хотя какой он дьявол? — Идиот… — выдохнула Хистория, прикрыв за собой дверь.

***

Комментарий автора: Сукаблять, это конец, посоны:, (оно было со мной почти полгода, вытравило всю душу и дало познать дзен. Как видите, ничего необычного в плане Эрена Григорича нет, он всего лишь слишком прилежный ученик и ВЕСЬМА буквально воспринял учение доктора Рихтера о «держании за яйца» (Рихтер жыв!) Ну и теперь, собственно, по всем вопросам готова ответить в отзывах, но главный, пожалуй, освещу здесь. Вот этой главы вообще изначально не должно было быть в природе :) Все должно было закончиться на последней сцене прошлой главы, но в процессе произошли сюжетные перестановки, смещение акцентов и лютое прикипевание к персонажам, шо, как в анекдоте: «ну не шмогла я, мужик, не шмогла». То есть шмогла, но не совсем. Примечания об открытом финале стоят не просто так: я люто терпеть не могу однозначные слащавые хэппи-энды, где все держатся за руки, женятся, рожают детей и т.д. Вы могли бы сказать: «Э, псина, охуела, у тебя такое в конце этой главы!» А хуй там плавал, товарищи, чекаем тайминг этой главы, и понимаем, что автор — пидорас, который всех наебал. Концовка у нас открытая, потому что я предоставляю вам, товарищи, возможность выбрать красную или синюю таблетку. В красной Эрен все же исчез. Не съебал с острова (обещал жи, слово держит), не умер, не был коллективной тульпой, а просто исчез. Предполагаю, что это мог бы быть трип из серии кэбин лайф в Путях, который он намутил в оригинале, но в этот раз, чтобы Микаса смогла его таки отпустить и не винить себя. И в конце прошлой главы, как помните, она не бежит в ахуе чекать воду и искать суженого. Гештальт закрыт. Такая концовка виделась, пока в этой работе, в которой основной целью был чисто джастис в сторону Микасы, не расписалась позиция Эрена. Поэтому в синей таблетке, которую, как автор сей ебанистерии, выбираю и я в том числе, Григорич просто съебал на работу, а потом вернется, и будут они топить печь, полоть грядки, кроват шатат, анжумання, пирес и т.д. И тут можно было бы узреть хэппи-энд, но там-то и плавал второй хуй, товарищи. Тот ебейший глюк ака скачок на 10 лет вперед в одной из последних глав — это ничто иное, как самый вероятный вариант развития событий будущего в случае, если Григорич остается шатат кроват и делать анжумання в хижине. Так что относиться к этому стоит как к 99% верному предсказанию их дальнейшей жизни. Прикольно, правда? Они будут страдать во всех вариантах, просто в одном — попозже и вместе: D А теперь всех зову к столу на званый ужин с мразью, где меня буду резать как свинтуса за открытый финал стекольного стекла!