Ангел Дьявола

      06.10.2004       Переставляя методично перед собой ноги, не обращая внимания на корни деревьев и ветки, она следует за монстром, в руках которого хранится поводок от невидимого ошейника на ее шее.       Он сковывает почти безболезненно самую душу, не оставляя пока видимых ран. Он поглощает ее мозг, отключая его и не позволяя ей сделать что-то не то.       Ее трясёт. Сильно.       Холодный ветер делает все только хуже.       По щекам продолжают скатываться слезы, обжигая кожу при каждом порыве ветра. Он приказал Джеймсу идти в дом, после того как сделал что-то с ним. Она слышала это.       Он никогда не запрещал ей слышать.       Миа вздрагивает, вспоминая пустые глаза мальчика, что смотрели прямо в душу, вместо ярких зеленых колодцев, которые притягивали своей теплотой. Джеймс…       Ее маленький защитник, который обещал защищать ее в первую их встречу, не понимая, что это ее задача, как старшей. Джинни… она еще там. Краем глаза Миа видит очертания их дома, что просвечивает сквозь стволы деревьев.       Но с каждым шагом они удаляются все дальше и дальше от него. Расстояние растягивается на десятки, сотни метров, отдаляя ее от собственной свободы. Отдаляя ее от всего.       — Стоять, — этот голос, и она останавливается, замирая у дерева.       Взгляд фокусируется на черной спине в плаще, и она наблюдает за тем, как он выходит из леса, подходя к непримечательной машине на обочине дороги. Он недолго стоит возле нее, осматриваясь, а затем медленно поворачивается вполоборота и вытягивает руку, подзывая ее легким движением пальцев.       Она не хочет идти.       Не должна.       Она не может.       Не может сопротивляться ему, как бы она не хотела.       Вместо того, чтобы бежать в обратную сторону, туда, где ее должно ждать ее спасение, где тело согреется под теплом свободного воздуха, она идет вперед, выходя из последнего пристанища свободы, которое когда-то стало домом.       Слезы капают с подбородка, орошая холодную землю, как последнее напоминание о ее присутствии здесь. Пальцы немного трясутся, стоит ей подойти к нему. Черная маска с золотыми узорами все еще украшает его лицо, не позволяя ей увидеть ее кошмар за ней.       Ее прошлое.       Настоящее.       И будущее.       Драко, прости меня. Прости меня, пожалуйста. Я люблю тебя… Я очень сильно люблю тебя.       Холодная рука обжигает, когда он касается ее щеки, размазывая слезы по коже. Сердце внутри неприятно сжимается, будто скрывая все внутри себя, не позволяя себе разорваться. Неодобрительное цоканье наполняет воздух, позволяя холоду пройтись по коже.       — Скоро ты не будешь думать о нем, — его голос слишком сладкий, как напоминание о том, что перед штормами океаны уходят в штиль. — Садись, — тихо, но жестко приказывает он, подталкивая ее в сторону открытой двери.       Миа мельтешит, замечая маленькую девочку на соседнем сиденье. Она выглядит умиротворенно, упираясь головой о стекло и прикрыв глаза. В этот момент Миа молит всех Богов, чтобы это девочка была жива.       Она знает, что ее мольба может остаться без ответа, садясь на свое сиденье. Дверь машины за ней с грохотом закрывается, и Миа наблюдает краем глаза, как резкий звук не тревожит девочку.       На вид ей не больше, чем Джеймсу. Светлые русые волосы убраны в две косички, что покоятся на ее груди поверх небольшого пледа, которым она укрыта.       Машина приходит в движение, и они отъезжают от обочины, оставляя за собой протекторы от шин. Миа не шевелится, но ее глаза случайно находят зеркало заднего вида, в котором видны очертания дороги, что ведет в Элефирию, и старый дом.       Она не помнит, как приехала туда, лежа в тогда еще незнакомой для нее машине. Но в ее воспоминаниях сохранилась их первая встреча с Драко, который держался в стороне, и Валери, которая смогла подойти ближе.       Миа помнит, как Драко впервые вывел ее на улицу. Помнит дождь, что падал на руки, как сейчас падают ее слезы. Она помнит каждую маленькую деталь, что случилась с ней там.       Миа почти не помнит «до».       Но знает. Она чувствовала, видела бесконечные кошмары во снах, которые были лишь отголосками воспоминаний.       Она не помнит, но знает, что ее дорога сейчас — прямая дорога в АД.       

***

             Время превращается в несуществующую единицу измерения. Она не знает, сколько они едут на машине по большой дороге, проезжая несколько небольших городов.       Она не знает, куда они едут.       Она не двигается, сидя на сиденье, упираясь взглядом в кресло водителя, за которым сидит Он. Она больше даже не плачет. Ее мысли блокируются, оставляя за собой одно белое полотно.       Машина заезжает в какой-то район города с почти идентичными домами, а спустя время паркуется около одного из них. Он глушит двигатель и выходит из машины, подходя к ее двери и открывая ее.       — На выход, — просто командует он, и Миа выходит из машины, бегло осматривая двухэтажный дом с эркером и симпатичным внешним садиком.       Дверь за ней захлопывается, но она даже не вздрагивает, стоя спиной к машине.       Он появляется на периферии, а за ним в воздухе летит тело девочки. Миа что-то тянет изнутри и она, не колеблясь, следует за ним внутрь дома.       Взгляд цепляется за множество фотографий на стенах коридора, на которых изображена девочка и, видимо, ее родители и другие родственники и друзья.       Они заходят в гостиную, вход в которую представляет собой широкую арку без дверей. Она соединена с кухней и столовой, что остаются за спиной. В комнате работает телевизор, перед которым на диване сидят двое взрослых. Миа уверена, это родители.       Он относит девочку по воздуху до кресла, а затем опускает на него так, будто она просто заснула за просмотром фильма. Миа наблюдает за тем, как Он что-то вливает девочке в рот, а затем прикасается кончиком палочки к ее виску. Кончик светится красным, а затем тухнет.       Миа смотрит на то, как то же самое он делает и с родителями.       Она не знает, что это. Она не понимает, как работает эта магия. Не знает ее существования и основ.       Она человек.       Она лишь видела и читала, как это может быть. И сейчас, стоя в совершенно незнакомой гостиной в нескольких десятках километров от дома, она может только надеяться на то, что он сделал, не убьет их.       В конце концов, если он сделает это, они найдут его. Валери, Тео, Блейз. Они смогут найти его, если он оставит за собой следы.       Они найдут ее.       Драко найдет ее…       — Вот теперь мы пойдем домой. — Миа даже не заметила, как он оказался напротив нее. Карие глаза упираются в темную грудь. Он касается ее головы левой рукой, зарываясь пальцами в волосы, оттягивая.       Она щурит глаза от неприятного натяжения, замечая, как вокруг них все превращается в черные клубы дыма, а затем легкие наполняются привкусом гари, а под ногами не остается даже намека на твердый пол.       И они летят.       Не в свободе, как когда птица расправляет свои прекрасные крылья, чувствуя невесомость, падая с высоты, паря над самой кромкой леса, чтобы потом опять подняться ввысь к прекрасным пушистым облакам.       Нет…       Этот полет напоминает сжатие кандалами, которые не дают телу пошевелиться, а глаза заполняет темная пелена, которая не дает видеть.       Этот полет не имеет ничего общего со свободой.       Он больше похож на тюрьму, в которой она самый опасный заключенный в руках своего надзирателя.       Миа не знает, сколько проходит времени, когда они оказываются в какой-то комнате, а клубы дыма вокруг нее рассеиваются, расходясь темнотой по углам, утопая под ногами.       — На колени, — раздается его голос где-то рядом.       Ее колени встречают холод темного паркета, ударяясь об него. Она медленно моргает, позволяя темной пелене уйти с глаз. Взгляд все еще немного мутит, и предметы вокруг нее выглядят слегка размазанными, но она видит их очертания.       Прямо напротив нее, как ей кажется, стоит кресло с темной обивкой и витиеватыми ручками с какими-то изображениями. Справа раздается стук стекла, а затем открывается бутылка, и следует протяжный вздох.       Глаза прикрываются сами по себе, когда шаги наполняют комнату, а по правой стороне тела проходят мурашки. Она открывает их, только чтобы увидеть, как Он садится в кресло напротив.       И, как назло, как раз в этот момент ее зрение решает полностью восстановиться.       Мягкий вдох.       Выдох.       Миа наблюдает за тем, как он устраивается в кресле поудобнее, держа в левой руке стакан с янтарным напитком. А затем шок пробирается под кожу, заставляя глаза невольно расширяться, потому что она видит, как он подносит свободную руку к своей черно-золотой маске и проводит вдоль нее.       Маска в мгновение растворяется в воздухе, открывая его лицо.       Дыхание останавливается.       Она не помнит, чтобы видела его. Может она делала это. Может… но в ее памяти не сохранилось тех отрезков времени. Все, что она помнит это — маска или повязка на ее глазах.       Но теперь…       Миа может видеть, как он ухмыляется, как растягиваются его губы в победной ухмылке, а голубые глаза, кажется, заглядывают в самую душу. Она обводит его взглядом, замечая рыжие волосы, убранные в хвост на затылке, слишком твердые черты лица и тонкие губы.       Он прикрывает глаза, отпивая немного алкоголя из своего стакана. Затем еще немного. И еще… пока жидкость внутри не заканчивается.       Он тяжело вздыхает, и Миа сглатывает.       Большой палец инстинктивно находит то самое местечко на ее безымянном, начиная потирать едва заметные буквы. Его буквы… его инициалы.       Его…       Драко…       Драко. Драко. Драко. Драко! Драко! Драко! Я прошу тебя… Драко. Драко. Драко… Драко, ты нужен мне… Драко! Драко! Драко, вернись! Драко! Драко! Драко!       Пожалуйста… Драко…       Ее подсознание вопит. Кричит на нее.       В уголках глаз скапливаются слезы, когда его имя вновь прорывается сквозь пелену небытия, они скатываются по щекам вниз, проходя по истоптанным дорожкам.       Грязный, глубокий смех наполняет комнату, и мысли внутри нее замолкают.       — Ты действительно думаешь, что он тебя найдет? — его голос, как яд, разъедает воздух. Миа не дергается, когда он поддается вперед. — Ты забыла. Но я напомню тебе, моя дорогая. — Его рука вновь дотрагивается до ее кожи, когда он обхватывает ее голову и тянет на себя, чтобы почти дышать ей в рот. — Ты моя! Моя, — скрежет он, сквозь зубы. — И только моя. Но ничего, — его рука покидает ее голову, и он пару раз бьет ее по щеке, — я напомню тебе. Ты выполнила то, что должна была. Так что теперь ты моя. И я тебя больше не отпущу.       Выполнила то, что должна была…       Ее глаза вмиг округляются. Она не могла… она не…       Он противно смеется прямо ей в лицо.       — Неужели ты думала, что смогла уйти просто так? — Он откидывается в кресле, продолжая смеяться, и призывает бутылку алкоголя себе, наливая немного в стакан. Он сразу делает глоток, на мгновение переставая наполнять комнату своим противным смехом. Облизывает губы, проводя по ним языком и прицокивает. — Это я дал приказ этому глупому эльфу вывести тебя из поместья. Я убил его, кстати, — добавляет после небольшой паузы как ни в чем не бывало, — ублюдок решил послушать мою жену. Что ж… В итоге ты здесь… так что, — он делает еще глоток.       Луппи, вспоминает она. Его звали Луппи…       В голове проносится образ бедного молодого эльфа, который стоял возле ее кровати где-то там, там, где она когда-то была и сбежала. Где-то там, но не здесь.        Эта комната не похожа на ту, в которой она была раньше. По крайней мере здесь нет клетки. Клетки… Колени жжет от приступа воспоминаний, когда ткань врезалась в железные прутья, оставляя синяки и раны от долгого нахождения в одном положении.       — Ну… — протягивает он, обжигая ее ледяным взглядом голубых глаз, ставя бутылку алкоголя на пол. — Посмотрим, что ты мне принесла, моя маленькая крыска.       Миа наблюдает за тем, как он достает свою палочку из-под плаща, продолжая сидеть в той же одежде, в которой пришел за ней.       — Легилименс, — срывается с его языка, когда он направляет палочку прямо ей в лицо.       Невидимый луч пронзает тело, и крик боли вырывается из ее рта. Руки раскрываются, вытягиваясь вниз, напрягая мышцы, а голова немного закидывается назад. Ощущение, что кто-то буквально разламывает ее голову на несколько частей.       — Какого… — доносится едва различимый шокированный голос, а затем давление в ее голове только увеличивается. Внутри появляются картинки ее побега, проматываясь из раза в раз, до того момента, как она теряет сознание. Горло начинает саднить от непереставаемого крика, который продолжает вырываться из ее рта.       Кажется, что внутри не осталось прежних воспоминаний. Их не существует. Потому что она их не видит.       А значит: Он не видит их.       Ей хочется смеяться от этого осознания. Ей действительно хочется разразиться самым настоящим хохотом, что приходит изнутри. Но воспоминания сменяются Драко.       Она, как в прошлом, смотрит изнутри себя, несмотря на боль, как Драко везет ее на машине. Она знает, куда они едут. Теперь знает, но тогда… он просто хотел увезти ее оттуда.       Миа знает, что Он внимательно смотрит все воспоминание.       Судя по всему оно начинается почти сразу за воротами Элефирии и заканчивается в нескольких минутах от подъезда к Раю. Но самое главное в этом воспоминании: оно ему ничего не дает.       Ничего, кроме улыбок, смеха и радости в ее голосе. Мечты…       Когда боль уходит, и она открывает глаза, то почти с ужасом обнаруживает себя лежащей на полу с пульсирующей головной болью и тяжелым дыханием. Но страшнее всего это глаза, в которые она упирается. Голубые глаза, которые сейчас выглядят темными и наполненными гневом и яростью.       — Кто там был? — рычит он ей в лицо. — Кто там был кроме Малфоя? А? Круцио. — Миа даже не замечает палочки прижатой к животу, когда адская боль наполняет мышцы, и ее разворачивает на спину. Позвоночник выгибается. — Я спросил. Кто. Там. Был, — медленно повторяет он, на мгновение убирая приступ боли, оставляя за собой лишь пульсации. — Хорошо. Круцио. — В этот раз палочка упирается в правый бок, разнося боль паутиной черных линий. Во рту появляется неприятный привкус металла, когда она случайно прикусывает язык до крови. — Сука! — выкрикивает он, резко поднимаясь с колен. — Она была там, да? — кажется, он говорит уже не с ней. — Только одна страна способна сделать это. Только одни учатся такой черной магии, — произносит он уже тише, оставляя ее лежать дрожащей на полу. Рот Миа приоткрывается, но ни одно слово не может покинуть его пределы, как бы она не пыталась.       Она не может сказать ничего, что связано с местами, где она была. Он не может ничего узнать.       — Они пользуются Российской Империей, — с ухмылкой произносит он, стоя над ней. — Вот же сукин сын. Ну ничего. — Миа почти вздрагивает, когда он опускает голову вниз, смотря на нее с дьявольской ухмылкой. — По крайней мере у меня есть ты. Плевать на то, чем они занимаются в этом местечке, пока это не сильно мне вредит. Им все равно конец. Ему. Конец, — медленнее добавляет он, приседая на корточки и касаясь кончиком палочки ее лица, проводя им по щеке. — Я уничтожу его. Уже уничтожил. Ведь тебя больше нет для него. И ты никогда не станешь его. Ты даже не представляешь, что это сделает с ним. Прощай, история… Прощай, Каратель…       Он отходит от нее.       Миа слышит, как закрывается дверь, оставляя ее в тишине на полу. Он дает ей передышку, возможность закрыть последние остатки собственного сердца и разума, которые принадлежат другому человеку.       Он, сам того не зная, дает ей время спастись.       Ее сердцу.       Душе.       Разуму.       Настолько, насколько это возможно.       Но это не значит, что он не сломает все в конце.       Взгляд устремляется в большое окно, похожее на те, что находятся дома. На улице играет тяжелый ветер, который можно отследить по слишком быстро текущим по небу серым облакам, что не пропускают последние лучи солнца.       Миа сглатывает. Вязкая слюна перемешивается с кровью, скользя по горлу, отдавая едва заметным жжением и горечью.       Она смаргивает слезы, продолжая смотреть в окно. Продолжая смотреть на облака цветом его глаз. Знает ли он, что ее больше нет дома? Знает ли, что она здесь, что ее забрали? Или он еще не вернулся?       В груди болезненно сжимается сердце, а с горла наровится вырваться крик отчаяния и боли. Не за себя. За него. За то, что он почувствует, вернувшись домой после похорон матери.       Что почувствует Драко, придя домой и не найдя ее.       Ей хочется вернуться.       Хочется вновь почувствовать родное тепло его тела и мягкие касания рук. Хочется обнять Джеймса со всей силы и никогда не отпускать, позволяя детскому смеху наполнять легкие. Хочется вновь вернуться домой.       Хочется вновь ощутить свободу.       Она должна была спастись. Должна была обрести свою свободу. И она сделала это.       Но почему-то никто не сказал, что у нее это смогут забрать. Она больше никогда не думала, что это может случиться. Она не думала, что ее смогут найти.       Не после всего этого…       Не…       Всхлип вырывается из ее рта, а ноготь большого пальца врезается в выжженные на душе буквы, скребя слой эпидермиса.       Она была в безопасности, пока не вышла из нее. Пока Драко не вывез ее оттуда, чтобы найти спокойствие.       Спокойствие души стало тюрьмой ее сердца.       Но они не знали. Он не знал.       Никто.       Драко не мог этого предугадать. Не мог думать, что стоило ей покинуть пределы охраняемой магией территории, как она вспыхнет, словно маяк в ночи, на его радаре.       Луппи подарил ей шанс на свободу. Луппи…       Она обещала никогда не забывать его имени, но не сдержала слова. Она обещала быть на свободе, но вновь оказалась взаперти. Она, оказывается, как и Драко, не так хорошо выполняет данные обещания.       Но он найдет ее.       Она знает.       Чтобы ни случилось: Драко придет за ней. Он не остановится, пока не сделает этого. Никто из них. Ни Валери, ни Тео, ни Блейз.       Они придут за ней, кто бы не стоял за ее спиной. Кем бы не оказался Он. Они вытащат ее отсюда. По крайней мере, Миа верит в это. Верит, что свобода придет в жизни, а не после смерти.       Мы всегда возвращаемся, Миа.       

***

             Тело содрогается от тяжелых звуков ходьбы, глаза резко открываются. Она даже не заметила, как уснула на том же самом месте, где он ее оставил. За окном уже темно, лишь фонари освещают то, что за окном, отсвечивая бликами в воздух.       Дверь за ней с небольшим скрипом открывается, но она не может пошевелиться и посмотреть, кто это. Но по ледяным мурашкам и волосам, что встают на затылке, она знает. Знает, что это Он.       Он останавливается прямо над ней, нависая над ее головой. В темноте комнаты он выглядит еще страшнее, чем при свете. Он цыкает на нее, и она медленно сглатывает.       Миа замечает, как он поднимает руку и щелкает пальцами.       — Тебе это больше не нужно.       Она в ужасе понимает, что осталась совершенно без одежды. Без любого намека на прикрытость. И теперь кожа дотрагивается до холодного паркета комнаты.       — На колени перед своим Хозяином, — мягче, чем обычно, будто в развлечении, произносит он. Миа тут же встает перед ним на колени, даже не вздрагивая от ноющей боли в мышцах от долгого бездвижного лежания на полу.       Грудь слабо приподнимается, когда легкие набирают внутрь кислорода. Глаза, не отрываясь, следят за его следующими действиями. Следят за тем, как он расстёгивает ремень, вынимая его из петель, а затем твердая кожа касается ее шеи. Он затягивает его, почти перекрывая воздух, наматывая конец на правую руку. Железная пряжка обжигает нежную кожу.       — Приступай, — произносит он и рывком дергает за ремень.       Миа подается вперед от натяжения, почти впиваясь лицом в его пах. Руки дрожат, когда она дотрагивается до его ширинки и опускает язычок вниз. Вытаскивает пуговицу из петельки.       Я смогу… все будет хорошо.       Ты сможешь. Ты пережила все это, переживешь еще раз. Ты сильная… Ты должна.       Миа вытаскивает его член из штанов в темноте комнаты, зная, что это единственное, что она может сделать. У нее нет выбора.       У нет времени для подготовки. Нет времени, чтобы смириться с этим. Принять это. Она не успевает ничего сделать, как он натягивает ошейник на ее шее, заставляя открыть рот, а затем с силой толкается внутрь.       Миа пытается сомкнуть губы. Вонзить зубы в его плоть, чтобы причинить хотя бы боль, если не откусить такой ненужный предмет тела. Но ничего не получается. Ее рот замирает, выполняя лишь одну функцию: доставить удовольствие своему Хозяину.       Внутри скапливается слюна. Ее почти тошнит, когда он входит слишком глубоко в ее горло, травмируя заднюю стенку. С глаз начинают литься слезы, которые она не в силах контролировать, а пальцы рук сжимают его бедра со всей силы.       Комната наполняется ее тихим кряхтением и шлепаньем члена в ее рту. К этому добавляются его тихие стоны от получаемого удовольствия.       — Да! Да! Вот так… хорошая сука… — слова сыпятся с его губ, пока он продолжает вбиваться в ее рот. Последний раз он входит слишком глубоко, тошнота поднимается из живота, и она случайно сжимает вокруг его члена горло.       Хозяин издает протяжный стон, изливая свою сперму прямо внутрь, покрывая всю возможную жидкость и желчь внутри. Он выходит только тогда, когда от него ничего не остается.       Миа задыхается, начиная громко кашлять, пытаясь прийти в себя. Судорожный всхлип покидает горло, и она подносит руки к лицу, нелепо пытаясь вытереть слюни, сопли и слезы, что перемешались в одно и теперь спускаются по телу на пол. Во рту стоит неприятный вкус его спермы и горечи.       Она не замечает, как он вновь садится на свое кресло, рядом с которым она лежала все это время. Не замечает, как рядом включатся небольшой торшер, прорывая темноту комнаты мягким желтым светом.       Он ударяет ее по спине ботинком и дергает за конец ремня, заставляя упасть на пол руками.       — Встань! — командует он, и Миа встает на четвереньки, упираясь взглядом в темный рисунок на паркете, который напоминает повторяющиеся кресты.       Она все еще глубоко дышит, наблюдая за тем, как на пол капают слюни и сопли со слезами, образуя там небольшую лужицу. Взгляд ненароком замечает небольшой след от крови. Наверняка она тоже принадлежит ей.       Он кладет ноги на ее спину, вдавливая жесткие пятки в позвоночник. Руки и колени с болью впиваются в твердую поверхность пола от дополнительного веса.       Комнату наполняет едкий запах табака.       Спустя пять минут руки начинают немного трястись. Спустя семь ее глаза закрываются, и она сжимает зубы, сдерживая себя, чтобы не упасть. Она знает, что он наслаждается этим, продолжая курить. Пепел порой попадает ей на руку и пол рядом.       Десять минут.       Она выдерживает ровно столько, прежде чем ее руки сгибаются, и она с силой ударяется об пол, падая. Она почти задыхается, тело бьется в ряби напряжения.       — Никчемная сука, — рычит он, а затем она чувствует, как он тушит свой окурок о ее кожу в районе левой лопатки, вверху, и она кричит, почти царапая зубами пол.       Ее кожа горит, пальцы быстро сжимаются в кулаки.       Миа почти не замечает, как он снимает свой ремень с ее шеи, освобождая ее от ошейника. Но с ним освобождение никогда не сулит ничего хорошего.       Ее подсознание знает это, поэтому тело вмиг напрягается. За пару секунд до того, как первый удар приходится по ее спине. Кожа обжигает, когда он не контролирует силу, оставляя за собой красные полосы.       Она кричит, горло начинает хрипеть, пока она продолжает лежать на полу, а он вымещать свое недовольство четкими ударами по ее спине. Без счета. Без передышек. Открывая и показывая своего настоящего монстра, что живет внутри.       Все сходится до перемешки звуков. Миа уже не знает, что издает она. Собственные кряхтения и содрогания сливаются во что-то далекое и неестественное.       В какой-то момент он меняет положение ремешка, и теперь по позвоночнику бьет металл пряжки, а язычок впивается в раскромсанную кожу. Удары становятся только сильнее, пока она не превращается в едва живое тело. Металл въедается в ягодицы, заднюю сторону бедер и во все части ее изувеченной прошлым спины.       Его тяжелое дыхание заполняет комнату, и на периферии она замечает, как он останавливается. Взгляд расплывается от слез, но она все равно видит, как он возвышается над ней в свете единственного торшера.       Ей кажется, что это возможный конец. Кажется, что она сейчас потеряет сознание, когда внутри все наполняется болью. Кажется, что она больше не выдержит.       — Я держал тебя в живых шесть лет, — доносится до нее его холодный голос. Его пальцы касаются ее пульса. Он слишком слабый. Она знает. Чувствует, как сердце замедляется, перекачивая кровь по организму. — Неужели ты думаешь, я дам тебе умереть.       Глаза закрываются, позволяя темноте заполучить разум. Миа не знает, сколько проходит времени, когда в нее что-то вливают, и она закашливается, пытаясь выкашлять противную вязкую жидкость, но ее рот намертво закрывают, не давая этого сделать.       Она почти в шоке понимает, что уже не лежит на твердом полу, а больше на каком-то парящем облаке. Тело утопает в чем-то мягком, ее будто поглощает все это.       Но даже так она знает, что это все только безумное начало.       Миа проглатывает странную жидкость, борясь с желанием выблевать все это обратно.       — Вот так. Вот так, — слышит его голос над ухом. Он убирает локоны с ее лица, чтобы видеть. Миа ловит его взгляд краем глаза. Их больше не мутит, как раньше, и она почти отчетливо видит голубые глаза в темноте.       А затем она вздрагивает, глаза вмиг округляются, когда она чувствует, как его член касается ее промежности. Он почти ложится на нее своим телом.       — Шшш, — шепчет он, нависая над ней. Его рука закрывает ее рот, зная, что она начнет кричать. А затем он входит в нее. Без ласки. Подготовки. Или еще чего. Он входит в сухое влагалище одним резким движением, заставляя ее кричать ему в кожу. — Как же я скучал, — хрипит он ей над ухом, продолжая двигаться.       В какой-то момент внутри становится скользко, и она почти уверена, что вместо лубриканта выступает ее собственная кровь. Она где-то на подсознании почти выдыхает, понимая, что он не такой большой как Драко, но эта мысль ускользает также быстро, как и появляется.       Его кряхтения и стоны наполняют комнату в то время, как он продолжает вбиваться своим членом в ее тело, пока не кончает, заставляя смотреть ему в глаза.       — Моя! Ты моя! Шлюха, — рычит Он ей в лицо, а затем плюет, отчего она на миг прикрывает глаза.       Его взгляд наполнен неописуемым торжеством, когда она открывает глаза от ноющей, тянущей боли на затылке, потому что он тянет ее за волосы.       — Как думаешь, может снять все это на видео и послать ему в качестве подарка? — риторически спрашивает он, пока его член все еще находится внутри нее, окруженный кровью. — Думаю, ему понравится.       Нет.       Она жмурится.       Пожалуйста, только не это. Боги, не дайте ему увидеть это. Это разрушит его. Пожалуйста, если вы существуете, не дайте Ему сделать это. Спасите Драко.       Он злобно усмехается над ней, но отпускает ее волосы. Голова тут же опускается, и она падает носом в мягкое одеяло под собой. Щеки соприкасаются с влажной тканью.       — Иди на свое место, питомец, — спокойным голосом говорит он. Миа чувствует, как он садится где-то на край возле ее ног. Матрас там слегка проваливается. — На пол, я сказал! — прикрикивает Хозяин, ударяя рукой по ее голой заднице.       Миа вздрагивает, медленно опускаясь с высокой кровати на ковер на полу. Ворсинки тут же неприятно впиваются в кожу, хоть и смягчают твердость паркета под собой.       — Ну вот же можешь быть хорошей, если стараешься.       Ее голова инстинктивно опускается вниз в поклоне. Она замечает следы крови на внутренних сторонах бедер и сглатывает.       Прости меня, Драко. Прости…       — А теперь ползи сюда и вылежи меня от своей чертовой крови, — приказывает он.       Миа пододвигается на коленях к его ногам, а затем, как хорошая и послушная девочка, вылизывает его опустившийся член от остатков спермы и собственной крови.       — Посмотри на меня, — произносит он с поддельной лаской, заставляя Миа поднять на себя взгляд. Она садится на пятки в позе ожидания и кладет руки на бедра.       Он улыбается ей.       Миа впервые понимает, что он полностью обнажен перед ней. Это простое понимание, но она не ведет взглядом, осматривая его тело. Ее взгляд фиксируется лишь на голубых глазах, которые не имеют ничего общего с теми, что она видит в своих лучших снах.       — У меня есть подарок, — легко произносит он, откидывая левую руку, что-то призывая к себе с помощью простой магии. — Разве он не прелестен, — обращается к ней Хозяин показывая свой подарок почти перед ее носом.       Миа медленно сглатывает, понимая, что его подарок — ошейник.       Широкий, в толщину в два ее пальца, коричневый кожаный ошейник с большой золотой буквой М в самом центре и кольцом, что висит на небольшой золотой цепочке прямо под буквой.       — Я твой Мастер. А ты моя рабыня. Разве не прекрасно? — он улыбается, говоря это. — Давай-ка наденем его на тебя, да? Ты же будешь хорошей девочкой… Да ведь? — произносит медленно и с холодом в голосе.       Миа кивает, за что получает его широкую улыбку, в которой он обнажает белые зубы.       Хозяин подается вперед и надевает свой ошейник на ее шею. Теперь самый настоящий. Реальный.       Ошейник отдает холодом, застегиваясь сзади на волшебный замок, который образует еще одно кольцо.       — Прелесть. Прелесть, — говорит сам себе, смотря на нее в ошейнике.       Миа наблюдает за тем, как он вновь шевелит рукой. Она не знает, что он делает, но спустя несколько секунд золотая цепочка проходит внутрь кольца на ее ошейнике и оттягивает ее, заставляя Миа пододвигаться к изголовью кровати.       Цепь останавливается, повисая в воздухе в сантиметрах пятидесяти от стены. Место, откуда она выходит, находится в самом низу, в нескольких сантиметрах от пола. Небольшое железное кольцо, которое почти не видно за изголовьем кровати.       Перекладины под кроватью едва заметно скрипят, а спустя мгновение комнату поглощает зловещая и холодная темнота. Миа сглатывает, понимая, что на время все остановилось.       Она ждет, пока Он уснет, и лишь затем тихо опускается на ковер, ложась спиной к самому краю кровати, касаясь кожей подзора. Ее взгляд почти автоматически направляется к окну.       Но на небе нет звезд. Нет возможности найти то, что принесёт ей странное успокоение.       А значит сегодня у нее нет спасения…       Я люблю тебя, Драко, больше всего на свете.