Сны Эда Нигмы

*** - Не дам я тебе быть сверху, меня итак всё устраивает! - Освальд, ты ведь не пробовал. Мне нравится и тебе понравится, - увещевал на постыдные непотребства Загадочник. - Нет! Это же.. Нет, я сказал! - Ну, подумай, сколько ты теряешь удовольствия. Ты знал, что предстательная железа - это клубок нервных окончаний? При возбуждении мужчины она набухает и.. - Господи, закрой рот, пожалуйста. - А ещё обоюдное разнообразие в сексуальных утехах способствует укреплению отношений и сближению. Британские учёные говорят.. - Ладно! Ладно. Я согласен. Вечно ты суёшься туда, куда не просят, сдалось тебе это.. - недовольно бурчал Пингвин. Нигма поощрительно расцеловывал его в макушку и бормотал какие-то милые сердцу глупости. Ему было важно доверие, которое он когда-то потерял и снова вернул. И теперь жаждал всяческого рода сближений. А Освальду пришлось смириться со своей судьбой, потому что вопрос стоял ни на жизнь, а на смерть. Либо он соглашается на авантюру, либо будет умерщвлён страшной смертью - его задушат фактами о мужских задницах. Загвоздка была в том, что с момента их воссоединения загадочная дырочка очень скоро перестала быть таковой для Кобблпота. Она стала милой сердцу, манящей, обещающей внеземные удовольствия. Но отдавать себя в той же роли он желанием не горел. Как минимум, он не был уверен, что ему это понравится так, как нравится Эду. Он думал, это что-то вроде таланта к наслаждению - получать удовольствие от проникновения через задний ход. "У меня такого таланта нет, мне итак хорошо", успокаивал себя Освальд. Ну и в глубине души, он конечно отказывал в подобного рода разнообразиях просто потому что стеснялся. Наверное это было не очень честно с его стороны. Вот Нигма то раскрывался перед ним полностью, а он так не мог. Стоя перед зеркалом в ванной, Освальд пытался убедить себя, что всё не так страшно. Отражение, конечно, не отвечало. Его отражение, в отличие от некоторых, не отличалось болтливостью. - Рано или поздно, это всё равно бы произошло. В конце-концов, мне сорок лет, я взрослый мужчина, меня резали, били, в меня стреляли, что я трясусь из-за какой-то мелочи, как восьмиклассница? *** - Сейчас тебе нужно лечь на спину, а потом я переверну тебя на бок. Так порог вхождения удобней и анус чувствует себя расслабленным. Обещаю, больно не будет, - Эд успокоительно массировал его виски. Освальду стало чуточку стыдно. Он ведь так подробно не думал о том, как не сделать Эдварду больно. Он даже не думал, что поза как-то влияет, ему казалось, что растяжки пальцами достаточно. Но Нигма никогда не высказывал претензий. Нужно потом расспросить его, а вдруг, он делал всё время что-то неправильно. Или даже доставлял дискомфорт, взгрустнулось Освальду. Честно говоря, он бы даже не стал соглашаться, если бы сам не подумывал об этом. Просто внутреннее отторжение было сильнее любопытства. Сколько раз он залипал на то, как меняется лицо Эда, когда он пальцами или членом задевал простату. Оно моментально преображалось - рот открывался в алом стоне, на висках выступал пот и тело потряхивало, будто электрическими разрядами. А что, если всё-таки ему тоже понравится. Физиология то у всех одна. Освальд покорно лежал на спине, чувствуя, как дыхание Эдварда спускаясь, щекочет кожу под пупком. Влажное протяжное движение языком по низу живота отдалось жаром внутри. Член заинтересованно привстал и сразу же окреп, как только его головка очутилась в горячей полости рта. Губы скользили и сжимались, выжимая из головы всё, кроме трепещущего желания. Послышалось шебуршание пакетика, а затем в воздухе запахло клубникой. Скользкая рука продолжила двигаться на члене, пока ноги Освальда оказались бережно закинуты на плечи Нигмы. Ловкий язык щекотал яички, вызывая желание хихикать. Но недолго, потому что губы следовали всё ниже, а вторая рука раздвинула его половинки. - О-ох, - сорвался выдох от нового ощущения. В колечко мышц толкнулся скользкий кончик. Пошлый звук причмокивания заставил вспыхнуть ушами, но разжёг новое пламя. Эдвард облизывал его задницу, прижимался вплотную и даже что-то тихонько мурчал, как будто это не задница вовсе, а сочный персик. Вот так разнообразие, успел подумать Кобблпот, прежде чем задохнулся, ощутив, как язык проник глубже, исследуя его стеночки изнутри. - Мх-м, - вырвалось стыдливое на всё происходящее в его низах непотребство. - Освальд, всё в порядке? - заднице стало прохладно и как-то пусто, когда Эдвард оторвался от своего занятия, чтобы убедиться, что всё под контролем. - Я не уверен.. Но мне, кажется, нравится. Он уже захлёбывался воздухом, с любопытством отмечая, как реагирует тело, отпуская тревогу и напрягаясь возбуждением. Эдвард подполз повыше, чтобы довольно улыбаясь, нежно поцеловать в губы. - Тшш, - галантно предупредил он за секунду до того, как покружил кончиком пальца вокруг заднего отверстия, а затем аккуратно погрузился на одну фалангу. Освальд поморщился, ощущение было менее приятное, чем от языка, более распирающее, но когда палец плавно двинулся дальше, он приятно взволновался. Кисти пианиста, чтоб их, пронеслось в голове, когда тот оказался в нём полностью и толкнулся обратно. Поцелуи в губы и тихий шёпот, которым Эд звал его по имени, расслабили окончательно. Он даже нашёл в себе смелость незаметно подмахнуть под движение, пока вдруг снова не оказался пустым, что вызвало разочарованный вздох. Освальд не был уверен, что готов к большему, но почему-то захотелось вернуть чувство тонкого инородного тела, распирающего изнутри. Может даже хотелось, чтобы немного сильнее распирало. - Ложись на бок, Освальд. Когда он повиновался, Нигма оказавшись позади, прижал его правой рукой к себе за грудь и провёл ниже, снова поглаживая и сжимая член. - А сейчас мы продолжим, - обожгло шёпотом, а губы принялись ласкать кожу за ухом, спускаясь к шее, вызывая мурашки. К полураскрытому отверстию прижались два пальца и также плавно, уже с меньшим сопротивлением, чем в начале, скользнули внутрь. - О-ой, - просипел Освальд. Так ощущалось ещё интереснее. Не слишком приятно пока что, но неплохо, особенно вкупе с рукой, с лёгким нажимом оглаживающей головку члена. - Тише, тише, - радостно куснул за мочку уха Эд, прижимаясь всем телом, когда Освальда затрясло. Пронырливые пальцы достигли цели. Лёгкие схватило судорогой. Он мог бы подумать, а вот она какая, эта ваша стимуляция простаты, но не смог. Только дёрнулся и задрожал, уже более очевидно придвигаясь ближе, прижимаясь спиной к груди Эдварда, чтобы позволить ему войти глубже. - Ещё, - жалобно попросил он. Нигма, продолжив покрывать поцелуями его шею и плечи, вставил третий палец. Давление приносило пьянящие ощущения, а когда он снова задел точку удовольствия, Кобблпот решил, что всё, не надо ему больше ничего, только бы остаться в этом подольше. Рука, которая сжимала член, отпустила его из своего плена и теперь снова прижимала за грудь, чтобы всем телом чувствовать дрожь Пингвина. Спина стала потной и склизкой, уретра истекала капельками сока, а бёдра судорожно сжимались. - Я думаю, ты готов, - очень тихо сказал Эдвард. И Освальд, уже не слышащий сам себя, просто неопределённо мотнул головой. Им овладела истома, что мешало нормально соображать. Быстро привело в реальность, заставив на секунду сжаться, нечто, притирающееся к его анусу, более крупное, чем было в нём до. - Расслабься, Освальд, - Нигма не торопился входить, давал привыкнуть, надавливал головкой на растянутый вход, позволяя желанию возникнуть самому. Нервные окончания поддавались, пускали по телу разряды потребности ощутить его глубже. Освальд придвинулся бёдрами, самостоятельно позволяя войти на длину головки, и ахнул. Больно было совсем немножко, гораздо более впечатляющим было чувство неторопливого вторжения, скольжения и сжатия стеночками. Половой орган, не слишком внушительных, к счастью, размеров, действовал терпеливо. И когда оказался внутри полностью, то замер, давая возможность привыкнуть. А затем толкнулся обратно. И снова вперёд. Нигма сохранял контроль, он обязан был сдержать данное обещание и не причинить боли. Внутри становилось всё свободней, позволяя действовать смелее. - Ещё, - снова попросил Освальд. И сам, протяжно простонав, толкнулся бёдрами назад сильнее, и распахнул глаза, когда головка упёрлась в простату. Нежные пальцы Эдварда придерживали его за бёдра, наращивая амплитуду движений. Вот он, в руках своего любимого, отдаётся ему, доверяет, без стыда и сожаления. Эта мысль побудила желание оказаться в этом моменте лицом к лицу. - Я хочу перевернуться на спину, - обернулся Оз и увидел напряжённое лицо, с закушенными губами и бусинками пота на лбу и щеках. Эдвард действительно контролировал себя и процесс. И сам этот факт по-сатанински воспламенял страсть внутри, заставляя желать позволить ему больше. - Хорошо, - шепнул Эд, бережно выходя, оставляя после себя голодную пустоту и переворачивая на спину, укладываясь сверху. - Поцелуй меня. - Хорошо. Язык проникал в расслабленный рот в то время, как в разгорячённое лоно снова проникал член. Глаза не закрывались, две пары одурманенных до одурения зрачков, не отрывались друг от друга. Медленные движения становились быстрее. Эд приподнял Освальда за бёдра и вошёл до упора. Тот вскрикнул. Руки на бёдрах сжались, это всё больше на задний план начал уходить контроль. Пальцы Освальда вплелись в волосы Эда, такие мягкие, за них хотелось немножко потянуть. И всё также не закрывая глаз, глядя друг на друга, они ускоряли дыхание вместе с движениями. Казалось, тела плавятся под напором сладострастия, чистой любви и эссенции доверия. Освальд ощущал эйфорию. Он вспомнил слова Эдварда: я твой, Освальд. А ты мой. Вот что значит быть чьим-то, хотеть, отдаваться без зазрения и оглядки. Его собственный член тёрся о живот, даря дополнительную стимуляцию. Член внутри попадал по простате раз за разом и вскоре он вскрикнул и забился в оргазме, прижимаясь грудью к его груди. Дыхание спёрло, и на секунду он подумал, что сладко умирает. Маленькая смерть. Он уже не слышал, как вскинулся и толкнулся глубже Эд, теряя себя в волнах катарсиса, который наступил, не успел ещё закончиться оргазм Освальда. Вернувшись в реальность, он увидел лицо напротив - расслабленные веки трепетали тенями ресниц, маленькие носогубные морщинки разгладились, а губы были приоткрыты. Нигма открыл глаза, почувствовав этот взгляд, и сразу же прижался к нему с поцелуем, роняя слёзы на его щёки, которые скатывались и впитывались в подушку, смешиваясь со слезами Освальда. *** Когда-то о чувствах Эдварда не знал никто. Ни Эд, ни Загадочник, ни тем более, сам Освальд. Подсознание, говорящее с ним через сновидения, оказалось первым, кто забил тревогу. Затем это обстоятельство приняла и вторая часть личности. Это же отметил и Освальд. В конце-концов, и Эдварду Нигме тоже пришлось признать свои чувства. Он долго шёл к тому, чтобы осознать силу собственного заблуждения. На деле, Эдвард Нигма всегда любил птицу, даже когда не любил. Попроси его Освальд вырвать сердце, он бы не задумываясь сделал это и положил к его ногам. Сейчас он чувствовал, что находится на своём месте. Со своим мужем в одной постели, купаясь в лунном свете, падающем из-за полураскрытых штор. Амбиции, слепые фантомы прошлого, злость на самого себя, отпустили. И вот теперь наступило окончательное и бесповоротное счастье. А тот, кто попытается нарушить это счастье, будет жестоко распят, уж Эдвард на пару с Загадочником об этом позаботятся.