Сны Эда Нигмы

*** После недоубийства той странной дамочки, которая вызволила его из куска льда, он бесцельно бродил по улицам города и не ведал, куда податься. В голове шумело, загадки не разгадывались, настроение было какое-то депрессивное. Сам Загадочник тоже пропал. Эдвард Нигма совершенно не понимал, что ему теперь делать. Когда живот начало сводить голодными судорогами, он решил, что нужно раздобыть пропитание. Несмотря на беспросветную тоску, загнуться у ближайшей помойки от обострения аппендицита, желания не было. - Эй, мужик, кошелёк или жизнь? - пробасил он, намеренно понизив голос до угрожающего тембра. - Чо? - не поняла горе-потрошителя незадачливая жертва. - Деньги, говорю, гони. Телефон, ценности, что у тебя там есть с собой? - Погоди, парень, погоди. Конечно, я тебе всё отдам, - испугался мужчина и поднял ладони вверх. Эдвард не успел порадоваться, что его маскировка в виде драных колготок на голове и детского пистолета, найденного на помойке, сработала, как почувствовал, что воздух резко вышел из лёгких, а в солнечном сплетении зажглась боль, заставляя согнуться. - Ау, ты чего? - просипел Эд, пытаясь выровнять дыхание. - Мало? Бери ещё, - мужик пнул его под коленку, и Нигма рухнул на землю. А тот ещё пару раз одарил его крепким пинком по почкам. - Мразь помоечная, ты на кого варежку раскрыл? - орал незнакомец, хватая его за волосы и сдирая с головы "маскировку", чтобы рассмотреть лицо. Эдвард печально вздохнул про себя, как же бездарно он вышел на ограбление. Не удосужился найти какой-то более весомый аргумент, чем детская пукалка. Резкая заморозка и неправильная разморозка, склеила его мозг, как пачку пельменей, окажись они в такой же ситуации. - Ну что, познакомимся поближе, шлюшка? - зашептал истязатель, второй рукой пытаясь содрать остатки зелёного пиджака. Эд пообещал себе в следующий раз выбирать в жертвы кого-то попроще, чем чокнутый извращенец, рванул вверх и вцепился зубами тому в горло. Несостоявшийся насильник заорал и попытался отодрать впившегося, как клещ, Нигму, но ничего у него не вышло. В рот хлынул горячий поток крови, но Эдвард не отпускал. Подавляя рвотный рефлекс, он вгрызался в сонную артерию до тех пор, пока руки, держащие его, не ослабли и тело не рухнуло на землю. В кошельке у покойника обнаружилось семьдесят баксов наличкой. Скромной добычи хватило на хот-дог, пачку газет, зубную щётку и билет на автобус до Доков, где у него было небольшое помещение. В нём он планировал пожить до тех пор, пока не решит вопрос со своей мозговой активностью. Не так уж и мало, старался мыслить позитивно Эд. Идею ограбить квартиру какой-нибудь безобидной старушки он всё-таки отбросил. Ну их, этих старушек, вдруг тоже извращенкой окажется. *** Ему снилась большая сцена Оперы Готэм-Сити. Тяжёлые бордовые портьеры были распахнуты и перехвачены люверсами. Тихая музыка мягкими переливами доносилась из оркестровой ямы. В ней он узнал сочинение Эдварда Элгара "Приветствие любви", переложенное на скрипичный лад. Эд спустился вниз и уселся на один из пустующих стульев в первом ряду. Музыка тут же заиграла громче. Представление началось. На сцену элегантно приосанившись вышел он сам, но в каком виде! Сияющее изумрудное платье обтягивало талию и струилось вниз по бёдрам. Короткие рукава обнажали руки выше локтя. Тонкие ювелирные украшения золотом переливались в свете софитов. Волосы были собраны со лба аккуратной диадемой, усеянной знаками вопросов. Веки припудрены лёгкими тенями, а губы подкрашены алым. Изящные туфли без каблука дополняли образ и вводили Эдварда в ужас. Двойник не замечал его. Он кинул взор за кулисы и улыбнулся. - Милый, viens là. Я хочу танцевать, - нежно позвал он кого-то. - Je ne peux pas te refuser, chéri, - послышался знакомый голос. Эдварду не нравилось всё, что он видел. Хотелось закричать и убежать, но ноги будто приклеились к полу. Ужасало и то, что украдкой он всё-таки бросал взгляды на себя же, такого лёгкого и счастливого. Какая пошлость, спорил он сам с собой, отгоняя мысли о том, как красиво смотрятся его собственные щиколотки, выглядывающие из-под платья. Пока Эд боролся с паникой и внутренними демонами, на сцену вышел Освальд. Великолепный костюм-тройка идеально сидел на его теле. Брюки обтягивали узкие бёдра, заманчиво приоткрывая завесу тайны стройных изгибов. Запонки в виде зонтиков подхватывали рукава. Край кипельно белой рубашки слепил глаза, отражая свет прожекторов. Он отставил свою трость к стене и, прихрамывая чуть меньше обычного, подошёл к двойнику Эда. Галантно протянул руку, приглашая на танец - приглашение, конечно, было принято. - Дорогой, надеюсь сегодня мне удастся не оттоптать тебе ноги, - поднялся на носочки Пингвин, чтобы прошептать это на ухо. Слова прозвучали оглушающе ясно. - Веди, - шепнул ему в ответ, источающий магнетические флюиды, партнёр. Пара неспешно закружилась в ритме венгерского вальса. Лица устремились друг на друга, с губ не сходили улыбки. Освальд одной рукой поддерживал партнёра за талию и направлял, а Эд с лёгкостью подстраивался под ритм. Хромота и неловкость пропала. Они плыли в звуках музыки, слившись в единое целое. Иногда Эд нагибался к уху Освальда и что-то коротко ему говорил, тот в ответ тихонечко смеялся. Софиты поменяли свои цвета на зелёный и фиолетовый. Огни гладили танцующих по плечам, проносились по складкам одежды, оставляли всполохи в волосах. Когда произведение сыграло последнюю коду, Эдвард откинулся спиной на руку партнёра, а Освальд, наклонившись, невесомо прикоснулся к его губам. Вдруг зал наполнился народом. Люди в праздничных нарядах повставали со своих мест, рукоплеща. Мир взорвался грохотом аплодисментов и улюлюканьем. Пара на сцене не двигалась. Они замерли в той же позе, на которой завершился танец. Эд откинувшийся на руку Освальда, второй рукой держал его кисть у груди, Освальд нос к носу с ним, глядел прямо в глаза. Если бы не движение грудных клеток, можно было подумать, что на сцене стоит восковая фигура. Кто-то из зрителей нагнулся к уху Нигмы и, обдавая, дыханием, в котором чудился запах пороха спросил: - Меня тайно желает влюблённый вкусить, Мать ребёнку меня не боится дарить. Плод страстей, тёплой нежности я результат. Ты и сам представлял меня, разве не так? Эд не выдержав, взорвался первобытным криком, вырывая из себя весь ужас, что скопился в нём за последние недели. Чтобы избавиться от гнусного наваждения, он щипал себя за руки, дёргал за волосы, даже кусал пальцы, пока картинка не потухла, и он проснулся. *** - Так и будешь делать вид, что всё ЭТО нормально? - Загадочник облокотился плечом о дверной косяк и сложил руки на груди. Он покосился на бардак, царящий в комнатушке Нигмы, и брезгливо скорчив лицо, перевёл взгляд на самого Нигму. Тот сидел прямо на полу. Его помятый костюм не видел прачечной уже чёрт пойми сколько времени, а открытые лодыжки были серыми из-за грязи. По полу валялись разбросанные клочки газет, упаковки из-под лапши быстрого приготовления и какой-то другой хлам, о происхождении которого не хотелось думать. Но не антисанитария кричала о том, что здесь воцарилось форменное безумие - отовсюду смотрел Освальд. Десятки фотографий, вырезок, карандашных набросков были приклеены на скотч или даже прибиты гвоздями прямо к стенам. - Он мой враг, я хочу его убить, - пробормотал Эд. Кадры из сна так и не развеялись, и он чувствовал себя злым и смущённым одновременно. - Просто признай, что ты в заднице, Эдди, и тебе сразу станет легче. Кто ж обвешивает стены фотокарточками врага? - Я.. Я одержим. Мне просто надо убить его и всё закончится. - О, только не начинай свою шарманку, мол, я дурак, у меня и справка есть, - закатил глаза Загадочник. - Ты и без этой справки дурак. Думаешь, я не знаю, что тебе снится? - Это просто наваждение, такое бывает, у меня мозг травмирован разморозкой, - жалобно посмотрел на него Эдвард. Загадочник снисходительно усмехнулся, а затем, вдруг забрался с ногами на стол. - Слезай, ты топчешься по моей аналитике, - замахал на него руками Нигма, пытаясь прогнать, как назойливую муху. - More than I could stand, Love is a losing hand. - Ты что, с ума сошёл? - Эд не успел подумать, насколько иронично спрашивать о таком у своей второй личности. - Tho' I battled blind, Love is a fate resigned. Memories mar my mind, Love it is a fate resigned. - Пожалуйста, прекрати, что ты делаешь? - в голове зашумело. Он не понимал, зачем альтер-эго поёт все эти ужасные слова. Что они значат? - Over futile odds, And laughed at by the Gods. And now the final frame. Love is a losing game. - Изыди, Иуда! - не выдержав, заорал Эдвард. Он сгрёб с пола мусор, что попался под руку, и зашвырнул в сторону надрывающего глотку певца. Тот сразу же замолк с видом, я всё сказал. - Запомни, Эдди, я - это ты и я вижу всё. Перестань отрицать очевидное. Сон, кстати, мне понравился, тебе ведь тоже, не так ли? Эдвард взвыл, а Загадочник, сдерживаясь от хохота, прикусил собственные костяшки, и исчез. Он чувствовал, как паника накатывала волна за волной. Пробиралась в его кости, сжимала лёгкие так, что не вдохнуть, сковывала тело. Полуразмороженный мозг отказывался трезво мыслить. Паническая атака, промелькнуло в голове. Он попытался выровнять дыхание и посчитать от нуля до десяти. От десяти до нуля. И снова. - Этот сон - выжимка из воспоминаний, образ, метафорическая фигура, он не имеет прямого значения. Просто нужно убить Освальда и всё наладится, - успокаивал себя Эдвард, а сам до нервной дрожи сжимал собственные предплечья, чувствуя как дереализация отступает. Но страх никуда не девался. - Я не в порядке, - продолжал твердить он, выскакивая из комнатушки и понимая, что больше никогда в неё не вернётся.