Та, что украла Солнце

      «Ты можешь наступить, Солас, ты в курсе?»       — Я… нет. Я не собираюсь этого делать.              «Но ведь так будет удобнее! Это не больно. Всё в порядке».       — Я сказал — нет.       Скатра очень-очень громко фыркнула, и кисточка, крупная и вся в алой краске, нанесла очередной мазок на стену, едва не дрогнув в последний момент.       — У меня есть леса для этого…       «Это не так удобно, как сидеть на драконьих рогах. И не так мобильно, как личный перемещающийся дракон».       Теперь настал его черёд фыркать. А ещё сверху раздался звонкий, крайне весёлый смех Дориана и какое-то подтрунивание, но они оба пропустили его шутку мимо ушей. Потому что и сами понимали, что картина была донельзя забавной.       Скатра была крупной — в ротонде она помещалась легко, и помещаться могла ещё долго, но протискивалась в арку уже с трудом, плотно сложив крылья и стесывая себе чешую на боках. Инквизитор дала указание чуть расширить арку, что облегчило жизнь, потому что отказываться от сна в башне и постоянных диалогов с Соласом драконица не собиралась. И это было взаимно.       Последние разы они и вовсе спали «в обнимку». Увлекались диалогами, пока Солас, перемежая эльфийский и торговый языки, рассказывал истории из Тени, удобно устроившись у драконьего бока и с её же головой на своих коленях. Это было немного жёстко, учитывая твёрдую чешую, но чертовски тепло с жаром тела и дыханием. А ещё крылом, которое всегда прикрывало Соласа плотным одеялом, пряча от холода, посторонних звуков и даже света. И это было… не одиноко. Кажется, он и вовсе — как и она — отвык спать один.       Пару раз к ним таким, спящим, приваливалась Сэра. Разок присоединился Бык, разбудивший храпом всех вокруг. Был и Варрик, которому очень было удобно на драконьем хвосте, в его кольцах, с книжкой в руках. Была и Инквизитор, которую только в объятиях дракона и не решились беспокоить, и которая наконец смогла выспаться. И Скатра всегда забавлялась и урчала, довольная таким вниманием к себе.       Но последнее время её характер, по мнению Соласа, стал ещё более докучливым, чем обычно. Или просто так работал её рост; раньше, пропорционально маленьким размерам, её шалости были ерундой. Теперь же... Сегодня она и вовсе его, рисующего фреску, вдруг пихнула своей тяжелой рогатой головой, да так, что он был вынужден вцепиться в её рога, чтобы не упасть. Это было ошибкой. Урчащая драконица — это был смех, это был чёртов смех, она смеялась над ним! — так высоко подняла морду, что он был вынужден так и повиснуть на ней. И никакие уговоры, приказы и угрозы опустить его на пол не сработали. А она только веселилась, заявляя, что и вовсе его веса не ощущает.       Так что теперь Солас, устроившись меж драконьих рогов с палитрой и кистями, продолжал рисовать. Меж бровей его залегла чуть хмурая морщинка; он немного не дотягивался до самого верха. Но вставать, наступая босыми ногами на драконью морду, как предложила Скатра? Он отказывался.       — Я думаю, леса можно перенести в другое место, раз нашему художнику они больше не нужны. Заодно освободим место для дракона.       Дориан продолжал хихикать сверху. Скатра закатила глаза, и Солас почувствовал, как её тело дрогнуло — это её хвост раздраженно шлепнул по полу, подняв немного каменной пыли. Но она все еще была крайне аккуратна, сидела ровно, боясь сбить его с рисования.       «Скажи ему, что мы можем долететь до него в считанные секунды».       Солас медленно окинул взглядом ротонду. Хмыкнул. Скатре было бы крайне некомфортно раскрывать тут крылья, но да, она бы могла. Дориан, уловивший этот приценивающийся взгляд, вдруг перестал улыбаться. И в следующую же секунду исчез на своём этаже, вдруг разом потеряв всякий интерес к тому, что творилось ниже.       И снова тело Скатры чуть дрогнуло — это был урчащий смех, заклокотавший в её драконьей груди. Солас с тихим фырканьем присоединился к ней, вдруг ощутив, как она начала медленно выпрямляться. Передние лапы её уперлись в стену, с тихим шорохом перепонок для равновесия раскрылись крылья. Она вытянулась, стоя только на задних лапах, напрягая мощную длинную шею.       И вот Солас вдруг стал выше, и смог дотянуться кисточкой до самого верха фрески.       Делая последние мазки, он опустил свободную ладонь, перепачканную в голубой краске, и нежно огладил пальцами твёрдый драконий нос под собой.