Перенос

***

      Он нарочито расслабленно прислонился к стене и прислушался к происходящему по ту сторону больших деревянных дверей, наверняка очень старых и столь же дорогих. Шум накатывал волнами, смешиваясь с фальшивым равнодушием Его Удачи, под ярким, но тонким шлейфом которого прятались горечь, чуть-чуть страха и совсем немного злости, как будто припорошенной уже пеплом смирения.       Там, всего в паре метров от них семерых, громко играла торжественная инструментальная музыка, колонки, скорее всего спрятанные туманами Фамилии, надрывались перекрикивая друг друга, само помещение дрожало от волн звука. Там, в зале для торжеств, толпились люди, разговаривая или, напротив, молча, словно им перед балом отрезали язык; гадая, как же выглядит то загадочное небо, которое, работая напрямую с виндиче, самолично ловило нарушителей Омерты или, наоборот, даже не задумываясь о новом игроке, что сел за стол.       Мерджер, несмотря на то, что вежливо появились в Виджиланте немного заранее, не могли просто войти в распахнутые массивные двери. «На всех официальных мероприятиях, если только они не срочные, — напомнил себе элементарные правила мафиозного этикета Фонг. — Все Фамилий входят в помещение от в порядке от самых старых до самых новых, — он посмотрел на уверенного в себе Ёши, искусно спрятавшего свои чувства, и рястянул губы в мирной улыбке. — Кроме, конечно же, самой Семьи-организатора, — ураган прикрыл глаза, когда последние представители, кроме них, вошли в зал. — В конце концов, никто не хочет, чтобы старая известная Фамилия перетянула на себя всё внимание гостей». Они ждали своей очереди молча, не давая никому, кто наблюдал за ними в этом старом, давно уже покрытом кровью замке заметить ни волнения, что перекатывалось по разноцветным канатам связей, ни эмоций, что бурлили в них от одних только мыслей о прошлом и прошлом-будущем члена их небольшой семьи.       Только прямой приказ неба, ужесточённый его милой мягкой улыбкой, которой Фонг не мог — просто не имел никаких ни сил, ни желания — сопротивляться — удерживал его от попыток найти чёртового Молодого льва. Только то, что Удача был в нескольких шагах от него, удерживало неестественно спокойный, но всё ещё такой же разрушительный и всё такой же смертельно опасный, ветер внутри него от попыток вырваться на свободу и погулять по особняку, чтобы найти кого-нибудь, кто расстроил мальчика, и сжечь наглеца. Судя по недовольному виду солнца, который наконец перестал быть только «Реборном» и вспомнил ещё и о «Эрнесто», он думал точно о том же самом, не желая нарушать приказы или расстраивать своего бывшего ученика, но всё равно так сильно горя желанием разорвать старшего Саваду на много маленьких кусочков. «Жаль, конечно, что нельзя помучить хотя бы немного внешнего советника… — подумал бывший аркобалено, кивнув на безмолвное предупреждение слуги о том, что совсем скоро их выход. — Но зато Тсунаёши не придётся пока с ним видеться, — он поправил длинные рукава, скрывающие его руки до ладоней и встал позади Своего неба. — Всё же интересно, чем он таким занят, что не соизволил явиться на бал по случаю дня рождения своего собственного Босса?»

***

      Донна быстро, буквально в один глоток, допила шампанское и закрыла глаза, крепко сжав тонкую ножку бокала. Она никак не могла сосредоточиться на происходящем вокруг неё, не могла оторвать расфокусированного взгляда от тяжёлых распахнутых дверей, из которых появлялись всё новые и новые люди, представляющие всё более молодые Фамилии.       Вот — по огромному залу Виджиланте уже важно расхаживали все Боссы Семей-членов Альянса, как обычно доброжелательно здороваясь друг с другом и вальяжно отпивая из своих фужеров. Вот — наконец-то, спустя год после прошлого дня рождения Ноно Вонголы когда это происходило в прошлый раз, в одном помещении собрались все Главы зарекомендовавших себя нейтральных Семей, настороженно поглядывая на своих конкурентов в тех или иных сферах.       Ария знала, что обязана была присутствовать на всех официальных мероприятиях, но понятия не имела, чего именно от неё ожидали. Она уже не была аркобалено, и она никогда не была сильнейшей, хотя и считалась таковой. За последние почти десять месяцев из титулов у неё остались «Донна Джиглио Неро» и «владелица кольца Маре».       Как первая Ария должна была просто выглядеть и вести себя достойно среди разодетых в пух и прах женщин и надевших свои самые лучшие костюмы мужчин. Единственной же её обязанностью как второй было не позволить никому отнять у неё украшение и до тех пор, пока не появится кто-то у кого больше на него прав, держать перстень при себе. «Вряд ли, конечно, — подумала Донна, невольно вздрогнув. — Что вообще когда-нибудь появится кто-то, у кого прав на кольца больше, чем у моей семьи, — она легко покачала головой, сознательно подавив порыв резко встряхнуться, чтобы отогнать от себя подобные мысли. — В конце концов, они с самого своего создания были у Джиглио Неро».       В очередной раз возле входа в зал для торжеств вспыхнуло пламя — вежливое приветствие, о котором знают все в старых Фамилиях, но о котором даже не задумываются в более молодых и в уж тем более только недавно сформированных Семьях. Ария бы даже удивилась, что кто-то из новичков на этой арене додумался если не изучить негласные правила этикета перед балом, то хотя бы повторить за теми кто вошёл перед ними.       Ария действительно бы даже подошла к молодому небу, которое почему-то никто из могущественных Фамилий не смог обнаружить, чтобы поздороваться. Она бы сделала это, если бы вокруг новичка не было до ужаса и дрожи в коленях сильного ощущения смешанного огня всех хранителей юного Босса, в котором, радостно переливаясь, ярко горели три до отвращения знакомых пламени. — Первое поколение Семьи Мерджер, — объявил наконец во всеуслышанье один из слуг особняка, и зал полностью затих, позволяя трём взрослым и четверым подросткам гордо пройти в глубь помещения, звонко стуча низкими каблуками.

*

      Джиглио Неро глубоко вздохнула, перестав даже следить за всё ещё прибывающими в зал людьми, наблюдая за тем, как небо, каким-то образом ставшее Стражем Омерты, здоровался с очередным неизвестным ей человеком и дружелюбно улыбался. Парень успел буквально за полчаса подойти к большей части Глав Фамилий-членов Альянса и к половине Донов нейтральных Семей и теперь, решив, похоже, что больше ни один из «старых» игроков, его не интересует, обратил своё внимание на таких же как и он сам новичков.       Она, расправив плечи, как будто не была в ужасе от одного только нахождения с тремя сильнейшими в одном помещении, попыталась приготовить себя к вынужденной, но всё же обязательной беседе с новым начальником её бывших товарищей, в которой она просто должна была мило по улыбаться, изредка отрывая рот, несколько минут, чтобы больше сегодня не приближаться ни к юному небу, ни к уж тем более Его хранителям. Ей абсолютно не хотелось больше чем было необходимо находиться с этими откровенно пугающими людьми на расстоянии вытянутой руки. «Поздороваюсь, — подумала Ария, проглотив очередную порцию шампанского и уже начав пьянеть. — Дождусь прихода Тимотео, — она тихонько кивнула сама себе, подтверждая свой план, и снова прикрыла глаза набираясь смелости. — И уйду, как только поздравлю его». — Вот сейчас, — проговорила она шёпотом, сделав шаг. — Эй, Донна, — протянул незнакомый ей голос, заставив её от неожиданности обернуться.       Прямо перед ней стоял подросток — беловолосый, выглядящий абсолютно неуместно в своих белых рваных джинсах, чёрной водолазке и чокере парень, который, по всей видимости, решил напрочь проигнорировать все правила приличия и вошёл, не дожидаясь объявления. Он расслабленно покачивался на пятках, радостно ухмылялся, жевал маршмэллоу, раздражающе шурша упаковкой, и что-то негромко напевал. — Примо Джессо, — наконец заметив пропавшего гостя, объявили слуги. — Я требую комплект колец Маре, — ухмыльнувшись, протянул подросток и зажёг пламя на своём перстне, привлекая к себе всеобщее внимание. — Сейчас же, Донна. — С чего бы? — взвилась Джиглио Неро, поморщившись от нахальства очередного неба, что было пусть и куда сильнее неё, но всё же ниже по статусу. — С того, — рассмеялся парень. — Что у меня на них куда больше прав, — он отправил в рот ещё одну порцию зефира и продолжил говорить, даже не прожевав. — Я, в конце концов, небо Тринисетте.