Искра жизни

      Очередное утро после очередного невыносимого кошмара с участием Петры. Он видел девушку, ласково улыбающуюся ему, а ее отец стоял подле Леви и спрашивал у него, как умерла его любимая дочь. По морщинистым отеческим щекам текли горькие слезы, и он цеплялся за капитана, как за последнюю ниточку, способную соединить его с правдой о ее смерти. А дальше сон протекал по привычному сценарию: Леви вырывался из рук старика и бежал за Петрой, пока не цепенел от оглушительного крика, призывающим его остановиться и остаться. Но зачем?       Испорченное утро, боли в ноге и безрадостные размышления — тот набор, с которым Аккерман по привычке выкатывался на крыльцо дома, намереваясь выпить чаю и прочитать выпуск утренней марлийской газеты.       Еще эта несносная девчонка Габи наверняка притащит очередную бесполезную кандидатку в его помощницы, которая спустя четверть часа взаимодействия с ним убежит, обливаясь горькими слезами. Прошло уже две недели в попытках найти домработницу для капитана, но совладать с крутым нравом и категоричностью Леви никому так и не удалось, да и, по правде говоря, он тяжело свыкался с мыслью пускать кого-то незнакомого в свой дом, хотя обеспечивать свой быт на коляске было тем еще испытанием.       «Что поделать, если все они сплошные неумехи», — думал Леви. Первая кандидатка в помощницы была спроважена спустя пять минут диалога: девчонка с порога принялась восхвалять заслуги Леви перед цивилизацией и чуть ли в ноги ему не падала от почитания. «Тошно». Вторая при заваривании чая разбила любимую чашку Леви, за что вызвала такой уничтожающий взгляд капитана, что сама ретировалась в сторону выхода. «Криворукая». Третья покинула дом в первую минуту пребывания, стоило Леви только повернуться к девушке, как глаза сами зацепились за грязные пятна на ее юбке. «Неряха». Некоторые дамы вовсе терялись и не могли понять, как вести себя с грубым на вид капитаном, пытались сюсюкаться с ним, как с беспомощным, или строить из себя его «мамочку». «Глупые». А последняя горе-помощница вообще отчудила целое шоу: пришла с надетым на ногу гипсом, чтобы Аккерман якобы не испытывал неловкости в ее обществе. «Вершина идиотизма». Леви весь этот цирк только еще больше раздражал, хотелось прекратить дурацкую затею. — Неужели во всем Ребелио нет никого адекватного? Я что, должен объяснять им элементарные вещи? — недоумевал Леви, на что Габи лишь досадливо пожимала плечами. Она сама уж порядком устала выискивать толковых девиц для Аккермана.       В этот день, наслаждаясь своим неизменным утренним ритуалом, Леви устало расположился в коляске, раскрыл уже знакомый ему третий разворот газеты, где красовалась новая статья под авторством некоего Вилли Б., и с нетерпением погрузился в чтение.              Тем временем пара любопытных ореховых глаз неотрывно следила за каждым движением капитана. «Так вот он какой, сильнейший солдат человечества», — азартная ухмылка тронула губы девушки, которая задумчиво крутила карандаш тонкими пальцами, выглядывая из своего укрытия в тени деревьев. Мужчина казался ей слишком поникшим и угрюмым, его лицо не выражало никаких эмоций, а язык тела был закрытым. Он медленно пил чай, держа кружку пальцами за края, а свободной рукой придерживал газету. Чем внимательнее девушка смотрела на него, тем больше видела перед собой холодную статую: «Да, такой явно не расскажет мне ничего о себе даже под прицелом ружья». Однако, стоило ей только подумать об этом, как губы мужчины тронуло слабое подобие ухмылки, и он издал нечто похожее на хмыканье. Глаза девушки удивленно расширились, и она увлеченно начала делать заметки в своем ежедневнике.

Хелен Штраус: Небо в алмазах (история женщины, пережившей Гул земли)

Гул земли привел меня в пещеры Техоса, все погибли, одна я застряла в заваленной пещере, не в силах нащупать ни единого выступа, чтобы выбраться наружу. Я понимала, что армия титанов прошла, а я так и осталась висеть спиной над расщелиной, впитывая остатки солнечного света с поверхности. В такой момент в двери твоего разума без стука влетает только одно осознание: оказывается, что больше всего на свете хочется только одного — жить! До выворота наизнанку, отчаянно, искренне, честно. Просто — жить! Когда ты осознаешь, что всё наверху может быть стерто с лица земли, а тебе лишь остается смотреть на стены пещеры, в которых обрела свое вынужденное убежище, и с ужасом восхищаться, как прекрасно кристаллы подземелья отражаются от гладкой поверхности стен, создавая подобие неба в алмазах. В этот момент осознаешь, что ты еще ничего не знаешь о жизни: еще не видел моря или не катался со снежной горы, а может, еще никогда не любил. У каждого своё! И когда я ступнями ощутила под собой горизонтальную поверхность, все конечности бешено тряслись, я была на пределе своих физических возможностей. Чертова пещера стала для меня истинным спасением и выбором без сожаления. И в тот момент понимаешь, что, ныряя под землю, обретаешь не смерть, а звездное небо, напоминающее тебе, что жизнь продолжается…              Вилли Б.       Леви невольно усмехнулся очередной работе журналиста, через статьи которого капитан вел непрерывную дискуссию с собой о жизни и смерти. Ему нравился непринужденный стиль автора, а каждая строчка из его интервью о жизни людей, переживших Гул, была пропитана желанием жить. Что-то в этом привлекало Леви и ярко контрастировало с его бесконечными снами о смерти. Всю остальную сухую чепуху из газеты он быстро пробегал глазами и откладывал в сторону. Но статьи некоего Вилли Б. вырезал и бережно хранил на книжных полках. В этих статьях он пытался отыскать свой собственный стимул к жизни, но, в отличие от этих людей из газет, окончание Гула земли только лишило его дальнейшего смысла.       «Что же его так обрадовало?» — недоумевала девушка, продолжая делать наброски в записную книжку. Она была настолько увлечена разбором личности Леви Аккермана, что не заметила, как в двух шагах от нее внезапно зашелестели кусты, и на нее налетела взбаламученная Габи. Девушка с ужасом уставилась на подростка, лицо раскраснелось так, будто ее застали за чем-то интимным, а все слова предательски застряли в горле.        — Слава богу, вы вовремя, увидела ваш велосипед у дороги, пойдемте! Мистер Аккерман как раз закончил с утренними делами и готов пообщаться с вами. Я, кстати, Габи. Только, пожалуйста, не волнуйтесь, господин Леви вовсе не такой ужасный человек, каким может показаться! К нему просто нужен подход. Помогать ему с домашними делами нужно будет по утрам предпочтительно в первую половину дня, три раза в неделю у него массаж в городе или на дому, желательно вывозить его на прогулки и контролировать физические упражнения, которые ему необходимы в рамках реабилитации. Вроде ничего не пропустила, — тараторила Габи, с поражающей энергичностью увлекая ошарашенную девушку в сторону дома Леви, видимо, пока та не передумала. — Но я, я не… — начала было объясняться девушка. — Дорогая, я понимаю, что вы, возможно, не готовы, подопечный тяжелый, но не стоит переживать, вы же такая хорошенькая, уверена, что наш Леви проникнется вами, — Габи продолжала сопровождать девушку к входной двери, цепляясь за нее, как за последнюю надежду, а та покорно плелась за ней на негнущихся ногах, гипнотизируя злополучную дверь. «Нет, я, конечно, хотела узнать мистера Леви получше, но чтобы вот так вот сразу», — не успела девушка обдумать свое положение, как… — Леви, а вот и мы! Познакомься с нашей сегодняшней гостьей. Это… — Габи вопросительно покосилась на девушку, ожидая, что она представится сама. — Меня зовут Вивьен, мистер Аккерман, можно просто Виви, — приветливо откликнулась девушка, но спустя минуту молчания гневно сжала кулаки, видя, что мужчина даже не соизволил обернуться в ее сторону, чтобы начать диалог. Леви принципиально сидел на коляске спиной к ним, ожидая, что девушка не выдержит такого грубого отношения и убежит.       На лице гостьи вдруг застыло выражение молчаливой решимости. «Не на ту напал», — подумала она и в ту же минуту по-хозяйски пересекла гостиную, обошла коляску, на которой сидел мужчина, круто развернулась на невысоких каблучках и оказалась лицом к лицу с ошарашенным такой выходкой Леви.        — Повторюсь, я Виви, и я буду вашей помощницей.              «Все-таки притащила красивую», — кривясь, подумал Леви, медленно поднимая глаза на самоуверенную гостью и проходясь по ней беглым оценивающим взглядом. Его лицо не выразило ни одной эмоции, однако он признал, что девушка выглядела очень опрятно, о чем говорила ее выглаженная белоснежная рубашка, темные волосы были аккуратно собраны в объемный пучок, только озорные завитки волос нежно обрамляли ее лоб и виски. Большие ореховые глаза — зеленые с карим оттенком, смотрели прямо на него, а густые темные брови были слегка нахмурены. — В таком случае, Вивьен, можете приготовить чай, — холодно отчеканил мужчина и отъехал на коляске к все еще стоявшей у входа Габи.              Леви и Габи напряженно наблюдали за действиями девушки, которая уже вовсю начала хозяйничать на кухне. Габи даже пошевелиться боялась в страхе, что мужчине в какой-то момент снова что-то не понравится, и он спровадит хорошенькую Виви прочь. А Леви тем временем ожидал, что наглая особа разобьет чайник, рассыплет травы или испортит вкус будущего напитка, поэтому неотрывно и напряженно следил за каждым ее шагом. Однако, чем больше он смотрел, тем отчетливее осознавал, с каким невероятным изяществом девушка скользит по его кухне. Вивьен была невысокого роста и обладала притягательным изяществом: ее стройность подчеркивалась тонкой длинной шеей, а утонченные кисти рук завораживающе колдовали над чашками. В каждом ее движении было слишком много живого: то, как она стремительно тянется до полки с травами, при этом приподнимая сзади ножку и вытягивая носок, то, как поправляет выбившиеся из пучка локоны и тихо напевает под нос неизвестную ему песню. При этом девушка была пугающе спокойной, не спрашивая, находила все нужные ингредиенты, как будто была у себя дома. Чудачкой назвать ее было сложно: слишком осознанный взгляд. С пониманием дела сосредоточенно переходя от действия к действию, Виви скорее напоминала порхающую птичку, внезапно влетевшую в его открытое окно. «Выглядит, как аристократка, что забыла здесь?» — подозрительно напрягался Леви.       Леви не успел собрать мысли воедино, как его внезапно обдало ароматом свежей сирени, исходившим от девушки, которая прямо перед ним уже водружала поднос с чаем на журнальный столик. Он недоверчиво осмотрел содержимое, медленно потянулся за чашкой и сделал затяжной глоток. Вдруг замер, глаза его непроизвольно расширились: «Этого не может быть. Слишком идеально заваренный. Даже придраться не к чему». То, как легко девушка справилась с его внутренней категоричностью, внезапно вывело Леви из себя, но все, что он мог сделать — это раздраженно отъехать от стола и по пути к своей комнате небрежно и грубо бросить через плечо: — Вы приняты.