Horrortale, или история о неудачном самоубийстве

– Итак, я правильно понимаю, что должен... – неопределённо вскидываю руку в сторону металлической конструкции. Кое-где проржавевшей. В каких-то местах с отлетевшими гвоздями и пружинами. Лабиринт без стен. Скопление вертикальных железных балок, выпирающих из-под снега. Практически Парфенон в стиле стимпанка.        – ИМЕННО ТАК, ЧЕЛОВЕК! ТЫ ДОЛЖЕН ПРОЙТИ ЭТОТ ЛАБИРИНТ, И ПРИ ЭТОМ УМУДРИТЬСЯ ВЫЖИТЬ! А УЧИТЫВАЯ ТО, ЧТО ОН БЫЛ СОЗДАН САМИМ ВЕЛИКИМ ПАПИРУСОМ... НЬЯ-ХАХ! СДЕЛАТЬ ЭТО БУДЕТ ОЧЕНЬ НЕПРОСТО!        Папирус, то с гордостью рассматривая творение своих рук, то нетерпеливо опуская взгляд на меня, явно находился под приливом азартного возбуждения. Санс, кажется, опять задремал, опершись локтём о конец рукоятки топора, словно о деревянную трость. Интересно, а использовался ли вообще этот топор когда-нибудь по назначению?        Потому что помимо костыля, в которого скелет превратил его сейчас, за эти несколько часов он успел побыть кочергой для шевеления дров, вешалкой, удерживающей не подошедшую по размеру одежду, пока Санс перебирал ящики в поисках чего-то подходящего ("можешь со мной не согласиться, малой, но в месте, заполненном столькими интересными угрозами для жизни, смерть от переохлаждения – просто нелепость"; да нет, почему же, соглашусь). Закладкой для кулинарной книги, когда я вернулся к Папирусу, и тот решил показать мне любимый рецепт. Подушкой под головой скелета, уснувшего на наблюдательном пункте. Рычагом для подъёма какой-то очень важной детали головоломки. Если я спрошу у Санса, отрубал ли он этим универсальным приспособлением чьи-нибудь конечности, интересно, как быстро я останусь без своих?        Непроизвольно подражая привычной позе скелета, засовываю руки в карманы спортивных штанов, что мне так любезно одолжили вместе с носками, ботинками и толстовкой, и неуверенно приближаюсь к странному сооружению. Подхожу к одному из слегка накренившихся столбов, усеянному рваными по краям отверстиями. Обхватываю его рукой, тяну на себя. Шатается. Выглядит ненадёжно.        – И что мне делать? Просто идти? Нужно будет на что-то нажимать или что-то двигать?        Честно говоря, смысл происходящего до сих пор от меня ускользает. Конечно, Санс мне непрозрачно намекнул о наличии своих мотивов, вот только раскрыть их не потрудился. А теперь ещё и эти головоломки. К чему это всё? Убивать меня не собираются, это мне уже стало ясно. По крайней мере, пока что. Эти ряды покачивающихся колонн тоже не выглядят как что-то, что могло бы стать причиной чьей-то смерти. Так есть ли во всём этом хоть какой-то резон?        – ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО ДЕЛАТЬ, ЧЕЛОВЕК – ЭТО БЫТЬ ВНИМАТЕЛЬНЫМ! НЬЯ-ХАХ!        Если не получается решить уравнение, одной из причин может быть нехватка данных или неверно сформулированная задача. Если я не могу понять, что здесь происходит, значит, мне нужно больше информации, а вернее сказать, больше правдивой информации об этом мире. "Съешь или будь съеденным, здесь так заведено", "люди в подземелье считаются врагами, их уничтожают мгновенно", "там слишком опасно, Алистер, пожалуйста, останься здесь". Ну-ну. А, может быть, кто-то просто страдает паранойей, Флауи?        – ПОД СНЕГОМ СПРЯТАНЫ ПЛИТЫ. ПОД ПЛИТАМИ СПРЯТАНЫ ЛОВУШКИ, КОТОРЫЕ АКТИВИРУЮТСЯ, ЕСЛИ НА НИХ НАСТУПИТЬ. ДВАДЦАТЬ ПЛИТ, И ИЗ НИХ БЕЗОПАСНЫ ТОЛЬКО ПЯТЬ, НЬЯ-ХАХ! ВСЁ ЗАВИСИТ ОТ ТВОЕГО ПЕРВОГО ШАГА, ЧЕЛОВЕК!        Может быть, я неверно ставлю вопрос? Не "почему меня до сих пор не убили", а "для чего меня решили оставить в живых"? В любом случае, всё это я могу обдумать и позже. Сейчас нужно сосредоточиться на лабиринте.        Отхожу от железки, на которой остановил невидящий взгляд, пока предавался размышлениям, и заглядываю за неё, внутрь прямоугольного пространства. Снег здесь действительно лежит не сплошным слоем. Словно настил – разделён на квадраты. Видимо, это и есть плиты. И как мне понять, на какую из них наступить первой?        Обхожу начало конструкции по прямой линии, внимательно вглядываясь в столбы. Четыре колонны. С разным количеством раскрытых отверстий, похожих на зазубренные лепестки железных цветков. С нацарапанными растениями посередине: хаотично продавленные точки, соединённые кривыми линиями. Искусственные созвездия. Детская путаница. Нечто, отдалённо похожее на лилию (семь точек), ромашку (восемь точек вместе со стеблем), ландыш (четыре точки) и цветок, что я видел в саду у Ториэль, с жёлтыми лепестками, чьего названия так и не узнал (пять точек). Решаю, что это каким-то образом связано с ржавеющими дырами в столбах, и наступаю на плиту перед колонной с жёлтым цветком (пять точек, пять отверстий; единственное соответствие). Раздаётся щелчок.        – ВАУШКИ! ТЫ ОТЫСКАЛ НУЖНЫЙ ПУТЬ С ПЕРВОГО РАЗА!        Папирус восхищённо, но в то же время с долей удивления и непонимания, таращится на мою фигуру. Санс открывает глаза и почему-то наблюдает за моими действиями с каким-то странным выражением на лице. Нечитаемым. Отстранённым.        На середине головоломки, когда я уже уверенно приближаюсь к финалу, осознав, что вся загадка построена на одном и том же принципе, меня вновь сбивает с курса необъяснимый приступ внезапного любопытства. Манящего за собой. Завлекающего. А что произойдёт, если я сделаю неверный шаг?        По всем правилам сейчас мне нужно ступить направо, но... Не успев даже осознать свои действия, я резко поворачиваюсь и делаю шаг вперёд. Крепко зажмуриваюсь, ожидая удара электрошокера, выскакивающих костей из-под земли, лезвия топора, подвешенного на верёвках, всего, на что только способно воображение пытливого ума, но... Ничего не происходит.        С удивлением размыкаю веки и смотрю под ноги. Оказывается, я наступил на капкан и даже этого не заметил. Аккуратно повернув ловушку носком ботинка, обнаруживаю, что в ней нет пружины – лишь две еле держащиеся друг с другом стальные дуги. Она сломана.        Недоумённо поднимаю взгляд на Папируса, наблюдающего за мной с настолько волнительным ожиданием, что, кажется, чуть ли не подпрыгивающего на месте. Перевожу взгляд на неподвижно стоящего Санса. Всё ещё непроницаемого, но по какой-то причине довольно напряжённого. Странно.        К концу головоломки я успеваю отыскать ещё десяток подобных капканов, из которых в рабочем состоянии оказывается только один, да и тот сумел лишь слегка поцарапать незащищённый ботинком участок лодыжки. Расшатав несколько колонн и очистив от снега парочку плит, также обнаруживаю довольно любопытные механизмы, спрятанные под ними. С проводами, кнопками, пультом управления. Возможно, моя версия про электрические разряды не так уж и ошибочна. Но всё это безнадёжно испорчено временем и морозами. Один из проводов насквозь проколот сосулькой. Какой-то рычаг настолько сильно вмёрз в толщу льда, что я даже не пытаюсь его оттуда выковырять. Где же смертельные опасности, которыми меня так убедительно соблазнял Санс?        – ПОРАЗИТЕЛЬНО! ТЫ СМОГ ПРОЙТИ МОЁ ИСПЫТАНИЕ! ТЫ БЫЛ НАСТОЛЬКО УВЛЕЧЁН ГОЛОВОЛОМКОЙ, ЧТО НЕ ХОТЕЛ ЕЁ ЗАКАНЧИВАТЬ, И ПРОХОДИЛ ПО ОДНОМУ И ТОМУ ЖЕ МЕСТУ СНОВА И СНОВА! ДА ТЫ БОЛЬШИЙ ЛЮБИТЕЛЬ ЗАГАДОК, ЧЕМ Я! НЬЯ-ХАХ! ТЕБЕ И ВПРЯМЬ ОНА ПОНРАВИЛАСЬ, ЧЕЛОВЕК?        "Сломанная же головоломка, Папс. Даже если бы я просто прошёл её насквозь (что я, собственно, и сделал), это не причинило бы мне никакого урона. И вряд ли подобные поломки вообще подлежат восстановлению. В данный момент она совершенно бесполезна" – хочу сказать я, но слова застывают в горле, когда я поднимаю голову и встречаюсь с его взглядом.        Я знаю этот взгляд. Я знаю его слишком хорошо. Эта мутная серая дымка, едва заметно окутывающая зрачки. Настолько сильно контрастирующая с радостной улыбкой и выражением искреннего добродушия, что вызывает ощущение чего-то жуткого, неправильного. Туманный шлейф, из-под которого выглядывает темнота. Плотная. Дурманящая. Беспросветная. Поглощающая всё, до чего только может коснуться. Искажающая каждый вдох, каждое движение, каждую мысль. Именно её я встретил в Руинах, когда впервые заглянул в глаза Ториэль. Именно в ней я барахтался ежедневно, до того, как спрыгнул сюда. Как же я не разглядел её сразу? Это ведь было так очевидно!        К своему стыду, я начинаю чувствовать, как глаза сами собой наполняются чем-то влажным, а голос становится приглушённо-тихим и дрожащим.        – Хорошая головоломка, Папс, – практически шепчу, – действительно хорошая, мне было очень сложно её пройти, – поднимаю взгляд на мгновенно возликовавшего скелета. – Мне она понравилась.        – НЬЯ-ХА-ХА! ТЫ СЛЫШАЛ, САНС? УЗРИ ЖЕ ОЧЕРЕДНУЮ ПОБЕДУ ВЕЛИКОГО ПАПИРУСА! НЬЯ-ХА! НО НЕ СПЕШИ РАССТРАИВАТЬСЯ, ЧЕЛОВЕК! ВПЕРЕДИ ТЕБЯ ЖДЁТ ЕЩЁ МНОГО ОПАСНЫХ ГОЛОВОЛОМОК!        Слишком обрадованный Папирус решает не дожидаться меня и Санса, и стремительно убегает вперёд. Я медленно ступаю на протоптанную дорогу, и заторможено, ещё не осознав до конца только что обнаруженную истину, следую за ним.        – эти колонны раньше имели видок и получше, когда находились в королевском дворце. пока андайн не превратила коридоры в арену для тренировок, и их не выбросили сюда, – где-то над ухом раздаётся глухой голос Санса. – спасибо, что подыгрываешь.        Неопределённо мотаю головой, внезапно чувствуя опустошение. Ториэль. Папирус. Сколько ещё их здесь? Сколько ещё я здесь увижу существ, чьи сердца поглотило безумие? Тяжело сглатываю, устремляя взгляд на небо. Всё такое же серое. Всё такое же напрасное, как и всегда.        – Давно он такой? – мой голос будто выключили, слова даже не смогли облачиться в шёпот, но Санс меня понял.        – трудно сказать. всё это происходило постепенно, тяжело было отследить какой-то конкретный момент. но, знаешь... я думаю, для него это лучшее, что могло произойти. всё-таки его реальность осталась прежней.        Закрыться в спасительной иллюзии давно разрушенного мира вместо того, чтобы пораниться о жестокую действительность. Жить среди теней, не подпуская настоящую тьму к своему сердцу. Воздвигнуть туманную заслонку, отгородившись от кошмаров, что находятся за ней. Лучшее ли это? Прежде я не согласился бы с тобой, Санс. Но теперь... Теперь я не знаю, что об этом думать.        – раньше папс практически жил головоломками. видимо, это всё, за что смогло зацепиться его сознание прежде, чем разрушиться окончательно.        Санс замолкает. Я потерянно следую за ним, не в силах разорвать настолько тяжёлое молчание.        – к слову, готовкой он тоже раньше занимался с не меньшей увлечённостью, – через пару минут произносит скелет с более холодными интонациями в голосе, чем обычно.        Готовкой?.. Значит, получается, что...        – Погоди, то есть... Он не осознаёт?.. Ну... – останавливаюсь посреди дороги, с каким-то сокрушённо-болезненным чувством всматриваясь в спину удаляющегося Папируса.        – не осознаёт того, что угощает тебя пастой с белком твоего же вида, и при этом сам употребляет в пищу человеческое мясо? ты это хотел спросить?        Осторожно киваю, по тяжёлому вздоху скелета уже догадываясь о последующем ответе.        – разумеется, нет.        Чёрт. Значит, когда он протянул мне спагетти... Он действительно сделал это от чистого сердца. Он не задумывал никакой жестокой шутки, он не видел человеческих глаз, запутанных в длинных макаронах, даже когда они глядели из тарелки прямо на него. Папирус и вправду искренне хотел, чтобы я оценил приготовленное им блюдо. Почему от осознания этого становится так горько.        – знаешь, жители подземелья ведь не сразу перешли на такой рацион, – приближается ко мне Санс. – некоторые монстры до конца сохраняли в своей памяти светлый образ фриска – последнего упавшего человека сюда перед тем, как началось это безумие. пусть он и причинил много боли другим, пусть его руки и были опалены кровью, но также многие, очень многие, считали его своим другом. в том числе и мой брат. но, когда ситуация уже достигла критической точки, выбора не осталось даже у них. для большей части жителей это оказалось очень тяжёлым решением. в отличие от тебя, верно?        В отличие от меня?..        – ты смог меня удивить тогда, приятель. ты с такой лёгкостью это принял, будто всю жизнь только и делал, что завтракал людьми, – с жестокой усмешкой Санс резко поднимает на меня чернеющие глазницы, из которых мгновенно исчезают зрачки.        Недоумённо застываю на месте, ощущая нечто, похожее на уколы совести.        "А ведь он прав", – внезапно активируется внутренний голос. Вовсе нет! "Признайся, тебе вообще было плевать, человечину ты ешь или нет". Я загибался от холода, а Папирус поделился горячей едой. В тот момент это было рационально! "Ага, и после этого завалился в сугроб. Да ты просто мастер последовательных действий". Папс бы расстроился, если бы я ему отказал... "Да что ты говоришь? Так ты переживал о чувствах монстра, которого видел впервые в жизни?" Ладно, ты прав. Возможно, я сделал это просто из любопытства. Возможно, мне действительно было плевать. Мне было просто интересно, ясно? Доволен теперь? "Посмотри, до чего ты докатился. Даже монстры с топорами и мясом твоих сородичей на тарелке тебя осуждают". Да ну а что в этом такого страшного, не я ведь убил этих людей. "Ох, потрясающая логика! А теперь ощути себя моральным инвалидом, у которого атрофировано сострадание". Я ощутил. "А знаешь, что самое смешное в этой ситуации?" Рассмеши меня. "Тебе всё так же глубоко плевать на все эти нравственные дилеммы". Нравственность изменчива и субъективна, ты не можешь говорить, что... "Ой, заткнись. Не хочу даже выслушивать эти оправдания. Просто осознай, что существам, запертым здесь на вечность и обречённым на голод и лишения, понадобились годы на то, чтобы признать вынужденность ситуации и прибегнуть к людоедству. А тебе, знаток морали и нравственности, для того, чтобы сделать этот шаг, хватило меньше минуты. А ты даже не монстр. И даже не находишься на грани выживания. Поразмысли об этом на досуге".        Внутренний голос исчезает, и я один на один остаюсь с неприятным скрежетом, царапающим внутренности где-то в области грудной клетки. Санс, приняв свой обычный вид и убедившись, что я снова нахожусь в этой реальности, лениво направился дальше.        – Кажется, я не особо хороший человек, – приглушённо выдыхаю я, ступая рядом с ним, всё же слегка задетый поучениями своей совести.        – хех. да брось, малой, просто шуткую. ты ведь ещё не совершил ничего плохого, верно ведь? – хитро подмигивает скелет и задумчиво всматривается в силуэт Папируса, растворяющийся на линии горизонта. – просто хочу дать дружеский совет. не знаю, на будущее? если вдруг. ну, мало ли. ты решишь поэкспериментировать здесь. ради интереса или чего-то ещё в таком духе. возможно... на этом пути тебя будут поджидать неприятности.        И вслед за последней фразой, сказанной явно с угрозой, прямо передо мной, в нескольких сантиметрах от места, куда я уже собирался поставить ногу, из снега резко взмывает букет заострённых костей длиной в половину моего роста. От такой неожиданности я даже бросаю в воздух несколько ругательных слов, спотыкаюсь, теряю равновесие и чуть не падаю на спину. И непременно упал бы, но Санс вовремя успевает обхватить меня за плечи и удержать на ногах. Я поражённо перевожу дыхание, машинально схватившись за левое запястье скелета, как за опору. Кости исчезают. Но не с моих плеч.        – хех. не воспринимай всерьёз, малыш. просто шутка. я ведь знаю, что ты не станешь творить безрассудства, если захочешь.        Правая рука Санса небрежно проводит линию по моим лопаткам, а я с каждой секундой всё больше начинаю терять уверенность в том, что Флауи действительно параноик. Наконец, он отстраняется и, усмехнувшись, разворачивается обратно.        – не возражаешь, если я подожду вас с папсом у следующей головоломки? Неопределённо киваю. Скелет теряется среди ветвей. Я застываю на пару минут, чувствуя недоумение.        Какие безрассудства, по его мнению, я собираюсь здесь устраивать? Про какие эксперименты он говорил? Неужели он думает, что я воспринимаю его мир как какую-то шутку? Он что, не доверяет мне?        "Он знаком с тобой полдня, и всё, что ему о тебе известно, что ты долбанный извращенец без моральных принципов, любящий протыкать себе руки костями, наступать на капканы и пробовать блюда, приготовленные из людей. А сам-то ты как думаешь?" Но я ведь не собираюсь причинять никому вреда. Я был дружелюбен, я подыгрывал Папсу, я прошёл чёртов квест поломанного Парфенона! "Может быть, он просто не понимает, зачем тебе всё это делать? Он не верит, что ты был искренен. Он же не знает, почему безумие его брата так откликается в тебе. Расскажи ему". Ну уж нет. Если он настолько недоверчив, то с чего бы тогда доверять ему мне.        Как бы то ни было, месседж я уловил правильно: в случае чего, мне лучше всегда оставаться на его стороне, и ни за что, ни при каких обстоятельствах, не замышлять ничего против Папируса.