Создатели прозрачной смерти

      Жизнь повернулась к Малининым самой мрачной, тёмной стороной. Семья переживала самые худшие времена. Казалось, их опутала чёрная туча, всё заволокло туманом, будущее казалось беспросветным.       Катя находилась в самом мрачном расположении духа. В течение этих недель она периодически плакала, когда дочки не видели. И не могла понять, с чего всё началось, когда они поступили неправильно.       Как получилось, что Нина, бывшая в детстве такой милой очаровательной малышкой, вдруг резко повзрослела и совершенно отбилась от рук? С ней ведь и поговорить невозможно было, не предупредить об опасности. О том, что нельзя встречаться с незнакомыми парнями, поскольку они могут представлять угрозу. Нина даже слушать не собиралась подобные разговоры. И вот что было делать? Родители желают лучшего для своих детей, но те их не слушают, уверены, что лучше знают, а родные только хотят их контролировать. Если бы была её воля, Катя не отпускала бы девочек от себя ни на шаг, держала бы их дома, не позволяя видеться с людьми, которые могли быть опасны, но сделать это невозможно. Вот Нина и попала в беду, она же жила своим умом, мать для неё не авторитет.       Катя знала, что любой человек должен пройти школу жизни на собственном опыте, набить шишки, чтобы научиться жить. Но ведь жизнь иногда преподаёт слишком жестокие уроки. Да, Нина была невероятно наивной и доверчивой, и очень влюбчивой, у неё менялись поклонники, как перчатки. Каждые несколько месяцев появился новый мальчик. И Нина не видела в том опасности для себя, была уверена, что так и должно быть. Но её очередной поклонник оказался опасным наркодилером. Катя не знала, хотел ли он сделать Нину наркоманкой ради денег, или же и вовсе решил убить, чтобы ограбить. Эти мысли вызывали ледяную панику, заставляли сердце замирать от ужаса. Оставалось только надеяться, что этот раз был единственным. Ведь других следов от уколов на руке не было, стало быть, Педру заставил её.       И вот теперь, безучастная ко всему Нина сидит целыми днями у окна, не говорит ни слова, даже не плачет, она словно застыла в своём горе. Не двигается, не ест, не пьёт, слова от неё не дождёшься. Катя получила отпуск по уходу за ребёнком за счёт заведения. Ректор подписал его по требованию президента. Катя только радовалась, что Эдвард, по-видимому, уже имел влияние на деда, так как под его руководством входил в курс дел по управлению страной, и уговорил подписать ей неограниченный отпуск, да ещё и оплачиваемый. Естественно, без Эдварда здесь не обошлось, как будто Владимиру было дело до семейных проблем Малининых. А для Кати оказалось невероятно важным сидеть с Ниной, не выпускать её из вида ни на минуту. И причина была очень веская.       Ведь все были уверены, что Педру погиб. И Катя боялась, что Нина решит покончить с собой. Ведь подростки такие эмоциональные и ранимые, у них всё любое событие — это драма вселенских масштабов. И известие о смерти любимого пробуждает в каждой юной девушке Джульетту. А значит, Нина, несмотря на всё, что сделал этот парень, вполне может решить, что не хочет жить без него и отправится за этим негодяем. А значит, её нужно контролировать непрерывно.       За Дашу Катя тоже волновалась, но не так, как за Нину. В большей степени она боялась, что Даша убила того парня, действуя неосознанно. И хотя Катя сама бы его разорвала на части, если бы была возможность, но вовсе не хотела, чтобы это сделала Даша. Впервые она подумала о дочери не только как о своём ребёнке, о милой и доброй малышке, но и как о сущности, в которой может скрываться что-то тёмной, двойное дно которой таит в себе опасность. И очень не хотелось, чтобы девочка переступила через эту грань, перестала быть собой. Да, Катя любила бы её в любом случае, но её вторая сущность навевала ужас, от неё веяло отчуждением, словно от постороннего вмешательства.       И Катя несколько раз срывалась на муже.       — Ты во всём виноват, — заламывая руки, рыдала она, — из-за тебя мы оказались в такой ситуации. И зачем я тебя встретила, почему вышла за тебя замуж? Я не должна была это делать. Теперь из-за нас пострадала Нина.       Андрей старался не опускаться до словесных перепалок с женой. Он только сильнее бледнел, взгляд становился разочарованным, в нём появлялась нечеловеческая боль.       — Любимая, причём тут я? — мягко пытался увещевать Катю. — Я всё делаю ради нашей семьи, для тебя и девочек. Без вас мне ничего не нужно. Мы с тобой не виноваты в том, что случилось с Ниной.       Но Катя предпочитала не слушать, настолько погрузилась в свою боль, что не замечала здравый смысл в словах мужа.       — А что ты сделал с Максимом? Ты напугал его! Он такое точно не ожидал. Мне пришлось стереть ему память об этом моменте. А вдруг его мозг пострадает после подобного вмешательства?       — Был бы он ещё у него, — презрительно ответил муж, за что получил новый гневный взгляд жены.       — Ну да, тебе бы только продемонстрировать твои способности. О людях совершенно не думаешь.       — Дорогая…       Однако Катя не слушала, только сильнее обижалась, замыкалась в себе, хотя и понимала в душе, что Андрей прав, он ни в чём не виноват, и она тоже. Нина сама связалась с плохой компанией. Но от боли и отчаяния срывалась на любимом человеке, радуясь про себя, что он настолько благороден, что не станет отвечать тем же, подождёт, пока буря в её душе уляжется.

***

      Вечерний свет мягко отражался от стекла, обрамляя фигуру девушки, которая сидела, устремив взгляд вдаль. Её глаза, полные грусти и недосказанности, наблюдали, как капли дождя медленно скатывались по стеклу, каждая из которых, казалось, несла с собой невысказанные мечты и потаённые желания. За окном мир продолжал жить как обычно: соседи выходили из своих коттеджей, спешили по делам, дети играли в садах и в лесу, периодически мелькали радостные влюблённые парочки.       А она оставалась в своём собственном плену, отрезанная от окружающего счастья. Её мысли блуждали по воспоминаниям, словно листья в осеннем ветерке, собирая воедино обрывки минувших счастливых дней. Каждое мгновение стало для неё тяжёлым грузом, а каждый взгляд на улицу лишь усиливал чувство одиночества. Внутри неё кипели эмоции, но слов не хватало, чтобы выразить их. Да говорить и не хотелось. Зачем? О чём? С кем? Они не поймут. Не услышат.       Грусть напоминала ей о потере любви, о том, что никогда не вернётся. Она крепко сжала руки на коленях, словно пытаясь удержать то, что ускользает. На душе было холодно, а за окном мир продолжал свою беззаботную жизнь, не замечая её печали.       Вечер опускался на город, залив его мягким светом уличных фонарей. Странно, как одно лишь отсутствие любимого может заполнить всё пространство. Вечерние краски терялись, сливаясь в серые тучи, как её мысли, блуждающие где-то вдали от дома.       Да, Нина знала, что Педру жив. Она не могла мучиться от неизвестности, позвонила Лейле, и та нехотя призналась, что он скрывается. Жозефина помогла ему сбежать за границу по поддельным документам. А это значит, что вряд ли они когда-нибудь снова увидятся. Нина уже не верила, точнее, не могла признать, что любимый пытался её убить. Любящее существо глухо к доводам разума. Даже если они подсказывали очевидное, кричали в мозгу сиреной: «Он тебя использовал!» «Ты ему не нужна, а нужны были только деньги». «Он пытался убить тебя». «Где тогда, по-твоему, цепочка?»       Но Нина упорно не хотела слушать. Она отказывалась принять, что Педру действительно хотел избавиться от неё.       «Нет, он просто ошибся, не расчитал дозу», — пыталась убедить себя и сама сжималась от того, насколько жалко звучали её протесты. Но измученная душа не желала принимать страшное предательство, она лишь хотела любить.       Ей не хватало его смеха, его прикосновений, его тёплых слов, которые всегда были словно оберег. Каждый миг без него казался вечностью, и даже самые привычные вещи наполнялись тоской. Она вспомнила их прогулки по парку, когда ветер игриво трепал волосы, и они делились мечтами, как будто весь мир принадлежал лишь им.       Она поднимала кружку с чаем, пыталась согреться, но тепло быстро улетучивалось, как её надежды. Как же сердце жаждет встречи с ним. Даже несмотря на то, что он сделал. Она закрыла глаза, и слёзы потекли по щекам. Каждый день она искренне верила, что вскоре увидит его снова, что он вернётся и наполнит её жизнь светом. Да, ей не хватало его. После всего произошедшего. Воспоминания о счастье превратились в яд, но не думать было невозможно.       Нина вся покрывалась мурашками, вспоминая его запах, который так хотелось вдохнуть снова. Как она любила зарываться лицом в его рубашку, щекоча шею горячим дыханием, ощущая такой родной аромат дорогого одеколона, смешанный с запахом не менее дорогих сигарет. Её собственная одежда всё ещё хранила его запах, ведь она так часто прижималась к любимому, обнимая его. И сейчас, вдыхая его, Нина вся трепетала изнутри, а по щекам катились слёзы от несбыточного, что никогда не повторится, будет жить лишь в памяти.       Эдвард тоже не звонил и не писал, и как бы Нине не было больно от тоски по любимому, но и друга ей тоже не хватало. Сколько раз он поддерживал её в трудную минуту, как умел рассеять плохое настроение одним взглядом или удачной шуткой, или милым подарочком. Как в тот день, когда принёс пирожные. Но теперь не стоило рассчитывать на Эдварда. Он наверняка сильно обиделся. Ещё бы, услышал, как они с Дашей обсуждают его. Тут любой разозлится. Нине становилось жарко от мыслей, о чём мог подумать Эдвард. Видимо, решил, что они сплетничают о нём и что Нина рассказала сестре о его признании в любви. И ведь правда рассказала, не сдержалась, хотела побольнее ударить эту мелкую поганку.       И не заметила присутствия друга. А какому парню понравится, что его обсуждают за спиной. Да ещё и вываливают то, что не предназначалось для чужих ушей. Как же стыдно-то. Нина в ужасе закрыла лицо руками, едва не застонав. Надо же было так опозориться. Да ещё эта Дашка, как идиотка, не смогла промолчать, решила показать характер. Ага, не любит она его, так мы и поверили. А почему же тогда взбесилась, на себя не была похожа? Даже взгляд почернел. И выглядела так, словно сейчас бросится и разорвёт на части. Нине тогда от этого не по себе стало, мороз по коже прошёл и волосы стали дыбом. Зато сейчас сидит эта тихушница целый день в своей комнате, не выходит. Только сидит, не ест, не пьёт, вечно плачет. Так ей и надо, будет знать как разрушать чужие отношения из зависти. Сидит, не снимая толстовку Эдварда. Интересно, зачем он её подарил ей? Неужели только потому, что девчонке она так понравилась? Ему самому не жалко? Всё-таки подарок сестры. И Дашка как прилипла к ней. Ни на минуту не снимает. Лицом зарывается и на руки натягивает почти до ладоней. Вот это вообще странно, если бы не знала характер сестры, Нина решила бы, что она тоже кололась, потому что так обычно наркоманы прячут руки, чтобы не видели следы уколов. Но тут дело должно быть в другом, интересно, в чём. Но не хотелось говорить с этой тихушницей. Только не сейчас, может, когда-нибудь.       И, конечно, услышав столь нелицеприятные рассуждения о нём, Эдвард обиделся на обеих. Нина злилась на себя за то, что не смогла промолчать, спровоцировала глупую девчонку, а Эдвард теперь с ней за это не общается. Грустно и несправедливо. Она тут не при чём, виновата одна Дашка. А Эдварду, конечно, стыдно говорить с Ниной после такого. Она же всё слышала. Да и после того, в каком положении он видел Нину, тоже, наверное, не захочет с ней иметь ничего общего. Зачем ему девушка наркоманка? Эх, знала бы раньше о его любви, не упустила бы своё счастье. Ведь внешне Эдвард Нине очень нравился всегда, с первого дня. Но она и подумать не могла о нём в ином качестве, чем просто знакомство, причём не слишком близкое. Он же должен жениться на подходящей девушке. А если бы знала? Конечно, полюбила бы только его одного и никого другого, ведь это такой шанс, нереальный шанс стать принцессой, как в сказке. Но теперь Эдвард никогда не женится на наркоманке, которая ещё такое учудила, всех на уши подняла. Он думает о ней со злостью, ему стыдно вспоминать всё пережитое. Она сама всё испортила, а ведь могла взлететь со небывалых высот.

***

      Нина мало помнила то время, когда они с Катей жили одни, до встречи матери с Андреем. Казалось, он всегда присутствовал в их жизни. О том, что у неё другой отец, Нина узнала позже. И лишь когда этот отец появился, чтобы давать ей деньги, увлечь роскошной жизнью, которую она могла сравнить с их простой и обычной, которую они вели всей семьёй. Хотел посеять вражду в их семье, а ведь Андрей всегда был ей как родной отец, не делал разницы между ней и Дашей. Нина вспоминала, как когда-то в детстве отчим поднимал её на руки, а они вдвоём смотрели в бескрайнее синее небо. Его тепло и забота заполнили ту пустоту, которую оставил отец. Они ходили на прогулки, и каждый их совместный день был пронизан смехом и радостью.       Её сердце наполнялось нежностью, когда она вспоминала, как он всегда был рядом, поддерживал и вдохновлял. Он разделял её радости и печали, становился опорой в трудные моменты, никогда не позволяя ей чувствовать себя одинокой. Эти воспоминания были дорогими, как хрупкие цветы в её любимом саду, и упоминание о них вызывало улыбку на лице, несмотря на мрачное настроение.       Теперь, став старше, она понимала, что отчим стал для неё не просто заменой отца, а человеком, который заполнил жизнь смыслом и светом. Их отношения были построены на любви, доверии и взаимопонимании, и в её сердце он всегда занимал особое место.       Но, казалось, сейчас она всё безнадёжно испортила своим поступком. А ведь Андрей, несмотря ни на что, защитил её от Максима. Сразу после выписки отец сказал, что такую неразумную растратчицу необходимо наказать, и пригрозил избить ремнём. Нина сжалась от паники, а Андрей посмотрел на Максима таким взглядом, что тот отлетел от Нины. Его словно ветром сдуло, он даже пролетел через комнату и врезался в шкаф. Нина удивилась, насколько можно испугаться, что так упасть. А мама почему-то разозлилась на отчима, что-то выговаривала ему свистящим шёпотом, а потом поспешно дала отцу какую-то таблетку. Видимо, обезболивающее, ведь он сильно приложился головой. Зато Нина была довольна заступничеством, тем более Андрей сказал Максиму, чтобы тот не смел трогать его дочь.       А дальше было ещё хуже, когда началась ломка. Нина уже почти не соображала, где находится и что происходит, мысли путались, и становились вязкими.       В метафорическом пространстве, где холодная паника смешивалась с горячими слезами, тело казалось чужим, как бы вырванным из привычного существования. Каждая клетка стонет от дефицита желанной эйфории, которой больше нет. Словно в плену ужасного сна, острые приступы тревоги проходили сквозь сознание, обостряя каждую мысль до невыносимой боли. Вокруг тени, шепчущие о недостижимом облегчении, в то время как реальность сжималась до предела.       Словно струны, натянутые до разрушения, нервы растянулись от напряжения, даря ощущение, как будто каждое движение — это подвиг. Дрожь охватывала конечности, а голод за душой превращался в монстра — злобное чудовище, требующее внимания. Стены сужались, а воздух становился вязким, раздражающим, навязывая желание вырваться наружу, зная, что нет пути назад.       Скорбь и стыд переплетались в танце безумия, симфония страха и надежды, где каждая нота — это жажда, способная забрать последние остатки самообладания. Борьба за саму душу, тлеющую в углу, тоскующую по тому, что когда-то казалось свободой.       С этим состоянием необходимо было что-то решать. И Нина не выдержала. В один из моментов просветления, отбросив в сторону гордость, она позвонила Эдварду, надеясь, что тот, как обычно, решит её проблему.       — Привет, я знаю, что очень сильно виновата перед тобой. Но мне так плохо. Пожалуйста, помоги. Сделай что-нибудь, чтобы я перестала испытывать ломку. На тебя вся надежда.