Макалаурэ Феанарион "Lúmequentalёnya"

      Мне доводилось бывать в Круге Судеб. Там перед моим потрясенным взором Валар представали во всем великолепии, величии и совершенстве дарованных Илуватаром фана. Однако поводы, по которым нас призывали туда, не предполагали праздных развлечений и услаждения слуха Стихий музицированием. А потому мне никогда не пришлось петь перед собранием Валар. И все же, я уверен, многие из них слышали, как я пою на праздниках, и даже приходили в те места, куда я, ища уединения, удалялся, чтобы петь. Если я отправлялся в лес, там Нэсса и Оромэ, затаившись за стволами платанов, слушали мою песнь, а Кементари, обернувшись невиданной красоты белоснежной птицей, садилась на ветви, чтобы насладиться каждой нотой. Если я шел к морю, чтобы чертить на влажном песке строки новой баллады, могучий Ульмо, а ещё гневливый Оссэ и длинноволосая Уинэн внимали мне, подхватывая мотив, разнося его шумом прибрежных волн. Если я карабкался ввысь, взбираясь на острые вершины Пелори или поросшие жухлой травой и покрытые серой пылью холмы вокруг Химринга, казалось, сам Манвэ, сопровождаемый гордыми орлами, может уловить в кружащих вокруг Таникветиль холодных вихрях отголоски моей песни. И вездесущее горное эхо услужливо доносит ему то, что не успел передать восточный ветер. А когда ясной ночью я выходил один в открытую дикую степь, раскинувшуюся вокруг Амон Эреб, чтобы в песне выплакать теснившую грудь невыразимую словами тяжесть, то Ниэнна покрывала своими прозрачными слезами каждую травинку, и даже недоступная, далекая Варда, слушая меня, роняла бриллианты слез с высоты своего купола. И слезы Элентари превращались в звездопад. Так Валар слушали меня. И я пел им о красоте и счастье, о любви и страстном томлении, об Амане и Эльдамаре, о героях и их ратных подвигах, а ещё о тоске, которая, как и предсказывал Намо, поразила нас в Эндорэ. Тоска, о которой я пел им, способна убить. И не раз мне снилось, что сам Ирмо, под звуки моей музыки, ведет меня за руку прямо во владения Мандоссэ. Когда менестрель слагает очередную песнь — оду, балладу, положенную на музыку легенду или сказание, вдохновение ведет его. И он, ведомый вдохновением, подчиняется его требованиям и капризам. И если вдохновению угодно, то менестрель сможет сочинить песнь о самых невероятных вещах, о самых непредсказуемых и невозможных предметах и темах. Эру даровал нам безграничную фантазию, самую прекрасную и мелодично звучащую речь и способность к стихосложению. А с помощью всего семи нот сколько-нибудь способный музыкант в состоянии скомпоновать такую мелодию и написать такую музыку, какой не слышали никогда ранее на Арде. Как Музыка Айнур вобрала в себя все неисчерпаемое многообразие тем, так и фантазия менестреля лишь сама ставит себе пределы. Надо, однако, понимать, что не всякую песнь можно исполнять публично. Некоторые из них предназначены лишь для немногих избранных ушей. А иные — только для одной пары небольших нежно-перламутровых женских ушей с заостренными кончиками, любимым обладательницей которых желает оказаться менестрель.