От любви до ненависти один ПА

      1&: В тусклом помещении, что находилось на тридцать втором этаже небоскрёба, куда едва мог проникнуть свет от огней ночного города, атмосфера была таинственной, почти что сакральной. Тёмно-бордовые шторы лёгким движением ветра всколыхнулись, позволяя случайно залетевшим в приоткрытое окно снежинкам, исполнить свой последний танец, прежде чем бесследно раствориться в гнетущей тишине, которая, казалось бы, будто физически давила на каждого из присутствующих подчинённых. Морозный воздух позволял в полной мере ощутить свежесть уходящей зимы, чья власть уже не была столь абсолютна. От того-то температура за окном была гораздо приятнее, чем в самой комнате.       — Тарталья, подойди. — негромкий, но властный голос будто срезонировал от холодных стен, углубляя его и напитывая силой, способной одним лишь словом подчинять своей воле.       Как только тот стих, раздался шорох одежды и неспешных шагов по белоснежному мягкому ковру, приглушающим тяжёлую поступь человека, не смеющего противиться приказу своей единственной повелительницы.       — Моя Госпожа. — приклонив колено, мужчина садится подле женщины, грациозно восседающей в бордовом, в полумраке комнаты практически кровавого цвета кресле. Она изящно подала свою руку, призывая отдать дань почтения собственной персоне, демонстрируя на аккуратных пальчиках массивный из белого золота перстень, с вкраплением голубых топазов, формирующих чарующий силуэт символа морозной стихии — снежинку.       Подданный неспешно позволяет себе вольность прикоснуться своими грубыми от регулярных тренировок с оружием руками к нежной, будто лепестки траурных лилий, коже запястья. Невесомо придерживает за фаланги пальцев, пока сам, воистину наслаждаясь каждой секундой промедления, склоняется ниже. Он, словно ощутив тот самый мальчишечий трепет перед возлюбленной, осторожно, почти не дыша, касается своими губами перстня, а затем, дабы продемонстрировать своё беспрекословное повиновение, слегка дотрагивается до него же лбом, будто показывая, куда в случае его ошибки, ей, властительнице его жизни, стоит направить дуло пистолета.       — Достаточно. — пока она забирает свою руку, мужчина с восхищением смотрит в глаза Госпожи, но не видит в них той же холодности, с которой она произнесла свой указ. При всей её натуре, кажущейся колкой и непробиваемой словно лёд, Царица, это «имя» она получила также, как и другие главари особых подпольных группировок, с нежностью и любовью смотрела на каждого из своих дорогих «предвестников», вверяя им свою волю. — Ты ознакомился с делом, которое передал тебе Пьеро?       — Безусловно, моя Госпожа. — голова почтительно опустилась, а поникший взгляд синих, будто самые холодные глубины моря глаз, устремился в пол. Тарталья ещё раз в своей голове прокрутил всё то, что хотел сказать повелительнице, как только осознал, в какое увлекательное действо он вот-вот попадёт, ведомый словно на раскалённой цепи.       Ещё вчера, когда сигарета безжалостно обожгла пальцы, напоминая ему о том, что он так ни разу не сделал затяжку за время, пока та нещадно тлела, парень пожалел, что не смеет отказаться от приписываемой ему роли. План Царицы был гениально абсурден и бесстрашно амбициозен. Изучая его, Тарталья искренне восхищался продуманными до мелочей шагами его Госпожи на пути к безграничной власти и контролю всего преступного мира Тейвата, но никак не мог поверить в то, какая именно партия выпала на собственную долю.       — Это должно быть… шутка? — хватался он за голову, вновь и вновь вчитываясь в ублюдские буквы, что не меняли смысл написанного от каждого нового прочтения. Мужчина никак не мог поверить в то, что для него, чьи миссии всегда были успешны, какой бы сложностью не обладали, выбрали роль чуть ли не шута. — Безумие… --       Безумием это было назвать ещё недостаточно. Царица изначально была лишь одной из семи глав группировок, чьи «семьи» контролировали определенные территории города и окраин Тейвата. Причём, что все эти Архонты, так их называли, всё равно подчинялись самому крупному преступному синдикату — Селестии. Её члены были привилегированными преступниками, чья власть была попросту абсолютной. Они подкупили органы самоуправления, правительство и создали этих самых Архонтов, дабы контролировать всё в преступном мире, базируясь в Центральном округе.       Игра на грани фола — вот как можно говорить о преступниках в законе. Высшие члены центрального синдиката, не скрывая лиц, помогали власти государства поддерживать порядок, но сами делали то, что посчитают нужным, дёргая за собственные нити, которые, как правило, оказывались на шее каждого, кто смел им перечить. И от этого даже полиция, воочию видевшая зверства, на которые была способна Селестия, не смели предъявлять им обвинения, прекрасно понимая, кого накажут в случае реальной угрозы столь хрупкому, но безупречно работающему договору между мафией и государством.       Царица хотела того же, чего могла бы желать любая девушка в своей самой смелой фантазии — стать королевой этого мира. Добавив перчинки и тяги к богатству, мы получаем стремление холодной как лёд женщины стать во главе преступного синдиката, наказав всех, кто окажет сопротивление. Она ненавидела мириться с выделенным ей «куском» северной окраины, в которую, будто в ссылку, сослали ту, что просто пыталась позаботиться о своих подданных. Её идеалы были чисты и невинны — подарить жизнь народу, на котором будто клеймо держалось слово «северяне». Их боялись, сторонились, не принимали. Считали грубыми и неотёсанными дикарями, не взирая на множество светлых и добрых людей, жаждущих признания. Такой же была и она, в чьём сердце уже никогда не будет весны. Холодная, расчётливая, смелая. Она стремилась показать миру, какой сильной может быть и тем самым обеспечить собственным людям признание и жизнь без травли и презрения.       Много лет назад Царица создала группу наёмников «Фатуи» и начала свою собственную партию (как в шахматах) против Селестии, планируя стать обладателем всех семи перстней Архонтов, дабы доказать, что сама может позаботиться о Тейвате и контролировать порядок в мире. Она мечтала, что однажды перестанет скрываться в одиноких стенах собственной башни — небоскрёба, с которого её взор глядел на ночной город, жадно впитывая ненависть к порядку, что навязала Селестия.       Фигуры расставлены на доске. Каждая «пешка» уже вступила в бой, день за днём собирая информацию для своей единственной королевы. Царица отчаянно искала лазейку, в которой сможет добраться до Селестии, минуя бесконечные шифры, охрану и толпы наёмников. И она нашла её. Не было смысла в уничтожении того, чем бы она хотела править. А потому, сплотив вокруг себя одиннадцать важнейших фигур, предвестников своего будущего триумфа, она готовилась сделать свой собственный первый ход на пути к великим завоеваниям.       Раз в три года в центре столицы проходит Почтенный Приём, на котором собираются только самые элитные сливки общества — селебрити. Ни одному простому гражданину не суждено побывать на столь грандиозном и пафосном празднике жизни. Это событие целиком и полностью организовывалось Селестией, где даже простые уборщики были частью преступного синдиката и великолепно обученными бойцами.       Это единственное в своей совокупности место, где в открытую появлялся главарь Селестии, именуемый «Отцом». Как он сам любил говорить, это мероприятие для него ничто иное, как «семейный» праздник, на котором он будет счастлив видеть своих «детей» — Архонтов, за чьими действиями он всегда наблюдает. Только это не имело ничего общего с родственническими чувствами. Напротив. На этом Приёме решалась судьба каждого из «детей» по итогам трёх лет управления выделенными территориями. Если какой-то «ребёнок» отбивался от рук или вызывал волнение в сердце «отца», то «ребёнка», как и все его любимые «игрушки», заменяли на более покладистого и умненького приемника, лояльного к той системе власти, которую возглавлял «отец».       Так было с Макото и её семьёй. Весь клан, более сотни человек, был показательно жестоко истреблён, а в живых осталась лишь сестра, Эи, которой приказали наблюдать за казнью. Поговаривают, что ей не позволяли закрывать глаза до тех пор, пока последний человек, сама Макото, не испустила свой предсмертный вздох, чтобы юная Эи, будущая преемница титула Архонта Баал, воочию узрела последствия перемен.       После всех зверств именно ей выпала «честь» возродить всё заново, но с единственным условием — беспрекословно исполнять волю Селестии для восточного района. С тех пор новый клан жил настолько тихо, что о нём практически ничего не было слышно. Но и абсолютный контроль был на высоте. Как говорил «отец» на предыдущем «семейном» Приёме, он по праву гордился своей новой «дочерью». Восток был настолько закрытой территорией, что любой чужак воспринимался как угроза. Новый Архонт, получивший перстень с символом молнии, сделала так, что любые перемены становились предвестником смерти. Её клан чётко контролировал все подпольные финансовые сделки, не позволяя деньгам покидать АО, кроме как в карман Центра. Группировка Баал — это те, кто попросту запрещали людям желать лучшего для себя. Любые амбиции что-то изменить приводили к запугиванию или же немедленному истреблению. Поэтому в восточном округе жили кланами: никто друг другу попросту не доверял, живя в своих собственных семьях. Здесь царили свои законы, порядок и нерушимая стабильность.       И от одной мысли об этом у Царицы сводило зубы, как она представляла, что Север однажды станет таким же — трясущимся от страха перед каким-то там «Отцом», да запертым в клетке собственного отчаяния… От того-то она и решила, что на Приёме, что состоится чуть более чем через полгода, она будет единственной из всех «детей», кто посетит это мероприятие. Собирая все перстни Архонтов, все их силы, она свергнет порядок именно в этом году. Что символично, с ожидаемым первым снегом.       Только вот на Приём нельзя было даже Архонтам брать более одного сопровождающего. Естественно в целях безопасности и невозможности оказать в случае чего сопротивления. А потому, готовясь заранее, Царица решила устроить собственное масштабное представление со множеством действий, дабы собрать всех одиннадцать помощников вместе. --       Но, раз каждому из предвестников уготовано стать смертоносным оружием в борьбе с самой Селестией, почему же Тарталья, номер Одиннадцать в Фатуи, сейчас столь разочарованно смотрел в пол, не смея поднять своих чудесных глаз на обожаемого Архонта? Всё дело в том, что по задумке Царицы, он должен был… плясать.       Думая об этом, мужчина сжимает зубы, надеясь, что с ракурса восседающей в кресле женщины его настроения видно не будет. Он ни в коем случае не хотел бы гневить Царицу, но надеялся, что, выслушав его доводы, она сможет поручить подобную «миссию», если её можно было так назвать, кому-нибудь менее значимому.       Суть в чём: из-за того, что только селебрити допускаются на Приём, то им будет весьма скучно, если богатейшие люди мира будут просто выпивать и беседовать о своих бесконечных дворцах, бизнесах, яхтах и прочем дерьме богатеньких ублюдков, которых Тарталья терпеть не мог. Эти богатеи сами придумали традицию, позволять их развлекать простолюдинам, получившим народное призвание. Любой, кто проходит ряд отборочных мероприятий, без привязки к региону и статусу, получал шанс выступить на Приёме, оказавшись в числе приглашённых гостей, естественно, после своего великолепного выступления для селебрити. Стоило признать, что многие талантливые актрисы и певицы продвигали себя через подобные конкурсы, в дальнейшем примыкая к элите: либо встречая свою половинку на Приёме, либо заключая выгодные контракты. Это был золотой билет для любого, желающего для себя лучшей жизни. Поэтому конкуренция, на и без того ограниченных направлениях, была жёсткой.       И именно Тарталье выпала «честь» доказать свою преданность Царице, пройдя через серию творческих турниров. В его конкретном случае — танцевальных. Стоит ли говорить, что единственный танец, который этот мужчина знал в своей жизни, был с использованием двух обоюдоострых клинков из восточного искусства боя? Он даже в страшном сне, до предыдущей ночи, не мог бы представить себя в образе танцора, виляющего задницей среди таких же пижонов, с зализанными причёсками, разодетых в рубашки со стразами.       — Госпожа… — понимая, что либо сейчас, либо никогда, подданный обращается к Царице, нарочито ласково, будто стараясь согреть сердце повелительницы. — Смею заверить вас, что ни одно ваше слово никогда не будет воспринято мной с пренебрежением, но… — из-за волнения чёртова пауза всё равно выдала неуверенность с головой. — Вы же знаете, что любое ваше поручение я выполнял с гордостью, стирая с лица Земли всякого, кого вы, моя Госпожа, велели убрать. Я стал вашим персональным клинком, что незамедлительно выносил вердикт неугодным и… Хотел бы остаться им… С вашего позволения. — сглотнув, предвестник не решался поднять глаза, старательно подбирая слова, чтобы закончить мысль как можно более нежно. Он, разумеется, знал, что девушки любят ушами. Но Царицу Тарталья никогда не воспринимал как женщину, если можно так правильно выразиться. Для него она была если не Божеством, то скорее даже священной жрицей, чья роль на бренной Земле слишком тяжела для её столь хрупких белоснежных плеч. Он полагал, что стать её Предвестником — значит быть столпом, на который столь величественная женщина сможет опереться и использовать так, как ей это будет удобно. А потому, осторожно подбираясь к ней своими речами, Тарталья надеялся на милость быть услышанным.       Только он был готов обратиться к ней снова, как вдруг его Госпожа резко встала. Мужчина аж вздрогнул, когда почувствовал, как её холодная рука, скользнула по его гладковыбритой щеке, невесомо касаясь пальцами скулы. Он был заворожен не столько этим чувственным прикосновением, сколько тем, что он буквально не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. Настолько эта женщина быстро оказалась подле него, становясь вровень с его положением — на колени. Перед ним.       — Аякс… — она шептала так тихо, что никто в комнате не мог слышать того, с каким трепетом его имя соскользнуло с её тонких бледных губ. — Ты всегда будешь моим самым острым клинком. Ты — моё самое надёжное оружие. Мой авангард, Аякс. — от слов, что произносила Госпожа, тело становилось тяжёлым, а душа, наоборот, будто воспаряла над происходящим. — Я знаю, как ты прекрасен на поле боя. И я знаю, что твоё тело способно на большее. — в горле пересохло, а силы будто покидали предвестника. — Эта миссия специально для тебя, мой дорогой Тарталья. Не разочаруй же меня.       — Как… я… могу. — в душе царила настоящая вьюга. Смесь гордости от слов Царицы смешалась с отчаянием от неизбежности своей участи перед собственным тщеславием бравого воина. Бесконечное уважение и даже… Даже восхищение тем, как она сейчас влияла на него. Смотря в её будто стеклянные очи, мужчина чувствовал, как по его рукам и ногам проходит холод, будто незримые путы стягивают его волю, заставляя подчиниться и отдаться на её по-настоящему божественный суд. И, поддавшись всем этим чувствам, Аякс принял свою роль, смиренно опуская голову, закрывая глаза.       Не говоря ни слова, Царица еле заметно улыбается и вновь поднимается на ноги. Она знает, что каждый предвестник, получивший свою «особенную роль», воспримет это как благословение — занять место на шахматной доске в партии, что уже была разыграна. Незыблемость собственных идеалов не позволяли этой женщине допустить даже мысль, что кто-то из доверенных ей людей может не справиться. От того-то все они смиренно, один за другим, также смотрели перед ней в пол. Просто Тарталья был последним, кто пришёл к ней по этому вопросу сегодня. --       Он не помнил, как вновь оказался в собственных апартаментах. Не помнил чем закончился разговор и даже как снова зажёг чёртову сигарету, что как и вчера обожгла его пальцы, будто в предназначенном именно для этого действа на коже месте. Всё, что было сейчас перед лицом мужчины — это стеклянный взгляд его повелительницы, пропитанный любовью и заботой, которой Аякс когда-то жестоко был лишён. А потому, наплевав на всё, он устало закрывает глаза, готовясь с рассветом приступить к отыгрышу своей судьбоносной роли. Он понимал, что вряд-ли останется в живых к тому времени, как его Госпожа займёт трон, а потому решил не сдерживать себя и получить максимум удовольствий за это время. Он сполна насладится своей ролью. Он блестяще справиться с миссией. Он с почётом вернётся к Царице. -- Утро, полицейский участок.       Раздающаяся трель стационарного телефона приглушалась стопкой документов, которые так и норовили вот-вот упасть со стола из-за неустойчивости бумажной конструкции под тяжестью девичьего тела. Юная следователь работала всю ночь, так и не сумев разгрести положенный ей объём работы, отчего, сдавшись с рассветом, позволила тяжёлой голове погрузиться в сон на «пару минуточек». Поэтому сейчас, когда сонная блондиночка всё же открыла глаза, она тяжёлым взглядом смотрела на настенные часы, понимая, что день сегодня однозначно будет трудным. Ежедневная планёрка в 9:30 была пропущена… Уже как час пропущена. Было даже странно, что её начальство всё ещё не навестило своего не самого дисциплинированного сотрудника.       — Вот же… Я попала. — понимая, что терять уже нечего, девушка поудобнее легла щекой на бумаги, думая о том, сможет ли выбежать в соседнюю забегаловку за кофе. — Меня накажут… Серьёзно накажут.       На самом деле, Люмин не всегда была такой. Раньше она с энтузиазмом работала вместе со своим братом и их общим другом детства в этом полицейском участке. Они втроём пошли в колледж полиции, получили квалификацию и собирались быть рядовыми помощниками на стороне закона. Однако всё изменилось, когда Итэру предложили поработать в особом подразделении — отделе расследований. Этот отдел занимался поиском всех, кто был причастен к мафиозным группировкам, с целью истребления (ареста) преступного синдиката. Даже для них, кто находился в Центральном округе, «охота» была единственным способом принести пользу сразу всему народу Тейвата.       Тогда её брат без колебаний согласился, горя амбициями помочь «солнечной» стороне власти в борьбе со злом. Однако… Постепенно блондин всё больше закапывался в дела, оставался подольше на работе, а затем и вовсе по несколько дней не выходил на связь. Их общий друг Дайнслейф пытался помочь Итэру разобраться с нагрузкой, но все симптомы остранённости от жизни перетекли и на него. Ребята полностью погрузились в работу, отчего Люмин чувствовала себя одинокой и бесполезной. Девушка очень хотела помочь, но Итэр строго запретил ей вступать в этот же отдел, оберегая свою единственную, светлую и добрую сестру от близости с жестокостью преступного мира.       Блондинка старательно делала вид, что всё в порядке и ждала, что однажды брат снова сможет работать на более лёгких задачах, однако… Худшее случилось чуть меньше чем три года назад, когда последний раз проходил Приём у селебрити. Вся полиция центрального округа должна была патрулировать местность, чтобы защитить высокопоставленные сливки общества от любой угрозы, контролируя каждый микрорайон. И со своего дежурства в ту ночь Итэр и Дайн так и не вернулись. Что могло пойти не так? Как такое вообще произошло? Что случилось в той области, которую патрулировали напарники? Ответов не было даже спустя столько лет. Эти двое просто исчезли без следа, и для девушки это стало невосполнимой утратой.       Многие коллеги «заботливо» говорили забыть о родственнике, жить своей жизнью и другой бред бесчувственных людей, что не понимали Люмин и её горе. Девушка никогда бы не смогла смириться. Поэтому, наплевав на всё, она тоже перевелась в специализированное подразделение, будто назло брату, намереваясь разгадать тайну исчезновения близких ей людей.       Только вот работа Итэра, которую ей тогда сразу же поручили, была слишком запутанной. Множество нераскрытых дел, убийств, заказов, краж и других преступлений, которые на первый взгляд были не связаны между собой. Если бы только не одна деталь — все фигуранты дел были частью преступного синдиката. Более того, особое внимание девушки приковывали значимые повороты в расследовании мафиозных группировок, которые удалось сделать коллегам до того, как Люмин с братом вообще переступили порог участка после колледжа.       Однажды команда полиции Западного округа, заручившись помощью Центрального округа, смогла посадить за решётку Архонта Фокалорс почти сразу же после одного из тех самых Приёмов — шесть лет назад. Это был поворотный момент в истории Тейвата, когда готовился суд над первым раскрытым главарём мафиозной семьи. «Солнечная» сторона поверила, что «теневая» тоже уязвима, что можно бороться и победить. Однако никто даже не думал, что всё это представление с судом Архонта было всего лишь спланированным шоу, в закулисье которого осталась резня всех, кто принял участие в «зачистке». А сама Фокалорс… Юный Архонт так и не дошла места отбывания наказания. Её горло было перерезано буквой «Х», будто бы её вычеркнули из какого-то списка. Тот, кто это сделал, перешёл грань и обострил и без того тяжёлые отношения между светом и тенью, поставив под угрозу жителя каждого округа. Полиция не смогла как следует допросить Архонта, а «Отец» не смог получить перстень Фокалорс, исчезнувший тем же злосчастным вечером. С тех пор шла незримая война, в которой Архонты действительно начали погибать. Южный, Юго-западный и Западный округа остались без мафиозных предводителей, отчего весь контроль перешёл официальным властям, которые теперь были вынуждены противостоять стихийным группировкам, собранным из остатков некогда величественных семей убийц.       Полиции тоже досталось. Теперь, помимо общих задач в расследовании Архонтов, они соревновались на скорость с теми, кто выступил третьей, ещё более жестокой стороной. Им нужно было найти хоть одного живого Архонта, кто смог бы сдать информацию об «Отце» и Селестии. Но счёт 0:3 шёл не в пользу блюстителей закона. --       В дверь постучали. Люмин, резко поднимая голову, постаралась сделать вид, что просто усердно работает.       — Кхм… Да-да?! — как можно бодрее отозвалась следователь.       — Дорогая, ты уже проснулась? — в дверь заглянула Лиза, архивариус в участке. Поскольку Люмин регулярно копалась в делах, она была вынуждена частенько посещать архив, где и завязалась дружба с этой приятной русоволосой девушкой.       — С чего ты это… Я правда работала и… — когда Лиза прошла в кабинет, она посмотрела на блондинку будто на нашкодившего котёнка. Из-за этого взгляда Люмин слегка смутилась, не понимая, откуда женщина узнала, что та спала.       — Если отпечатавшаяся у тебя на щеке часть чьей-то фамилии из дела это не новый тренд у молодых и очаровательных следовательниц, то похоже ты снова спала на рабочем месте. — когда Люмин подскочила к зеркалу на стене, чтобы убедиться в собственной провальной лжи, архивариус легко отсмеялась, с заботой протягивая бумажные салфетки со стола.       — Ох… Чёрт! Вот чёрт! — растирая по щеке грязь, девушка молилась, чтобы на той не появилось раздражения. Не хватало ещё потом ходить с опухшим лицом по отделу.       — Вообще-то тебя страсть как желает видеть Джинн. Знаешь, она позвонила мне, потому что не смогла дозвониться до тебя. Судя по её голосу, случилось что-то очень нехорошее, милая. Так что нам лучше поспешить.       — Сейчас? — видя свою красную щёку и небрежный после сна вид, девушка не была готова показываться начальству. — Можно хотя-бы кофе выпить?       — Приводи себя в порядок и пошли. После выпьем с тобой по чашечке, обещаю. — улыбаясь, женщина встала в проходе, ожидая подругу.       — Ох… Две минуты. — Люмин взяла в ящике стола резервную косметичку и покинула кабинет, скрываясь в туалете.       Спустя некоторое время она была готова к походу на ковёр к майору Джинн, хоть и настроение было хуже некуда: она проспала, не разгребла дело, порученное ещё три дня назад и да, была чертовски голодной. Идя вслед за Лизой, на фоне самой следовательницы явно более отдохнувшей и свежей, блондинка надеялась, что начальница в кабинете будет одна. Естественно, день с самого начала преподносил одни разочарования. Кабинет приёмной и самого майора были прозрачными. Девушка прекрасно видела тех, кто находился возле рабочего стола Джинн.       — Чёрт, он тоже там! — поравнявшись с Лизой, прошептала блондинка.       — Всё ещё сторонишься капитана? Как это мило. — архивариус знала, что Люмин испытывает сомнительные чувства к капитану Кэйе, который также был в их небольшом отделе. Видимо это из-за того, что тот уделял слишком много внимания блондинке после утраты родственника. Исходя из их частых бесед, Лиза понимала, что девушке просто нужно найти себе уже порядочного парня и перестать любой неоднозначный взгляд принимать за флирт. К сожалению, сама Люмин тяжело справлялась с чувствами из-за того, что у неё не было опыта в отношениях. Она росла в окружении брата и Дайна, что был старше их на два года. Его блондинка тоже принимала за родственника, а потому в романтическом плане не рассматривала. Время шло, а за бесконечной занятостью сначала учёбой, потом работой, исчезала призрачная надежда на романтику и личную жизнь. С момента трагедии два с половиной года назад так вообще — Люмин даже слышать не хотела о том, чтобы тратить своё время на что-то, кроме поисков брата. Вот ей это и аукнулось накопившимися в грудной клетке эмоциями и чувствами, которые пора было уже реализовывать явно не в сторону человека, что просто старался помочь юной протеже из-за мук совести. Итэр и Дайн когда-то были именно его подчинёнными.       — Ты сама прекрасно знаешь, почему я так делаю… — пробубнила девушка, заходя в приёмную. Она так разнервничалась, что даже не заметила сидящего на диване у стенки незнакомого мужчину с рыжими волосами, который, напротив, охотно разглядывал вошедших на каблучках женщин в форме.       «Какие ж тут однако барышни ходят…» — улыбаясь, думал про себя парень, ловя приветливый взгляд зеленоглазой грудастой леди. «Может это моя будущая партнёрша? Или та, что в кабинете в обтягивающих белых брючках? Знал бы что тут такие красотки, давно бы сдался с повинной». — улыбаясь, он зацепился взглядом за блондинку, которая, прежде чем зайти в кабинет майора, нервно одёрнула обтягивающую форменную юбку. «Или это будешь ты?». --       Как только девушки зашли в кабинет, Люмин тут же уловила мрачное настроение Джинн, которая пригласила её сесть напротив.       — Доброе утро, товарищ майор. Прошу простить за неявку на палнёрку, я работала над делом, что вы мне поручили и… — увидев жест поднятой ладони, девушка замолчала, стараясь не смотреть на стоящего неподалёку синеволосого мужчину.       — Сначала сядь. — кротко сказала голубоглазая, а затем, посмотрев на Лизу, будто готовясь к чему-то, кивнула ей.       — Милая. — ласково обращаясь к Люмин, архивариус положила ей руку на плечо. — ты лучше не зли нашу обожаемую Джинн. Сделай, как тебя попросили.       Блондинка выполнила приказ начальства и, сев в одно из двух кресел, почувствовала себя неуютно. Во-первых, при сдаче отчёта, ей было просто не положено сидеть перед майором. Во-вторых, в кабинете собралась довольно большая толпа для этой странной беседы. И капитан Кэйя, и Лиза однозначно были для Люмин людьми, которые могли на неё влиять. Отсюда и появилась настороженность, с которой теперь та смотрела на Джинн, стараясь не паниковать раньше времени. В конце концов, не уволят же её за то, что она просто проспала. Да, в пятый или даже седьмой раз за последние два месяца, но всё же?       — Младший лейтенант, ты мне нужна была утром, поскольку для тебя есть особенная миссия. Знаю… это прозвучит очень неправильно, но… — Джинн сделала паузу, смотря на Кэйю, будто прося у него помощи. Что не говори, ситуация была скверная.       — Нам придётся поработать с одним из Архонтов. — чётко и без прелюдий огласил капитан, повергнув в шок обеих девушек, что недавно вошли.       — Что? — забыв о смущении, Люмин посмотрела на капитана, надеясь, что тот шутит. Но на лице мужчины не проскользнуло ни единой эмоции, когда как обычно он был довольно весел и мил.       — Да. После долгих переговоров, мы были вынуждены согласиться объединить наши силы с Архонтом северной столицы. — мрачно сказала Джинн.       Люмин не верила собственным ушам. Она почти три года копалась в делах, собирая почти по крупицам информацию об оставшихся Архонтах, в том числе и о главе мафиозной семьи Севера, но всё, что ей удалось узнать — это её «имя» и то, что у неё есть база из одиннадцати наёмников, именуемых Фатуи. А тут майор заявляет о сотрудничестве двух совершенно противоположных силовых структур. Она даже не могла предположить с какой целью.       Джинн, понимая, что лейтенант в шоке, решила поговорить, в первую очередь для самой себя, вслух всё то, на чём они сошлись в переговорах.       — Ситуация беспрецедентная и абсолютно секретная. Только мы вчетвером будем знать о том, что происходит. Царица… Эта женщина предложила нам помощь в поимке оставшихся Архонтов и их банд, а также в разоблачении самого крупного преступного синдиката.       — Селестии? — шёпотом проговорила девушка, глядя прямо на майора.       — Да. Они предоставят нам информацию и доступ на закрытые мероприятия.       — Но какая им от нас выгода? Они хотят нас использовать, ведь так? — блондинка вообще не понимала, как такой человек как Царица вообще решилась на создание столь абсурдной команды.       — Мы так понимаем, что Царица тоже опасается того, кто истребляет Архонтов. Поэтому она хочет, чтобы мы первыми добрались до Селестии на Почтенном Приёме.       — Но она же преступница? Почему бы нам просто не посадить её за решётку и не разузнать эту информацию самостоятельно? — она непонимающим взглядом смотрела то на капитана, то на Джинн.       — Потому что тогда она просто скроется. Это наш мизерный шанс сдвинуться с мёртвой точки.       — Объединившись с убийцами? Товарищ майор, мне кажется, вы… Вы хоть понимаете, сколько людей они убили? — повышая голос, блондинка даже чуть привстала.       — А сколько убьют, Люмин? — перебил её капитан. — Сколько ещё людей должно умереть, пока мы копаемся в бумагах? Мы приезжаем на место убийства, когда кто-то даст нам знать о происшествии, позвонив 911. К моменту, когда мы начинаем работу уже что-то случилось. Так мы никогда не сможем опередить «Принца».       — Кого? — ни о ком таком девушка не слышала ранее.       — Это одно из немногого, что нам уже рассказал человек Царицы. Они выяснили, что есть некто, зовущий себя «Принцем». Он намерен избавить Тейват от Архонтов, бросая вызов Селестии напрямую. Мы думаем, что бойня за Фокалорс — это его рук дело.       — А вдруг это неправда и нас просто используют? Да и… Нет! Вы не можете, майор! Эти люди — преступники! Мы не можем помогать преступникам! — в этот момент Люмин почувствовала, как на её плечи опустились руки Лизы. Она заботливо погладила их, чтобы блондинка подуспокоилась.       — Ох, светлячок… Я тоже многого не понимаю, но… Думаешь, что Джинн пошла бы на такое, будь у нас выход? — успокаивающе говорила архивариус.       — Именно. Если они хотят нас использовать, то и мы не собираемся просто так это позволить. Мы тоже используем их. — твёрдо сказала майор.       — Но… Какое же условие поставила Царица? — немного отойдя, спросила Люмин.       — Она не против тюрьмы, как всё закончится. Рассчитывает на поблажки за помощь следствию, а также откупиться от большого срока компенсацией и благотворительностью. Естественно, всё это похоже на бред. Однако, к тому времени, когда нас будет волновать судьба Архонта Севера, у нас уже будет всё необходимое, чтобы покончить с Селестией в целом.       В кабинете воцарилась тишина, в которой каждый обдумывал сказанное. Люмин же в свою очередь тоже осознала, что для неё это будет возможностью разузнать о брате и Дайне, а значит, тоже выгодно. Из всей этой ситуации оставалось пока только загадкой именно то, а как, собственно, они будут сотрудничать?       — Товарищ майор, разрешите обратиться. — задумчивым тоном проговорила блондинка.       — Да, младший лейтенант?       — А в чём заключается моя особенная миссия? — посмотрела она на Джинн, видя, как та немного замешкалась.       — Ах да… — голубоглазая взглянула на Лизу. — Пригласи пожалуйста гостя, ожидающего в приёмной.       — Конечно. — когда тепло от рук Лизы исчезло, по коже Люмин прошли мурашки, будто в предчувствии чего-то плохого.       — Люмин. Ты же знаешь о том, что в Тейвате на протяжении трёх лет, для подготовки к тому самому Приёму, проходит ряд мероприятий для творческих людей, да? — видя как блондинка напротив кивнула, Джинн продолжила. — Так вот, изучив твоё досье, мы заметили, что ты в юности увлекалась танцами. Это правда?       — Ч-чего? — девушка занервничала о того, что в её личном деле копались для поиска подобной информации… Ну указала она в анкете профсоюза, что занималась танцами, но как это вообще относилось к её карьере? — Почему вы спрашиваете? — в этот момент в кабинет обратно зашла Лиза в сопровождении какого-то высокого парня, на которого Люмин не успела посмотреть, замечая капитана Кэйю, что ближе подошёл к майору. Будто охраняя её от какой-то угрозы.       — Твоя задача будет… — Джинн заметила, как гость не спрашивая разрешения, вальяжно устроился во втором кресле закидывая ногу на ногу. То, как себя комфортно здесь чувствовал этот мерзавец, просто выводило майора из себя. — Пройти серию танцевальных турниров с партнёром, чтобы добыть пропуск на тот самый Приём, что строится через семь с половиной месяцев. — она как можно более чётко проговорила задачу, холодно смотря на «партнёра» лейтенанта.       — Танцевальных турниров? Вы шутите? — тут Люмин, поняв, что гостя пригласили не просто так, резко обернулась на мужчину, сидящего рядом. Он очень расслабленно сидел, в упор глядя на как будто бы единственного человека в этой комнате, который ничего не понимал. Прямо на неё.2&.       — А я всё думал, что за красотка мне достанется? Эх… Жаль, что это не твоя очаровательная подружка. — он подмигнул Лизе, ещё раз проходя взглядом по её формам, заостряя внимание на очевидно сильно натянутой петле на пуговице в районе груди.       — Это ещё кто? — Люмин смогла сдержаться при начальстве и не назвать этого ловеласа клоуном. Нечего было её сравнивать с Лизой. Блондинка и сама знала, что у них довольно разные фигуры… Особенно грудь. Большой комплекс из-за маленькой груди. Хотя своей твёрдой двойкой девушка была удовлетворена, когда дело касалось спорта.       — Один из наёмников Царицы. — на этой фразе, она снова уставилась на гостя, не веря, что рядом с ней сидит член мафиозной семьи. Без наручников. Не с повинной. Просто сидит рядом.       — Чего так смотришь? Только не говори, что влюбилась с первого взгляда. Это было бы слишком скучно. — Люмин аж опешила от того, какое у этого парня было самомнение. Да, он безусловно был красив и, может быть, даже да, Люмин бы влюбилась с первого взгляда. Всё могло бы быть так, если бы человек, сидящий перед ней, не открыл бы свой рот.       — Он одиннадцатый из предвестников Фатуи, про которых ты сдавала недавно отчёт. — неожиданно подал голос капитан, привлекая к себе внимание.       — Одиннадцатый? Тебя что, взяли в Фатуи из жалости? — решила именно так ответить на сальные фразочки рыжего Люмин.       — Детка, к твоему сведению, номера в наших структурах определяются явно не так. Как же всё-таки вам мало удалось узнать о нас… Может это как раз-таки тебя взяли сюда из жалости?       — А ну-ка прекратите! — Джинн хлопнула по столу, понимая, что между этими двумя явно образовывалась нездоровая химия, готовая подорвать несчастный полицейский участок. — Вам обоим предстоит сложная миссия, учитывая, что на все танцевальные турниры заявлено посещение тех, кого мы ищем. Опять же, если верить информации от вашей стороны, Чайлд. — майор буквально прошипела имя наёмника.       — Твоё имя значит «ребёнок»? Неудивительно, что ты так себя ведёшь. — сложила блондинка руки.       — Это лишь кодовое имя. Я же не дурак, чтобы называть своё настоящее, гос-по-жа Лю-мин. — развёл он руками, от чего девушка снова зло на него посмотрела.       — Лейтенант. — холодно сказала Джинн, понимая, что никак не может влиять на нахала, что будто бы специально задевал её молодого сотрудника. — Дела, которые ты сейчас ведёшь, оставляешь в кабинете, и вы с… господином Чайлдом проследуете в школу танцев восточного округа. Вас там уже ожидают.       — Ч-что? Нет! Я не буду работать с этим…! — Люмин встала с кресла, показывая пальцем на даже не шелохнувшегося Чайлда.       — Это приказ. Выполнять. — жёстко скомандовала майор, понимая, что выхода всё равно нет.       — Я подожду в машине, детка. Панамера на парковке. — вставая, проговорил парень. — Ты не перепутаешь, у вас здесь всё равно на таких не ездят. — намекая на низкие зарплаты сотрудников участка, рыжий покинул кабинет.       — Люмин. Зайди сначала ко мне. — более мягко сказал капитан, подходя к девушке. — Пойдём. — от прикосновения к своему плечу, блондинка покраснела.       — Хорошо…       Чайлд, который остановился у входа, чтобы забрать из гардероба пальто, увидел, как одноглазый под руку вывел милашку лейтенанта из кабинета, в котором только что произошло их судьбоносное знакомство. И то, каким смущённым было личико этой блондинки натолкнуло его на мысли о том, что, похоже, девица неравнодушна к своему начальнику.       — А это интересно… — улыбаясь, проговорил он сам себе, покидая участок.