Dragon's heartstrings | Сердечные жилы дракона

      Гермиона провалялась в постели несколько часов, нервно кутаясь в одеяло и пытаясь унять дрожь в конечностях. Немного придя в себя, она медленно покрутила головой, не спеша проверила карманы и… тут же вскочила с кровати, как ненормальная, и начала рыскать по комнате в поисках палочки. Как только древко коснулось пальцев, девушка испытала облегчение — она словно стала целым существом, вернув себе недостающую часть.              Ведьма вернулась в постель, крепко сжимая орудие в руках, и завернулась в одеяла и простыни, соорудив небольшой кокон. Стук сердца понемногу замедлялся, и пальцы уже меньше походили на ледышки, но голова ещё сильно гудела, грозя вот-вот расколоться, а живот крутило. Девушку мутило, ей было страшно. Гермиона понимала, что больше не заснëт — она обречена остаток ночи прокручивать в голове недавние события, каждый раз ощущая, как сворачиваются внутренности.              Живоглот, чувствуя подавленное состояние хозяйки, участливо ходил вокруг кровати, мяукал, а потом и вовсе запрыгнул наверх, прижавшись к Гермионе. Кошачьи вибрации и мягкая шëрстка помогали девушке чувствовать себя немного лучше, успокаивали и создавали ощущение уюта, словно она находилась в родном доме.              Мипси периодически появлялась в комнате после того, как убрала за ведьмой — видимо, чтобы проверить, жива ли та и не сошла ли с ума. Она учтиво справлялась о состоянии новоиспечëнной хозяйки, предлагала помощь, но не задавала лишних вопросов. В конце концов, эльфийка появилась с подносом мятного чая, предлагая принять его для успокоения. Гермиона приподнялась на локтях:              — Сама-Знаешь-Кто ушел?              Мипси оглянулась, словно боясь, что кто-то может подслушать.              — Пока нет, миссис, — прошептала она. — Выпейте, пожалуйста, чай и постарайтесь уснуть…              Страх снова грозил скрутить внутренности. Встряхнув головой, Гермиона всё же дотянулась до маленькой чашечки с узорами и вдохнула приятный свежий аромат. Возможно, это и вправду было наилучшим решением, чтобы забыться хотя бы на пару часов, пока в поместье не станет безопаснее.              Выпив всё, девушка со вздохом откинулась на спину, вновь укутавшись несколькими одеялами и спрятавшись за тремя подушками. Единственное желание, жившее сейчас в мыслях — провалиться сквозь землю и никогда больше не вставать.              Дремота постепенно проникала в комнату, а девушка всë вспоминала, прокручивала в голове недавние события: как Волдеморт проник в её сознание, читал мысли и бесцеремонно копался в воспоминаниях, оставляя после своего визита неизлечимые шрамы, а ведьма не силах была выстроить и маленькой стены, чтобы сберечь самое сокровенное, чтобы хоть немного остановить его. Эти мысли мучали и мешали провалиться в спасительный сон, капая, словно капли воды, на совесть и вызывая чувство вины, беспомощности. Еë разум — открытая книга, и любой мало-мальски опытный в легилименции волшебник мог узнать все тайны Ордена, если бы того захотел.              Пытаясь побороть тревожные мысли, Гермиона полчаса ворочалась в постели, выбирая наиболее удобное положение, а потом смирилась с бессонницей, перевернувшись на спину. Встреча с Волдемортом так и вертелась в мозгу на переднем плане. С таким неврозом невозможно было глаза прикрыть — не то что уснуть. Ведь всего за парой лестничных пролётов находился самый опасный и ужасающий волшебник магического мира. Это, мягко говоря, настораживало.              Через некоторое время ведьма услышала шаги — они становились громче, приближаясь к двери. Сердце пропустило удар, отдавая лёгким разрядом в кончики пальцев, и Гермиона инстинктивно отвернулась, устраиваясь лицом к окну, подальше от дверного проема, подтянула колени и обхватила себя руками.              Деревянная дверь с лёгким скрипом приоткрылась, и на пол пролился небольшой треугольник света.              Девушка закрыла глаза, стараясь выровнять дыхание. Игра в спящего, конечно, выходила из рук вон плохо.              Она спиной чувствовала взгляд. Его взгляд. Было страшно от осознания, что он может снова ворваться в комнату, словно коршун, и вытащить её из постели… Но он не двигался. Гермиона почему-то была уверена, что его ноги не переступили даже порога спальни. Грозная фигура, длинная тень которой тянулась к окнам на противоположной стороне, просто стояла, наблюдая, прислушиваясь. Неизвестно, сколько он там пробыл, возможно, лишь несколько минут, но Гермионе показалось, что прошел час, а может и целая ночь. Затем дверь тихо закрылась, и послышались удаляющиеся шаги. Только в этот момент гриффиндорка позволила себе выдохнуть.              Совсем скоро сонливость взяла своё, и Гермиона провалилась в забытьё, открыв глаза лишь когда солнечные лучи, поднявшиеся высоко в небе, уже пытались проникнуть в комнату сквозь витражи. Голова немного гудела, а во рту было сухо. Девушка села, нахмурившись. В руке с ночи всё ещё покоилась волшебная палочка, и Гермиона не собиралась её выпускать.              — Мипси?              Хлопок.              — Да, миссис? — На этот раз эльф не шептал.              — Который час?              — Уже час пополудни, миссис.              Гермиона нахмурилась.              — Сама-Знаешь-Кто ещё здесь?              Мипси отрицательно мотнула головой:              — Он ушел около пяти часов назад.              — А твой хозяин? Где он?              — Он собирается обедать. Мистер Малфой ждал, когда Вы проснётесь. Не хотите ли присоединиться? Вы, должно быть, проголодались, — тихое урчание живота прервало фразу эльфийки, и та беззаботно улыбнулась. Действительно, стоит что-нибудь съесть.              Гермиона сглотнула.              — Он хочет поговорить со мной?              — Этого хозяин не говорил, но попросил дать знать, когда Вы проснётесь.              Что ж, сидеть в четырёх стенах, словно мышь, Гермионе не хотелось, желудок тоже протестовал, да и поговорить по поводу предыдущей ночи не мешало бы.              — Хорошо, я пойду.              Эльфийка довольно кивнула, чуть смяв новое красивое платьишко.              Найдя в гардеробе что-то более-менее приемлемое, шатенка привела себя в порядок и спустилась в обеденный зал. Все тот же огромный стол, богато накрытый лишь с двух концов. За одним из них уже сидел Верховный Правитель, изучая новый выпуск «Ежедневного пророка». Мужчина бросил в её сторону один-единственный взгляд, а затем вернулся к своему занятию. Гермионе было жутко неудобно, она не знала, как стоит себя вести и что нужно делать, а потому лучшим выбором сочла просто молча пройти к своему месту и начать трапезу. Девушка села, аккуратно наполнила свою тарелку и бокал, пока он пил то, что, как она предположила, было кофе.              Ели снова в тишине. Ведьма начинала привыкать к этой маленькой традиции, почти не обращая внимания на неприятный звон в ушах.              Гермиона как раз заканчивала обед, когда он, наконец, заговорил:              — Как ты себя чувствуешь?              Удивленные карие глаза встретились с его спокойным взглядом. Что он ожидал услышать? По правде говоря, чувство было отвратительное, но девушка озвучила наиболее верный ответ:              — Сейчас лучше.              Коротко кивнув, мужчина вернулся к газете, потеряв к гостье всякий интерес. Гермиона тихонько выдохнула и, опустив взгляд, собиралась окончить трапезу, как вновь вернула к нему взгляд. Глаза чуть сузились и начали сверлить лицо напротив. Мозг начал соображать. Как ей следовало отреагировать?              — Что произошло… прошлой ночью?.. Полагаю, это не было обычным явлением? — начала она, глядя ему в лицо. Если пребывание в поместье предполагало подобный ритуал раз в несколько дней, она уже готова была собирать вещи.              Мускул на челюсти чуть дернулся, но глаза продолжали изучать печатные новости.              — Поместье защищено от всевозможных вторжений, кроме Волдеморта, потому как это было бы слишком подозрительно. Тёмный Лорд всегда должен иметь возможность связаться со своей правой рукой, — сухо ответил он.              Гермиона поняла, что ей ничего объяснять не собираются, и чтобы узнать, что произошло, придётся буквально клещами вытаскивать информацию.              — Такое часто случается? — если так, она готова была завалить вопросами.              — Вовсе нет. Волдеморт просто хотел знать, что я делал с тобой всё это время. Слышала ведь: «нет лучшего способа напасть, чем застать врасплох», — эти слова, как и в целом вся ночь, эхом отдавались в памяти. Тогда Гермиона была совсем не в состоянии осознавать значение сказанного.              — Значит, он знает о браке?              — История такова: находясь без защиты Ордена, ты была поймана возле Косого переулка. И я привел тебя сюда, чтобы расспросить о Поттере и остальных, — серые глаза, холодные как сталь, обратились к девушке. — Что касается брака… За последние два года Пожиратели Смерти всё чаще женятся на военнопленных, особенно на женщинах. Естественно, кровь играет в выборе не последнюю роль. Ты достаточно умна, чтобы понимать: кровосмешение стало одной из серьëзнейших угроз для чистокровных семей. Так что подобная практика направлена на решение проблемы — Волдеморту нужны сильные чистокровные волшебники, чтобы вырастить из них преданную армию.              Гермиона потупила взгляд, необычайно сильно заинтересовавшись ковырянием еды в тарелке.              — Мне не говорили, что я должна родить тебе наследника, — тихо сказала она.              Её страсть к младшему Малфою достигла своего пика на шестом курсе, как раз перед тем, как произошли все ужасные события, но зачатки начали проявляться ещё на четвёртом — сразу после Святочного бала. Ранее неизвестные чувства буквально захватывали мысли девушки с каждым днём всё больше, словно волны, выбрасываемые на берег. Гриффиндорка не раз задавалась вопросом: как будут выглядеть их дети? Будут ли у них светлые и прямые или же кудрявые и растрëпанные волосы? А глаза: достанется ли им частичка оттенка стали, или, может они будут карими? Будут ли они такими же высокими, как отец?..              Теперь же, когда возможность плавно перетекала в реальность и маячила слишком близко, мысль о наследнике заставила её вздрогнуть — то ли от страха, то ли от волнения.              — Подобные глупости меня не интересуют, Грейнджер, — оно и не удивительно. Интересно, его хотя бы что-то в этой жизни волновало?              Гермиона пару секунд переваривала сказанное, а потом, едва вздохнув, подняла глаза.              — Знаю, то, что ты сделал… Понимаю, это для того, чтобы отвлечь меня, заполнить разум нужными тебе воспоминаниями — Сам-Знаешь-Кто не должен был увидеть правду. И я не должна была выдать ни один из важных секретов. Хотя, конечно, предупреди ты…              — Предупреждение сделало бы всё бесполезным, — он холодно перебил, пронзая взглядом, как острием ножа, насквозь.              — Конечно, — тихо согласилась ведьма. — Надеюсь, мои воспоминания не доставили неприятностей.              — Насколько я понял, ничего компрометирующего ты не показала, — в глазах впервые вспыхнул маленький огонек любопытства. — Но что же он всё-таки увидел?              Гермиона почувствовала, как заливаются краской щёки, и, стараясь скрыть смущение, отвела взгляд.              — Ничего особенного. Твой… отвлекающий манёвр сработал вполне успешно.              Однако Верховного Правителя это отнюдь не успокоило, желваки на секунду сжались, но в следующий миг лицо вновь стало непроницаемым.              — Дважды одна уловка не сработает, Грейнджер, он не идиот, — серьёзно заметил он. — Тебе нужно научиться защищать свой разум.              Гермиона вспомнила, как Снейп учил Гарри окклюменции на шестом курсе и как плохо парень тогда справлялся. Однако тому было всего шестнадцать, а ведьме сейчас двадцать два, и она по праву считается одной из способнейших волшебниц века.              — Как?              Верховный Правитель некоторое время молча рассматривал её, словно оценивая. Затем, наконец, произнес:              — Я научу тебя.       

***

             В его кабинете, обставленном массивными столами, со шкафом, полным магических артефактов — от тёмных до сугубо декоративных — царил полумрак. Гермиона с любопытством всматривалась, пытаясь проглотить комок беспокойства, так некстати застрявший в горле.              Включив свет, мужчина жестом указал на один из стульев.              — Будет лучше, если ты сядешь, — пояснил он. — Процесс может оказаться весьма… изнурительным и физически тяжёлым.              Гермиона молча выполнила просьбу.              — Как ты наверняка знаешь, легилименция — это искусство проникновения в сознание человека, перебирания его мыслей и воспоминаний, довольно эффективный способ извлечения нужной информации. Один из способов блокировать атаку — окклюменция — малоизвестный способ защиты, который помогает очистить разум от всего лишнего, — он обошëл её кресло, словно хищная птица, кружащая над добычей. — Соответственно, как только я попытаюсь проникнуть в голову, твоя задача — заблокировать, выстроить стены, всячески прогнать меня из своих мыслей. Ясно?              — Как мне это сделать? — спросила Гермиона, прекрасно представляя теорию, но совершенно не понимая практики.              — Сосредоточься. Сражайся со мной всей мощью твоего разума.              Что ж, это пояснение совсем не помогло.              Верховный Правитель замер и встал напротив, сжимая палочку гибкими пальцами. Это был один из редких случаев, когда призрачно-бледные руки не были облачены в перчатки, и Гермиона невольно засмотрелась.              — Готова?              Гермиона резко встряхнула головой и кивнула, сглотнув напряжение.              Он поднял волшебную палочку:              — Легилименс.              Окружающая обстановка начала понемногу плыть, взгляду становилось сложнее цепляться за отдельные предметы, и вот всё окончательно пропало.              Четырнадцатилетняя Гермиона была в кинотеатре со своим отцом. Они нашли свои места, болтая о каких-то незначительных вещах, улыбались и смеялись. Затем гигантский экран впереди засветился — начался фильм. И…              Это был фильм о её жизни.              Кабинет дантиста, отец вырывает маленькой девочке зуб, пока та хнычет и ëрзает в неудобном кресле…              А вот начало войны: они с Гарри танцуют в палатке, всего несколько недель, как Рон ушел, их движения медленные, грустные и всё же чем-то успокаивающие…              Вот ведьма заходит в магазин волшебных существ в Косом переулке, и владелец знакомит её с рыжим питомцем, которого уже много лет никто не хочет забирать…              Легкий смешок. Чей? Откуда он? Это определенно Верховный Правитель, Гермиона слышала его. Точно слышала…       Это ведь не по-настоящему, это не фильм, он ведь видит это…              Нет, нет… Убирайся!              Девушка лопатками чувствует твёрдую спинку стула, несколько раз моргает, возвращаясь в реальность, и с трудом пытается отдышаться, ощущая легкую испарину на лбу.              — Неплохо. Теперь давай попробуем углубиться.              Гермиона глубоко вздохнула, словно готовясь нырнуть в воду.              Битва за Хогвартс. Хагрид, окруженный Пожирателями Смерти, приближается к замку с телом Гарри на руках. В этот момент Гермиона понимает, что всё потеряно…              Ведьма бежит рядом с Роном Уизли, они в Отделе Тайн. Резкая боль на секунду оглушает, а после парализует всё тело. Больно. Где-то в ушах стоит крик Рональда, её имя…              Они в Тайной комнате. В руке у девушки клык василиска. Уровень воды внезапно начинает подниматься, нарастающие волны безжалостно стараются утащить волшебников вглубь. Но Рон помогает подруге выбраться, вытаскивая их из лап смерти. Девушку захлëстывает забытое чувство радости, облегчения и… влюблённости? В следующую секунду она чувствует его мягкие губы на своих…              Взглянув в воду, Гермиона замечает рядом с гигантской змеёй… отражение… отражение Верховного Правителя…              Нет, нет, это моё, ты не должен этого видеть…              Они с Роном бегут в сторону Нагайны. Ведьма ощущает внезапный прилив адреналина, отвлекает существо, предоставляя другу возможность напасть и вонзить в плоть клык… Но в последний момент змея поворачивается в сторону рыжеволосой фигуры, обнажая ядовитые клыки… Нет!.. Нагайна в секунду настигает и кусает его – раз, другой, третий, пока Гермиона пытается наслать проклятия, но, конечно, безуспешно…              Девушка бежит к окровавленному телу, не в силах что-либо исправить. Она бесполезна. Ведьма ничего не может сделать… Тонкие женские руки отчаянно прижимают к сердцу умирающее тело, в ушах стоит горестный крик, а вниз капают солоноватые капли слёз…              НЕТ, НЕТ, НЕТ              Гермиона лежала на полу, тело била мелкая дрожь, голова гудела от нахлынувших воспоминаний. Она попыталась выровнять дыхание, но всё, чего хотелось на самом деле — это заплакать.              — Недостаточно быстро, — её обдало холодом. — Стоит поторопиться и реагировать лучше, если не хочешь, чтобы твои тайны можно было читать, как утреннюю газету.              Гриффиндорка хотела попросить сделать небольшой перерыв, но успела заметить только как палочка вновь взметнулась вверх.              Поместье Малфоев. О нет. Она чувствует, как грязные и большие руки грубо тащат её, не давая сделать и шагу в сторону… Рядом Рон и Гарри…       Молодой семнадцатилетний Малфой говорит, что никого из них не узнаёт… И, конечно, это неправда…       Гермиона видит, как друзей уводят в подземелья. Взгляд устремляется на ведьму, расплывшуюся в безумной улыбке. Беллатриса приходит в восторг от одной только мысли о том, что сейчас настанет черёд пыток…       Её зачем-то спрашивают о мече Гриффиндора, но Гермиона ничего не знает, она не может на это ответить…       Девушка кричит, плачет, впадает в беспамятство, в то время как Беллатриса вырезает то самое слово на коже её руки…              Пожалуйста, уходи… Пожалуйста… не надо… Пожалуйста…              Разум резко опустел, вновь стало тихо. Верховный Правитель освободил разум ведьмы от своих тисков. На этот раз прогнать его не удалось — мужчина вышел сам.              — На сегодня достаточно, — закончил он.              Гермиона заметила, как предательские слёзы, которые она уже не в силах была сдержать, начали оставлять пятна на длинных рукавах кофты.              — Я же не сказала, что готова…              — В следующий раз Волдеморт не будет спрашивать, готова ли ты, он просто нападёт, — прошипел Верховный Правитель. Затем протянул руку, помогая встать, и обратился уже чуть более мягким, тихим голосом: — Пойдем, уже почти время ужина.              Гермиона молча приняла руку.              За обеденным столом Гермиона не смогла съесть и кусочка, перекладывая еду с одного края тарелки на другой. Она молча ковырялась в блюде, превозмогая тупую боль в животе.              — Сам-Знаешь-Кто применял к тебе легилименцию? — тихо поинтересовалась девушка, когда не могла перестать в сотый раз прокручивать в голове поднятые недавно из глубин памяти воспоминания.              — Да. Много раз, — бесстрастно послышалось в ответ.              Ведьма в удивлении посмотрела на мужчину.              — Тогда как тебе удается от него всё это скрывать?              Ледяной взгляд прошелся по ней, словно холодный ветер.              — Мне удалось развить навык окклюменции достаточно для того, чтобы даже всемогущий Тёмный Лорд не смог залезть в мои мысли.              — Как?              — Волдеморт… научил меня… Вероятно, мне повезло с учителем, — он ядовито усмехнулся. Взгляд стеклянных глаз был устремлен куда-то вдаль, за спину Гермионы, прямо в омут воспоминаний. — Тётя Белла, однако, тоже не отказывала себе в удовольствии узнать мои тайны, — мрачный смех разрезал тишину зала, отчего Гермиона невольно вздрогнула. — Любой навык, любое проклятие, всё, что они находили и изучали — всё использовали на мне, ставили что-то наподобие опытов, пока от меня не осталось ничего, кроме семьи: практически единственное, что имело смысл защищать. Мать с отцом в последнее время были скорее пешками на шахматной доске, нежели полноправными Пожирателями. Фигурками, с помощью которых можно было умело манипулировать мной. Игра была направлена на то, чтобы как можно более эффективно сломить меня, превратить в величайшее оружие Волдеморта… И вот, в конце концов, я должен был либо выдать свой самый дорогой секрет и позволить окончательно уничтожить всё, либо научиться использовать окклюменцию, чтобы мой разум никогда не стал моим предателем.              Гермиона наблюдала за каждым изменением в его лице: как с каждым словом проявлялась новая морщинка, черты становились жёстче, а бесстрастный взгляд, казалось, таил в себе огромное пламя, запертое так же, как и чувства, эмоции, тайны души… Девушка почти протянула руку, чтобы коснуться его плеча, но в последний момент воздержалась. Почему-то безумно хотелось узнать о нём больше, расспросить, что с ним произошло за годы войны, но давление явно дало бы обратный эффект. С ним, как с диким зверем, необходимо было держаться тихо, осторожно, не спугнув и не помешав, иначе он мог больше никогда не открыться.              — Мне так жаль, — шёпот донесся до его ушей. — И… спасибо за то, что учишь меня.              Верховный Правитель взглянул на Гермиону как на умалишëнную, заставив вернуться к реальности.              — Не жалей меня, Грейнджер, и, ради Мерлина, не благодари. Я не добрый учитель из Хогвартса, — она всë ещё слегка улыбалась, постепенно осознавая его слова. Верховный Правитель встал, окончив трапезу, слегка отряхнулся и взглянул на ведьму сверху вниз. — Заканчивай ужинать и постарайся выспаться. Мы продолжим занятия завтра.