Власть над прошлым

Лейнору не привыкать к крови и битвам. Он участвовал в войне, где видел грязь, кишки и дерьмо, и не раз выходил на турнирные поля, чей песок как окроплял своей кровью, так и кровью своих соперников. Бился Лейнор и в обычных драках, кулаками, как простой крестьянин, когда перебирал с выпивкой в тавернах, куда пробирался как тайком, так и нет. Ему было не привыкать ко всему этому, несмотря на его высокородное положение. Но все же теперь, когда Лейнор невольно стал свидетелем того, как рожала его жена, он мог честно сказать, что сколько бы мужчины не говорили, что женщины — это нежные и хрупкие цветки, которым не место на войне, это было совсем не так. Они бились в войнах не менее кровавых и жестоких, где тоже не знали, выйдут ли живыми. Что родильное ложе было такое же грязное и суровое поле битвы, как и те, где из покон веков бились мужчины. Теперь Лейнор восхищался своей женой еще больше. Он видел, как ей было больно и страшно, но Нира смело все выдержала и подарила жизнь самому драгоценному мальчику на свете. Лейнор и не думал, что его сердце будет биться чаще при виде сморщенного маленького младенца с очень серьезным взглядом самых необычных глаз, которые он когда-либо видел. Раньше так было только рядом с Джоффом, и еще парочкой его бывших любовников. Но никак не с детьми, которые ему никогда не были интересны, и как Лейнор думал, никогда не будут. Впрочем, его мальчик был далеко не обычным. Лейнор это точно знал с того мига, как впервые коснулся трясущейся рукой его ручки, чья хватка была очень сильной для такой крохи. В тот момент он забыл про боль в боку, которая стала результатом короткой драки с тем бандитом в задымленных коридорах Красного замка, и про пульсирующий затылок, куда его ударили, когда он покидал конюшню, где навещал своего любимого коня перед тем, как вернуться к жене. Ему так хотелось подержать на руках сына. Но Нира была такая счастливая, качая на руках их сына, что он просто не мог просить об этом. Их сын. Их маленький принц Даерис. Это было не то имя, что обычно давали сынам из дома Веларион, но его сын и не был будущим лордом Приливов. Его сын однажды будет королем Вестероса и править он будет не Дрифтмарком, а Семью королевствами. Лейнор был горд от этого знания. Он был рожден быть просто лордом, хоть и был сыном принцессы, а его сын был рожден, чтобы быть королем. Лейнор отнюдь не завидовал своему собственному ребенку, понимая, что если бы все эти годы назад Великий совет выбрал его мать королевой, то королем было бы суждено стать ему. Это никогда не было его желанием. Лейнор даже боялся того мига, когда ему бы пришлось сменить отца на Плавниковом троне. Что уже говорить о такой ответственности, как правления огромной страной?.. Нет. Его полностью устраивала его судьба. Более того, она была куда лучше, чем многие на его месте могли мечтать. У него была потрясающая жена, которая любила его таким, каким он был и не осуждала за его наклонности, и даже готова была смотреть сквозь пальцы на то, что он проводил время со своем возлюбленным. У него была дорогая сестра, родители, и более чем добрый тесть. И у него был сын. Самый настоящий. Живой и дышащий сын, которого он однажды научит держать меч, держаться в седле и летать в облаках. Семеро! Лейнор еще долго будет в шоке от одной такой просто мысли о том, что он стал отцом. Глубоко в душе он был готов принять любого ребенка, которого могла бы родить Рейнира с того момента, как была заключена их помолвка. Лейнор понимал, что даже с приемом того тоника, вероятность того, что он сможет зачать с Нирой дитя была мизерной. Понимал, что мучит себя и жену таким насилием над собой, очень долго будет невозможно, потому что рано или поздно они даже просто смотреть друг на друга не смогут. Поэтому просто смирился и твердо решил, что кровь не так важна. Что важно будет только имя, которое будет носить дитя, рожденное его женой неважно от кого, и воспитание. Лейнор поклялся себе, что будет любить ребенка жены и будет вести себя как отец, которым он будет для всех. А потом Нира сказала, что беременна. От него. Наверное, Лейнор не верил в это до самого конца, пока Даерис наконец не родился. Его мальчик еще не имел четких черт лица, а пучок волос на его маленькой головке был черным, но он всем сердцем знал, что это его ребенок. И пусть хоть один глупец посмеет сказать иначе. Лейнор разрубит его пополам. Если успеет. Его жена и сама откусит голову тому, кто будет достаточно смел, чтобы даже неправильно дышать на их мальчика. А его тесть может зажарить их с помощью своего дракона. Лейнор никогда не забудет то, как добросердечный король Визерис прямо на его глазах превратился в сурового правителя. Прошло всего ничего после того, как народ немного успокоился, пожар был потушен и были отданы первые приказы по поводу восстановления поврежденных помещений. Так же были заперты выжившие бандиты, пойманные стражей, и были убраны тела тех, кто погиб в эту ночь. Рейнира и их сын был размещен со всеми удобствами в башне Десницы, чтобы они могли отдохнуть после этого испытания, а бок Лейнора был перевязан. Рассвет только забрезжил на горизонте, как король вновь собрал людей на Западном дворе. В основном солдат, охранников, Золотых плащей и Королевскую гвардию. Лейнора не должно было там быть. Он еле стоял на ногах, ему хотелось спать и ему хотелось быть рядом с сыном и женой, которые сейчас сладко спали. Но он был здесь и Лейнор был даже рад этому. Король Визерис не кричал. Он рычал как самый настоящий дракон, стоя на ступеньках и яростно смотря на мужчин, которые должны были защищать Красный замок и беременную наследницу. Тех, кто проспал нападение, король приказал высечь, как и некоторых из Золотых плащей, патрулирующих берег Черноводной, куда выходил одни из тайных ходов, через которые пришли наемники. В одной из гавани, чуть дальше стен замка, был найден целый небольшой корабль, эссоского вида, на котором те прибыли, а береговая охрана это упустила. Зато не упустила Сиракс, которая этот корабль нашла и не дала тому покинуть залив, выпуская струи пламени на его пути. Лейнор знал, что команда, найденная там, была уже в Черных клетках, и в ближайшее время он собирался их… навестить. В конце концов, не только в короле проснулся дракон. Лейнор был в ярости, что его беременную еще тогда жену бросили одну в покоях, где эти наемники, оказавшись они быстрее, могли сделать все, что угодно. Где были слуги, где были ее фрейлины?.. Почему единственные, кто ее защитил, так это маленькая северянка и Призрак? Лейнор все еще считал этого жуткого ребенка странным и виновным в смерти своего дяди, но был ей неохотно благодарен за то, что она помогла Рейнире и спасла, выходит, их сына. И, как это ни иронично, только ей он сейчас доверял охранять свою семью, пока он был здесь и смотрел, как король Визерис наказывал и миловал. Причем первое чаще, чем второе. К тому времени, как солнце окончательно встало, повешенных трупов на стенах стало больше, те тела, что нашли в коридорах, как наемников, так и незадачливых охранников с парой задушенных девушек-служанок, вынесли, слуги приступили к очистке Твердыни, где был основной пожар, сосредоточенный по большей части на крыше, а не в помещении. Были обнаружены остатки того, что было использовано для создания густой дымовой завесы, что опять же подтвердило, что это все было диверсией с целью убить королевских чад. Были распахнуты все окна, вынесены гобелены, ковры, и прочая утварь, чтобы избавиться от запаха гари, которым те успели пропитаться. Впрочем, Лейнор едва ли обратил на это внимание. Как только король Визерис закончил свой суд, он, держась рукой за бок, поплелся в сторону башни Десницы, чтобы наконец-то поймать пару часов сна. Но перед этим он хотел навестить Рейниру и сына. Лейнору пришлось держаться за стенку, чтобы не свалиться вниз по лестнице, пока он поднимался вверх. Наконец он достиг временных покоев, где была размещена его семья, и перед дверьми которого стоял Коль. Он все еще ему не нравился. Не было настоящей причины почему Лейнор испытывал неприязнь к гвардейцу, который чаще всего защищал Рейниру. Она просто была и все. Но сейчас Лейнор испытывал к нему некое уважение, после этой ночи. Он видел, как тот рвался вперед, чтобы вытащить Рейниру из огня и не оставил его позади, как мог бы. Лейнор был даже досточно смел, чтобы предположить, что сир Кристон был влюблен в его дорогую жену. А Рейнира нет. Это было немного жестоко и эгоистично, если учесть, что, даже сократив свои связи с Джоффом, Лейнор все еще навещал его время от времени, но ему было приятно от того, что его жена верна только ему. Он не собирался ее осуждать, если позже, когда Нира восстановится, она все же возьмет к себе в постель кого-либо. Она имела на это полное право, но все же… Лейнор может и не испытывал похоти к женщинам, но все же был мужчиной, который был не лишен собственнических инстинктов. Ему доставляла удовольствия мысль, что его жена и мать его сына была только его, и ничья больше. Но Лейнор был не настолько несправедлив и жесток, чтобы давать этим темным притяжательным инстинктам выходить дальше своей головы и мыслей. — Коль, — хрипло сказал он, встав напротив гвардейца, на чьи плечах сегодня не было плаща, а на лице все еще были видны следы сажи. — Сир, — коротко ответил ему рыцарь, и смерил его довольно откровенно-насмешливым взглядом. — Не сочтите за грубость, но вы ужасно выглядите. Лейнор устало усмехнулся. — Еще пару часов назад тебе приходилось меня держать, чтобы я позорно не распластался перед народом, когда король объявлял о рождение нашего с принцессой сына, — фальшиво-хмуро сказал он. — А сейчас я хожу сам и без чужой поддержки. Так что я думаю, что все не так плохо. Угол губ Коля дернулся, после чего он пропустил его к двери, молча распахнув ту перед ним. Лейнор благодарно кивнул и как можно тише вошел в покои, которые почти не уступали по размерам королевским, разве что здесь было куда меньше черных и красных цветов, которые предпочитали Таргариены, а также отсутствовал балкон. Но его мало интересовало убранство помещения, больше ему было важно увидеть тех, кто из занимал. Рейнира спала. Лейнор ненадолго замер неподалеку от большой кровати и просто смотрел на свою жену, которой уже помогли привести себя в порядок. Ее серебряные локоны были вымыты и заплетены в простую косу, лицо больше не покрывал пот, и было полностью расслабленно. Если бы не небольшие тени под ее глазами и отсутствие живота под одеялом, к которому он уже привык, то можно было бы подумать, что Нира не родила всего пару часов назад. Что она просто спала, а не отдыхала после изнурительных болезненных родов прямо на ступеньках Железного трона. Потом его взгляд почти бессознательно стал искать кроватку, где должен был спать его сын. Та обнаружилась буквально в паре шагов от кровати. Это была не та колыбель, что они приготовили для своего чада. Она тоже была искусно сделана, но из светлого дерева, а не темного из какого была сделана на заказ кроватка для их дитя, и вместо вырезанных на спинках драконов и морских коньков, здесь были изображены первые, но вместо вторых были соколы. Лейнор с оттенком сочувствия понял, что это должно быть была колыбель для так и не рожденного принца короля Визериса и королевы Эйммы. «Рейнира проснется и расстроится», — со вздохом подумал Лейнор, а потом нахмурился, наконец замечая, что возле кроватки кто-то был. А именно, загораживая подходы к той, у подножия кроватки спал Призрак, этот жуткий неестественный зверь, а на стуле рядом с ней, свернувшись удивительно компактный калачик, спала Сара Сноу, которая все еще была в крови как Ниры, так и чьей-то чужой. Лейнор знал, что это она убила всех тех наемников в туннелях, которых оттуда вынесла стража, когда Красный замок начали осматривать после ликвидации пожара. Небольшие колотые раны и ровные края перерезанных глоток, могли быть результатом только тонкого острого клинка, которые здесь носила только это девчонка, даже если Нира запретила той публично светить своим оружием. К тому же по ходам в эту ночь никто, кроме Ниры, наемников и этой девчонки больше не ходил. Из-за этого было трудно полностью избавится от настороженности по отношению к этом странному ребенку, который в одиночку справился с несколькими взрослыми умелыми воинами, не получив при этом ни царапины, в то время как он сам пострадал от боя со всего одним наемником. Словно ощутив его взгляд, северянка открыла свои серые холодные глаза, в которых не было и следа сна. — Тебе нужно отдохнуть и привести себя в порядок, девочка, — тихо сказал Лейнор, стараясь не показывать то, что от ее взгляда у него по спине пробежались мурашки. — Вам тоже, — дерзко прошептала она, многозначительно оглядев его одежду, которая тоже была в крови и грязи. Лейнор прищурился. — Я не понимаю, почему моя жена привезла тебя сюда, — неожиданно сказал он. — Но как бы то не было, знай, что я наблюдаю за тобой, девочка, и не дам тебе навредить моей семье, поняла? Сноу моргнула, а потом засмеялась. Сухо, негромко и немного горько. Это был смех старухи, умудренной жизнью, а не девочки лет десяти. Она резко смолкла и плавно встала на ноги. — Ты дурак, — холодно сказала Сноу, чем вызвала прилив возмущения в Лейноре, но он не успел ничего сказать, потому что она еще не закончила. — Я сама тебя убью, если ты даже подумаешь навредить Д… Даерису. Лейнор не мог не заметить ее заминку на имени своего сына, а потом его возмущение вернулось в полную силу, и он забыл об этом. — Он мой сын, я никогда ему не наврежу! — сердито сказал он с трудом сдерживая громкость своего голоса. — В первую очередь он королевский сын, — хмуро отрезала Сара. — И я должна его оберегать. — Да, но все же я его отец, и я более чем уверен, что здесь достаточно людей, которые могут защитить моего сына и без тебя, маленькая бастардка, — холодно сказал Лейнор. — А теперь поди прочь. Сара только хмыкнула и направилась к двери. Но поравнявшись с ним, она замерла и вскинула голову. — Это Игра Престолов, морской конек, — изрекла Сноу. — Главные фигуры играют не на жизнь, а на смерть, чтобы заполучить Железный трон. И мы с тобой лишь пешки, которые расчищают им путь. Но я это знаю и готова пролить кровь, чтобы выдвинуть вперед того, кто достоин, по моему мнению, трона, а ты?.. После чего выскользнула из покоев, оставляя позади растерянного Лейнора. И как он должен реагировать на эти странные слова?.. Он и так знал, что в этих политических играх ему отведено отнюдь не первом место. А ее слова насчет того, что она должна оберегать Даериса?.. Боги, сегодня Лейнор был просто не в состояние для того, чтобы заниматься размышлениями!.. Он подошел ближе к кроватке, краем глаза видя, как на него уставился внимательный рубиновый глаз северного зверя, и склонился над ней. Его губы невольно расплылись в улыбке, когда Лейнор увидел сладко сопящего младенца, который тоже был вымыт и завернут в богатые одеяла, опять же, с вышивкой в виде драконов и соколов, а не драконов и коньков. Вероятно, слугам пришлось быстро доставать старые вещи, предназначавшиеся принцу Бейлону, вместо тех вещей, что сейчас были в королевской детской в Твердыни Мейгора и пропахли гарью. Лейнор робко протянул руку вперед и положил ее на животик спящего мальчика, как иногда позволял себе делать, когда Нира была беременна. Вдох-выдох, вдох-выдох. Маленький Даерис мирно дышал и с каждым его вдохом и выдохом, Лейнор ощущал, как его сердце все больше наполняется любовью к этом крошечному человечку, которые еще не знал, насколько он важен и ценен. — Ты будешь славным рыцарем, да? — тихо прошептал он с улыбкой на губах. — Хотя нет, ты будешь славным королем. Любимым всеми и самым почитаемым. Ты уже такой. Мы тебя уже так любим… Я и твоя мама. И твой дедушка Визерис. А дедушка Корлис и вовсе с ума будет по тебе сходить, будь уверен. Как и бабушка и тетя. Или тети. Хотя трудно сказать, ведь она всего на год тебя старше!.. Но все же знай, у тебя большая семья, которая очень тебя любит. И защитит. А сейчас спи, маленький принц, и пусть тебе сняться драконы, парящие над бесконечными морям, над которыми мы однажды будем летать все вместе. Ты, я, и твоя мама. Она у тебя такая храбрая… И страшная. Но в хорошем смысле этого слова. Его улыбка стала шире, когда Даерис во сне наморщил свой носик. — Да, твоя мама такая, — заговорщицким шепотом добавила Лейнор. — Маленькая и изящная, но очень страшная. Но знаешь что? Все женщины такие. Так что вот тебе мой первый отеческий совет: никогда с ними не спорь. Даерис махнул сжатым кулачком, прежде чем вновь погрузить в более глубокий сон, и Лейнор принял это за согласие. Его бок горел, а коленки грозили подогнуться под ним, но все же он продолжал стоять над колыбелью и шептать всякие глупости своему мальчику, и не видел, как за ним с кровати наблюдала проснувшаяся Рейнира, чьи глаза были полны слез.