Один в поле — воин

      Обескураженный словами незнакомого парня, которого Мари назвала братом, Ник присмотрелся. Чтобы заметить знакомые черты, пусть и претерпевшие изменения, ему не понадобилось много времени. — Твоего ребёнка?       Ник отвлёкся, разглядывая изменившегося Марка, и Мари этим воспользовалась. С силой опустила пяточку на мысок сапога, попадая точно по пальцам. Учитывая, что на каблуках ботинок девочки были стальные набойки — Герман сделал это по просьбе Марка, и Уайт был рад видеть, что сестра носит его подарок, отправленный накануне десятого дня рождения девочки — будет неудивительно, если один или два пальца окажутся сломаны. — У-у-уй!       Обретя свободу, Мари рванула к своему старшему брату, спрятавшись за его ногами. Она выполнила одно из наставлений брата: если кто-то незнакомый хватает тебя за руку, бей по пальцам ноги и беги, прячься в укрытие. Чувствуя мозолистую руку на своей макушке, девочка подалась ещё немного вперёд, обнимая Марка за бёдра. Она знала, что пока старший брат здесь, никто не посмеет её тронуть. Он защитит её и от гиганта, и от людей, желающих причинить вред. — Мелкая дрянь, как ты смеешь меня бить?! — Не оскорбляй мою сестру, Ник. — Твою?! Ха! Уже забыл, что мы никак не связаны, а, крысёныш? О, или отец не успел тебе поведать, что ты обычный сын шлюхи, которая сдохла у нас на пороге?       Марк стиснул кулаки, да так, что вены вздулись, но после расслабился. Потому что его руки коснулась Мари, сжимая пальчиками раскрывшуюся ладонь. Ярость утихла, затаившись в глубинах глаз, которые Марк не сводил с оппонента.       Ник увидел это и нахмурился. Сначала соплячка заявила ему, что не знает его, а когда он напомнил, что является её старшим братом, она выпалила ту чушь. Якобы у неё есть только один старший брат, Марк, который надерёт ему задницу. Какого вообще чёрта? — Зачем ты искал Мари, да ещё и спустя пять лет? — Не твоё дело. Важнее то, что у меня есть право опеки над ней, ведь мы родные брат и сестра. В отличие от тебя. — Как странно. Ведь в отличие от тебя, у меня на руках есть документы, подтверждающие, что Мари моя сестра. Наши родители умерли.       Вот тут произошло нечто странное. Стоило упомянуть родителей, как лицо Ника перекосило от ярости, и он закричал: — Чёртов ублюдок! У тебя нет права говорить о них! Они… умерли из-за тебя! Наши мать и отец… если бы только не ты, они бы выжили! — О чём ты говоришь? — нахмурился Марк, чувствуя, как вздрогнула прижавшаяся к нему Мари. — Во время эвакуации! Нашу мать не пустили на корабль, потому что ты занял место, предназначенное ей! Она погибла в той давке по твоей вине!       Видя, что Ник несётся на него, забыв о боли в ноге, Марк сделал то единственное, что мог. Он подтолкнул Мари к Брайану, который стоял чуть в стороне. Встретился с пекарем взглядом, твёрдо качнул головой, мол, не вмешивайся. И тот взял Мари за плечи, чтобы не дать ей рвануть к старшему брату.       Разведчик вышел из-за угла, намереваясь проверить лошадей, на которых они с Эрвином вернутся в штаб, но остановился, увидев, что произошло в следующее мгновение.       От удара голова мотнулась, и левая сторона лица взорвалась болью, но Марк не издал ни звука. Пошатнулся, отступил на несколько шагов, понимая и принимая чужую ненависть. Обвинение было в общем-то справедливым, так что Уайт не попытался увернуться или заблокировать удар. В качестве искупления за смерть матери Мари, он готов вытерпеть боль от удара. Но только одного-единственного. — Я соболезную. — Соболезнуешь?! Если бы не такой шлюхин сын, как ты! Если бы ты только сдох тогда! Ты должен был сдохнуть от болезни!       В памяти пронеслись все моменты из детства, особенно моменты после пробуждения, которые немного затёрлись временем, и Марк впился взглядом в лицо Ника. — Почему я должен был умереть тогда? — голос не дрогнул, хотя горло перехватило спазмом. — Я вышел с тобой на улицу, пока мать спала. Мне пришлось купать тебя, и я… — После купания ты вынес меня на улицу? Ночью? Когда тёплое время шло на убыль? — И что?! Ты постоянно хныкал, ходил под себя, изводил мать своими капризами! Если бы ты умер, она была бы жива! Ненавижу тебя!       Ник снова замахнулся, но Марк перехватил его кулак. А после, не обращая внимания на гримасу боли, появившуюся на лице Ника, другой рукой схватил его за грудки. — Ты… тебе на тот момент было всего восемь, в то время как я едва достиг пятилетнего возраста. Мари вообще была совсем крохой. Ты был самым старшим, и уже тогда стал убийцей. — Что? О чём ты? Я-       Марк дёрнул парня слегка на себя и понизил голос, чтобы только Ник его слышал: — Ты убил своего брата, Ник. Пятилетний Марк перестал дышать под утро.       Раньше, вспоминая о Нике, Грете и её муже, Марк злился. Он практически приходил в ярость, когда становилось особенно тяжело. Оказавшись в теле ребёнка, он прожил лишь пять более-менее мирных лет. А после была бойня, голод и холод, непосильный для недоедающего ребёнка труд на полях, да плюс забота о младшей сестре, которая заболела и не могла работать. Необходимость работать за двоих, плюс дополнительная нагрузка, чтобы оплатить лекарства.       Тогда его смягчала одна только Мари, её попытки облегчить его ношу; она лгала, что не голодна, хотя на самом деле пропустила обед, лгала, что не холодно, тогда как башмаки прохудились и пропускали влагу, пыталась скрыть от него синяки и ссадины, которые получила от солдата Гарнизона за то, что попыталась стащить дополнительную порцию воды. Он не свихнулся и не сорвался только благодаря тому, что она была у него.       Открывшаяся правда о том, какую участь встретила Грета, не вызвала у него ни жалости, ни злорадства. Он сочувствовал Мари, которая лишилась матери — даже если она уже не помнила её лица — сочувствовал Нику, пережившему потерю родных людей в одиночестве. И решил не говорить о том, что могло бы стать с младшей сестрой, не будь его в день, когда кредиторы пришли в дом за выплатой долга. — Что касается твоих слов о том, что я должен был умереть в пятилетнем возрасте, — заговорил Марк, отпустив Ника и слегка толкнув. Вытерев с подбородка струйку крови, сочившейся из разбитой губы, он произнёс: — Если бы это произошло, тогда, в день падения Шиганшины, Мари могла погибнуть. Та гигантская хрень просто раздавила бы её, прямо в доме. — Ты- — Я всё ещё не знаю, зачем тебе понадобилось искать Мари спустя пять лет после произошедшего в Шиганшине. И не буду спрашивать, что случилось с Эриком. Скажу лишь одно: отступись. Мари уже десять, она не тот ребёнок, издающий невнятные звуки, какой ты её помнишь. Хочешь ты того, или нет, тебе придётся учитывать её мнение. И она вполне однозначно высказалась.       Ник смотрел на Марка какое-то время, а после молча развернулся и побрёл прочь. — Старший брат!       Брайан не стал удерживать девочку и с усмешкой проследил за тем, как она влетает в ноги своего брата, заставив того напрячься и податься назад. — Привет, ребёнок. Поражён, какие громкие звуки ты умеешь издавать. Я их услышал даже с соседней улицы. Не удивлюсь, если и на стене тебя было хорошо слышно. — Он ведь сказал неправду, да? Ты же мой брат? — не обратив внимания на насмешку, спросила Мари. Она держала Марка за руку и тревожно всматривалась в его лицо.       Уайт сделал шаг назад и преклонил колено, не обрывая зрительного контакта. Взял сестру за руки и прижал ладони к своей груди, позволяя ощутить биение сердца. — Как я сказал тебе тогда, в пункте эвакуации, я твой брат, кто бы что ни сказал. Необязательно быть связанными кровью, чтобы называть друг друга родными людьми. Ты мой ребёнок, которого я воспитывал с тех пор, как ты проявила ко мне интерес. Нас связали вместе узы, и я никому не позволю их разорвать.       Мари быстро-быстро заморгала, но потом всё же не выдержала и заревела, бросаясь старшему брату на шею. Тот принял на себя её вес и обхватил руками, беззлобно ворча: — Опять стираешь мне рубашку своими слезами и соплями. Такими темпами у меня не останется ни единого элемента одежды, который ты не оросила своими слезами. Ауч.       Усмехнувшись тому, что его стукнули кулачком по плечу, Марк выпрямился, держа сестру на руках. Поддерживая девочку под бёдра и спину, Уайт повернулся к Брайану, чтобы спросить, что они делали здесь так поздно, да так и замер. Потом прищурился, пытаясь что-то рассмотреть в тени — ему показалось, что он уловил движение — но после отвлёкся на пекаря: — От такого зрелища я сам пущу слезу. — Заткнись, старик, — цыкнул Марк, поглаживая хлюпнувшую носом Мари по спине. — Что вы так поздно делали в этой части города? Что-то случилось? — Мари сказала, что хочет встретиться с тобой. Кстати, она была возмущена тем, что ты за эти два дня ни разу не навестил её. — Я бы с радостью, кабы нас не отправляли в Трост, помогать с уборкой, — Уайт многозначительно посмотрел на пекаря и тот посмурнел, но понимающе кивнул. — Сегодня вообще ужина лишили, вызвав в Полицию. — Из-за чего? — Всё из-за того же. Рапорт им показался странным. О том, сколько гигантов я в одиночку завалил. Считают, что раз сами на такое не способны, выпускник кадетского корпуса тоже не может. Тсц. — О, узнаю этот взгляд. Не прибей там никого, а не то трибунал. — В курсе я, — буркнул Марк, вспоминая свои мысли о том, что намеревался использовать УПМ и наброситься на того рыжебородого командира гарнизонных. — Это не моя вина, что они тупые и всесторонне недоразвитые личности.       Брайан покачал головой и промолчал. Хотел бы он как-то облегчить ношу Марка, поговорить с ним о том, что сказал Ник, но знал этого пацана достаточно, чтобы понять — не примет. Участие сочтёт жалостью, ощетинится, закроется, выставив иголки, так что лучше не поднимать тему происхождения. Марк — старший брат Мари, вот и всё, что важно.       Они постояли вместе ещё немного, а после Марк был вынужден уйти. Ему нужно было идти в казарму, чтобы не обвинили в самоволке, да и Мари уже пора было спать. Она и так задремала у него на руках, пришлось будить. Но когда брат ставил её на землю, пробормотала, потирая глазки: — Оберег. — А, — Марк сунул руку во внутренний карман куртки и присел на корточки, показывая камень. — Вот он. — Ты же пока никуда не уедешь? Здесь будешь? — Нам ещё не говорили о церемонии распределения. Вероятно, мы останемся здесь до тех пор, пока вся эта канитель с разбирательствами не закончится. А что такое? — Я хочу закончить делать оберег. Осталось совсем немного. Через день-два... мы же сможем увидеться? — Думаю, да. Ближе к вечеру, скорее всего. — Хорошо, — кивнула Мари, забирая камень и сжимая его в кулаке. Потом снова тянется к старшему брату, обнимая за шею, и чмокает в щёку. — Спокойной ночи, братик Марк. — И тебе. Мирных снов, птенчик.       И только вернувшись в казарму, Марк позволил мыслям захлестнуть себя. Давний вопрос, который терзал его последние десять лет — что же произошло с настоящим Марком? — теперь был закрыт. Мальчонка не смог побороть болезнь и испустил свой последний вздох. Оставалось только надеяться, что он не слишком долго мучился. Марк по себе знал, как мучительна может быть лихорадка.       Что касается участи Греты. Возможно, узнай он правду сразу после того, как они с Мари спаслись, чувство вины сожрало бы его с потрохами. Всё же эта женщина, как бы она ни относилась к нему, была матерью Мари. Однако сейчас… он сильно сомневался, что Грета справилась бы со всей той кучей проблем, которые свалились на них с Мари во время пребывания за стеной Роза. Он своими глазами видел, как солдаты Гарнизона не стеснялись отвесить пинка не только женщинам, но и детям. Да что там, когда на его глазах один из солдат толкнул Мари, он сломал руку посмевшему коснуться девочки. И пригрозил, что заберётся в казарму ночью и перережет глотку, если он кому пикнет, при каких обстоятельствах получил травму.       — Бенсон, что случилось?       —… Упал, — ответил солдат, краем глаза следя за пугающим мальчишкой со светло-серыми глазами. Он помнил его обещание перерезать ему горло под покровом ночи, и не хотел рисковать. Раз этот сопляк не побоялся сломать ему руку, то угрозу точно претворит в жизнь, так что лучше бы помалкивать. И держаться подальше от мальчишки с его малявкой.       Что до слов Ника про происхождение… Марка это не особо беспокоило. Плевать он хотел, шлюха его родила, или девица из благородной семьи. Это ничего не изменит. Он будет по-прежнему дорожить Мари, заботиться о ней и защищать от опасности, кто — или что — бы её не представлял. Гиганты ли это, или люди, без разницы. Умереть способны что первые, что вторые.

***

      Спустя шесть дней пришла Военная Полиция с целью осмотра приводов. Как стало известно, некто убил гигантов, пойманных отрядом Ханджи ради опытов. Преступник скрылся, используя УПМ, поэтому полиция проводит расследование. Осматривали привод, проводили опрос, разговаривали с каждым отдельно, выясняли у соседей по комнате, не отлучался ли кто сразу после ужина, или даже ночью. — В итоге они ничего не добились, — хмыкнул Марк, когда последние опросы были проведены и Полиция удалилась ни с чем. — Не понимаю, как ты можешь улыбаться. Каждый из нас был под подозрением. Особенно ты, кстати. — А я тут причём? — вскинул брови Уайт, пытаясь понять, почему его опрашивали чаще, чем других. Ещё и смотрели так… странно.       Говоря о повышенном внимании. Марка бесили взгляды и попытки заговорить с ним со стороны тех, кого он знать не знал. Более-менее ему были знакомы человек десять; причём подавляющее большинство он знал благодаря болтовне Саши. А уж когда присоединился Конни, болтовни стало в два раза больше. Но их голоса не раздражали, а звучали скорее этаким фоновым шумом; привычным и даже в некоторой мере приятным, ведь отгораживал прочие звуки.       Вновь поймав на себе взгляды входящих в столовую курсантов, Уайт недовольно нахмурился и не сразу понял, о чём говорил Спрингер: — Серьёзно? Ты нелюдимый, грубый, самый настоящий хулиган и гиганто-ненавистник номер один. Сразу после Эрена, — исправился Конни, вспомнив речи Йегера. — Вы слышали, кстати? — влезла в разговор Саша. — Его приняли в Разведку. Говорят, он был передан легиону под ответственность кого-то из офицеров. — Капитана Леви? — задал вопрос Стейн, устроившийся с ними за столом. И спроси кто-нибудь Марка, он не сказал бы, когда это тот «вписался» в компанию. — Да, точно. — Сильнейший воин человечества стал ему нянькой, хах. — Сегодня наконец-то распределение, — решил сменить тему Марк, не видя смысла обсуждать судьбу Йегера. — Да.       Было ожидаемо, что после того, как Эрен продемонстрировал свои способности, кто-то обретёт над ним власть. И в понимании Марка Разведка была лучшим вариантом из всех. Потому что Полиция подчиняется королю и прогибается под аристократию, а значит Йегера, скорее всего, убили бы сразу. Ну или начали копаться во внутренностях, силясь понять, что позволило человеку принимать форму гиганта.       О Гарнизоне у Уайта мысли были сплошь нецензурные. И даже если их командор, Пиксис, казался справедливым мужиком, это не делало из его подчинённых порядочных и надёжных людей.       Вечером, стоя у стены рядом с Сашей и Конни, Марк смотрел в сторону невысокой платформы, над которой виднелись гербы Кадетского училища, Разведки, Гарнизона и Полиции. Совсем скоро туда выйдет нынешний командующий Разведки, Эрвин Смит, чтобы произнести агитационную речь. После этого они наконец-то перестанут болтаться в подвешенном состоянии, когда непонятно, кем являешься. Вроде бы солдат, но не относишься ни к одному из рода войск.       Выслушав речь командующего Эрвина, Марк лишь ещё больше утвердился в решении вступить в легион. Его не испугали ни слова о высоком проценте смертности, ни неутешительные прогнозы о перспективах. Он был убеждён: отсиживаться за стенами — не выход. За сто лет можно было понять, что переждать не выйдет.       А вот слова о том, что ответ на вопрос по поводу силы Эрена можно найти в Шиганшине, заинтересовали. Судя по уверенности, с которой Смит говорит о том, что ответы найдутся в подвале дома Йегера, у него есть основания для этого. Только вот разглашать такую информацию в присутствии курсантов, которые могут и не вступить в Разведкорпус как-то... ещё и уточнения, откуда стартует следующая экспедиция... над этим стоит подумать.       Глядя на то, сколько людей уходит, Марк не смог удержать усмешки. Он не смотрел на лица, приковав взгляд исключительно к Эрвину Смиту. А потому видел, как к нему обратился какой-то разведчик с нескрываемым беспокойством на лице. И было понятно, почему. После такой речи кадеты разбегались со скоростью тараканов, когда на кухне включают свет.       В конце концов на плацу осталось всего лишь тридцать новобранцев. Это, кстати, было удивительно; даже двадцать было бы неплохо, так откуда ещё десять?       Эрвин окинул взглядом курсантов и увидел, что чуть больше дюжины смотрят в одну точку, а точнее, на спину стоящего впереди них юноши. Он выделялся, причём ничего для этого не делая. Но взгляд притягивали расправленные плечи, сцепленные за спиной руки, расставленные на ширине плеч ноги, глаза, смотрящие вперёд.       «Эти новобранцы отличаются от всех, кого я видел», — подумал Смит, и поприветствовал их, подав пример того, как надо отдать честь: — Посвятим свои сердца защите человечества! — Так точно!       Большинство смотрели вперёд, или себе под ноги, а Марк кидал взгляды по обе стороны от себя. И отлично видел, как обернулся Бертольт. Гувер, поняв, что был на этом пойман, поспешно отвернулся. Возможно, он просто нервничал, сомневаясь в сделанном выборе, вот только его лицо в этот момент... — Братишка Ма-арк!       Покачнувшись из-за влетевшей в него Саши, Уайт рефлекторно придержал её руками, отвлекаясь от своих мыслей. Погрузившись в которые, не заметил, что Эрвин Смит уже скомандовал разойтись. — Ты же защитишь меня в случае чего? Не позволишь гигантам сожрать меня? Правда же? — Зачем осталась, если сомневаешься в собственных силах? — усмехнулся Марк, а после вздохнул, небрежно похлопав девушку по макушке. — Я за тобой присмотрю, так уж и быть. — Ма-а-арк!       Уайт качнул головой на такое ребячество, но всё же улыбнулся. Он как-то уже привык к выходкам вечно голодной Браус. Особенно когда к ней присоединялся Конни. Сейчас тот, правда, выглядел бледнее обычного. Это легко объяснялось тем, что за эти дни он успел принять решение, поменять его, и снова выбрать Разведкорпус. И судя по тому, что он остался здесь, выбор этот окончательный. — Не только эта картофельная надеется на это, кстати, — сделал замечание Леон, нервно улыбнувшись в ответ на взгляд Марка. Он помнил, как Уайт оказал ему поддержку, в свойственной ему манере, конечно. Не говорил ничего, не призывал усмирить эмоции, а просто... помог подняться, когда не было сил. Стейн был ему за это благодарен. — До экспедиции ещё месяц, у вас будет возможность улучшить навыки под присмотром куратора из разведчиков. Сомневаюсь, что нас оставят без надзора, — хмыкнул Марк, решив промолчать на реплику Леона. Они толком не общались, однако присутствие Стейна никак не мешает, так что и смысла нет протестовать.       Почувствовав взгляд, Уайт повернул голову и посмотрел прямо в глаза Арлерта. Едва заметно улыбнулся и наклонил голову, таким образом выказывая уважение. Армин это каким-то образом понял и улыбнулся, кивая в ответ, выглядя при этом до невозможности радостным. Это вызвало у Марка улыбку шире, и он скрыл губы за кулаком, сдерживая смешок. Воображение живо нарисовало в воздухе щенячьи ушки и хвостик, который мечется влево-вправо.       Вообще, после проведённого над Эреном суда, Армин очень редко улыбался, и это было заметно. Марк предполагал, что это связано с тем, чему парню пришлось стать свидетелем во время заседания. Разглашать детали было запрещено, так что никто не решался спросить, как там Эрен, пока не просочились слухи о его вступлении в ряды Разведки. — Я думаю, примерно половина новобранцев точно станет пушечным мясом, — сказал Стейн, когда они уже устроились в казарме. Этим вечером им надлежало собрать вещи, а с утра последовать за офицерами в штаб легиона Разведки. — Что ты такое говоришь? — нахмурился Конни, и повернулся к соседу: — Марк, он же не прав?       Уайт не отвечал, держа в руках чёрный шарф, подаренный ему Брайаном. Пекарь сказал, что в старом замке, где и размещён Разведкорпус, холодно даже весной, так что шарф пригодится. Марку было интересно, откуда Брайану известно, холодно ли в штабе Разведки весной, но спросить он ничего не успел, отвлечённый Мари. — Марк?       Названный обернулся и кулон с молочно-белым камнем качнулся на его груди, привлекая внимание Конни и Леона. — Вполне возможно, что жертвами станут и ветераны Разведки, — пожал плечами Уайт, убирая шарф в вещь-мешок, собственноручно сшитый ещё во времена пребывания в кадетском училище. — В таких операциях никто не может быть уверен, что гарантированно выживет. Так что я не исключаю, что много кто погибнет.       После этих слов воцарилось молчание, разбившееся с приходом других курсантов. Марк, Конни и Леон больше не возвращались к теме, посетив уборную и разойдясь по койкам. Время было раннее, однако из-за введённого комендантского часа свет пришлось потушить. Какое-то время ещё слышались разговоры и ворчание, но и они вскоре утихли.       Лёжа в темноте, Марк размышлял над словами командующего Смита. Какой резон сообщать всем информацию, обладать которой могли только вовлечённые, да офицерский состав? Обычно перед рядовыми, коими курсанты и являются, ставят боевую задачу, не объясняя причин и подробностей. Потому что солдату надлежит выполнять приказ, не задавая вопросов. Так чего же добивался командор Смит, во всеуслышание рассказывая о том, где находятся ответы на вопросы о гигантах, как скоро и откуда стартует следующая экспедиция? Хорошо хоть схему расположения отрядов не продемонстрировал.       На грани сознания крутилась какая-то мысль, которую не удавалось поймать. Его что-то смущало в сложившейся ситуации, но понять, что именно... не получалось. Он перевернулся на другой бок, неосознанно оказываясь спиной к спящему на соседней койке Спрингеру, и недовольно поджал губы. Вроде бы нет ничего, что должно настораживать — завтра они отправятся в штаб Разведки, где их закрепят за куратором, который объяснит им всё и поможет обосноваться на новом месте службы — но странное чувство грызло, скреблось где-то под рёбрами, мешая уснуть. Какое-то беспокойство терзало его, а причины для него найти не удавалось.       Не выспавшись, Марк встал недовольным. Он хмурился больше обычного, огрызался на вопросы Конни и отмалчивался, оказавшись в привычной с училища компании Браус, Аккерман, Арлерта и Спрингера. И даже то, что за их же столом оказался Стейн, не вызвало каких-либо вопросов и возражений. Говоря начистоту, Уайт отнёсся к этому с безразличием. Он всё же смог поспать ночью, да только утром всё равно проснулся разбитым, так что к общению не был расположен.       Поутру новобранцы отправились в старый замок, выступающий штабом для легиона Разведки. Ехали они в двух повозках, поскольку лошадей на такую ораву не нашлось бы в конюшнях города. Возражать никто и не подумал, подчиняясь приказу старшего разведчика.       Штаб легиона Разведки... не впечатлял. Хотя стоило признать, что мусора видно не было. Страшно представить, как выглядел двор до того, как здесь обосновались разведчики.       По прибытии их встретил человек среднего роста и телосложения. У него было приветливое лицо и приятный голос. Темные волосы остались только на висках и затылке, макушка и лоб облысели, как выяснилось позднее. На лице щетина, складывавшаяся в бороду и усы. Одет в стандартную форму Разведкорпуса, на голове белая бандана. — Здравия желаю! — кадеты поприветствовали старшего по званию, синхронно отдав честь. — Я командир вашего отряда, Несс. А это, моя лошадь Шарлотта. Она очень любит пожевать ваши волосы, так что будьте аккуратнее рядом с ней. Рад встрече.       После этого его лошадь, как он и предупреждал, атаковала голову. Однако для того, чтобы добраться до волос — которых на макушке не осталось, вероятно, благодаря Шарлотте — она попыталась стянуть платок с головы. Чему Несс не обрадовался и просил остановить лошадь, и несколько кадетов попытались оказать помощь.       Их расселили по комнатам, которые им предстояло собственными силами привести в порядок. И поскольку пустующих комнат было достаточно много, их разбили на пары. В одной комнате стояло по две кровати, две тумбочки, два стола со стульями, и один шкаф. — Ну, по крайней мере ты не храпишь, — хмыкнул Марк, посмотрев на своего соседа по комнате. Потом окинул помещение взглядом и прищурился. Увиденное ему не нравилось. Навевало воспоминания из детства. — Но прежде, чем здесь жить, не помешает выгрести отсюда грязь.       Леон не выглядел вдохновлённым, но согласно кивнул и отправился в подсобку, за "орудиями труда". Веник, швабра, ведро, всего по паре, да плюс пять кусков ветоши. Нести это всё одному было неудобно, из-за чего он был сосредоточен только на том, чтобы ничего не выронить, и не смотрел по сторонам, бурча: — Кто бы подумал, что Уайт такой чистюля? Хотя в казарме к нему одному у инструктора не было претензий. Вроде проводил уборку в то же время, а всё равно справлялся быстрее и качественнее остальных. Надо посмотреть, как ему это удаётся.       Марк к тому времени распахнул окно, впуская свежий воздух, снял куртку и подвернул рукава рубашки, чтобы не запачкать и не намочить. Комната была не слишком большой, для двоих самое то, так что управятся быстро. А после отправятся на поиски столовой и душевых. Попутно неплохо было бы найти какую-нибудь комнату для уединённых тренировок. Уайт сомневался, что здесь ему удастся выходить на улицу до времени подъёма. А он и так был вынужден сократить количество упражнений, пока находился в черте города.