Между светом и тьмой

Повелитель Волколаков видел достаточно, чтобы убедиться окончательно - присутствие рыжеволосого нолдо губительно. Губительно для цитадели, губительно для планов Властелина и для каждого из его жителей. Мелькор велел казнить тех орков, которые напали на земли Перворожденных; казнить без жалости и сострадания в назидание каждому, кто решит будто договоренности с эльфами не более чем фикиция, не подкрепленная никакими основаниями. Бауглир полагал, что это продемонстрирует союзникам серьезность намерений Черного Врага по отношению к Первому Дому, однако на деле казнь стала лишь поводом для недовольства политикой своего господина орками, которые не желали терять собратьев из-за каких-то эльфийских князьков. Сами эльдар остались к жесту Моргота безразличны. Саурон пылал гневом, ровно как и яростным стремлением отомстить. Кому? Разумеется ненавистному ему первенцу Феанора, который по мнению правой руки Темного Властелина и являлся причиной подобного поступка Изгнанника. Тхурингветиль, которая если не пылала страстью к нолдо, однако не держала против него зла, тщетно пыталась успокоить Майрона, разум которого был ослеплен ненавистью и злостью. - Он старается во благо нашего народа, мой дорогой. - Пропела медовым голосом Вестница - Не мог наш Владыка пойти против детища своего, не будь на то серьезной причины. - И какой же? - Громоподобно произнес Саурон. - Какой причины? Не потерять доступ к постели того, кто должен валяться у ног Мелькора и исполнять любую его волю, а вместо этого считай что ему ровня в наших землях? - Ты полагаешь, будто господин так падок на радости, даруемые ему на ложе? Разве не раз он доказывал, что высшие цели для него превыше всего, в том числе радости любви? - Если бы Варда в свое время не выбрала другого брата, могло случиться так, что не было бы ничего, что тебе известно и любимо. Мелькор не так тверд, как тебе кажется, и доказывает это сейчас, приблизив этого мерзавца, в то время как должен вести войну с эльдар и подчинять их мечом да каленым железом! - И что бы мы выиграли в этой войне? Смерти, потери... Посмотри на жен орков, Майрон, да узри истину в их очах. Они не желают их гибели, ибо... - Ты несешь редкостную чушь. - Отрезал Саурон, скривившись. - А все потому, что сама не стремишься проводить среди орков лишнее время, и строишь предположения из ниоткуда. Тхурингветиль холодно взглянула на любовника и ничего не ответила. Ей действительно не был приятен быт порождений тьмы, их грубые манеры и взгляды на жизнь. Она не презирала их, не носила ненависти в сердце, но все же не имела к ним той привязанности, какую имел Майрон. Для него орки возможно были большим детищем, нежели для создавших их Моргота. - Мелькор должен выбрать, кто для него важнее: его народ или же эльфы, для которых он не более чем враг, которому в любой момент можно всадить нож в спину! Настало время для решительных мер. Саурон вышел из покоев, оставив Тхурингветиль одну в печальных думах. Она понимала к чему может привести этот раскол, почти предчувствовала скорые перемены, и вновь ее сердце сжималось от ощущения того, что все к чему она успела привыкнуть рушится на ее глазах, а она ничего не может с этим поделать. *** - Зря он это сделал. - Прошептал Маэдрос, взгляд которого был устремлен куда-то в пустоту. - Это ничего не изменит, во всяком случае для моего народа. А вот для вас он теперь предатель, не так ли? Дрейк, для вида натачивающий ятаган, а на деле просто старавшийся занять себя чем-то дабы не дать волю эмоциям, которыми крайне сложно управлять, крепко выругался. Проходившие мимо орки смерили его недвольным взглядом. - Видишь, косяка дают в мою сторону. Свиной потрох! А я знал, что все полетит в самый зад барлога, чуял, что так и будет. - Может тогда тебе стоит пойти к своим? - Не неси чепухи, принцесса, это бесит меня еще больше. Я не собираюсь тут на четвереньках бегать перед идиотами, которые слушают всякие бредни... - Какие бредни? Орк, сплюнув на землю, едва не откусил себе язык за излишню болтливость. - Да тут такое дело... Болтают типа хозяин предал нас, с эльфярскими князьями снюхавшись. Мол, скоро нас всех убьет, вас на земли наши пустит. - Кто говорит такие глупости? Маэдрос напрягся. Подобная ситуация не нравилась ему по нескольким причинам, а потому он желал предотвратить возможную катастрофу, если то было возможно. Под руководством Моргота договор имел хотя бы какие-то шансы на существование, а вот если кто-то придет к власти вместо него - беде быть. И куда в случае восстания бежать Бауглиру? Где ему будут рады в этих землях? Как он поступит, если орки взбунтуются и пойдут против него? Первенец Феанора прервал ход своих мыслей, недовольно скривившись. Он не желал развивать эти мысли, потому как это убеждало его в том, что Темный Вала ему не безраличен, как бы он не старался отрицать данный факт. Прошедшие мимо эльдар, трудящиеся в цитадели, показались ему еще более жалкими и несчастными, чем прежде - что будет с ними, если Моргота не будет у власти? - Есть у меня мыслишки. - Пробурчал хрипло Дрейк. - Говорят, что в ссоре наши господа, хотя раньше братались хоть куда. Есть наши парни, кто больше верен Повелителю Волколаков, а есть кто хозяину. Усек? - Да. - Сухо ответил Маэдрос. - Более чем. Только кажется мне это невероятным. - Нам тоже. Но всякое в жизни бывает. Оба здоровые лбы, сильные и в магии шарят. Дружба дружбой, а порой коса на камень находит. - Мелькор знает об этом? - Хрен знает. А что, ты хочешь ему рассказать? - Возможно. Но вначале стоит со всем разобраться. Маэдрос встал с места и с благодарностью взглянул на орка. Склонив голову, он прошептал что-то на родном языке, смысл чего Дрейк понял скорее интуитивно, и ушел. Ему было необходимо поговорить с Тхурингветиль. ***       Тургон знал, что затея Первого Дома будет обречена на провал. Он понимал, что враг хитер и будет использовать каждую возможность для того, чтобы ослабить эльдар и подчинить их себе. В саму идею о том, что Темный Вала не ведал о деяниях своих созданий Тургон не верил, зато активно внимал рассказам Фингона о том, как покорился злу его некогда лучший друг, пав под чарами Моргота, поскольку не смог выдержать пыток и лишений в своем заключении. Его отряд был пленен орками и теперь находился в цитадели на правах рабов, а Маэдрос даже не думал предпринимать каких-либо действий направленных на их освобождение! Смелые витязи томились во владениях врага, и до сих пор не было свобождено ни единого нолдо. Какова роль феаноринга во всем этом? Так ли он слеп и беспомощен, или же действует сообща с Темным Властелином, заботясь лишь о благе своих братьев? Фингон вовсю говорил о подготовке к войне. Сама мысль о том, что ему придется поднять оружие на брата пробуждала в нем противоречивые чувства. Он должен будет это сделать, так как это его долг, но как потом жить с осознанием того, что ты убил родича и старого друга? Перводомовцы сидели тише воды, не делая никаких заявлений. А при этом все уже были в курсе, что атани не только просятся под крыло эльфов, но и поддаются на уговоры майар Бауглира. Сражаться на два фронта было рисковано, особенно в положении эльдар, едва успевших хоть как-то осесть на новой земле. Существование междоусобиц лишь усугубляло положение вещей: ходили слухи, что младшие сыновья Феанора, Келегорм и Куруфин, возжелали юную дочь Тингола, Лютиэн, которая уже слыла самым прекрасным созданием во всем Средиземье. Тургон понимал, что это желание обусловлено не сколько страстью, сколько стремлением унизить отца красавицы, Тингола, который первым после нападения орков заявил, что впредь его стражники будут стрелять на поражение в любого дружинника Первого Дома, и их господ также не станут щадить. Гроза обещала разразиться в ближайшее время, и никто даже подумать не мог, какими последствиями это обернется для всех без исключения, изменив этот мир раз и навсегда.