Демон

Встретив демона, пожравшего тебя, В ночи под пляски ведьм и пламени костров Будь аккуратна, о священная душа, Не то падёшь под тяжестью грехов.

      В храме царил полумрак. Зажжённые свечи, стоявшие в подсвечниках, горели ровными и слабыми огоньками. Их света хватало лишь на то, чтобы главный зал полностью не потонул во тьме. Лица святых, навеки запечатлённых на старых холстах, отличались от обычных: в полутьме они скорбели.       Жуткие тени, готовые вот-вот выйти из щелей, только и ждали момента, когда свечи потухнут от потустороннего дуновения. Впервые тёмные углы в храме были по-настоящему зловещими. И священнику, разжигающему алтарные свечи, казалось, что языческое празднование Хэллоуина перед Днём Всех Святых принесёт беду.       Тень священника выросла, когда тот зажёг большие свечи, и достигла купола, где копошилась тьма. По храму разносился запах воска и ладана, делая воздух более плотным и тёплым, отгоняющим холод. Никогда ещё в храме не было так зябко.       — Господи, спаси и сохрани, — тихо прошелестел священник, перекрестившись.       В ночь перед Днём Всех Святых нечисть вступала в свою полную силу, ведь, как известно, самый тёмный час перед рассветом. Призраки вставали из гробов и вылезали из стен, в помещениях которых они были убиты и оставались забыты. Черти и бесы вырывались из огня, разведённого для плясок ведьм, которые восхваляли силы зла. А демоны стремились вырваться из ада, чтобы устраивать настоящие катастрофы.       Оптимус сменил чёрную сутану священнослужителя на повседневную, более удобную одежду экзорциста: чёрные узкие штаны и чёрную рубашку с колораткой в стоячем воротнике. Когда мужчина застёгивал цепочку с тёмным крестом, в помещении зазвенела трель — это звонил старый кнопочный телефон.       — Церковь Святого Михаила, — ответил Оптимус. Раздались тихие всхлипы. — Что у вас случилось?       — М-моя дочь, — заикаясь, начала тихо говорить женщина. — О-она вдруг проснулась… посреди ночи и с криками, а я… я пошла посмотреть. — И тут она начала почти задыхаться от еле сдерживаемой истерики.       — Пожалуйста, успокойтесь. Вы сами сейчас в безопасности? — спокойно спросил Оптимус, уставившись в тёмный провал коридора.       — Не… не знаю, наверное, — отдышавшись, продолжила женщина. — Я заперла комнату. Но! Но когда я пришла на её крик, она выгибалась на постели с таким яростным хохотом, перерастающим в жуткий плач, что я ничего не могла сделать… Только позвонить вам.       — И правильно сделали… — И тут с того конца трубки послышался далёкий и жуткий, пробирающий до костей рёв, больше похожий на…       «Это не просто одержимая», — понял Прайм, вслушиваясь в рокот демона и тихое прерывистое дыхание женщины.       — На вас есть крест?       — Д-да. — Оптимус готов был поклясться, что собеседница только что сжала его в руке.       — Хорошо, — «Значит, если я не успею, её душа упокоится с миром». — Сейчас вы должны набраться мужества и сделать что я скажу, — строго и уверенно заговорил Прайм, на ходу надевая чёрное пальто и хватая саквояж с инструментами. — Наберите воды и осветите её крестом, просто отпустив его туда. Потом эту воду разлейте на порог комнаты, где вы находитесь.       — Хоро…шо. — Со стороны женщины послышались копошения.       И пока собеседница набирала воду, Оптимус вышел из церкви на ночную улицу. Осень была холодной и серой. Голые ветки деревьев и проносившиеся тёмные и низкие тучи с пронизывающим ветром напоминали о смерти, а сырой воздух — о могильном холоде. Поскорее забравшись в машину, мужчина завёл её и, когда услышал отчётливый звук плеска воды, спросил:       — Где вы живёте?

***

      Небольшой перекошенный двухэтажный деревянный дом стоял на окраине города у кромки леса. Невзрачный прогнивший забор был на последнем издыхании, а серая земля с пожухлой травой казалась мёртвой. Лишь пугало намекало на то, что летом здесь рос урожай. Горизонтальная палка, изображающая руки и плечи, и разодранная одежда на ней покачивались на ветру. Белая голова с чёрными глазами была наклонена и будто смотрела на Оптимуса. Колоритности добавлял и крупный ворон, который, громко хлопая крыльями и каркая, приземлился рядом.       Со стороны дома слышался жуткий плач, но он вдруг оборвался. Резко и на высокой ноте.       Пройдя вперёд, Прайм опустил на землю саквояж и достал оттуда томик со священным писанием на лёгкий и средний случай, а пистолет с освещёнными пулями — на тяжёлый. Убрав последний предмет за пояс, священник двинулся вверх по крыльцу.       Скрип деревянных досок и входной двери, раздавшийся в полной звенящей пустоте, вызывали мурашки по всему телу. Что-то с этим домом было не так. Даже если в несчастную девушку вселился демон, что было нежелательно, атмосфера в помещении не должна быть такой мёртвой, такой тихой.       Войдя в сени, Прайм мельком оглядел их и двинулся вперёд во вторые двери, ведущие в сам дом. Тёмный коридор, тёмный провал на кухню справа, слева туалет и ванная комната. Звонившая ему женщина нашлась в последней.       — С вами всё в порядке? — спросил Оптимус, присаживаясь рядом с ней. Та забилась под раковину с вытянутым крестом в трясущихся руках.       Она была вся в воде — видимо, и сама ею облилась.       — Она на втором этаже… — прохрипела женщина.       — Священник, — сердце пропустило удар и ушло в пятки. Это было то самое существо, кричащие во время звонка. Оно двоилось: говорило высоким и низким голосами разом. — Я жду тебя.       Женщина ещё больше вжалась в стену, стараясь вообще не дышать. Оптимус её понимал.       Это был не простой демон. Почуять с такого расстояния человека через этаж и закрытые двери мог не каждый не то, что бес или чёрт, а даже демон. А потому Прайм решил не мелочиться и сразу достал пистолет, сняв его с предохранителя. Если там и правда высшее существо, то девочку уже было не спасти.       Скрип лестницы и половиц — и Оптимус наконец вышел на второй этаж. Света нигде не было, все лампы оказались разбиты. Священник пошёл вперёд, хрустя под ботинками осколками валявшегося стекла. Свет его фонаря выхватывал в темноте дверные проёмы, но только из одной комнаты веяло настоящим могильным холодом.       Что-то не давало демону выбраться наружу. Или ему чего-то не хватало для этого. А может…       «Кого-то», — мрачно подумал Прайм, вскидывая руки с пистолетом.       — Я чую… — возликовал демон из-за двери. — Чую! Твой прекрасный запах!       Открыв дверь, но не входя в комнату, Оптимус увидел непроглядную стену из тёмного тумана. Увы, но пистолет ему тут не поможет.       Тьма вдруг открыла голубые глазища с вертикальным зрачком и уставилась на него.       — Помоги мне, священник, — вдруг спокойным тоном попросила тьма.       — Чем я могу помочь демону? — тянул время Прайм, пытаясь сообразить, как же изгнать высшего демона. Да и на демона он не очень был похож. И страх весь куда-то улетучился, стоило только встретиться взглядом с тьмой.       — Подойди, — маняще зазвучал утроенный голос, и из клуба чёрного тумана вытянулась тонкая белая девичья рука.       Оптимус должен помочь. Там же ни в чём неповинная девочка.       Не отрывая взгляда от горящих голубых глаз, Оптимус взял холодную руку в свою. Почти мимолётное касание холодной кожи пробудило разум Прайма, но было уже поздно.       Голубые глаза вдруг хитро сощурились, тьма ещё больше заклубилась, и бледная рука утащила священника во тьму.       Наблюдавшая из-за угла мать упала замертво.