Серый берег. Эксперимент 22

Я пожирала слегка размокший бургер. Малосольные огурчики с соусом пропитали нижнюю булочку, отчего она буквально разваливалась в руках. Ломтик плавленого сыра превратился в неясную жёлтую кашицу, а котлета… ну, пожалуй, она единственная была в порядке. Даже лист салата сморщился, потеряв любое подобие хруста, однако котлета – она пережила всё. Впрочем, кроме меня. Умяв угощение, я принялась облизывать пальцы, чувствуя, как вкус что-то активирует в моей голове. Удовольствие. Давненько я его не ощущала. – Вот, выпей. 26 любезно протянула мне сладкую газировку. Пузырики нещадно щипали язык и горло, но и с ними я управилась довольно быстро. – Это что, обед смертника? – спросила я, откинувшись на кресле из кожзама. – Нет. Всего лишь мой предполагаемый полдник. Она привела меня на верхний этаж. Под верхним я подразумеваю то, что цифры в лифте из отрицательных стали положительными. Кабинеты здесь больше напоминали обычные офисы – работяги что-то нажимали на клавиатурах изредка отвечая на звонки. Иногда сквозь прозрачные стёкла в дверях я видела, как кто-то хватается за голову. Или радостно хлопает. У 26-й был свой собственный кабинет. Обставленный в бежевых и коричневых тонах, с фикусом в каждом углу. Растения заполонили вообще всё пространство: тумбочки, рабочий стол, шкафы, окно. Даже на изголовье моего кресла стоял небольшой горшок с фиалками. Проследив направление моего сытого взгляда, 26 улыбнулась и прокомментировала: – Я слышала, что растения помогают разрядить обстановку. Да и в принципе полезны. До тех пор, пока не ядовиты, разумеется. Нравятся? – Выглядит… миленько. А вы что – и медсестра, и инженер, и механик, и специалист по допросам, и мастер по похоронным букетам? 26 тихо рассмеялась. Впервые этот смех показался мне искренним. Журчащий, искристый, с перекатами звуковых волн. Я даже немного загрустила, когда он оборвался. – В больших компаниях такое часто. Я пришла сюда специалистом в одной области, но год от года на меня вешали всё больше задач. Кто-то пропал – делаешь его работу. Кто-то заболел – почему бы не помочь ему вести дела? Так вот и получилось, что я вроде как везде, но по чуть-чуть. – Ясненько. Растения и вправду расслабляют. Я почти забыла в какой ситуации нахожусь. – Да, кстати о ней. 26 выпрямилась в кресле напротив. – Думаю, что ты не очень хочешь обратно в палату, верно? Я потрясла головой. – Хорошо. Тогда как насчёт поработать на меня? Она поспешила добавить, увидев моё удивлённое лицо: – Ничего сложного, на самом деле. Меня назначили главой отдела, который только-только открыли. Сейчас я буквально единственная его сотрудница. – Не поймите неправильно, но почему вы просите… меня? 26 откинулась обратно. На широком подлокотнике кресла она заранее оставила себе чай и, ловко подцепив кружку, немного отпила. – Это нормальная практика. Вербовка «пациентов» и всяческих аномалий – это наш основной способ пополнить кадровый фонд. Конечно, приходят и люди извне, но это редко. И в основном на технические должности или обслуживание. – У меня нет никаких особых способностей, если они вам вдруг нужны. – Да, знаю. Я смотрела отчёты о твоём состоянии. Ничего особо не поменялось. Ты всё так же будто человек, пару раз контактировавший с аномалией. Она улыбнулась. – Знала бы ты, сколько головной боли принесла подмена бумаг. – Простите, что?.. 26 встала и поставила передо мной небольшой бутылёк и знакомую присоску, напоминающую датчик. Она присоединила крышку бутылочки к присоске, после чего раздался тихий хлопок. Из круглого устройства выдвинулась небольшая игла, на конце которой блеснула янтарная жидкость. – Протяните вашу руку, – попросила она, держа устройство большим и указательным пальцами. Я не чувствовала от неё какой-либо угрозы. То ли на меня так подействовал бургер, то ли свисающие даже с потолка растения, но на душе стало удивительно спокойно. Я закатала рукав, протянув ей руку. Небольшой укол – всё что я почувствовала. Ничего особого. – Я должна ставить их тебе каждый день, если ты согласишься со мной сотрудничать. Это лекарство, говоря простым языком, подавляет в тебе любую аномальную активность. Но, честно говоря, мне так… лень. Может я буду тебе его просто давать, а ты сама себе всё сделаешь? – Да, конечно. «Ни в жизнь я себе ничего странного колоть не буду. Да и что значит аномальная активность? Голос Ирвина? Он мне никак не мешает». 26 забрала бутылёк и поставила его в коробку, оставив мне только устройство. – Только учти – у этих штук строгий учёт. Мне нужна каждая из порций обратно. «Без проблем. Найду чем проколоть – и вылью». – Возвращаясь к нашему разговору… у тебя остались вопросы? – До черта вопросов, – обнадёжила я её. – Я всё ещё не понимаю вашего внимания к себе. Аномальный тут каждый второй, насколько я поняла, но тем не менее ко мне уже даже посторонние за помощью обращаются. – А в этом и дело. Мне самой интересно как так вышло. – В каком смысле? – я прищурилась 26 меланхолично вертела в кружке остатки чая. – Ты пришла к нам простой уборщицей. Обычное дело – такое случается сплошь и рядом. Будущий сотрудник проходит несколько собеседований, его досье тщательно проверяют, изучают возможное излучение, после чего дают в руки нужные инструменты. Сколько собеседований ты прошла? – Ну... мне позвонили по телефону. А потом я просто пришла, – я пожала плечами. – Замечательно. То есть ты пропустила три обязательных собеседования и зону карантина, как удобно. Мне нечего ей было на это сказать. Женщина взяла со стола до боли знакомую папку моего досье, заметно прибавившего в весе с последнего раза, когда мне удалось подержать его в руках. – Далее – от руководства поступает срочный приказ повысить тебя в должности. При том что недостатка в медсёстрах нет, за исключением последовавших инцидентов, которые... немного проредили их ряды, вызвав кадровый дефицит. Сначала глава отдела на глазах нескольких сотрудниц, включая тебя, отправляет медсестру на верную смерть. Затем – допускает нестабильность одного из пациентов. Далее и вовсе происходит попытка массового побега. Очень удобно для тебя, верно? – Но что забавнее всего, буквально за день до этого приходит бумага о необходимости твоего увольнения. Никаких дополнительных сведений, причин. Просто большим росчерком – уволить через столько-то. – Этот момент и мне не понятен. 26 подняла руку, жестом попросив меня не перебивать. – Твоя аномалия, как оказалось, имела физическую форму. Каждый сотрудник знает, что в таком случае должна быть произведена процедура захвата, ибо это редчайшие экземпляры, подлежащие изучению. Но как только аномалия прикоснулась к тебе – её физическую оболочку уничтожили. Невероятно удобно, учитывая, что в таком случае тебя должны поместить в отдел мониторинга жизнедеятельности, а не в экспериментальную лабораторию. – И последнее – пока ты лежала в палате, именно в этот момент на дежурство назначают Марьианну Павловну. Сумасшедшую старуху, мечтающую любым способом увидеться с несуществующим по документам сыном. И она начинает чуть ли не ночевать в коридоре твоей палаты, натирая пол до зеркального блеска, пока не наступает нужный момент, чтобы помочь тебе сбежать. Она замолчала, изучающе смотря на моё лицо. Но мне нечего было ей ответить – я сама знала не больше. – Что было в записке, Ти? Я вздрогнула. Это по какой-то причине показалось важным. Лицо 26-й тем временем начало медленно плавиться: кожа ошмётками сползала по подбородку и вниз, с мерзким шлепком падая ей на колени. Под обнажившимися участками проглядывал тёмный хитин. Когда часть скальпа прокатилась мимо её глаза, из макушки начала торчать длинная тонкая антенна. – Что там было написано? – продолжала она абсолютно невозмутимым голосом. – У вас… упало, – сказала я, показывая на остатки кожи. – Подумай. Вспоминай. Лёгкий стрёкот двух лап, вылезший из её боков. Я резким движением сложилась пополам и посмотрела под своё кресло. «Ну разумеется». Символ был на месте, идеально воспроизведённый белой краской. Даже у меня самой не вышло бы лучше. – Простите. Я не могу вспомнить, что там было, – я выпрямилась и осталась на месте, нога на ногу. – Точно ли? – Кажется меня ударили слишком хорошо при задержании. – Точно, Ти? Ирвин, мотая ногой, возник на коленях 26-й. Он был размером уже с пятиклассника. Откинувшись, он сложил обе пар рук перед собой. – Так что? Помочь тебе вспомнить? – Давно я тут? Я же сейчас не… в палате, верно? – Нет. Эта женщина просто проверяет сейчас твои показатели мозга, ничего страшного. Пытается нас подслушать, – он ухмыльнулся, обнажая мелкие клыки. – Будто бы я могу подобное допустить. – Ладно. Но ей обязательно тут быть? – я указала на огромное насекомоподобное... нечто. Оно скорчило недовольную гримасу остатками лица. – Что ты такое говоришь? – Ирвин преувеличено громко ахнул. – Она же милашка! Ты только посмотри на эти антенны. Произведение искусства во плоти. Я передёрнула плечами. Дискомфорта от её вида я не испытывала, но вот клешни и шипы по странному стечению обстоятельств меня настораживали. – Ладно. Как так вышло, что ты жив? – Я и не жив, – Ирвин помотал головой. – Я всего лишь в твоей голове. Временно поместил свой разум к тебе на хранение, если можно так сказать. – То есть… ты копировал себя? А что же та часть, что осталась в теле? – Она уже не моя забота, – он отмахнулся. – Но вот эту точку я бы прикрыл на твоём месте. – Точку? Он постучал пальцами по своему лбу. Тут же передо мной возникло большое зеркало, лишённое рам. Просто парящий квадрат. И действительно – по центру лба, там где Ирвин меня поцеловал на прощание, было маленькое тёмное пятно. Я провела по нему рукой и застыла от шока. Это не была отметина или пятнышко. На ощупь оно воспринималось как твёрдый объект. Но всякие попытки его соскрести оставили только красные полосы на коже – эта штука подселилась под моим эпителием, вросла в него, словно семечко. – Это то, о чём я думаю? – А о чём ты думаешь? – спросил Ирвин, зевая. – Я думаю, что ты хочешь превратить меня в насекомое. Не обращая внимания на мои слова, он материализовал в воздухе лист бумаги, который я тут же подхватила. Текст не изменился. – Так что? Может прочтёшь вслух? Ну, для памяти. – Тут всего лишь четыре строчки. Их содержание тебя не касается. – А я уж подумал, что мы друзья! – он картинно схватился за сердце. – То есть ты не можешь самостоятельно увидеть текст? – Тц. Пока не покажешь сама – нет. «Славно», – я постаралась даже не думать о тех четырёх строчках. Они не дали мне ничего нового, но судя по тому, как их желал услышать Ирвин – они могли оказаться гораздо ценнее своего невзрачного вида. «Эксперимент 22: Агент тот же, что и в прошлый раз. Проследуйте на место начала. Не опаздывайте.» Я прикрыла глаза. «22 – это тот же номер, что и у меня, когда я устраивалась уборщицей. Могла ли я быть объектом эксперимента? Тогда и Ирвин… его часть? Не уверена, что он знает об этом, но явно догадывается. Да ему уже и некуда деваться, из моей головы выхода особо нет». Кто-то определённо чего-то добивался. Моим худшим предположением было то, что они с самого начала пытаются вывести из меня что-то странное. В голове отчётливо вспоминался один из предыдущих снов. Но даже если это и так – зачем? – Алло, алло. Ваш дилер снов на связи! Ирвин помахал левой парой рук перед моим носом, вырывая из раздумий. Его рост казался непривычным, даже неестественным. Не прихлопнуть, не сжать в кулаке. Я начала подозревать, что позднее он лишь продолжит расти. Чем именно он при этом подпитывался я предпочитала не думать. – Что тебе сейчас надо? – Хочу тебе помочь! Если ты не заметила – но мы теперь абсолютно точно в одной лодке. До самого конца, пока ты точно так же не встретишь шальную пулю или ещё что-то подобное. Угол ступеньки? Поскользнёшься в душе? Я не знаю. – У тебя есть что-то конкретное или ты просто хочешь поболтать? – я скрестила руки. – Да ладно тебе, не ворчи. Смотри что я откопал, пока ты спала! В его ладонях появился осколок зеркала. Кружась, он излучал слабое сияние, но сквозь него проскальзывали смутно знакомые образы. – Я тут покопался в твоей памяти. Оказалось, что ты очень многое забыла! Мне кажется это не слишком справедливым – может попробуешь вспомнить? – Какой тебе с этого толк? – Простое выживание, – он широко улыбнулся. – Чем больше знаешь, тем крепче спишь. Особенно зная, где именно спрятались твои враги. Можешь мне не верить сколько хочешь, но я оказываю тебе сейчас огромную ответную услугу в благодарность за это… убежище, скажем так. – Нет. Всё не может быть так просто. Ты же захочешь выбраться из моего мозга, верно? – Верно. И сделаю это, обязательно. Но... попозже. Сейчас мы очень нужны друг-другу, смекаешь? Он хлопал своими глазами, пытаясь придать себе невинный вид, но со мной подобное никогда не работало. Мне скорее захотелось ударить по его тощей физиономии, пародирующей человеческую мимику. – Ладно. Показывай, что ты там откопал. Я нехотя встала с кресла. Этот сон отличался от предыдущих хотя бы тем, что я не знала выхода из него. Тут нет Тимура, так что по извращённой местной логике можно было проспать хоть вечность. По крайней мере мне так казалось. – Просто потрогай осколок и посмотрим, что там. – Ты раньше уже копался в чужой памяти? Почему эта штука выглядит именно так? – Их много, очень много осколков. Валяются то тут, то там, вот у меня ассоциация такая и получилась. Трогай быстрее. Ирвин нетерпеливо приплясывал. С увеличением роста он стал реже использовать крылья. Видимо ограниченное пространство накладывало свои ограничения, и он наконец-то перестал мельтешить перед глазами. Зато стал активнее жестикулировать руками – все четыре штуки находились в беспокойном движении, слегка поскрипывая при резких взмахах. Я прислонила пальцы к прохладной зеркальной поверхности. Белый халат на мне в отражении испарился, а сознание привычно "моргнуло". В следующий миг я стояла в месте, напоминающем по атмосфере морг. Стройные ряды неизвестных капсул чуть выше человеческого роста. Одни вертикальные, другие были горизонтально убраны в ячейки, словно в соты. Сотни, десятки сотен их заполняли куполообразное помещение. Я взглянула наверх. Там было небо. – Это... вершина башни? – я обратилась к озирающемуся рядом Ирвину. – Похоже на то. Никогда тут не был, но выглядит неплохо. Смотри какой порядок, какая хорошая структура! Он пробежался, перебирая пальцами металлические двери пальцев. – И так спокойно! Я стала заглядывать в маленькие окошки капсул. За десятками проводов скрывались человеческие лица. Юные и старые, женщины и мужчины всех возможных рас и национальностей. Я не могла заметить ни одного внешнего признака, почему именно их всех собрали здесь. По центру зала, на подиуме, за которым следовала пустота, разместился пульт управления. Его мигающие огни и кнопки мне ни о чём не говорили, поэтому я не стала их трогать и отошла. – Ой да ладно тебе! Это же всего лишь воспоминание. Развлекайся! – Спасибо, обойдусь. «Что я могла тут делать?» Догадка пришла спустя некоторое время. Я начала активнее проверять окна в вертикальных капсулах. Но даже если моё тело и было в одной из них – на поиск могло уйти множество часов. – Не беспокойся об этом. Во сне время течёт по другому. Ты едва ли спишь больше минуты. – Ты что, и мысли мои теперь читать умеешь? Ирвин постучал пальцами по лбу и покачал головой. – Забыла? Я буквально в твоей голове. «Тогда зачем ему вообще было спрашивать про записку?» – Проверял степень твоего доверия. – Это ведь работает в обе стороны, верно? Я попыталась представить, что могу прочитать его мысли. Но тщетно, Ирвин просто мягко улыбнулся. – Ничего. Со временем, если не поспешишь с вытаскиванием меня из своего мозга, наша диффузия разовьётся настолько, что сможешь хоть с закрытыми глазами знать, о чём же таком интересном и загадочном я думаю. «Диффузия? Не хватало ещё паразита в голове для полного счастья». – Э-эй! – обиженно воскликнул Ирвин. – Ты забыла уточнить, что я так-то симпатичный паразит! – Кто здесь? – снизу раздался громкий мужской оклик. – Никого нет! – одновременно откликнулись мы. Посмотрев на меня, Ирвин поспешно испарился, предоставляя мне полную свободу действий. Когда человек вбежал вверх по винтовой лестнице, я не почувствовала какого-либо удивления. Разумеется это был Тимур. Просто... немного взрослее. Его лоб изрезали морщины. Синева от щетины доходила практически до ушей, а и без того длинный нос стал загибаться к низу. Волосы, судя по их виду, он не стриг последние лет десять. Или даже пятнадцать. Глаза глубоко впали, а синяки под ними так почернели, что словно чёрные дыры начинали впитывать окружающий свет. – Двадцать два? Что ты тут делаешь? – он нахмурился и оправил запахнувшийся халат. – Сюда не допускаются люди твоего ранга, покинь территорию. – Тимур... а с каких пор ты называешь меня по номеру? – я рассматривала свой отсутствующий маникюр. Мужчина нахмурился. Он несколькими шагами сократил расстояние. – Как ты со мной разговариваешь, 22? Увольнения захотела? – грозно спросил он, нависая надо мной. – Нет. Просто забыла твой номер. – И опять всё спихиваешь на плохую память, хах? – он нервно потёр переносицу. – Во-первых не "ты", а "вы". А во вторых – 79. Аур, если тебе так будет проще. Хотя бы три буквы ты можешь запомнить? – 79. Аур. Поняла, спасибо. Я уже собиралась уходить, но он схватил меня за локоть. – Куда ты собралась? Я ещё с тобой не закончил, – он начал отчитывать меня, как нашкодившую школьницу. – Ты должна будешь написать подробную объяснительную о том, зачем ты сюда проникла. А также указать номера всех, кого вовлекла в данное действие. Мне понадобятся их досье, так что зайди в информационное бюро и попроси распечатки, а ещё... «Ирвин?» – Что такое? Он материализовался, став сантиметров на десять выше. Пугающая скорость роста. Однако Аур не обратил на него абсолютно никакого внимания, продолжая читать мне нотацию. – ...после всех лет, что я прикрываю твой тощий зад, ты могла бы хоть ненадолго перестать создавать проблемы просто потому что в твоей голове вдруг появилась очередная "гениальная" идея, которую ты тут же побежала... «Как мне теперь проснуться? Я ему сейчас врежу». – Увы, но специфика того знака, что тебя сюда привёл, подразумевает, что ты должна... эм... по классике, в общем. Во сне должна возникнуть хотя бы симпатия, только после этого цикл завершится. «Тебе стоило использовать этот образ, чтобы победить. Конкретно эта версия Тимура меня невероятно бесит». – Ты меня слушаешь, 22? – Аур схватил меня за плечи и встряхнул. – А? А, да. Я невероятно ужасный сотрудник, согласна. – За что мне это всё?! – он схватился за голову. – Перечисли свой порядок действий, сейчас же. – Я отдавливаю тебе ногу. Возможно даю пару пощёчин. После чего – бегу куда глаза глядят. Скорее всего в кабинет женщины с номером 26. Не знаю. Может найти Марьианну Павловну? Мужчина по имени Аур устало на меня посмотрел. Он внезапно успокоился, даже его дыхание как-то выровнялось. – У тебя действительно снова приступ, верно? Что последнее ты помнишь? Он стал говорить гораздо мягче, почти утешающе. Такой интонацией любят говорить с душевнобольными. – Ну... я была в кабинете у номер 26. Она предлагала мне устроиться к ней работу. А потом я уснула и проснулась здесь. Так понятно? Он покачал головой. – Ничего. Неделька в стационаре и вернёшься в строй, – пробормотал он, беря меня под руки. – Ты никогда при мне не называла Феру её номером. Видимо тебя в этот раз знатно так откинуло назад. После одной этой фразы он словно постарел ещё лет на десять. Вселенская усталость, с которой он это произнёс, вызвала у меня приступ неприятных мурашек, расползающихся по коже. – То есть хочешь сказать, что я сейчас уже не молодая и красивая? Он грустно усмехнулся. – Ну, не молодая – это точно. Мы спустились по длинной винтовой лестнице. Я впитывала каждый поворот, старалась запомнить любую случайную дверь. Просто на всякий случай. Когда мы зашли в небольшой лифт, он осторожно повернул меня прямо к зеркалу. – Видишь? Морщины и прочие признаки старения меня не особо удивили. Но растущие из моего лба и щёк чёрные пластины заставили меня инстинктивно отпрянуть. – И тут. Он поймал меня и осторожно приподнял мою руку. Она казалась мне абсолютно нормальной до этого момента. Но пальцы сменились, став в два раза длиннее. Остроконечные чёрные хитиновые руки, примерно до локтя. Кожа в тех местах, куда зараза ещё не добралась, слегка покраснела – видимо, под ней уже шёл процесс преображения. – Ты... уже давно такая. Просто иногда забываешь об этом. Примерно раз в год, если быть точным. Аур успокаивающе погладил меня по голове. – Наш маленький эксперимент не удался, поэтому мы и застряли здесь. Но ничего. Я однажды что-нибудь придумаю. – Какой эксперимент? Ты о чём? Он грустно улыбнулся и нажал на кнопку движения лифта. – Так славно видеть, что ты ничего не помнишь. Что ты... такая спокойная, милая. Человечная даже. Прямо как в начале, хах. Я не жалею о том, что мы сделали, но всё же порой скучаю по вот такой вот тебе. Можно я..? Он немного приблизил своё лицо, осторожно беря моё в руки. Будто действительно спрашивая разрешение. Я прикрыла глаза, позволяя ему запечатлеть на моих губах простой и долгий, поразительно долгий, поцелуй. Словно к моим губам припал уставший путник, нашедший пару глотков в холодном роднике. Он опёр свой лоб о мой. – Я рад... что смог повидать тебя. Моё сердце сжалось. Абсолютно без всякой причины я почувствовала ужасную горечь, словно произошло что-то плохое. – Взаимно, Аур. Прелый запах растений. Кожзам. Я вернулась, как того и хотела. Но чувства удовлетворения не было – только странная тоска. – Ну как оно, док? – спросила, даже не пытаясь открыть глаза. – Увидели что-нибудь интересное? – Нет. К сожалению нет. Если не считать того факта, что ваше заражение аномалией стало ещё сильнее. Я бы даже сказала, что... – Да, да, да. Диффузия и бла-бла-бла. Налейте-ка мне чаю, раз уж мы тут с вами надолго встряли. Я буду называть вас Феру, вы не против, – я приоткрыла один глаз, – госпожа начальник? – Как тебе будет угодно, мой первый сотрудник. Феру поставила передо мной кружку. Судя по идущему от электрического чайника пару, она заварила его буквально за минуту до моего пробуждения. Пакетик красного цвета, скорее всего - каркаде. Её безупречно убранный до моего прихода стол был усеян бумагами, на которых были хаотично записанные цифры и формулы, совершенно ни о чём мне не говорившие. – Добро пожаловать в команду.