Солнце, Луна и Водоворот

Прошли годы, но воспоминания о той страшной ночи преследовали Наруто. Он просыпался от кошмаров, его тело дрожало, а дыхание сбивалось. Слова врачей о том, что «время всё залечит», казались пустыми. Ничто не могло залечить ту рану, что была глубже физической боли. После смерти родителей мир вокруг Наруто изменился. Ему пришлось столкнуться с новой реальностью — холодной, строгой, наполненной людьми, которые видели в нём лишь наследника огромной корпорации. Они говорили с ним снисходительно, с фальшивой добротой, но за их словами всегда скрывались ожидания. — Ты теперь глава компании, — говорил ему один из менеджеров. — Это большая ответственность, мальчик. «Мальчик» — это слово всегда резало слух. Они смотрели на него сверху вниз, как на ребёнка, который ничего не понимает. Мысли Наруто: Для них я просто инструмент. Они не видят во мне человека, только имя моего отца. Они ждут, что я стану таким же, как он… но я не могу. Конец мыслей. С каждым днём Наруто учился скрывать свои эмоции. Он носил маску равнодушия, которую никто не мог пробить. Его лицо стало спокойным, холодным. На собраниях он сидел молча, слушая длинные речи взрослых, которые пытались внушить ему, что делать. — Господин Узумаки, это решение имеет смысл с финансовой точки зрения, — говорил один из директоров, склонившись к мальчику с притворной заботой. Наруто кивал, но внутри его что-то кипело. Мысли Наруто: Почему они думают, что я ничего не понимаю? Они говорят, будто заботятся о компании, но всё, что их волнует, — это их собственная выгода. Конец мыслей. Однажды, когда совещание затянулось, он встал и тихо произнёс: — Решайте это сами. У меня есть дела. Взрослые переглянулись. Кто-то хотел что-то возразить, но холодный взгляд Наруто заставил их замолчать. Его дни были монотонными. Уроки, встречи, отчёты. Всё это превращалось в одно бесконечное серое полотно. Единственное время, когда он чувствовал себя живым, было ночью. Ночами он сидел в своей комнате, уставившись на потолок. Тишина казалась ему более дружелюбной, чем голоса тех, кто окружал его днём. Но эта же тишина возвращала его в прошлое. Мысли Наруто: Я всё ещё помню их улыбки. Мама всегда смеялась, её голос был таким тёплым. А папа… он был как скала. Почему они ушли? Почему я остался один? Конец мыслей. Однажды ночью он не выдержал. Подойдя к своей кровати, он схватил плюшевого лиса — единственное, что осталось от его детства, — и сжал его в руках. — Простите меня, — прошептал он, его голос дрожал. — Простите, что я не смог вас спасти. Он провёл так всю ночь, сидя на полу и сжимая игрушку, будто она могла дать ему утешение. С годами его холодность только усиливалась. В школе он почти ни с кем не общался. Учителя хвалили его за успехи, но отмечали, что он всегда держится в стороне. Одноклассники же избегали его, боясь подойти. — Слышал? Это тот самый Наруто Узумаки, наследник корпорации, — шептались они. — Он выглядит так, словно его ничего не волнует. Наруто слышал эти разговоры, но не реагировал. Ему было всё равно, что о нём думают. Однако иногда в нём просыпалась тоска. В редкие минуты, когда он оказывался один наедине с воспоминаниями, он позволял себе мечтать. Мысли Наруто: Как бы я хотел вернуться в то время, когда мама и папа были рядом. Когда всё было таким простым. Они всегда поддерживали меня, всегда верили в меня. Если бы они были здесь, я бы не чувствовал себя таким… потерянным. Конец мыслей. Его дом стал отражением его внутреннего состояния. Огромный, холодный, пустой. В одной из комнат висела фотография его семьи. Он часто заходил туда, но никогда не задерживался надолго. Смотреть на неё было слишком больно. Однажды, проходя мимо этой комнаты, он остановился. Его взгляд задержался на фотографии. — Вы бы гордились мной? — тихо спросил он, зная, что ответа не будет. Он провёл рукой по стеклу, под которым находилось изображение их счастливых лиц. Мысли Наруто: Я стараюсь. Я правда стараюсь, но иногда мне кажется, что этого недостаточно. Со временем Наруто научился принимать одиночество. Оно стало его единственным постоянным спутником. Ему казалось, что чувствовать боль лучше, чем не чувствовать ничего. Он привык прятаться за маской, которую сам для себя создал, и почти забыл, что значит быть собой.