Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Хагалар вошел в лабораториум последним. Остальные уже заняли свои места и пристально следили за ним, ожидая торжественной речи, сопровождавшей образование нового фелага — команды, которая на некоторое время должна забыть обо всех разногласиях ради достижения общей цели. Беркана расположилась в углу. Сидела с идеально прямой спиной — осанка всегда выдавала в ней знатное происхождение. Раиду развалился на лавке, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к окружающим. Ивар сидел рядом с ним и перебирал в руках карты. На его губах застыла полуулыбка, лицо было расслаблено. Лагур уткнулся носом в книгу и не замечал ничего вокруг. Хагалар мельком подсмотрел: «Страдания юного Вертера». Странно, что Лагур до сих пор не выучил их наизусть.       — Добрый вечер, дети и читающий Лагур, — начал Хагалар, пристально наблюдая за реакцией: Раиду поморщился, Беркана кивнула, Ивар улыбнулся, Лагур не обратил внимания. — Я рад всех вас видеть, рад, что никто не отверг мое предложение. Давайте посмотрим друг на друга и смиримся с мыслью о том, что теперь в этих стенах, в этом лабораториуме мы будем проводить несколько часов в день, — Хагалар выдержал паузу. — Все смирились с этой мыслью? Все поняли, что с этой минуты любые ссоры воспрещаются? Я полагаю, вы ждете от меня каких-либо новостей и объяснений. Причина образования нашего фелага вам известна. — Хагалар сделал пару шагов вправо, открывая для просмотра стол, на котором стоял синий артефакт. — Вот она, на столе. Это каскет, величайший артефакт ледяных гигантов, источник их мощи. Как видите, он разбит. Вам, вероятно, не терпится познакомиться с ним. Можете подойти к столу и поздороваться с нашим подопечным.       Ивар первым поднялся и грациозно подошел к столу. Он двигался плавно и степенно, казалось, каждое движение продумывал заранее. Легкость его походки была особенно заметна на контрасте с братом: у того движения были чересчур резкие и стремительные. Он буквально выхватил каскет из-под носа Ивара, всем своим видом показывая, что никому не позволит опередить себя. А что Ивар? Уступает. Стоит рядом и ждет, застенчиво улыбаясь Беркане, которой совсем не нравится поведение заносчивого естественника. «Забавная парочка» — хмыкнул Хагалар. Если Беркана не возненавидит Раиду в первые же ночи работы, это можно будет считать огромной удачей. После тщательного осмотра артефакта Раиду отдал его Ивару и Беркане. Ученые ощупали всю поверхность, отмечая мелкие, незаметные глазу повреждения, поднесли к свету, пару раз встряхнули. Хагалар довольно цокал языком: он не ошибся в выборе софелаговцев. Если они не убьют друг друга.       — Я до атомов разберу нечестивца, повредившего каскет, — послышался гневный голос Раиду. — Пусть только попадется мне в руки.       — Я во всем буду тебе помощником, брат, — отозвался Ивар, привычным движением перехватывая предплечье буйного естественника.       — Боюсь, этот «кто-то» был родом из бездны, так что мы ничего не сможем сделать с ним, — заметила Беркана, встряхивая каскет особенно сильно, но безрезультатно.       Хагалар поспешил вмешаться:       — Так, дети, тихо, пока еще рано спорить, мы не провели ни одного исследования. — Он обратил свой взор на мирно читающего последнего члена фелага. — Милый Лагур, не хочешь познакомиться с нашим подопечным?       — Смотреть сейчас не вижу толку я, узреть смогу я силу артефакта, наедине оставшись с ним.       Раиду передернул плечами и прошептал что-то грубое: он терпеть не мог рваных стихов.       — Как знаешь, — пожал плечами Хагалар и подошел к столу. — Так, дети, все посмотрели на артефакт, теперь отойдите, у меня еще много новостей. — Он выхватил каскет из рук Берканы и водрузил его обратно на стол.       — Seine lose Zunge würde ich binden! — шепнул Раиду, возвращаясь на место. Каждый в поселении знал о его ненависти к задиристому и высокомерному магу. Он никогда не согласился бы работать с ним, если бы ставкой в этом деле не был таинственный каскет. Хагалар раздражал его своим пренебрежительным отношением ко всему живому и язвительной манерой общения.       — Брат, ради науки, — прошептал Ивар. Он выпустил предплечье Раиду, только когда они заняла свои места.       — Итак, как видите, артефакт ist schlecht erhalten, — продолжил Хагалар прерванную речь. — Лично великий Всеотец, царь всех девяти миров принес его сюда и воззвал к моей помощи. Так что ich verlasse mich auf sie. Я выбрал лучших из лучших. Но если кто-то из вас знает кого-то, кто может занять его место…       — Оставь предисловия, — рявкнул Раиду. — Раз мы все здесь, значит, мы фелаг.       Беркана закусила губу: она ненавидела, когда вокруг нее начинали кричать. Злость в голосе нервировала её, нагоняя воспоминания о собственной матери, которую она старалась забыть.       — Хагалар, скажи, с какими проблемами мы можем столкнуться на пути изучения артефакта? — спросила девушка.       — И я хотел бы задать тот же вопрос. — Ивар встал и почтительно поклонился. Он всегда так делал, если знал, что его речь будет хоть немного затянута: поклоном он как бы предупреждал собеседника, чтобы тот был морально готов. — В этой обители знаний сидят маг, магиолог, три лучших естественника, которых знало это царство. Я восхищен таким фелагом, я буду очень счастлив разделить со всеми вами заботу о ковчеге ледяных великанов, мы с братом geben uns alle Mühe, чтобы починить артефакт. Но я не могу уразуметь, почему нас так много? Ведь технология починки артефактов давно известна. Хватило бы одного мага и одного лучшего естественника.       Хагалар дождался, пока Ивар сядет, и только тогда ответил:       — Это первый Grundstein нашей совместной работы. По каскету нет никакой информации, о его поведении и свойствах не существует ни единого клочка записей. Его никогда не исследовали.       — Вist du bei Sinnen? — воскликнул Раиду. — Ты говоришь несуразность!       — Почему? — спросила Беркана, склонив голову набок.       — Потому что величайший Всеотец величайшего из миров в свое время заявил, что каскет унесут из хранилища только с его смертью, а она случится еще ой как нескоро, — скороговоркой произнес Хагалар, заложив руки за спину. — Я не знаю, was in ihn gefahren ist, но он запретил любые исследования.       — Как глупо! — фыркнула Беркана.       — Безумный.       — Раиду, довольно, — Ивар мягко дотронулся до предплечья брата.       — Ваши эмоции нам не помогут, — вздохнул Хагалар. — Однако, как вы все, надеюсь, знаете, каскет исчез из Асгарда вместе с юным Локи. С ним же и вернулся.       — Позволь уточнить, Хагалар. — Раиду выдернул руку из-под ладони Ивара и отсел подальше. — То есть мы должны восстановить артефакт, не зная ни изначальной формулы, ни ингредиентов, ни какая была применена магия, ни как она повлияла на вещество, ни как каскет выглядел до поломки? Я ничего не упустил?       — Ты во всем прав, именно об этом я вам и толкую, — улыбнулся Хагалар. Улыбка должна была быть горькой, но, с точки зрения Раиду, скорее походила на самодовольную.       — Но тогда починка артефакта выходит за грань разумного и реального, — тихо произнес Ивар, виновато оглядывая всех присутствующих.       — Говори за себя, Ивар, — резко бросил Раиду. — Еще не был создан артефакт, который бы мне не покорился рано или поздно.       — Нам придется очень постараться, но в нас верит лично Всеотец, — радостно заметил Хагалар.       — О да, такая вера нам не повредит, — усмехнулся Раиду.       — Чем больше сил затратить надо нам, тем слаще плод, который получаем. — Все вздрогнули от неожиданности и повернулись к Лагуру. Однако тот так и не поднял глаз от книги.       — Это была первая проблема, — продолжил Хагалар спустя минуту. — Но! Ein Unglück kommt nicht allein. У нас есть еще и вторая, которая по своим возможным последствиям…       — Что, нам запретили пользоваться свитками и пергаментом при исследовании каскета? — насмешливо предположил Раиду.       — Хуже, — Хагалар выдержал драматическую паузу. — С нами Seite an Seite будет работать плоть и кровь Одина.       — Кто? — не понял Ивар.       — Царевич Локи? — голос Раиду дрогнул, но этого никто не заметил.       — Да. Всеотец в ультимативной форме заявил мне, что раз его плоть и кровь знает, кто и как разбил каскет, то пусть восстанавливает с нами, — вздохнул Хагалар и сел на скамейку напротив команды.       — А почему Fleisch und Blut, как ты выражаешься, не может просто поведать нам о своих злоключениях? — недоуменно спросил Ивар. — Зачем терзать наследника Асгарда нашим обществом?       Хагалар горько усмехнулся:       — О благородный Ивар, пути во дворец тебе известны. Расспроси Всеотца о смысле сего решения. И еще одна небольшая деталь, так сказать, для полноты картины: Один у своего отпрыска не смог ничего узнать даже bei peinliche Befragung.       — Пытки? — воскликнула Беркана       — А с этого момента поподробнее! — Даже высокомерный Раиду подался вперед, всем своим видом выражая заинтересованность.       — Тихо, дети. Рассказываю. И попробуйте меня не перебивать. Die Sache stand so: Всеотец привез Локи сюда пару ночей назад. Вроде как пусть он лучше здесь отдохнет, чем во дворце, где die Wände Ohren und Augen haben. Привез, целителя вызвал, меня позвал с каскетом разбираться. Вы спрашиваете, зачем целителя? Объясняю: спина царевича, когда я её осматривал, представляла собой очень красивую палитру синяков разной степени тяжести. Алгир утверждает, что Локи получил их в результате столкновения с каким-то предметом. Но давайте не будем забывать, мои дорогие, о такой милейшей вещи, как одежда, в создании которой принимал участие наш дорогой Лагур, который, может, все же отвлечется от своего обожаемого Гёте? — Хагалар сделал паузу, бросив на естественника вопросительный взгляд, но тот, если и ощутил его, то никак не отреагировал. — Видимо, не отвлечется. Ладно. Мы знаем, что одежда неуязвима почти для всего… Вот и подумайте, с какой силой надо было бить, чтобы остались огромные синяки? О, гораздо легче нанести их, сорвав сперва одежду. Я не сомневаюсь, что это сделал Один, больше некому. Люди не способны своими игрушками причинить такой вред телу бога.       — Замолчи, Вождь! — воскликнул Раиду: его глаза горели такой злобой, что в этот раз Ивар побоялся одернуть брата. — Твои речи злобны и безумны. Локи приветствовали как героя, ликование было слышно даже здесь, за высокими стенами. Возвращение царевича — величайший праздник. Он погиб героем, защитив Асгард от ледяных гигантов, а ты смеешь подозревать…       — О, мой вечно недовольный Раиду, — театрально вздохнул Хагалар. Ему нравилось спорить с гневливым естественником: тот так смешно спорил и так искренне его ненавидел. — Неужели хоть один из вас верит в ту чушь, которую нам рассказали год назад? Что ледяные великаны сорвали коронацию Тора, сбежали в мир смертных, наследник с Разрушителем и горсткой воинов попытались их остановить, но случайно стерли в порошок город смертных, вернулись в Асгард, столкнулись на мосту с гигантами, в результате чего мост разрушился, младший царевич, пожертвовав собой, убил Лафея и сгинул вместе с ним, а старший едва смог спастись и то только благодаря Всеотцу… Это не более, чем сказка. Красивая ложь, как ты говоришь, о недовольный Раиду. Еs ist kein wahres Wort daran. И возвращение Локи только доказывает это. Повисла пауза. Лагур не подавал признаков не только заинтересованности, но и жизни. Раиду, казалось, сейчас взорвется от гнева. Ивар напряженно смотрел на него, готовясь, при необходимости, успокаивать.       — Говори, Хагалар, — нарушила молчание Беркана, когда поняла, что пауза затягивается, и молчание становится тягостным, предвещающим бурю. — Wir sind ganz Ohr. Как ты считаешь, что произошло?       — Одиндоттир, все было просто, — Хагалар не сомневался, что именно она нарушит молчание, но все же решил проверить. — Я уверен, что Один собственноручно сбросил своего сына в пропасть.       — Зачем ему это делать? — брови Берканы сошлись на переносице, сделав и без того некрасивое лицо совсем уродливым. Она почти ничего не знала об Одине, видела его пару раз в жизни, но все равно не верила, что царь Асгарда лично сбросил своего сына в пропасть.       — Ты безумен, Хагалар, — прошипел Раиду, едва сдерживаясь, чтобы не сказать чего похуже.       Маг встал, прошелся пару раз мимо своих подопечных, подбирая слова. Потом заговорил медленно, так, как обычно рассказывал о результатах исследований:       — Юный Локи мог мешать наследнику Тору взойти на престол, например. Его сделали героем после смерти, а пока он был жив, не замечали. Но великий Всеотец просчитался: его детеныш ist am Leben geblieben. Какую красивую сказку нам сочинили на этот раз, дети, вы уже слышали? Как нам обосновали конвоирование национального героя с Земли в Асгард?       — Wir hatten noch keine Ehre, — ответил Ивар за всех.       — Я тоже. Но для всех глупцов заявляю: великий Один пытался избавиться от своей плоти aus allen Kräften, это очевидно. И запомните, у детей Одина свободы воли нет. И то, что меня пытаются убедить, будто юный Локи сам решил жить с нами, а не во дворце…       — Царевич будет жить с нами? — воскликнул Раиду.       — Его рабы уже здесь, перетаскивают вещи, переоборудуют один из самых больших жилых домов, который все равно никогда не сравнится с покоями дворца, — подтвердил Хагалар. — Да, плоть и кровь Одина будет не просто приходить чинить каскет, а переселится к нам.       — За что ж такое жестокое наказание? — в голосе Ивара не было ни капли сострадания, только вежливое удивление. — Ведь для сына Одина мы не лучше рабов. Проводить с нами весь свой досуг: что может быть ужаснее для благородного? Я приложу все усилия, чтобы скрасить его пребывание здесь. Поверить трудно, что с нами будет делить пищу и кров тот, кто был нашим царем!       — Пустые мечты, мой добрый Ивар, — возразил Хагалар. — Детеныш разделит с нами землю, но не кров, пищу, но не место за столом. Он никогда не станет частью поселения.       — Несчастен Логе! Страданием наполнена душа, когда в неволе птица обитает, — послышался голос Лагура. В этот раз на него не обратили внимания.       — Я не понимаю, Хагалар: зачем столько проблем? Если он не угоден Одину, почему его не сбросят вновь в бездну? — спросил Раиду, растеряв весь свой гнев. Он всматривался в Хагалара, будто надеялся по лицу последнего прочитать ответы, разрешить все свои сомнения. Беркана заметила этот взгляд и решила для себя, что обязательно позже узнает, почему естественника так взволновало известие о приезде Локи.       — Уже раз пытались, но видите, вернулся же, — Хагалар только развел руками.       — Как все запутанно, — прошептала Беркана.       — Aber damit ist noch nicht genug, — Хагалар выдержал драматическую паузу, дождался, пока ученые уставятся на него с самым пристальным вниманием. — Юный Локи вроде как маг, вроде как может нам помочь. Так говорит великий Один. Но не верю я в эти сладкие речи. Мальчиком не занимались, магии не обучали, он был предоставлен сам себе.       — Позволь узнать, какое у него образование? — спросил Ивар.       — Никакого, полагаю. Он воин, а всем известно, что bei grosser Gewalt grosse Narrheit. Полагаю, мы встретим юное создание, которое считает, что морошка растет на елке, гусеница и бабочка не имеют никакого отношения друг к другу, а вода испаряется при пятистах градусах… Если это юное создание вообще знает, что такое «градус».       — Выбирай слова! — Раиду вскочил и подошел вплотную к Хагалару. Ивар тоже вскочил, но его помощь не потребовалась: брат не собирался нападать. — И не смей говорить при мне дурно о младшем сыне Одина, зловредный ибис! Он был царем Асгарада!       Хагалару очень нравилось злить гневливого естественника, но переходить незримую черту пока не стоило.       — О, грубый Раиду, позволь уточнить, а о самом Одине я при тебе могу говорить дурно?       — Безусловно, — естественник не услышал в славах мага открытой насмешки. — Но царевича оскорблять не смей. Слава о его подвигах и подвигах Тора гремит…       — Военная слава, военная, увы. — Хагалар отошел к столу и провел рукой по каскету: тот тут же засиял слабым белым светом. — Да, махать мечом, топором и копьем он умеет, безусловно, и ist jedem von uns haushoch überlegen. Вы бы видели его тело: он красавец! Но для этого мозги не нужны. Sie können mich totschlagen, не верю я, что у него есть мозг. Может, какие-то зачатки, но не более того. А даже если и есть, то он ничего не стоит без многомудрого наставника.       — Твой язык раздвоен, как у змеи! — грубый естественник буквально выплюнул последний эпитет.       — О, мой недалекий Раиду, ну подумай сам, — возразил Хагалар, водя большим пальцем по трещине каскета. — Уж в наличии твоих мозгов я не сомневаюсь… Пока… В лучшем случае мальчика учили стихосложению, языкам, истории, политэкономике и прочему заумью, которое ох как нужно для управления страной, но совершенно чуждо естественной науке. И это bestenfalls. А в худшем, его, как младшего, рассматривали только как будущего полководца, тогда он дальше меча и военных хитростей ничего не видит. Но и это еще не самое худшее.       — Еще парочка твоих пугалок, и мы все тут точно verlieren den Verstand, — прошипел Раиду. Он был бы рад уйти из лабораториума, и лучше навсегда, но перспектива работать с Локи перекрывала все.       — Я совершенно не уверен, что плоть и кровь Одина вообще будет сотрудничать, а не Knüppel zwischen die Beine werfen, — голос Хагалара из насмешливого вдруг стал самым что ни на есть серьезным. На перемену обратили внимание все присутствующие. Подобное могло означать только одно: шутки кончились, и самые важные новости прозвучат именно сейчас.       — Зловредный Хагалар, — начал было Раиду, но тот поднял руку, пресекая любую попытку перебить себя. — История Локи полна белых пятен, а его характер… О, я расскажу вам прелестную историю. Я два дня, все время до церемонии, заглядывал к юному Локи, чтобы поведать ему о дальнейшей судьбе его. Раз десять заходил — он спал. Но вот я захожу в одиннадцатый раз — проснулся. Лежит, смотрит на меня, глаза открыты. Я ему и говорю, мол, приказ Всеотца, работать с нами будешь. Так это милейшее созданьице на меня так посмотрело! На грязь под ногами и то смотрят с большим пиететом. Улыбнулось, кивнуло. А улыбка прямо так и говорит «Ich habe von dir die Nase voll». На меня так еще никто никогда в жизни не смотрел. А тут какой-то малолетний ребенок. — Хагалар, позволю себе напомнить, что ты называешь «ребенком» нашего царя, — заметил Раиду. Злость в нем уже перегорела. Он хотел бы обвинить Хагалара во лжи, но пока у него не было никаких доказательств. Маг улыбнулся, пожал плечами: — Ну что я могу поделать, о недовольный Раиду, если младший сын нашего почтенного Одина и в самом деле еще очень молод. Он и в самом деле младше меня раза в три, а ведет себя так, как ведут только самые сумасбродные отроки, но уж никак не юноши. Так вот, я говорю ему про фелаг, про каскет. А он, угадайте, что? Соизволяет еще раз милостиво кивнуть. Будто он мне одолжение делает тем, что вообще дозволяет смотреть на свое сиятельное высочество. Я спросил его о бездне, так он бровки нахмурил, головку повернул — darauf kannst du dir ja deinen Reim machen! Не удостоил меня ни единым словом! В тот момент, признаюсь, у меня появилось большое желание раскрасить его спину во что-нибудь еще более красивое, чем это сделал Всеотец. Но этот взгляд, друзья мои! Зарвавшийся, избалованный ребенок, уверенный, что ему все вокруг должны — вот кто лежал передо мной.       — О Локи всегда ходила слава мелкого пакостника, — заметила Беркана задумчиво: на нее слова Хагалара произвели большое впечатление.       — Но я hatte keine Ahnung davon, что именно Один вырастил, — маг недовольно покачал головой. — Это какой-то кошмар! Я теперь не удивляюсь, что это милое созданьице по возвращении решили сослать как можно дальше, например, к нам.       Хагалар на мгновение замолчал, будто собираясь с мыслями, а потом продолжил:       — Раз Один Всеотец отдал свою плоть и кровь мне на растерзание, заставил жить с нами, значит, он отчаялся достучаться до него известными ему методами. И я сразу всех предупреждаю, если это создание будет вредить, докладываем Одину. Letzten Endes, это его ребенок, пусть он с ним и разбирается. — Хагалар бросил очередной насмешливый взгляд на Раиду, но тот мужественно терпел и не обращал внимания на неприкрытую насмешку, лишь сверля мага ненавидящим взглядом.       — Если все же выяснится, что наш новый сосед владеет хоть какой-то магией, то я советую всем спасаться и скрываться в соломе: мелкий мстящий пакостник, владеющий магией — таких надо an die Kette legen.       — Перспективы не кажутся мне радужными, — протянул Ивар. — Но давайте не будем забывать, что jedes Ding zwei Seite hat.       — Я вас заклинаю, не подпускайте детеныша к оборудованию, пока мы не убедимся в чистоте его помыслов, — пропустив слова естественника мимо ушей, Хагалар поднял указательный палец вверх, подчеркивая, что эти слова — самое важное из всего, что он уже сказал. — Я уверен, наш великий герой будет мстить за свое унижение. А раз великого Одина нет, то кто попадется под едва окрепшую руку? Мы, конечно.       — Хагалар, позволю себе усомниться в твоей уверенности. — Ивар подошел к каскету, провел по нему рукой — никакого сияния не появилось. — Возможно ведь, что сын Одина сожалеет о случившемся и будет прилагать все усилия для восстановления артефакта? И, быть может, он знает, что höfliche Worte viel vermögen und doch wenig kosten?       — Дорогой Ивар, бывает, утопии сбываются, но лучше готовить себя к худшему и не считать Локи союзником, — устало откликнулся Хагалар. — И помните, нам всем придется оказывать ему почести, соответствующие титулу царевича. Es ist keine wahre Freude. Это пока все. Если у вас нет вопросов, я пойду пообщаюсь с плотью и кровью, расскажу хоть, куда ему завтра являться.       — Я пойду к Локи, — вскочил Раиду. — Тебе ведь он противен. Я сам ему все расскажу и покажу.       — Um Himmels willen, Раиду, избавь меня от этой обязанности, — церемониально поклонился Хагалар.       — Я с тобой, — Ивар подошел к брату.       — Нет, Ивар, останься, — тон Раиду не предвещал ничего хорошего тому, кто посмеет возражать.       — Но мы же все всегда вместе, брат! — на лице Ивара отразилось самое настоящее недоумение и даже обида. — Делим кров, пищу, задания, мечты.       — А Локи я с тобой делить не буду, — твердо заявил Раиду и быстрым шагом вышел из лабораториума.       Ивар так и остался стоять посреди комнаты, глядя на удаляющуюся фигуру. Никогда еще Раиду не уходил на задание в одиночку. Беркана подошла к Хагалару и тихо спросила:       — У тебя ведь есть целая теория насчет Локи, объясняющая все факты до последнего?       — Да, девочка моя, есть, — отозвался маг, усаживая Беркану рядом с собой.       — Не должно нам, в тиши и пыли взросшим, судить быка, гуляющего вольно, — откликнулся Лагур, о существовании которого все успели забыть.       — Ах, Лагур, — вздохнула Беркана: ей нравилось, как точно его редкие изящные реплики отражали суть происходящего.       — Я думаю, дело было примерно так, — начал Хагалар, — младшая плоть и кровь Одина натравила великанов на Тора, сорвала коронацию и вынудила наших воинов уйти сражаться в мир смертных. Сама, тем временем, захватила каскет, погрузила с его помощью Всеотца в сон и воссела на троне. Помнишь, мы все присягали царю Локи? Но тут Тор с армией вернулся и, победив великанов, заставил юного Локи во всем сознаться и разбудить Всеотца. Что было потом? Man kann aus dem Kaffeesatz wahrsagen. Быть может, наследник Тор изгнал брата, а, быть может, тот сам сбежал.       — Но как так получилось, что каскет пропал вместе с Локи? Почему его не отобрали? — спросила Беркана, представляя себе, как один царевич скидывает другого с моста.       — Плоть и кровь с детства баловалась иллюзиями, так что вполне могла подменить артефакт, — просто ответил Хагалар: сил спорить у него уже не было. Собрания с большим количеством людей отнимали у него слишком много душевных сил. Поэтому он предпочитал работать с книгами или же с одним-двумя учеными. Но для достижения столь важной цели пришлось забыть и о привычках, и об усталости.       — А как же разрушение моста? Das passt deiner Theorie nicht, — заметила девушка.       — Если допустить, что юный Локи и в самом деле владеет магией, а если еще допустить, что он её не контролирует….       — По твоим словам непонятно, почему Один его просто не убьет? — перебила Беркана нетерпеливо.       — Да отец богов и людей hat einen Narren an Kindern gefressen, — грустно вздохнул Хагалар. — Однажды вот изгнал, вторично убить, видимо, уже не смог, да и своими руками к тому же всегда тяжело. Он его даже пытать нормально не смог, иначе бы синяками юный Локи не отделался. Однако вспомним похороны. Я был на них. Инкогнито. Так вот, пышная церемония, много крови, в гробницу складывают невероятные дары. Я спросил у рядом стоящего, что именно кладут и что за животные sein Grab mit Blut besudeln? Мне ответили, что в могилу помещены все любимые вещи покойника, а кровь принадлежит животным, о которых он сам заботился и любил.       — Позволю себе вмешаться: так всегда поступают, — заметил молчавший до того Ивар.       — Учитывая, что тела не было… Учитывая, что на самом деле юного Локи изгнали, и великий Один знал, что его плоть и кровь жива… Он просто пытался выжечь всякое воспоминание о сыне. Уничтожить его дух, создать героя, который уже никому не причинит вреда, но которого все будут любить и вспоминать с горькой улыбкой, — Хагалар поднялся, показывая, что продолжать разговор не намерен.       — Ты говоришь так, будто знаешь, о чем думает Всеотец, — заметила Беркана подозрительно.       Хагалар в ответ только горько улыбнулся.