Архи, имя которого — Грей

«В кровавую поступь

Шагает Король,

Средь прошлых падших богов:

И он, и они носили венец —

Багряная ноша его!

Кричи, задыхайся, давай же, малец,

Ступи же в глубины сумрачных прей.

В пучине ты сгинешь,

Сломав свой Венец.

Безмолвные тени, бездушные люди,

И реки страданий и слёз.

И тянет, и душит последняя ноша

Бессильных и слабых богов.

Старая тайна — Вечная правда,

Сломают затхлый венец. »

Аятан...

***

Мы — наблюдатель,

Как же напрасно хранить,

Ту самую правду:

Венец Вам не даст ничего.

***

Облака как будто гнались друг за другом, словно чем-то потревоженные. Скорей бы им скрыться за горизонтом, подальше от зла и бессилий, живущих здесь. Но вот их количество начинает увеличиваться, и темнеют их нутра, и несутся они, внимая зову бури. Неспешное скитание небесных масс резко увеличило темп. Поднимались ветра, что неслись вперёд необычайно настойчиво в желании биться меж других. Их настойчивость пугала, единственное, что они могли рвать и метать — это волны океана. Вздымать синюю гладь и рвать ее на лоскуты, вот их кредо. Молодые блёклые Цэтусы, что еще не отрастили крылья и неокрепшие телом, скрывались в глубокой пучине. Постарше старались догнать ветра в безуспешной попытке. Все они прятались. И не только они. Живое услышало. Все, что могло понимать тот посыл, бросилось подальше от того региона. Угрозу их существования и бытия. Может, животные и не могли понять концепцию смерти полноценно, но они прекрасно понимали предупреждение. Оно блеклой волной потащилось по округе и, несмотря на свою, казалось бы, слабость и невзрачность, ударило воплем. Единогласным. Мощным и устрашающим. Живое дёрнулось в общем порыве, в страхе и желании скрыться в грунте, воде или стать спутником ветров. Все и вся стремилось покинуть насиженные места и прийти в движение. Что перепугало биоту? Точнее, кто? Шла стена из падающих вниз вод, что перекрывали обзор. Огромный вихрь и наконец-то в самом центре. В самом центре бури, где наступило затишье, ведомая ветрами злобы чужой летела Она. Шестикрыл затмевала собой солнце. Она гордо поднялась в самую высь, извещая. Предрекая... Богов крах.

***

Он невольно дёрнулся, вырываясь из сна. Да уж, в последнее время снится что-то чересчур сложное и запутанное. Слишком для новорожденного сознания, которому уже осточертело разбирать собственные мысли и эмоции. Почему нельзя как раньше? Не забивать голову вопросами, например: «Что это за ощипанные птенцы?» или «Что такое время и его деление?» Почему нельзя вернуться, когда единственное, что волновало, это как поесть и как не стать заложником скуки, просто следовать общему течения, а не самому создавать новый поток? Вот даже сейчас ту цветовую палитру, точнее, ношу размышления, что он демонстрировал, охотно подбирали младшие собратья и разбивали клубок его мысли на всех, добавляя уже что-то от себя. Единственное, что можно ответить на вопрос, почему он стал новым — разумеющим. Он вырос и физически, и ментально. Как бы смешно это не звучало. Грей теперь не ведомый, а ведущий. Массив таков. Точно можно сказать, когда конкретно из массы малых архи вдруг кто-то прозревает. Просто случается момент, когда скоплению нужен некий «лидер», но это спорно. Те, кто вдруг из пернатых задаются условным вопросом: «Почему небеса голубые» — дают новый поток размышления и развивают имеющиеся. Но «лидеры» не способны выдерживать свой собственный бурный разум. Без опоры друг на друга архи как вид бы не выжил. Но опять-таки в едином пространстве сверхсознания обитают мастодонты разумения, которые уже задают самые важные направления жизни Архи. Древние. Их всего четверо, не считая саму Матерь. Немного забавно, что ментальный рост внутри Массива еще обозначается размером существа. Раскрыв крылья и сделав несколько пробных взмахов, серый сорвался с насиженного местечка, а за ним — все остальные. Архи не любили летать днем в нижнем уровне Неба. По многим причинам: начиная с простого дискомфорта, заканчивая тем, что скрывали своё присутствие. Ничто не мешает четырехкрылым летать под светом солнца, но боязнь тех людей еще оставалась. А люди боялись тьмы, а архи — нет. Стая скользила по воздушным потокам достаточно близко к спокойной глади моря, что нагрелась днем, а сейчас отдает тепло воздуху, который хорошо держит пернатых на весу. Неторопливо они взмахивали крыльями, то ныряя вниз, то взмывая выше. Звёзды наконец явили себя на свет после многих дней пасмурной и штормовой погоды. Сегодня днём они ночевали опять на голой летающей скале. Без уюта гнездовых ячеек и щебетания на периферии старших Архи. И где-то относительно недалеко маячило плавающее гнездо людей. Люди... А, собственно, почему они здесь? Есть ли в этом смысл? Люди глупенькие, это правда. Например, взять то, что они таскают своих детенышей на охоту без подстраховки. Видимо, родители из людей плохи. А те два детеныша... они странные: слишком отличаются по мыслеобразу от своих «родителей». Слишком по-другому они мыслят, чувствуют. Даже выглядели страшненько, если вспомнить. Слипшиеся Нитевидные перья во все стороны выглядят не очень. Нормальный родитель будет всегда следить за чистотой потомства, а эти. Эти словно плевали на двух заморышей. На странных детёнышей. Что их отличает от людской массы? Целые души...

Подождите?

А почему у них целые души?

Среди прибрежных?

Не смешите нас! Среди тех, кто самолично отдает себя на пожирание, разве есть кто-то, кто противится? Разве есть те, кто видят по-иному? Разве есть те, кто ответил на зов? На наш призыв? Они есть... Те, кто ответил.

***

Оставив основную массу стаи ради безопасности, малый птиц направился к кораблю. Освещенное человеческое сооружение легко было заменить на темном полотне пейзажа. Оно мирно покачивалось в такт ветра. Необычно ощущать, как собственный страх отступил, будто дневной сон, ради цели. Цели самого Массива. Серый архи спикировал к судну, вытянувшись стрелой, и незаметно приблизился к чужой обители. Наметив место приземления и неловко вцепившись всеми конечностями в деревянный борт, он пополз наверх перебирая когтистыми крыльями, подобно летучей мыши на земле. Забравшись на уровень палубы, стараясь потеряться за тенями перил, Грей наблюдал. Высокие фигуры сновали туда сюда.Чем-то занимаясь. Архи фыркнул и, отцепившись от борта, решил поискать другой способ пробраться незаметно. Пролетев по периметру судна уже по второму кругу, он кое-что заметил. Ячейки. Немного кривые, большие и слишком друг от друга далеко расположенные. Осталось проверить все «окошки». Это надолго.

***

Сумрачно и сыро. Черт побери всех на корабле. Всех! Кай думал. Долго, нудно думал. Потирая и растирая конечности в мучительной пытке времени. Ждать еще много? День, час или декаду? Отмерял дни и ночи время своей тюрьмы, ожидая наконец, когда боги-судьи вынесут вердикт. А Сока все смотрела в пародию на иллюминатор. Сестра молчала, не произнеся за долгое ожидание ни одного слова. О чем она думает? Что ее тревожит? Неизвестно, хоть ты тресни, вот бы уметь считывать мысли других, чтобы их понимать. Кай ложится рядом с ней, не отдаваясь сну. Пристально смотрит на лицо Соки в поиске ответов. Ее глаза пусты, словно жизнь их покинула. Они хоть выберутся отсюда живыми? Шансы становятся все ниже и ниже. Помнится, распорядитель сказал, что условным наказанием для них стало изгнание. Не смерть, не пытки или другой способ избавления от них побыстрее. Именно, что изгнание. Черт дери все! Всех...       — Брат... ты знаешь? Я теперь не боюсь... ничего... — ее голос дрогнул, на последнем слове. — Не боюсь, никого. Кай резко поднялся и испуганным взглядом прошёлся по лежачей сестре. Теперь она мягко звучало, словно улыбалась чему-то.        — Прости, но почему ты об этом заговорила? Сока, не молчи. — положив руку на голову сестренки, поверяя, не бредит ли она.       — Сказать, почему? Просто, мне снилось Небо. Большое, глубокое и...       — Небо? Я не знаю, что значит, если снится небо. Наша матушка о таком знаке не ведала. — небрежно бросил Кай, перебивая.       — Погоди, брат. Мне снилось, что оно, словно... как бы это выразить? Звало? Это звучало, как песня, как приглашение?       — И? Зовущие небеса? Мне кажется, тебе все хуже и хуже!       — Нет, не совсем... Мне кажется, что... это как-то связано со всем, что происходит... Тебе же, наверное, что-то подобное на ум приходило?       — Нет, никогда.       — Так вот, помнишь, когда мы встретились с Архи? Абсолютное молчание стало ответом, но Сока продолжила: «Изначально мне приснился, архи, после встречи с ними же. Точнее... Архиния. Помнишь, как ее описывали наши учителя? Громадный крылатая зверь, что поедал богов и людей. Так вот...» Мне приснился совершенно другой образ. Он более величественный. Более приближен к тем мелким зверькам — архи. И знаешь... Она меня не пугала, совсем! Меня наоборот заинтересовала. И сегодня мне снился сон. Другой сон. Я видела шторм с высоты. Он напоминал глаз или большой зев. А я была в самом верху. А после меня накрыла тень Архинии. И знаешь, меня не напугало это видение, оно меня вдохновило. Послышалось шебуршание. В небольшом окошке-иллюминаторе засветились чужие глаза.

***

Разумные отдают души на съедение богу. Не зная, что тем самым двигают мир к Падению. Надежда на то и есть, что люди изменят решение. Не кормить Ид и алчных богов собой. Венец, что создан из крови и душ человечьих, станет удавкой для безумных богов. И погибелью для мира. Надежда есть. Но она зыбка. Я надеюсь... Что эта попытка, это изменение. Наконец сможет повернуть историю в другое русло. Три бога нынешних падут. Три венца их задушат. Боги-судьи и Эфир. Рыжее дитя прошлых решений станет ключом к решению. Двое, отринувших божью волю... Спасение родного народа. Все они переиграют осколки Судьбы. Не все пешки на месте, но мы постараемся. Стать не ветерком, а штормом перемен. Верно же мое дитя, Грей...