Этой ночью Нью-Йорк потеряет своего героя...

Что будет после смерти?

      Во все времена существовало множество теорий на эту тему, но нельзя говорить, что они имеют под собой какое-либо обоснования.       Люди возвращались с того света, всегда говорили о разном: видел другой мир чужими глазами, шел по пустыне в поиске хоть чего-то, застрял в лучшем моменте, попал в Рай или Ад, а может и вовсе ничего не видел, только слышал голоса у своей кровати. В расхождении очевидцев Смерти виноваты предрассудки жизни, попытки понять ее суть и различия присущие каждому, но даже в столь разных мнениях и теорий можно найти что-то общее – вас ждет то, что вы сами себе придумали.       Люди, что уже давно освободили свои умы от фанатизма, предпочитают верить в голые факты, которые остаются на руках врачей. В период смерти всегда активно работает та часть мозга, что отвечает за память, и прекращает в самую последнюю очередь, хоть человек был в бессознательном состоянии. Считается, что люди видят свой последний сон сотканный из воспоминаний, проживают в нем свои лучшие моменты, пока живые оплакивают у каменных плит и жалеют, что не смогли быть рядом.       Питер Паркер не верит ни в одну из теорий, но, если предположить, что после смерти сможет пересматривать свой самый счастливый момент, то….       Он выберет день, когда Мэй пыталась разобраться в модели солнечной системы, что так не кстати была задана в середине недели и нужно было принести на следующий день, а рядом сидящий Питер, весь в клею с широко распахнутыми глазами, пытался держать стержень так, чтобы все не упало и тетя не взмолилась всем имеющимся богам.       Он выберет день, когда впервой познакомился с парнем, что принял его крайне радушно и даже предложил поиграть вместе в новенькое лего, пока взрослые болтали на скамейке и договаривались о совместном ужине.       Он выберет день, когда понял, что в его руках сосредоточена огромная сила, а ему самому приходится не сладко: то прицепится руками к шкафчику, то к Томпсону, то с утра от будильника подскочит к потолку и чуть не спалится перед Мэй, ведь та бы точно увезла в больницу.       Он выберет день, когда старый DVD–шник валялся у самых ног, точно прося забрать с собой, пятерка по испанскому была легкая, а Человек Паук смог поймать на лету несколько тонн железяки и даже ни капельки не помяться. Выберет оценить «чумовую тачку» у дома, финиковые печенья Мэй и кумира детства на диване, что и с фингалом под глазом выглядел как тот, кто вытащил мировой технологический прогресс на новый уровень.       Он выберет день, когда понял, что Мишэль испытывает к нему давно не дружеские чувства и готова к чему-то большему, поцелуй на крыше и неловкие касания, ведь она из тех, кто смог принять его личность и остаться рядом.       Питер Паркер выбрал бы самое лучшее из своей жизни, чтобы крутить в памяти, как на пыльной пластинке, самые теплые моменты.

Хотелось бы, но…

      Падать в бездну нужно с закрытыми глазами и пустой головой, не сопротивляться чувству полной безнадежности и расставить руки для объятий костлявых рук Смерти.       Нужно ощущать каждой клеточкой своего тело то, как холодная вода забирается внутрь и уродливо вздувает тело, тащит на дно и дальше по течению, чтобы медленно гниющую плоть унесло к берегу и никто не узнал судьбу неизвестного.

Он был готов к этому, но…

      По телу распространяется несравнимое ни с чем тепло, а собственное дыхание хоть и слабое, но имеется, словно в легких не было холодных вод и плесени. Голова медленно заполняется не холодными порывами ветра и собственной кровью, а медленно перетекающим мыслями: от собственной смерти и её воплощении до тихим пиликаньем и жужжанием под ухом.

И это… так странно.

      Странно вновь что-то услышать, почувствовать собственное тело и пошевелить рукой, попытаться разлепить глаза, чтобы увидеть серый потолок, а не толщу водой, где пробивается свет прошлой жизни. Открыть рот, чтобы почувствовать в глотке застоявшуюся воду и резко, точно инстинктивно, перевернуться и выплюнуть все, вновь зажимая губы руками, лишь бы не закричать.

Мертвецы не могут что-то чувствовать.

      Питер Паркер знал, что этого просто не может быть, ведь в последние минуты жизни люди, которые покидали его, шептали о том, что потом больно не будет и закрывали глаза, словно не они клялись когда-то быть рядом всю жизнь.       Он же, словно и вовсе не умер: сидел на чем-то твердом, точно на металлическом столе, убирал руки от лица и своими подрагивающими пальцами шевелил, хоть и с болью, но мог, замечал легкие красноватые следы и собственные, давно искусанные в крови, ногти.

Почему? Как? Зачем? Кому в голову пришло?

      Оглядываясь назад, точно считая свой план идеальным, просто не понимал каким образом остался жив: его не помнит никто из Мстителей и никто не знает, что Питер Паркер и есть Человек Паук. Костюм оказался у Пеппер Поттс, что вряд ли бы подняла из-за этого тревогу, точно подумав, будто он ушел в отставку или он ему уже не нужен.       — Чутье?       Схватив себя за горло, точно не веря, что этот голос принадлежит именно ему, вновь принимается за разглядывания собственных коленок в серой ткани, закусывает губы и не понимает, как оно работает.       Да, паучье чутье работало, когда Доктор Стрэндж выкинул его в подобие астрала, тогда руки сами двигались и не давали забрать куб, так может ли быть такое, что это оно вытащило из пролива?       Насколько известно Питеру, то он не может стрелять паутиной из запястье, как один из своих альтернативных версий, для этого нужны веб-шутеры с паутиной, но они остались наверху, вместе с ЭДИТ и портфелем. Была вероятность, что он зацепился за что-то, а чуйка к этому приклеилась и вскарабкалась на сушу, но тогда оставался последний вопрос.

Кто ему помог?

      В таком состоянии вряд ли бы добрался до больницы, будь он хоть трижды Человеком Пауком, так и помещение слабо напоминало больницу, максимум чью-то подвальную лабораторию, а значит нужно найти этого сердобольного, что решил приютить и дождаться паучьей регенерации.       Закрывая глаза, словно и вправду все это просто сон, с силой себя щупает и вновь ощущает резкую боль в области плеча, куда и пришелся щепок, закусывает губу до крови, слизывает алую жидкость и наконец-то решается рассмотреть помещение.       Рядом капельница, что ранее была воткнута в его руку, а теперь просто болталась, было понятно почему стало так тепло, стул, аппарат жизненных показателей, где было видно, что сердце бьется с нужно периодичностью и возвращалась к отметке 90. Можно предположить, что это мед. блок, но стоит скосить глаза в бок, как заметил новейшие разработки этого времени, которые могли принадлежать любому, кто имеет деньги, ведь стоит приглядеться, как логотип известной компании бросается сразу же, как и медленно наливавшееся свинцом голова.       Раньше бы Питер подскочил, чтобы осмотреть каждую деталь и поинтересоваться планами неизвестного на свою персону, но сейчас захотелось лечь обратно, свесить ногу и болтая ею, разглядывать потолок.

К черту это все.

      Была вероятность того, что один из его врагов просто узнал личность Человека Паука и решил подлатать, чтобы потом вдоволь поиздеваться и провести парочку экспериментов.       Может они искренне хотели посмотреть на его страдания, чтобы взмолился и попросил не убивать, но такого удовольствия ни Питер Паркер, ни уж тем более Человек Паук не принесут – он желает смерти, так зачем ему это все?       Закрывая глаза, пытаясь прислушаться к звукам из вне, был крайне удивлен абсолютной тишине — звукоизоляция?       Предусмотрительно, если люди будут кричать. Не было слышно ни криков, ни шагов, ни уж тем более механических издевательств из динамика, словно в плохом кино, словно его просто оставили и забыли.

Обидно.

      Можно было поверить, что Питер Паркер спит, но нога не прекращалась раскачиваться из стороны в сторону, точно сообщая некто, будто он жив и поскорее расправился с тушкой паучка. В голове, словно он вновь вернулся к череде обычных дней, стояла полное ничего и от этого было не хорошо, но и точно не плохо.       В такие моменты время прекращает идти медленно или быстро, словно останавливается для него, но не для других, а другие просто прекращают существовать.       И в том, что он пропускает момент, когда шаги появились, а чужое тепло рядом заставляет гореть, не было ничего плохого. Ему вовсе не стыдно за то, что кто-то берет его дрожащую руку, где одну из вен задела игла, бережно обрабатывают и перематывают руку, даже вовсе не любопытно открыть глаза и узнать личность неизвестного.

Спаситель или же мучитель – какая разница?

Незнакомец ничего не говорит, только ходит по комнате, что-то делает, но не трогает его более. Скорее всего убрал капельницу по дальше, может сел за компьютер и продолжает рыться у себя, даже не замечая того, что вот он, сам Паучок, которого зачем-то спас, живой, в сознании дергает ногой; так почему бы не привести в чувства какой-нибудь пафосной речью?       Питера не напрягало это, нисколько, лишь что-то внутри, может разыгравшееся паучье чутье, шептало подняться и посмотреть на незнакомца, словно это и в правду… важно.       Хотелось бы игнорировать это чувство, но шепот становился настойчивее, переходил на истеричный крик, тогда пришлось рявкнуть «Хватит» и резко сесть, чтобы зло уставиться на того, кто даже бровью не повел.

Лучше бы не делал этого.

      Может быть, с кем-то происходила эта странная игра сознания, когда, как бы не выглядел человек, вы сможете его опознать из миллионов других, даже, если он будет не похож на себя.       Питер слабо, но узнает, почти сразу же того, кто сидел на кресле и попивал спокойно кофе, потому внутри сразу же все обрывается и холодеет, словно он снова в воде.       Мужчина преклонных лет, что несмотря на возраст, прямо таки источал неизведанную энергию, на лице вместе со шрамами появились морщины, а в потемневших глазах, которые спрятаны за очками, читается очередной код, точно для одного из своих изобретений. Спускаясь по шрамам от той энергии, что когда-то точно должна была убить его, замечает медленно темнеющие извилистые, точно давно впитавшиеся в кожу, линии, словно от удара молота Тора, ползли под темную ткань свитера.       — Снова.       Закрывая глаза пальцами, тря их, зная, что глюк исчезнет, если сделает это, оттопыривает указательные и снова видит то, что и тогда.       Он видит, что взгляд, некогда карих глаз, обращен к нему, а стоило призраку встать, как при свете смог различить на стороне, где находились шрамы, полностью поседевшие волосы, как на голове, так и бородке.       — Я вроде умер только один раз, — замечая, что тот, кому было это адресовано, резко схватился за кудряшки, все же решил сделать шаг вперед. — Никогда не понимал Локи и его желание делать это несколько раз.       — Теперь и голос.       Питер знал, что это не может быть тот, кто испустил дух прямо перед ним, лишь очередной помешавшийся на месте идиот, который отлично имитировал гения.       Странно, но именно такой Тони Старк попадался ему на глаза, когда в большой толпе натыкался на знакомую фигуру, именно его видел у своего бывшего дома, когда патрулировал город и перед смертью, кажется, тоже.       Цепляясь за волосы, дергая со всей силы, надеясь, что сможет прогнать наваждение прочь, дернулся, стоило шагам стать ближе, а в его поле зрения появиться носкам ботинок, именно той марки, что когда-то носил миллиардер.       — Питер, ты немного взволнован, но все можно рассудить.       — Еще шаг и я убью вас.       Тони Старк, точнее его копия, резко замирает прямо перед ним, дает рассмотреть руку, что точно была ампутирована, а вместо неё поставлен один из высокотехнологических протезов, больше не смеет что-либо сказать и просто ждет чужих действий.       — С ума сойти, какой же нужно быть падалью, чтобы теперь имитировать его, — голос звучал угрожающие- насмешливо, ведь сейчас он и вправду готов убить того, кто играет с ним, а этот некто и не думает уходить, хотя было видно, что перекрутило от такого обращения. — Пошли по стопам Квентина Бека? Зря.       Странно, но некто вдруг сделал шаг назад и кажется поёжился, точно от взгляда, ведь Питер был готов убивать, как тогда, когда Зеленый Гоблин убил Мэй, а другие паучки пытались переубедить в этом. Сжимает край стола, хмуриться и думает, что хорошо бы этого бессмертного линчевать на месте.       – Знаете, что случилось с ним? — знает, ведь соц сети до сих пор гремят новостями о чудовищном поступке Человека Паука, так почему бы не продолжить эту историю? — Я убил его, даже пожалел, хотя этот ублюдок вел очень грязную игру, прямо как вы сейчас.       Питер Паркер пытался не вспоминать тот момент своей жизни, но до сих пор чувствовал ту бурю внутри, когда начал понимать — с ним играли. Питера Паркера никогда не считали приёмником Тони Старка, лишь слезливым мальчишкой, который был готов поверить любому человеку и оставить все ради спокойной жизни.       — Знаете, что он сделал?       — И что же?

То, что не следовало.

      — Малыш паучок недавно потерял наставника, что по ошибке передал не только ЭДИТ, но и управление Мстителями, — каждое слово, словно наждачка, ведь столько ненависти к себе и этой твари нужно уметь выносить в свет. — Решил сыграть в игру «Давай стану другом и напомню о нем?», поддержал Фьюри в решении отстранить мальчишку от супер геройских дел, решил пожертвовать собой на моих глазах, прямо как он.       Нужно было время, чтобы понять, каким образом Питер проникся симпатией к нему за столь короткий срок: слащавая история о смерти всей планеты, о том, что не смог спасти и решил хотя бы помочь этой, нелепая жертва собой и даже чертовая бородка.       — Манипуляция на высшем уровне, знал бы Мистер Старк какую змею пригрел, — странно дернулся взгляд при упоминании Тони Старка, неужели настолько агрессивно прозвучало? — А так, именно мне пришлось наблюдать за тем, как эта тварь умирает и мучиться, ведь не смог задушить живого.       Питер в какой-то степени благодарен Беку, ведь, если бы не тот случай, то он продолжал искать Тони Старка в других людях и доверять всем без разбору.       Хотелось, правда, довериться Доктору Стрэнджу, но тот ничего вразумительного не сделал для этого, лишь его громкое: «Я пожертвую вами, чтобы защитить камень» отчетливо въедается в память.       — Ладно, к черту, я устал, — потрепав кудряшки, чувствуя, что еще одной нервотрепки не вытерпит, все же подгибает под себе ногу и уже откровенно пялиться на неизвестного. — Не толкайте речи, не пытайтесь меня обмануть, убивайте или будьте убиты.

Молчание.

      Питер Паркер давно привык к молчанию в чей-то компании, кажется, что даже намного раньше, чем Железный человек решил отдать свою жизнь, но было маленькое различие: раньше он не ждал, что на его многочисленные слова у кого-то найдутся ответы, а сейчас не готов их дать, как и получить.       Питер Паркер привык не только к молчанию, но ощущению одиночества в кругу людей, словно они белый шум и ничего не значат — это уже нормально, в порядке вещей, привычно настолько, что он не стал бы прерывать само разрушительное одиночество ради кого-то.       Незнакомец, что до боли знаком, молчит, кивает, делает шаг в сторону, точно подбирает какие-то слова, точно такие же слащавые, каким сыпался Бек, но теперь что-то заметно поменялось. Возможно, может ему кажется, но человек напротив не просто скривил гримасу отчаянья и безнадёжности, а взаправду это ощущал.       — Прости, что не был рядом.       Кулаки сжимались сильнее, ведь никто не смел говорить настолько самонадеянно, словно настоящий Тони Старк мог и вправду извиняться за то, что оставил со всеми собаками наедине. Поднимает руку, видя, что незнакомец и вовсе не пытается отойти, но тут же роняет на колени, ведь кто-то постучался в металлические двери и с тихим скрипом пробрался в комнату.       — Пап, тут мама зовет всех к ужину, — вися на дверной ручке, замечая, что тот, кого она ждала, проснулся, решительно направилась ближе. — Можно Питер сядет рядом со мной?       — Морган..?       Питер не уверен, что это была именно она, ведь они встречали последний раз лет пять назад, а так же в первый, на похоронах ее отца. Он помнит ее маленькой девочкой, что так похожа на отца, лет пяти, стоявшая под руку с «Дяди Роуди» или мамой, тихо плачущей и с гордо поднятой головой, даже, когда кто-то обращал внимания на ребёнка.

Вся в отца.

      Сейчас он видит девочку с отросшими темными волосами, яркими светящимися глазами от неописуемого восторга и пытается спрятать руку, которой хотел врезать ее… предполагаемого отца, что молчаливо мотал головой, но не предпринимал попыток убрать дочь дальше от обезумевшего от горя парня.       — Да, помнишь меня? — девочка закивала, кажется, что вот-вот и у нее появиться ушки с хвостиком, который медленно бы крутился из стороны в сторону. — Мы тогда встретились на…— посмотрев на отца, который сделал вид, будто бы не услышал, лишь кашлянула и поправилась. — Одном мероприятии. Я еще была маленькой, а ты меня за руку держал. Помнишь же, да?       Он помнит, слишком хорошо, чтобы забыть, потому и не может поверить, что это все было ложью: не может Тони Старк стоять рядом с ним, смотреть на обезумевшего бывшего преемника и собственную дочь, а так же извиняться за непонятно что.       — Я… да, наверно, — сжимая ладони в кулаки на коленях, чувствуя себя не в своей тарелке, решил все же спросить то, что могло пролить свет на ситуацию. — Мы, кажется, болтали о твоем отце, да?       Девочка молчит, смотрит на того, кого назвала папой и мотает головой. Делает шаг ближе, показывает на место рядом с Питером, тот пододвигается, садиться на краешек и протягивает свою ладонь. Питер не уверен, что все это правильно, но все же осторожно вкладывает свои дрожащие пальцы в ее ладонь, а та сжимает их и кладет себе на коленки.       — Мама ушла тогда и попросила тебя немного последить за мной, — рука дрогнула, совершенно случайно, но точно не испугав девочку. — Мы сидели в комнате, на диване, держались за руки и молчали. Помню, что плакали много. На прощание ты меня приобнял и похлопал по плечу.       Морган все так же держит его пальцы, только средний и указательный, как тогда, а паучье чутье до пугающего молчало, и это могла значит только одно…       — Так, все, дорогая, давай-ка дуй наверх, а мы еще с Питером поболтаем и поднимемся.       Питер не готов вот так просто начать этот разговор, ведь до сих пор сомневается, а это и не нужно было делать, ведь Морган подняла бровь и мотнув головой, слезла с кушетки и потащила его за собой.       Не ожидавший подобного Питер шатнулся, чуть не упал на пол, но его вовремя подхватили под руку и заставили со страхом уставится на холодный протез, который тут же оказался за спиной.       — У меня есть маленькая просьба, — обращаясь к Питеру, но обращая на себя сразу все взгляды, все же отпустила руку парня. — Можешь расписать все мои постеры с Человеком Пауком?       — Что?       — Ну… Знаешь, ты очень популярен сейчас, последние лет пять точно, потому многие просто мечтают получить твой автограф, — не замечая, что Питер все же успел заново воскреснуть, немного помялась, но все же продолжила.— Ты не даешь их, да, но… Да во имя Тора, ты знаешь как это прикольно иметь автограф своего кумира?       Питер точно не был готов к такому, хотя он никогда не мог свыкнуться с этим. С тем, что у Человека Паука могли быть поклонники и желать с ним хотя бы сфотографироваться, тем более после событий с липовым героем другой земли и его «ненавистью к гражданским».       — Мне пора уже начать обижаться?— чувствуя как напряжение сходило на нет вместе с неловкостью, все решил немного пожаловаться на свою судьбу. — У нее отец Железный Человек, но вместо того, чтобы хоть раз попросить автограф, да хотя бы восхититься этим, эта маленькая девочка фанатеет по Человеку Пауку и расклеивает постеры с ним!       — Паап…       — Что «Пап»? А я вот сейчас расскажу Питеру о том, как ты на свой день рождения попросила стать женой Человека Паука, а на рождество его под елкой, — он не ругается, просто в шоке от того, что желания реально сбываются. — Сколько игрушек, комиксов, костюмов и все по Человеку Пауку! Ты забрал у меня дочь, доволен?       Питер не понимает, что делает в этой перебранке и почему стал виноватым в этом, но невольно сравнил себя и Мэй с ними. Тетя, что не одобряла его одержимостью Тони Старком, была готова его кумира прибить на месте, ведь тот забирал все внимания племянника, а мальчишка с горящими глазами просил купить маску Железного Человека и...       — А вы забрали у тети Мэй ее племянника, — понимая, что от него и вправду ждали хоть какого-то ответа, лишь тяжело вздохнул и отшатнулся от Старка-старшего. — Она перерастет это, а пока дайте насладиться юностью сполна и не тащите в Германию, чтобы надрать задницу глупцу.

Питер не обвиняет его.

      Питер Паркер просто устал от того, что происходит, как и винить себя в последствиях, ведь не было того, на кого можно было переложить ответственность — только он и его решения.       Морган с благодарностью улыбается и громко хмыкает отцу, который все же закатил глаза на такое поведение, а после потянула за рукав Питера наверх, где уже их точно заждалась Пеппер.       — Обычно отец говорит, что фанатизм до добра не доводит, но теперь даже не возразил ничего, — зная, что Питер идет следом, ее личный кумир, была готова прыгать на месте и рассказывать абсолютно все. — А ты можешь рассказать о том, как сражался со своими версиями сразу же с несколькими героями под контролем одного?       Питер может рассказать ей, но чувствует, что это ей не нужно — зачем знать о том, что ее кумир непроходимый слепец, который желал добра всем, а сам получил одну и непроходимую головоломку под названием «Догадайся сколько еще человек погибнет из-за твоих ошибок?».       Морган отпускает руки, чтобы помочь Пеппер накрыть на стол и разложить по тарелкам, а Питеру только и оставалось, что смотреть на эту картину и медленно сжираться изнутри — он тоже любил помогать Мэй, причем всегда, хоть и с покупной едой, ведь готовить любимая тетушка не любила.       — Присаживайтесь, мальчики, ужин стынет.       Питер не хочет видеть Пеппер, ведь та точно знала по какой причине Человек Паук здесь оказался, не желает садиться рядом с Морган, хоть та с предвкушением и широкой улыбкой смотрит, хочет сбежать и никогда не знать этого.       — Это не Германия, но тоже интересное приключение, — вздрагивая от голоса сзади, как и ладони на плече, что все так же холодна и напоминает пластик, пытается сдвинуться с места.— Не находишь?       Кивая, чисто машинально, пройдя дальше к своему месту за столом, замечает ладошку Морган на стуле и все же присаживается, чувствует себя глупо, когда видит, как некогда плейбой, филантроп и миллиардер целует Пеппер Поттс в щеку и берет из ее рук соль.

Он не должен быть здесь.

      — …а ты говорил, что желания не исполняются и чудо не бывает, — снова показывает взглядом на Питера, который пытается прикоснуться хоть к чему-то в тарелке. — Давно уже надо было пригласить Питера на ужин.       У Питера кругом голова от сумбурности всего происходящего, ведь недавно он угрожал расправой ненастоящему Тони Старку, который оказался настоящим, был обвинен в фанатизме дочери и увиден на ужин, а теперь его пытались завести в обычную светскую беседу ни о чем.       — Где-то работаешь?       — Да, халтурю, не более, — не особо понимая зачем здесь это, все же подцепляет помидор вилкой. — На жизнь хватает.       Врать вошло в привычку, ведь после смерти Мэй, когда о нем все забыли, пришлось заново учиться жить и напоминать о себе. Он закончил школу, мог куда-то пойти учиться, но выбрал работу, ведь больше находится в той квартире не мог, да и не его она, а того подростка, которого забыли. Питер Паркер выбрал зарабатывать деньги различными способами: снимать человека паука, работать пару часов грузчиком, разрабатывать рекламу и программы. Все, что мог сделать и делал, хоть и иногда пришлось откладывать последние деньги на съёмку квартиры где-то на окраине, разглядывать луковицу в холодильнике и понимать, что и ее есть не хотелось.       Хотелось только одного: выпить таблетки и лечь спать, чтобы забыться пустыми снами, лишь бы не ощущать надвигающейся тревоги и желания покончить со всем.       — Вы не видели мо-       — Таблетки на голодный желудок принимать нельзя, — отец семейства крайне грубо отрезал, настолько, что получил от женской части семейства предупреждающие взгляды. — О них поговорим позже.       Питер молчит, понимая, что ситуация стала не просто нелепой, а абсурдной, ведь Старк снова его отчитывает, хотя в этом не было его вины, помидор закатывается на тарелку, пока дрожащие руки теребят рукава кофты под столом.       — Все было безумно вкусно, мисс Поттс, — поднимаясь со своего места, более не пытаясь найти хоть каких-то ответов, стучит по спинке стула. — Я выйду на улицу?       Пеппер показывает куда именно, даже просит накинуть старковскую курточку, но Питер молчит, плюет на тапочки и спешит на улицу, при этом тихо закрыв за собой двери.       Тони Старк еще долго будет смотреть на пустое место, на не тронутый стейк с гарниром из овощей, пытаться поддерживать веселый настрой дочери за столом и игнорировать взгляды Вирджинии, что была готова взорваться, как тогда, когда притащил Паркера домой с тихим: «Я не мог по другому.».

***

      Ступая босыми ногами по заснеженному деревянному полу, чувствуя то, как скрипят доски под его весом, все же делает пару шагов к лестнице и подставляет голову на казнь северному ветру.       Медленно становилось холодно, словно он опять в одной из самых высоких точек Нью-Йорка и готов спрыгнуть, только здесь менее ветрено, а внизу снег вместо воды.

Это успокаивало.

      Усаживаясь на одну из ступенек дома семьи Старк, чувствуя себя так же отвратительно, как и всегда, не мог понять что здесь происходит и какого черта нужен был весь этот фарс. Питер уже давно прекратил хоть что-то понимать, и это касалось не только других людей, но и собственного «я», что уверенно подавало признаки жизни и пыталось запутать и без того сложные мысли.       — Может я сплю? — разговоры с самим собой никогда не доводили до добра, но так хотя бы было жить проще. — Хотя… вряд ли мозг придумал такую… счастливую картинку.       Правильно, ведь семейная жизнь в понимании Тони Старка не может быть скучной, тем более с Пеппер Поттс, что и сама была интересна и вспыльчива. Питер ожидал ссор, если не драк, может шуток, а не поцелуев в щеку и теплый ужин вместе с глупой перебранкой с дочерью по поводу него — Человека Паук и Питера Паркера одновременно.

Нет, нет, нет, о чем он думает?

      В голову лезла откровенная чушь, ведь какая разница ему, Питеру Паркеру, ему знать, что у его бывшего наставника все хорошо и он живет, дальше от супер геройской деятельности свою лучшую жизнь?       Хотелось бы верить в то, что это не просто зависть, ведь сам все потерял ради того, чтобы лишь раз пролететь на паутине и поймать мелкого воришку, а что-то более высокое, но чувствуя непреодолимое желание все высказать ему за свою жизнь, понимал, что именно она.       Питер Паркер тоже хотел свой дом. Желал быть любимым и ни кем не забытым. Мечтал приходить домой, где его уже ждала любимая девушка, может жена и дети, ждать Рождества и спорить с дочерью о том, что маска Железного Человека в подарок — это слишком. Хотел, чтобы Мэй была рядом, мотала головой и припоминала его в детстве, забирала его дочь и утаскивала есть мороженное.

Питер Паркер хотел быть счастливым, но вместо этого сбрасывается с моста и не может спокойно умереть.

      Хотелось верить, что его план был просто идеальным: никто не знает и не помнит, никому в Рождество нет дела до других, ничего бы не помешало умереть там, если бы не тот, кто уже давно на том свете.       Вновь цепляясь за кудряшки, выпрямляя их пальцами, зная, что получит все ответы на интересующие вопросы, все равно не хотел, чтобы этого случилось — он уже не ждал спасения, как и не желал его, а тут сам Тони Старк собственной персоной.       — В очередной раз Питер Паркер облажался, — слыша шаги за спиной, тяжёлые и переваливающиеся, точно от геройской профдеформации, лишь усмехается. — Я просил тебя этого не делать, а ты сделал в точности да наоборот.       — Понял, что перебор с нравоучениями, — подходя ближе, видя, что мальчишка медленно синеет, чувствовал себя глупо. — Постараюсь не быть занудой.       Питер уже не ждет от него хоть чего-то, просто желает скорее убежать отсюда, но перед этим получить ответы, но вместо этого вздрагивает от резкой тяжести на плечах и на периферии замечает в руках наставника тапочки.       — Я мутант, — зная, что тот потребует их накинуть, мотает головой и все же принимает старковскую куртку, что хоть немного согревала, больше в переносном смысле, чем прямом. — Мне не холодно.       — Паук наделил быстрой регенерацией, а не милой шубкой, — сажаясь рядом, чувствуя потребность в сигарете, все же отметает ее — он не курит, зачем это? — Я удивлен, что после такого ты восстановился за два дня.

Он и сам иногда удивляется.

      Он всегда считал, что с возрастом паучьи способности станут затухать, но те о себе стали заявлять с завидной скоростью — бешенная регенерация, какая бы не была рана, отсутствие боли и обостренное паучье чутье, что так и молчало.       — Жаль, — зная, что его слышат и за такие слова может прилететь, как в старые добрые времена, лишь качает головой. — У меня были другие планы на Рождество.       Питер рассмеялся, впервой за столь долгое время, слишком хрипло и не так, как в свои пятнадцать, ведь сейчас это не более, чем попытка выпустить подавляемые годами эмоции — скупо, но почему бы и нет? В глазах вновь все остекленело, а пальцы прекращают рыться в кудряшках, только и остается, что смотреть под ноги и мечтать скорее уйти отсюда, и желательно из этой жизни.       — ЭДИТ передала какие, — чувствуя, что не стоит обращать внимания сейчас на тихую истерику паучка, чтобы не сделать хуже, лишь тяжело вздыхает и смотрит в сторону леса. — Я тогда помогал Пепс с салатами, а тут сообщение и костюм еще пришлось искать. Знаешь, паучок, а ты умеешь….. Напугать.       — Не обращали бы внимания и дальше резали салаты.       Нет, Питер бы не обиделся на него за это, ведь никогда бы не узнал правды, а сейчас пришлось сидеть рядом и слышать о том, что своеобразно, но он был рядом и в любую секунду сорвался с места, чтобы помочь паучку. Раньше бы Питер это оценил, но сейчас чувствует легкое раздражение и некую грусть, ведь Тони Старк бы этого не сделал просто так.       — Я не могу просто стоять в стороне, когда близкий человек совершает глупость, — замечая, что тот на секунду посмотрел слишком подозрительно и саркастично, если так можно сказать, только помотал головой и посмотрел на свои пальцы, где сверкает кольцо. — Мне нельзя было снова появляться в том мире, пойми же это, паучок.       — И это можно было делать и дальше.

Пять лет.

      Пять лет Питер Паркер винил себя в смерти близких, считал, что лучше быть забытым, чем любимым в этом мире, чтобы сейчас Тони Старк задвигал столь громкие речи. Питер и не спрашивает почему, ведь старое поколение Мстителей разошлось, а новые все так же не нашлись, потому Человеку Пауку нужно быть на страже спокойной жизни Нью-Йорка и не только.       — Я все же расскажу то, что произошло, ты послушаешь и будешь делать выводы,— нет, мужчина не собирается вываливать все на него без разрешения, ведь и без того перевернул паучий мир, что сейчас, что в пятнадцать. — И можешь ненавидеть, но умереть я тебе не дам.

«Хорошо»

      Тони Старк всегда говорил красиво и складно, может ему даже поверит, ведь теперь этот вопрос не даст ему спокойно умереть. Нужно было узнать слишком много, но времени было мало, ровно столько, сколько замерзают уши.       — Я помню то, как сделал щелчок, потом твой голос, размытое лицо, Пепс и все, но мне этого хватило, ведь мы тогда победили, — тяжело вздыхая, замечая морозное облачко, все больше понимает, что объяснить все — просто невозможно. — Дуговой реактор хоть и погас, но сердце ещё билось, хоть и слабо, но Пеппер ухватилась за это и решила хотя бы попробовать. Фальшивые похороны, ваза, где должен был быть мой прах, могила, красивая хочу сказать, и прощание.       Питер все это помнит, даже слишком хорошо, но не понимал, как Пеппер Поттс, та самая женщина, что еле держалась и плакала в плечо Роуди, как его все называли, могла провернуть такую аферу и никому ничего сказать.       — Не вини Пепс, она бы ничего не сказала, даже под страхом смерти, ведь все могло провалиться в любой момент, но она молодец, — этой женщине нужно ставить памятник при жизни за такую верность, даже дочери ничего не сказала, что уж говорить про других. — Прошло два года безуспешных попыток, даже отчаялась, а потом вдруг я открыл глаза и понял, что хочу прожить свою жизнь по другому. Вдруг понял, что быть героем для всех глупо, тем более, когда ждут дома.       — Вы могли быть не героем, а человеком, — он правда его не винит, просто холод слишком сильно давит на голову. — Человеком, который рассказал хоть кому-то из тех, кто остался рядом и был рядом всегда, о своем внезапном воскрешении.       — На себя намекаешь?       — На Роуди.       Поворачиваясь к нему всего на секунду, замечая, что тот был крайне удивлен этому, лишь пожал плечами — Питер Паркер уже привык к тому, что для Тони Старка пустое место, очередная ответственность, но не близкий человек, которому сообщают такие новости.       — Никому, и Питер, если ты запамятовал, то колдун помог всему миру стереть память о тебе, — замечая кивок и брошенный взгляд, словно говорящий «Что-то здесь не сходится», лишь усмехнулся. — Восстановление заняло не один год, еще и рука, что теперь обычная железяка, что уж говорить о контактах с другими людьми? Нет, они были, не спорю, но не из прошлого, и все было относительно в порядке, – говорить паучку о том, что он до сих пор не свыкся с тем, что сидит без дела не хочется. — Я помнил всех, но меня всегда смущали фотографии в мастерской, где было место еще для кого-то, а также файлы с доработками костюма Человека Паука без названия, хотя обычно всегда писал имена. Все это было странно.

Питер знает это.

      Заклинание Доктора Стрэнджа работало слишком хорошо, потому о Питере Паркете не только забыли, но и стерли абсолютно все данные: цифровые носители и бумажные, даже самые защищенные программы коснулось и стерлось абсолютно все. Он узнавал когда-то и прекрасно осознавал, что Фьюри просто перекроет доступ к секретным данным через мёртвого мстителя и, если отправит наряд в городскую библиотеку, то никого не увидит за столом.

Тогда какого черта все семейство Старк помнит его?

      — Никто и никогда не мог исчезнуть просто так, потому пришлось узнавать что произошло и это все привело к колдуну, которого Вонг хорошенько встряхнул, а я еще и врезал новенькой рукой, — снова показывая руку, что была крайне подвижной для протеза, только и печально улыбнулся. — Мы узнали, что произошло, я тебя помастерить успел, но память вернул, но только узкому кругу лиц, ведь больше означало бы, что вернётся и другим людям. Я только потом вспомнил, что по-хорошему и твоим бы друзьям нужно было вернуть память, но кую исчерпал свои силы, а Стрэндж чуть пинком не выгнал из своей обители. Гад ползучий.       Старк бухтит о Докторе Стрэндже, как и в их первую встречу, словно ворчливый дед, что не дал подзатыльник другому такому же, но теперь причина была — его буквально обманули и заставили забыть о пацане, что отдал ЭДИТ.       — И сколько вы обо мне помните?       — Года два, — зная, что теперь парень имеет полное право его осуждать и обижаться, все же решил сказать в свою защиту хоть что-то. — Питер, ты герой и прекрасно понимаешь, что за тобой могут следить, а встреть ты снова Тони Старка, то к чему была вся конспирация? — правда на половину, ведь настоящая была еще хуже. — Ты не был в большой опасности, делал свои паучьи дела и вроде жил, но… Я должен извиниться за свою глупость.       — К черту.       Тони Старку не обязательно было знать, что с ним происходит и почему только таблетки помогали жить спокойно. Никто не должен был знать, что Человек Паук потерял абсолютно все, а вместе с этим свой настрой на лучшую жизнь и в мыслях будет вынашивать план смерти около полугода.       — Нет, Пит, это не так работает, — чувствуя, что все же замерзает, сильнее натягивает рукава свитера. — Я должен извиниться, ведь-       — Вы не отвечаете за жизнь взрослого человека.       — …. Оставил тебя одного, я оставил тебя, Пит, и мне жаль, что ничего не увидел и просто бездействовал, — выпаливая это, зная, что встретится с крайне язвительной стороной парня, все же решается высказать все. — Бек ублюдок, я согласен с тобой, но ты намного выше него и можешь врать другим, но не мне, точно не смог бы убить человека, даже, если он играл так грязно.       Питер старается верить чужим словам, но понимает, что это тяжело — извиняется за чужие поступки и что…? Снова решит, что Питер ему не нужен и попросит не калечить себя, а просто жить?       Понимая, что он узнал все нужное, кивнул, поднялся со своего места и вооружил на плечи Старка его же куртку. Смотря на лес, точно думая, что они далеко от города, только и помотал головой — и вот как ему добираться до съемной квартиры?       — Ты ведь не был в Квинсе с тех пор, так? Не открывал квартиру своим ключом? — поднимаясь следом, словно читая его мысли, все же пытался хоть как-то облегчить ношу парня. — Ты можешь вернуться, квартира все так же твоя, там ничего не тронуто, а если нужна будет какая-то помощь, да хотя бы с поступлением, то-       — Мистер Старк, — прерывая мужчину, чувствуя, что тот и вправду хотел сделать лучше, но вместо этого только все усугубил, смотрел прямо в глаза. — Я не могу туда вернуться, не могу поступить в МИТ, жить обычной жизнью и радоваться. Не могу и не хочу, потому… Я бы хотел остаться один.

Старк прав — врагов у Человека Паука слишком много, потому и они в опасности.

      Питер Паркер уже освоил, что для любимых людей является наказанием и терять последнее было хоть и тяжело, но нужно, чтобы более никому не вредить. Не хочется стать причиной еще чей-то смерти, тем более снова.       — Но ты теперь не можешь быть один, ведь Морган с меня не слезет, потому будешь частым гостем в нашем доме, — замечая, на секунду, что глаза Питера сверкнули как в далекие пятнадцать, подумал было, будто лед тронулся, но тот снова качает головой. — Ты можешь поступить, снова переехать с той квартиры, работать где хочешь или нет, ведь тот грант до сих пор на твоём счету, приезжать к нам и оставить геройство. Просто быть обычным человеком.

Оставить… что?

      Вздрагивая всем телом, впервой отпуская руки и не понимая, что теперь от него хотят, ведь все мысли о возвращение его на пост вдруг померкли, оставили после себя полное недоумение и попытку отойти на несколько шагов.       — Вы…       — Скажу честно, когда Пепс привезла твой костюм и записку, то думал о худшем, ведь столько извинений и самоуничтожительных тирад мог бы написать я, а не ты, — делает шаг вперед и ловя парня за плечо, чтобы тот не ступал в лед, лишь похлопал. — Потому послушай, что я скажу и запомни это так же, как мои нравоучения.       Питер не обещает, что сможет это сделать, ведь теперь все слишком сильно спуталось и хотелось чего-то другого, чего-то по мимо смерти и убежать из этого места, но чего?       — Знаешь, почему именно ты стал приемником и смог взять ЭДИТ? — конечно же не знал, ведь это не Звездные Войны, потому не поймет, ведь так? — Я знал, что ты будешь совершать ошибки, и это нормально, ведь и я, если говорить честно, не могу похвастаться безупречностью, но ты Пит, — держа руку на плече, чувствуя, что парень все же слушает, а не игнорирует, продолжил тише. — Ты мог их совершать и решать, да так, что потом еще приходилось смотреть восхищенно вслед. На тебя можно положиться в любой ситуации и сражаться рука об руку, можно было оставить абсолютно все в обмен на наставничество Морган, и потому ЭДИТ твоя по праву.       Питер и сам не понял, что произошло, просто вдруг паучье чутье сработало само и руки потянулись к наставнику. Паучье чутье делает свое дело и руки цепко цепляют плечи, обнимают так же сильно, как и Старк его, а на глазах снова наворачиваются слезы.       — Проще уйти, забыть, но Питер, давай не будем обманывать себя и наконец-то сделаем то, что давно хотели? И он это делает — плачет, утыкается в плечо Старка, мнет рубашку и медленно отмерзает, словно и не было всех этих лет тотального одиночества.       — Я… — и он может говорить спокойно или же всхлипывая, без разницы, ведь его слушают. — Я хочу… – сглатывая, понимая, что с каждым раз все тяжелее подобрать слова, чувствует легкие поглаживания по спине. — Стать гостем в этом доме.       Открывая глаза, всего на секунду, замечая в окне Пеппер, неловко усмехнулся, ведь женщина почти сразу же задёрнула шторки и отошла, а ноги хоть и держались, но слабовато, потому Тони Старку пришлось придерживать парня.       — Пошли, в гостевой отоспишься, — давая обопрется о свое плечо, все же дошли до дома, но у самой двери остановились. — С Рождеством тебя.

«И все же чудо случается.»