How long

      Украшения, больше соответствующие празднованию Дня Урожая, украсили внутренний фасад дома в оттенки осени. Длинный стол из парадной столовой, что разместили во внутреннем дворе, ломился от обилия угощений, как и барная стойка. Венки, гирлянды, композиции из сухостоя и сезонных овощей с фруктами.       Получившееся просто кричало об изобилии и богатстве, для Иви это было немного даже чересчур, напоминало пир во время чумы, и раздражало. Вместо расшифровки того, что ей показала Миранда, поиска информации о серратуре или, в конце концов, подготовки к семестровым тестам и защитам проектов, она контролирует работу дизайнеров и повара.       Напоминая в этот момент самой себе покойную Амелию или вполне живую миссис Локвуд, Эвелин хочется от этого плеваться ядом. Но, сдерживая порывы, ведьма выполняет всё безупречно. Вызванная Клара развлекает не особо довольного её появлением Генри, пока его мама отправилась приводить себя в порядок перед ужином.       Иви не привыкла наряжаться на День Благодарения, они с семьёй последний праздничный ужин устраивали, когда её мама ещё не сбежала из дома. После этого они с дедом только парад и смотрели, поедая сэндвичи с индейкой под бурчание Амелии. Короче, для неё это был ничем не примечательный день, один из многих. Но сейчас ей нужно подобрать подходящий наряд.       Разглядывая, как на ней сидит зелёное платье, не доходящее длиной до колен, ведьма решила остановиться на нем. Облегающий лиф, украшенный растительной вышивкой, открывал на обозрение плечи и верхнюю часть груди и спины. Подол, начиная от лифа, свободно струился, лишь слегка очерчивая изгибы её фигуры. Из украшений на ней были только зачарованные браслеты в растительных мотивах да её любимый кулон.       — А в этой длине что-то есть, — произносит Никлаус, подходя к жене со спины.       Оглядывая всё ещё непривычно короткие для него волосы Эвелин, гибрид отмечает оголившуюся шею. Проступающие очертания шейных позвонков так и просят, чтобы их укусили, что Клаус и делает.       — Ник, — фыркает на действия мужа ведьма, но её попытку отойти пресекает рука, что, обхватив её за талию, прижимает к груди Никлауса.       — Ммм? — вопросительно мычит в ответ мужчина, зарываясь носом в кудряшки на затылке любимой.       — Мы не должны идти встречать гостей? — ощущая, как дрожь в сопровождении мурашек проходит по её телу от действий мужа, спрашивает девушка.       — Должны, — соглашается гибрид, но прекращать свои действия даже не думает.       Ведьма, не выдержав, решается на отчаянный шаг: заведя руку за голову, она проходится пальцами в лёгком касании по чувствительному месту за ухом мужа. Ник от неожиданности издаёт странный звук, что-то между рычанием и поскуливанием, но так тихо, что не будь она так близко, не услышала бы.       — Иви! — с укоризной произносит Клаус, чувствуя, как его тело непроизвольно дёргается от чужих действий. Щекочущее чувство отвлекает и почти сводит на нет всё возбуждение.       — Да, чудовище моё? — с любопытством изучая отражение гибрида в зеркале, отзывается Эвелин.       — Ты коварная ведьма! — беззлобно рычит в ответ Ник, понимая, что жена только что лёгким движением руки скинула весь его настрой в пропасть.       — Так говоришь, словно для тебя это новость, — не сдерживая улыбку, лукаво произносит Иви.       — Я припомню это тебе чуть позже, — обещает Клаус, прежде чем продолжить. — Сегодняшние гости могут быть невыносимы, но прошу тебя не портить нам игру.       — Я постараюсь, — вместо обещания говорит Эвелин.       — Мне этого достаточно, — уверяет гибрид, расплываясь в улыбке и отстранившись, протягивает своей ведьмочке руку в приглашении. — Идём?       Взявшись за руки, они покидают спальню, уже по пути со второго этажа на первый слышно пребывание во внутреннем дворе посторонних.       — Ах, принёс мне цветы? Не стоило, — слышатся ехидные слова Люсьена и звяканье стекла о стекло.       — Это хозяйке дома, — в тон чужой реплике отвечает Тристан, — джентльмены приходят на ужин с подарком. Полагаю, ты пришёл с пустыми руками.       — Зато я полон уважения к тебе… — они с мужем как раз выходят из поворота, чтобы увидеть помрачневшего Касла.       — Отлично, — привлекая к ним внимание, задорно и громко говорит Никлаус. — Все сразу поладили.       — Как фитиль со спичкой, — раздражённо бормочет в ответ Люсьен.       Но стоило супругам подойти к обернувшимся при их приближении вампирам, как Касл расплывается в милой улыбке:       — Рад снова видеть, Эвелин, — с придыханием произносит Люсьен.       — Позвольте представиться, прекрасная леди, Тристан де Мартель, — склонившись в полупоклоне, но не отводя изучающего взгляда от рыжей ведьмы, представляется Тристан, вынуждая девушку протянуть руку для поцелуя.       — Приятно познакомиться, месье де Мартель, — мило улыбнувшись и игнорируя то, как вампир излишне долго задерживает её руку в своих, да ещё и в нарушение этикета прикасается губами к коже, вместо того чтобы просто обозначить поцелуй, отвечает Иви.       — Полагаю, Аврора задерживается, — сверля взглядом Тристана, говорит Клаус. То, как де Мартель, вздрогнув, всё же отпускает руку его жены, позволяет гибриду держать себя в руках.       — Простите, что опоздала, — спешно заходя через арку входа, произносит весёлым тоном Аврора и в оправдание говорит: — Наводила последние штрихи, хотелось хорошо выглядеть. Ну и ну, мой старый друг Люсьен!       — Здравствуй, Аврора. — произносит в ответ вампир, и сейчас его трепет не выглядит наигранным. Лицо Люсьена преисполняется благоговением, выдавая его чувства к мадмуазель де Мартель с головой. — Давно не виделись, выглядишь…       Касл запинается, не в силах подобрать достойных слов, но Аврора, хоть и явно получавшая удовольствие от вида восхищенного ею вампира, сразу видно ждет другого. И её торопливый и ожидающий взгляд на Никлауса хорошо показывает, что именно. Вот только гибрид, приобняв жену за талию, с любопытством смотрит на разыгранную перед ним сцену, не спеша вмешиваться и перетягивать на себя внимание.       — Оу, а ты, наверно, Эвелин, — отвернувшись от Люсьена, набравшего было воздух в лёгкие, чтобы наконец облегчить свои чувства в слова, произносит Аврора, будто только сейчас заметив ведьму. — Мать ребёнка Никлауса…       Определение, которое ей дала вампирша, позабавило Иви и вполне ей понравилось, ведь было правдой. Не скрывая снисходительной улыбки, она ждёт искрометного продолжения.       — …Я много слышала о тебе, — говоря это, Аврора делает резкий шаг к ведьме. Это ни капли не пугает Эвелин, а вот Тристан и Никлаус явно напрягаются.       — Правда? — с интересом спрашивает ведьма, внимательно разглядывая вампиршу, так же как и она её. Тёмное платье с пышными воланами коротких рукавов оттеняет бледную кожу, умелый макияж и забранные назад распущенные волосы. Милая улыбка и смеющиеся глаза совсем не выдают то, что скрывается под этой милой невинной оболочкой.       — Да знаешь, разные слухи, то тут, то там, — сладким, нарочито девичьим голосом говорит Аврора и, резко развернувшись, капризно спрашивает у Клауса: — Почему на ужине ты не рассказал, что я скоро с ней познакомлюсь?       Гибрид лишь шире усмехается на провокацию в чужом тоне. И только Эвелин чувствует, что хватка на её талии стала крепче стали. Ситуация не успевает обостриться, появляется последний участник сегодняшнего ужина.       — Добро пожаловать, — прерывая разговор приветствует гостей Элайджа, начиная спускаться по лестнице, он поставленным голосом продолжает: — Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах. — Видя, что все переключили внимание на него, первородный озвучивает всем известное: — Перед нами общая угроза. Пророчество предрекает мне и моей семье гибель в течение года. Наша сестра уже с трудом избежала беды…       — Поверь, это была всего лишь мера предосторожности, — уверяет подавший голос Тристан, спеша прояснить сложившуюся неловкую ситуацию.       — Как интересно, — протягивает в ответ Элайджа, сходя с лестницы, — мне эта мера кажется абсолютно излишней. — Одарив Тристана грозным взглядом, вампир продолжает, вернувшись к деловому тону: — Чтобы не дать пророчеству сбыться, мы должны объединиться. Но ни один союз невозможен без честности. — Проговорив всё это с определённой долей пафоса, он ехидно предлагает: — Так давайте начнём наш сегодняшний вечер с признания вашего тайного союза?       — Господа, прежде всего… — после минутной тишины заискивающе начинает говорить Люсьен.       — Шшш, — шикает на парня Элайджа, добавляя: — Люсьен, прошу тебя, не стоит портить ужин ещё до его начала.       — И попрошу вас помнить, что сегодня мы ожидаем честных и открытых переговоров, — расплываясь в предвкушающей ухмылке, вторит брату Никлаус.       — Итак, начнём? — приглашающе указывая рукой на накрытый стол, говорит Элайджа.       Гости смиренно следуют приглашению. Именной рассадки не предусмотрено, но вампиры разумно не спешат занимать места «во главе стола», отдавая их первородным. Клаус предупредительно отодвигает стул для Эвелин по правую руку от себя. Помогая устроиться жене, гибрид начисто игнорирует Аврору, и не столько потому, что не хотел провоцировать Иви, сколько выказывая своё однозначное отношение.       Устроившись за столом, ведьма подаёт знак подавать на стол основные блюда. Готовить сама всё это разнообразие она не пожелала, выбрав для этой роли неплохого, по отзывам, повара.       — Разве не странно праздновать американский праздник? — дождавшись ухода официантов, начинает разговор Люсьен.       — А мне нравится День Благодарения, — пригубив вино, отзывается на вопрос Элайджа, начиная перечислять: — индейка, клюквенный соус, ложь, обман, предательство, — издевательским тоном протягивает первородный, прежде чем предложить: — возможно, теперь нам стоит вернуться к вашему признанию? Можете начинать.       — Вы пригласили нас на ужин, а сами устраиваете допрос? — недовольным тоном отзывается Аврора, не в последнюю очередь из-за того, что стул в итоге отодвигал ей брат. — Как грубо.       — Вовсе нет, — безразлично возражает Никлаус, — мой брат просто хочет, чтобы все в союзе оказались на равных, — оглядывая собравшихся, произносит гибрид. — Итак, кто хочет начать?       — Мы с Люсьеном всегда презирали друг друга, — берёт слово Тристан, — а покажи мы, что угроза нас объединила, вы бы нам не поверили. Чтобы избежать излишних подозрений, мы продолжили притворяться.       — Господи, — наигранно стонет Элайджа, стоило де Мартелю замолчать, — от этой лжи мне так же дурно, как от этого блюда. Право, класть орехи…       — Я передам твои претензии повару, Элайджа, — улыбаясь на сентенцию первородного, говорит в ответ Эвелин. — Не стоило верить хвалебным отзывам о нём.       — Ты права, любовь моя, — подбадривающе улыбаясь жене, произносит Клаус, с явным намёком говоря: — всегда лучше составить собственное мнение, не опираясь на чужие слова.       Аврора дёргается, уловив ли шпильку в словах гибрида или услышав, как он обращается к матери своего ребёнка, но только сжатие её напрягшихся рук братом, что сидел рядом, останавливает её от каких-либо действий.       — Важно то, что мы пришли защитить вас, — переключает внимание на себя Люсьен, заметивший, как и все присутствующие, реакцию мадмуазель де Мартель, — и себя. В этом сомнений нет.       — А для чего тела на улице? — интересуется в ответ Никлаус. — Они тоже для нашей защиты?       — Это в духе Неясытей, — откровенно переводит стрелки Касл.       — Эта тактика уже доказала свою эффективность, — начинает рассказывать Тристан, признавая причастность своей организации к убийствам во Французском квартале, — Джек Потрошитель, Сын Сэма. Напуганными людьми гораздо легче управлять, если поток туристов прекратится, местные вампиры лишатся притока свежей крови, а дальше… — разливаясь соловьём, вампир ехидно завершает свою речь, глядя на Клауса, — что дальше? Вы видели, как быстро к нам пришёл Марсель?       — Банальщина, я думал, за такой показухой скрывается что-то интересное, — не ведясь на слова Тристана, в свою очередь провоцирует Никлаус. Он не верит, что всё дело только в озвученной причине.       — Ну, предположим, человек хочет получить один предмет из частной коллекции, — ведется на провокацию Люсьен, начиная пространно повествовать, — беда в том, что он не приглашён в дом, где спрятана эта коллекция. Полицейское расследование может помочь открыть запертые двери… или надавить на владельца коллекции…       — Полагаю, речь идёт о медальоне? — заинтересовывается Элайджа, не давая вампиру закончить.       — А я полагаю, этой информацией поделилась моя сестра? — укоризненно смотря на Аврору, интересуется Тристан, получая в ответ от неё пожатие плеч и смущённую улыбку.       — Вас тяжело назвать гениями интриг, — закатывая глаза, уверяет Никлаус, возвращая разговор в нужное им русло. — Медальон, способный нас запечатать, — не лучшая тактика для тех, кто пытается нас защитить. Отдайте его.       Требование гибрида вызывает лишь улыбки, что троица гостей даже не пытается скрыть.       — Никлаус, напомни, почему мы не можем внушением заставить их отдать всё, что нам нужно? — спрашивает первородный вампир, откладывая столовые приборы и начав складывать льняную салфетку, что до этого прикрывала его колени.       Мелодичный смех Авроры разносится по внутреннему двору и сопровождается хмыканьем присоединившихся к ней мужчин.       — Простите, Элайджа сказал что-то смешное? — мрачнея от чужой реакции, спрашивает Никлаус.       — Милый, ваше внушение стоило нам столетия, — весело отвечает на вопрос гибрида вампирша, а, повернувшись к Элайдже, продолжает более гневным тоном: — А некоторым из нас и чего-то ещё. Ты же не думал, что мы придём, не подготовившись?       — Милая Аврора, — сладким голосом обращаясь к девушке, грозно смотрящей на него, первородный уверяет, — только внушением мои таланты не ограничиваются.       Накалившуюся обстановку внезапно разрезает появление нежданных гостей. Пара грузчиков с массивным ящиком неуверенно оглядывают убранство внутреннего двора.       — Извините, у нас доставка для миссис Майклсон, — интуитивно чувствуя опасность, мужчина, что сделал шаг вперёд под взглядами вампиров, делает его назад.       — О, я не ждала вас так скоро, — поднимаясь с места, приветливо говорит Эвелин, подходя к доставщику, чтобы расписаться за получение. Она сразу узнала ящик, в который упаковала Аю перед отправкой из Мистик Фоллс.       — Прошу, вот здесь, — указывая место для подписи, говорит мужчина нервно оглядываясь.       — Да, конечно, не могли бы вы выгрузить это здесь? — указав на место рядом с фонтаном, уточняет Иви, мило улыбаясь доставщику.       — Да, конечно, миссис Майклсон, — улыбаясь в ответ, соглашается мужчина немного расслабляясь, прежде чем помочь напарнику сгрузить ящик с тележки в указанном месте.       — Миссис Майклсон?! — подрывается со стула Аврора, кипя от возмущения. Впервые слыша от этих мужланов такое обращение, вампирша решила, что ослышалась. Но не могло же ей показаться дважды?       — Что такое, Аврора? — ехидно спрашивает Никлаус. Оторвавшись от наблюдения за слишком разлюбезничавшейся с грузчиками жены, обращает внимание на вскочившую девушку гибрид. — Тебе донесли, что Иви родила мне сына, но то, что она стала моей женой, не сообщили?       Эвелин, быстро отослав доставщиков, оборачивается к разыгравшейся за столом сцене. Тристан, словно не желая видеть происходящего, прикрыл рукой глаза, Люсьен так же отводит взгляд от разозленной Авроры. И только братья Майклсоны с любопытством наблюдают за реакцией вампирши на новость.       Растерявшись и от смысла прозвучавших слов, и от тона, которым они были произнесены, Аврора обиженно смотрит на Клауса. А получив в ответ лишь ухмылку, рычит, демонстрируя клыки и потемневшие вены на лице, прежде чем броситься. Резко вставший гибрид, ожидая нападения разъярённой вампирши на себя, не теряется, поняв, что ее агрессия направлена отнюдь не на него. Ловкий бросок стула сбивает Аврору в полёте, позволяя Иви, применив магию, свернуть прыткой вампирше шею.       — Не двигайся, Люсьен, — зло приказывает Никлаус дёрнувшемуся было на помощь к Авроре вампиру, в то время как Элайджа прижал вскочившего с места Тристана к стене за шею.       — А сейчас, будьте любезны, отдайте медальон, — удерживая де Мартеля у стены, обращается к Каслу первородный вампир.       Видя, как замявшийся от сложившейся ситуации Люсьен переводит растерянный взгляд от лежащей на полу Авроры на Элайджу, а потом на Никлауса, Эвелин начинает догадываться, что не всё так просто.       — Он не может, — говорит ведьма, а поймав на себе гневный взгляд Касла, понимает, что её догадка попала в точку, — ведь его у тебя всё ещё нет. Ведь так, Люсьен?       — Отец Киран, в чьей коллекции находиться серратура, — сквозь зубы проговаривает Люсьен, не решаясь на пространные и отвлеченные дополнения, он говорит так, как есть, — до ужаса медлителен в его поисках. Даже угроза его любимой племяннице не помогает их ускорить, увы.       — Как недальновидно хвастаться тем, чего у тебя нет, — делает замечание Клаус, прежде чем свернуть Каслу шею. Синхронный хруст шеи Тристана положил конец праздничному ужину.       — Значит, медальон у отца Кирана, — констатирует то, что они только что узнали, Никлаус, смотря на бедлам, который они устроили на праздничном столе.       — А Камилла в заложниках у Люсьена, — вторит мужу Иви и, применив магию, заставляет стенки доставленного ей ящика, открывшись, шумно упасть на пол.       Первородные, с любопытством следя за действиями ведьмы, синхронно подходят ближе, чтобы рассмотреть то, что было скрыто. Но появившаяся статуя, чьи очертания хорошо видны под накрывающим её полотном, всё ещё скрыта от глаз.       — Что это? — с интересом спрашивает гибрид у любимой.       — Вы же знаете, что я увлеклась скульптурой? — с сомнением смотря на Элайджу, говорит Иви и, всё же решившись, сдёргивает покрывало. — Вот, можно сказать, моё новое приобретение.       — Это скульптура Аи? — предполагает первородный, уже предвидя ответ, он теряется, не зная, как реагировать.       — Это и есть Ая, обращённая в камень, — немного смущённо поясняет ведьма, ожидая реакции.       — Она мертва? — уточняет Никлаус, смещаясь так, чтобы быть между братом и возлюбленной.       — Не совсем, это больше похоже на сон без снов, — говорит Эвелин серьёзно. Видя манёвр мужа, она не желает верить, что он оправдан. Элайджа не станет на неё нападать, но всё же поясняет свои мотивы: — Она напала на Ребекку, и у неё была возможность причинить ей непоправимый вред.       — Я понимаю, — смиренно произносит Элайджа, — думаю, так будет даже лучше.       — Хорошо, потому как сейчас нам стоит заняться медальоном, — возвращаясь к основной теме, говорит Никлаус.

***

      Паника — не то слово, что может описать состояние Кирана, когда он узнал о требованиях вампира по имени Люсьен Касл. Святой отец дорожил своей племянницей и без раздумий отдал бы всё, чтобы её вернуть. Но тёмный артефакт, случайно попавший к нему в руки? И прежде чем начать искать эту вещь, О’Коннел решил связаться с Марселем. Старый знакомый, услышав подробности, забрал медальон, а сам отправился куда-то, пообещав всё решить.       На кону стояла жизнь Камиллы, и пустые обещания мало успокаивали Кирана. Время шло, ничего не происходило, а он лишился единственного козыря перед старым вампиром. Явление же Элайджи и его прямой вопрос о проклятом медальоне ещё больше обеспокоило священника.       — У меня его нет, — прямо и правдиво отвечает Киран, не собираясь что-либо скрывать от первородного, с которым у них сложилось вполне неплохое сотрудничество.       — Позвольте узнать, куда вы его дели, святой отец? — не скрывая недовольства тем, что не может получить желаемое, спрашивает Элайджа.       — Отдал Марселю, он обещал вернуть мне Камиллу целой и невредимой, — прикрыв глаза, в досаде признаётся Киран.       — Марсель? — мрачно роняет первородный, разворачиваясь на каблуках, чтобы покинуть церковь. — Ясно.       — Элайджа! — торопливо останавливает святой отец вампира. — Что происходит?       — Ничего, что может отразиться на квартале, — уверяет в ответ Элайджа.       — А серийные убийства? — не скрывая скептицизма, говорит отец Киран.       — Скоро прекратятся, — полуобернувшись, говорит первородный, добавляя: — И Камилла вскоре вернётся домой, Никлаус и Эвелин пошли за ней.       Не успел О’Коннел радостно выдохнуть от слов Элайджа, как того и след простыл.

***

      Снять внушение с Камиллы и детектива Кинни было минутным делом, гибриды дольше добирались до места обитания Люсьена и обратно. Только их отлучка позволила трём телам заговорщиков, что остались отдыхать во внутреннем дворе, исчезнуть.       — Они же не могли так быстро очнуться? — несильно печалясь от такого исхода событий, интересуется Эвелин у мужа.       — Нет, их определенно забрали, — мрачно осматривая двор, отвечает Никлаус, — и вариантов, кто это сделал, не так уж много.       — Неясыти, — произносит заходящий в дом и не менее мрачный, чем его брат, Элайджа. А осмотрев место, где раньше стояла скульптура Аи, первородный не знает, радоваться ли её исчезновению или нет. Но у них есть более насущная проблема. — И у них же серратура, точнее, у Марселя.       — Марсель на нашей стороне, — гневно возмущается Клаус.       — Но он теперь один из неясытей, — печально возражает его старший брат, — и он забрал у отца Кирана медальон.       — Он отдаст его нам, — уверенно говорит Никлаус, искренне веря именно в такое развитие событий.

***

      Марсель просчитался, думая, что его приняли и пройденная им инициация хоть что-либо значила. Стоило ему выйти из церкви, как его перехватили Неясыти, что, видимо, следили за ним. Разрываясь между обещаниями, розданными им, он растерялся и позволил увести его. И теперь смотрел на то, как отданный ему отцом Кираном артефакт с любопытством разглядывал Тристан.       — Занятная вещица, и как хорошо, что она попала в руки нашего нового члена. Да, Марсель? — произносит де Мартель, переводя взгляд на настороженного вампира. Видя чужое плохо скрытое недовольство, он напоминает: — Теперь ты Неясыть, Марсель, всё твоё принадлежит мне и наоборот.             Насмешливая улыбка старого вампира буквально кричала, что он прекрасно видит чужие сомнения и переживания. Жерару только и оставалось, что ждать развития событий и надеяться вывернуть их в свою пользу.       — Одна проблема, для её активации нужна сильная ведьма, — задумчиво произносит Тристан и без особого интереса спрашивает: — У тебя нет никого на примете?       — Разве у нас нет своих ведьм? — интересуется в ответ Марсель, прекрасно зная, что без них невозможно создать дневных колец, а у Неясытей их было в достатке.       — Они заняты несколько другими делами, — машинально отвечает де Мартель, с досадой говоря: — Жёнушка Никлауса прокляла Аю чем-то очень сложным. Впрочем, у нас есть альтернатива, — укладывая серратуру в приготовленную специально для неё шкатулку, Тристан со всей серьёзностью, словно только от его решения всё и зависит, заявляет: — Пришло время ковенам Нового Орлеана выбрать себе нового регента.       — Не думаю, что это будет просто, — с прищуром смотря на старого вампира, говорит Жерар, вспоминая о том, что творилось в стане ведьм, которые были далеко от мирной жизни как никогда. — Последнего регента изгнали, предыдущего убили, никто не хочет выдвигать свою кандидатуру.       — Как член нашей организации ты должен знать, что мы не ждём, пока другие выступят, мы сами их выдвигаем, — поучительно произносит Тристан.       — Ясно, мы назначим своего союзника регентом, — усилием воли пропуская через себя чужой снисходительный тон, замечает в ответ Марсель. — Неплохой план, если найдём ведьму, готовую подчиняться.       — Мне кажется, есть один кандидат, молодой, уступчивый, — не реагируя на явный скепсис в тоне молодого для него вампира, де Мартель рассказывает: — Его зовут Ван Гуэн, кажется, кто-то убил его мать, и он очень нуждается в помощи.

***

      Болота оживлены, несмотря на то что у оборотней появилось жильё в квартале, и на то что начался отлов волков, стая Полумесяца любила проводить здесь время. Старые волки за прошедший век привыкли к этому месту и давно считают его своим, а появление захватчиков в лице «Кингмейкер» заставило и остальных вернуться сюда.       Эвелин внимательно следит за Генри, который вместе с Хоуп возятся с игрушками на пледе возле дома Джексона и Хейли. От неё не укрылся жадный взгляд Энсела, оборотень появился на периферии её зрения, стоило им прийти. Отец Никлауса внял её совету и не лез к ним, но удержать себя от того, чтобы взглянуть на внука, когда он так близко, не мог.       — У меня здесь назначена встреча недалеко, — обращаясь к рядом стоявшей с ней Хейли, говорит Иви.       — Встреча? — удивляется в ответ волчица. — На болотах?       — Да, встреча, о которой никто не должен знать, — серьезным тоном поясняет Эвелин.       — Даже Клаус? — осторожно уточняет Хейли, без труда распознавая мрачное настроение ведьмы, хоть та и мило улыбается.       — Особенно он, — предупреждающе смотря на волчицу, говорит Иви, после чего с вопросом кивая на сына: — Ты присмотришь за ним?       — Конечно, — тут же соглашается Маршалл и ещё более осторожно спрашивает: — С каким смертником ты решила встретиться, что об этом не должен знать твой муж?       — Это не мужчина, если ты об этом спрашиваешь, — с более искренней улыбкой отвечает на вопрос Эвелин.       — Нет? — с явным облегчением уточняет Хейли.       — Нет, — фыркая, подтверждает Иви, поясняя, — просто небольшая проблема, которую нужно решить. И мне уже пора.       Кинув ещё один взгляд на увлечённого Генри, Эвелин исчезает из лагеря оборотней. Чтобы в следующий миг появиться на знакомой поляне. Следы её колдовства, с помощью которого она создала подменыша, давно исчезли, она хорошо постаралась. Поляна пуста, но одиночество ведьмы длится недолго, спустя считанные секунды из-за деревьев появляется милый белоснежный кролик. Животное, умело перепрыгивая овраги и поваленные деревья, чётко держит путь к ней, не забывая то и дело оглядываться, проверяя, следуют ли за ним.       Стоило созданию её магии оказаться перед Иви, как он замирает, его неподвижность портит всю иллюзию живого, что кролик до этого тщательно поддерживал. Но он выполнил то, для чего был создан, привёл к ведьме гостью.       — Какое забавное создание, — с улыбкой разглядывая замершего кролика, произносит Аврора, выходя на поляну. — Не видь я, как в него превратилась твоя записка, могла бы поклясться, что он живой. — Она, словно маленькая девочка, узревшая чудо, начинает восхищаться. — Запах, звуки и даже сердцебиение, всё такое настоящее. Можно я заберу его себе?       — Не думаю, что это возможно, Аврора, — мягким тоном отвечает Эвелин, с интересом разглядывая вампиршу, которая на первой и последней их встрече кинулась на неё.       — Жаль, — печально говорит де Мартель, смотря, как её недавний проводник растворяется в воздухе, словно туман. После же, возвращая себе былой настрой, интересуется: — Но для чего тебе нужно было звать меня, судя по всему, — обводя рукой уединенную поляну в лесу, — на приватную встречу? Да ещё и столь забавным способом — «следуй за мной»? — процитировав не так давно появившуюся в пламени перед ней записку, что тут же обратилась белоснежным кроликом, Аврора с любопытством смотрит на ведьму.       — А ты считаешь, у нас нет темы для разговора? — интересуется в ответ Иви.       — Никлаус… — с придыханием произносит в ответ Аврора и, мило улыбнувшись, продолжает: — Ты права, нам есть что… Точнее, кого обсудить. Но мы начали наше знакомство немного не с того. Не находишь? — начиная размеренно подходить к ведьме, задаёт вопрос вампирша и с предвкушением и толикой злорадства говорит: — Позволь представиться, Аврора де Мартель, — исполнив изящный реверанс, не особо уместный в их положении, — любовь всей жизни Никлауса Майклсона.       — Что ж, — расплываясь в ехидной улыбке на это представление, Эвелин отвечает, — Эвелин Майклсон — жена Никлауса Майклсона и мать его ребёнка. Прости, ответный реверанс исполнять не буду. В брюках это выглядит глупо.       — Пф, — отзывается на замечание Аврора фырканьем, но, не заостряя на этом внимание, продолжает: — Знаешь, я была удивлена, услышав о тебе. Родить ребёнка Нику. Как ты это сделала? — Видя в ответ скептический взгляд, вампирша поясняет свой вопрос: — Нет, я слышала про снятие проклятья, его становление гибридом и прочее — ла-ла-ла, — передразнивая тех, кто объяснял ей возможность случившегося, закатывает глаза девушка, после чего, быстро возвращаясь к любопытству, — Но как ты рискнула пойти на это? Простая деревенская девчонка, ты знала, кто он такой?       — А что нашу свадьбу обсудить не хочешь? — задаёт встречный вопрос Иви, видя, как на миг перекосило мадмуазель де Мартель, испытывает сладкое злорадство, давя на явно больное место. — Или оставила это на десерт?       — О, тут всё просто, — сохраняя на лице нейтрально-приветливое выражение, уверяет Аврора. — Стоит только взглянуть на тебя. Ты же почти моё отражение, — с полной уверенностью в своей правде говорит вампирша, — просто замена мне. Но теперь, думаю, Никлаус, сравнив нас, поймёт, что оригинал всегда лучше подделки.       — Забавно, — слушая чужие рассуждения, Эвелин поражается иронии происходящего.       — Что? — хмурится, не получив нужной реакции, Аврора, справедливо предполагая: — Ты не веришь мне?       — Отнюдь, — серьёзно возражает ведьма, перестав улыбаться, — звучит вполне правдиво, особенно сравнивая нашу внешность, — ведя рукой от себя к вампирше и обратно, Иви продолжает: — Вот только есть одно «но»…       — И какое же? — слегка возмущённо и недовольно интересуется де Мартель.       — Помнишь ли ты, как Ребекка рассказывала тебе о своей лучшей подруге? Той, что ей пришлось оставить дома, той, по которой она очень скучает? — вкрадчиво спрашивает Эвелин, отчётливо помня тот разговор, на котором, хоть и незримо, но присутствовала. — Она ещё называла тебе её сокращённое имя. Понимаю, прошли века, и не такое можно забыть в твоём-то возрасте, — притворно подбадривая вампиршу, говорит ведьма. — Напомню, Ребекка звала её Иви — сокращённое от…       — Эвелин? — перебивает Аврора, раздражённо фыркая. — Чушь! Не хочешь же ты сказать…       — Да, Бекки не упоминала о тех отношениях, что связывали её подругу и любимого брата, — продолжает Эвелин, не обращая внимания на чужой скептицизм, — что они были вместе. Но она точно остерегала тебя упоминать это имя при её братьях.       — Нет! Это ложь! — открыто показывает свою злость от сказанного Аврора и нападает. Точнее, пытается, резкий рывок вампирши обрывается, толком и не начавшись.       — Ты же не думала, что я буду драться с тобой честно, Аврора? — спрашивает ведьма у застывшей под действием её магии девушки. — Мои два года после обращения и твои десять веков? Не хотела же ты сражаться с младенцем?       — Это нечестно! — возмущается застывшая вампирша. — Но ты права, я хотела тебя просто убить.       — Как мило, что наши желания совпадают, — наигранно умиляется в ответ Иви. Не видя должного страха после своих слов, ведьма понимает, что ей не верят или просто не могут представить такое развитие событий. — Не думала же ты, что я действительно позвала тебя сюда поболтать по душам? И просто так позволила Неясытям прийти в мой дом и забрать ваши с дружками тела? — уточняет Эвелин, прежде чем снять со своей шеи непримечательный кулон. Перехватив его за цепочку, ведьма проламывает рукой грудную клетку Авроры и, обхватив её сердце, продолжает рассказывать: — Ты уж прости, что я с тобой так грубо. Просто не так давно одна особа всё крутила хвостом вокруг Ника. Кстати, тоже рыженькая, как и мы. Правда, наглости утверждать, что она любовь всей жизни моего мужа, у неё не хватило. Но после моего снисходительного отношения Женевьев совсем забыла границы и посягнула на святое. И я поклялась, что такого больше не допущу. — Смотря на хватающую ртом воздух вампиршу, Иви весь свой монолог окутывала её сердце своей магией. Уже ощущая готовность, ведьма уточняет: — Последнее слово?       — Ты не посмеешь, — хрипя, говорит Аврора, не в силах пошевелить ничем, кроме губ и глаз.       — Прощай, Аврора де Мартель, знакомство было неприятным, — проговаривает Эвелин, смотря в глаза старой вампирше, прежде чем рывком вырвать её сердце.       Аврора, не сдерживаемая более магией, падает на землю. Иви же, держа в руке продолжающее биться в последних конвульсиях сердце, опускает на него зажатый в другой руке кулон. Сердце и кулон, словно примагниченные, притягиваются друг к другу, наполненные единой силой.       — Servitus anima, — чёткие слова обращают сердце в прах, что будто живой начинает втягиваться в кулон. По мере того как исчезали остатки сердца, кристалл кулона всё больше окрашивался в красный.       Закончив колдовать с кулоном, в котором отныне заключена душа Авроры, Иви уничтожает её тело. Она и не думала просто убивать вампиршу, которую наверняка будут искать, и не только Люсьен с Тристаном, но и все их приспешники. Среди которых наверняка найдутся и колдуны. Она слишком хорошо знала возможности магии и не желала допускать даже возможность воскрешения «любви всей жизни Никлауса».

***

      Кладбище Лафайет никогда не пугало Винсента, здесь он чувствовал предков, что словно окутывали его ласковыми объятьями, делали его причастным к чему-то большему. До этого дня. Пойдя на поводу у Марселя и приняв регентство над девятью кланами, и тем самым нарушив давно данную самому себе клятву, колдун был в недоумении. Ведь сейчас перед ним был создан алтарь, создан его руками, но под руководством предков, и мужчина даже знал, для чего он.       Молчаливо подошедший молодой парень передал ему резную, явно старинную шкатулку. Гриффиту даже открывать её не надо, он и так знает, что там и что ему следует с этим делать.       Древний тёмный артефакт, служащий для возведения нерушимого барьера, и ему предстоит его активировать. Вот он даже всё подготовил для этого. Но Винсент не знает, зачем всё это, просто предки велят так сделать. Без каких-либо пояснений, не отвечая на его вопросы. Только знание, что это необходимо сделать, что он должен защитить их от какой-то угрозы.       Колдун открывает принесенную неизвестным ему парнем шкатулку и видит на её дне небольшой круглый медальон, что ему следует заколдовать и отдать обратно этому парню. Не передать словами, как Винсенту не нравится всё происходящее, но он делает то, что велят предки, и достаёт медальон.

***

      Возвращение с поляны, где она опять не забыла затереть следы своего колдовства, было таким же быстрым, как и перемещение туда. Правда, времени на разговоры с Авророй ведьма потратила прилично. Но что поделать, если ритуал, который она провернула почти на голой силе, требовал определённого настроя и подготовки.       — Мама! Смотри! — вполне чётко выговаривает при её приближении Генри, вызывая маленький ураганчик, который, подхватив палые листья, становится виден невооружённым взглядом.       — Какой ты молодец, — хваля сына за проявление осознанной магии, что требует от малыша приличной концентрации, Иви присаживается к ним с Хоуп и Хейли на плед.       — Есная! Смотри! — зовёт вдруг Хоуп, увидев такое. Следом горсть листьев, лежащих чуть ближе от опавшего мини-урагана, взмывает вверх, словно ими выстрелили из хлопушки. Немного повисев в воздухе, листья мягко и вполне обычно опадают на землю.       — Это что? — оторопев от произошедшего, задаёт вопрос Хейли, переводя растерянный взгляд с Эвелин на опечаленную, видно, не получившимся до конца фокусом Хоуп и обратно.       — Не знаю, обрадует тебя это или нет, но Хоуп — ведьма, — подтверждает очевидное Иви, размышляя, что делать с такими рано проклюнувшимися колдунами.       — Стоп! — поднимая руки вверх, говорит волчица. — Я — оборотень, а её отец — простой человек, вроде. Как это возможно?       — Ну либо её отец не так уж и прост, либо к вам с ним это вообще отношения не имеет, — задумчиво рассматривая крестницу, отвечает Эвелин. Она давно заметила скрытый потенциал в малышке Хоуп, но не предполагала, что тот проснётся раньше стандартного возраста.       — И что с этим делать? — озабоченно спрашивает Хейли, отвлекая расстроенную дочь игрушкой. — Ей только через пару месяцев исполнится два, а я не ведьма, чтобы это контролировать.       — Расслабься, я сделаю артефакт, что будет потихоньку забирать излишки магии Хоуп, — успокаивающе говорит Иви.       — Забирать магию? А это не опасно? Она же такая кроха, — беспокоясь, уточняет волчица, с надеждой смотря на ведьму, веря, что та решит эту возникшую из неоткуда проблему.       — На Генри их два, — подцепив цепочку на шее сына, Эвелин вытягивает два кулона у него из-за пазухи. Один круглый и крупный с чеканным деревом на одной стороне и непонятным узором на второй. Другой — кристалл в виде капли, в которой словно вихрятся искры. Продемонстрировав их, Иви убирает артефакты обратно под недовольное и возмущённое сопение Генри. — Помимо них, его магию тянет и защита, наложенная мной на него.       — Но он только что? — указывая на место, где вился мини-ураган, вызванный ребёнком, не может до конца сформулировать вопрос чётко Хейли.       — Ну, мой малыш, — с умилением взлохмачивая кудряшки на макушке увлечённого складыванием пирамидки сына, Эвелин говорит, — очень сильный колдун. Да и со спецификой его природы и десяток подобных вещей не поможет. Но Хоуп — другой случай.       — Если ей это не повредит, — протягивает в ответ волчица, одаривая дочь влюблённым взглядом.       — Нет, не повредит, — уверяет Иви и считает должным предупредить, — но это временное решение. Ей всё равно придётся учиться обращаться с магией. Ты же понимаешь это, Хейли?       — И я этого сделать не смогу, как и никто из стаи не сможет, — печально соглашается со сказанным волчица и, возвращая взгляд, преисполненный надежды, на ведьму, спрашивает: — Ты поможешь с этим?       — Я её крестная, — задорно улыбнувшись пришедшей ей на ум мысли, говорит Эвелин, — если вспомнить сказки, то помогать с магией — моя прямая обязанность, хоть я и не фея.