me and my husband

Они снова сделали это. Минхо вспомнила слова, которые звучали во время их прошлого разговора: «ты же знаешь, я не хочу разрушать семью, ты не хочешь разрушать семью, так будет лучше для всех». Самое ужасное — она не помнила, кому принадлежали эти слова. Ей или ему?

⁺‧₊˚ ♂ ♡ ♀ ˚₊‧⁺

Минхо почувствовала под своей щекой холод дверцы деревянного шкафа, стоящего в ее спальне. Она попыталась двинуть рукой, но в ответ руки только сильнее сжались за ее спиной. — Сони, — прошептала она не то протестующе, не то умоляюще. — Минхо, — собственное имя было произнесено низко и прямо ей на ухо. Тонкая ткань домашних шорт измялась под твердыми пальцами Джисона, которые надавили на промежность. Сквозь хлопок проходили волны горячего напряжения и нарастающая влажность. — Ли Минхо, — прозвучало вновь, — ты же не думала, что я стану называть тебя Ким Минхо, правда? Фамилия твоего мужа не должна звучать здесь, — Минхо слушала эхо слов, отскакивающее от стен спальни. Пальцы расслабились, все до одного, и принялись мягко разминать кожу под намокающей материей. Минхо приоткрыла глаза и уставилась в одну точку, куда именно — на нитку, торчащую из покрывала, на неровный рисунок ковра или на тюль, трепещущий от сквозняка — она не смогла бы ответить. Вторая рука Джисона забралась под майку на бретелях и скользнула на мягкий живот. Подушечки пальцев нежно обвели шрамы от растяжек и кесарево, а затем двинулись выше, приподнимая ткань так, чтобы прохлада комнаты приласкала кожу Минхо. Рука, что массировала ее промежность, исчезла с того самого места и присоединилась ко второй руке. Жар ладоней прикоснулся к дрожащему от трепета телу Минхо. Между пальцев проскользнули соски лишь на мгновение, и тут же были оставлены. Это был обманный маневр. Спустя секунду Минхо почувствовала, как ее оторвали от холодного шкафа, а спина прижалась к горячему телу позади себя. Короткими ногтями Джисон едва надавил на обнаженную кожу вокруг ключиц, и ими же мигом нырнул к ткани майки Минхо. Бретели натянулись от стаскивания хрупкой ткани все ниже и ниже. Ладони Джисона скользнули под декольте пижамы и ухватили грудь Минхо, чтобы расположить ее поверх ткани. Соски задели кружево майки, от чего с губ Минхо сорвалось негромкое шипение. В ответ на это к ее шее сзади припали губы, насухую втягивающие кожу и зализывающие влажностью языка. — Или ты хочешь, чтобы тебя звали Ким, а? — пальцы сжались на сосках до едва ощутимой боли, но тут же ослабили хватку. — Хочешь осознавать, что изменяешь собственному мужу? — Джисон перегнулся через ее плечо и сплюнул сначала на пальцы, которые поднёс к рту, а затем на ее грудь, чтобы скольжение было максимальным, и ничто не доставляло дискомфорта. Минхо выдохнула в пустоту, осознавая, что их разницы в росте было достаточно для этого, хоть Джисон и не был сильно выше нее. Он принялся растирать влагу по ее соскам, выслушивая тихое мычание. Минхо, сама того не ведая, прижалась бедрами к тому, что было позади нее, проехавшись ягодицами по вставшему члену сквозь слои одежды. — Сони, — повторила она в очередной за этот день раз. — Хочу. Джисон прикусил губу, стараясь не стонать, хотя сейчас в этом совсем не было необходимости — в квартире они совсем одни. Что он, что она, уже давно привыкли быть тихими. — Хочешь чего, кошечка? Я хочу услышать тебя, — пальцы так плотно прилегали к соскам Минхо, что те начинали становиться чересчур чувствительными. Грудь все больше покрывалась мурашками, а ареолы выпирали, стараясь все больше подстроиться под разминающие их пальцы. Одна из ладоней мягко отпустила сосок и скатилась вниз, к шортам. Грудь опустилась на ткань майки, Минхо почувствовала, как линия декольте давит на нежную кожу под грудью, а воздух, прохладный из-за сквозняка, кусает влажную мягкость соска. Вновь расслабленные пальцы прошлись по ткани шорт на промежности, почувствовав, что та намокла сильнее. Средний палец напрягся, и теперь пальцы проходились по тому же маршруту мягко, но задевая некоторые чувствительные точки. Это заставило Минхо трепетать. — Минхо, так что? Не скажешь мне, чего хочешь? Джисон прекрасно знал, насколько Минхо была разговорчива в обычной жизни, настолько же прекрасно он знал, что из нее слова не вытянешь, пока внутри неё что-нибудь не окажется. Она откинулась затылком на плечо, её длинные волосы рассыпались на ткани фланелевой рубашки Джисона, он нежно почесал ее макушку чистой рукой, словно Минхо и правда была кошкой. Решив больше не мучить девушку, он немного сдвинул ткань шорт в сторону и прикоснулся к мучительно влажному теплу ее половых губ и того, что было между ними. Ягодицы еще сильнее толкнулись назад, ища поддержки. Пальцы левой руки все еще скользили по соску, почти успевшему высохнуть от слюны. Промежность Минхо сладко пульсировала и истекала смазкой, которая издавала скользкие звуки всякий раз, когда пальцы Джисона перемещались между массированием клитора и поддразниванием входа. Джисон не торопился входить внутрь, чтобы избежать ненужной боли и дискомфорта. Даже после рождения дочери у Минхо бывали сложности с принятием чего-либо внутрь без боли, хоть она и отчаянно жаждала этого. Прижавшись губами к чувствительному месту на шее, Джисон переключился полностью на клитор. Из Минхо текло не переставая, она двигала бедрами все активнее, подмахивая движениям пальцев и потираясь о член позади себя. Намокшие шорты натирали пальцы Джисона. В какой-то момент Джисон почувствовал, как Минхо начала опираться на него уже более слабо, словно готовая сползти на пол, поэтому он взял ее за руки и поставил те локтями на дверцу шкафа перед ней. Она слегка наклонилась и шире расставила ноги, как бы приглашая. Джисон стянул с нее мешающиеся шорты и наконец-то смог беспрепятственно прикоснуться к ее клитору. Размазав естественную смазку по половым губам, чтобы улучшить скольжение, Джисон вновь вернулся к круговым движениям вокруг клитора, нашептывая сладости ей на ухо. — Замечательная Минхо, такая послушная кошечка, сейчас замурчит от того, как ее гладят, верно? Минхо не терпится, чтобы в нее вошли, правда? — если бы Джисон сейчас был внутри неё, он бы почувствовал, как на мгновение сжались стенки ее влагалища от этих слов. Еще пара подобных движений и слов, и с губ Минхо сорвался громкий в тишине спальни вздох. Она склонила голову и прижалась лбом к предплечьям перед собой, Джисон начал потихоньку толкать свои бедра к ней, заставляя свисающую над тканью майки грудь, вздрагивать от этого. Джисон не позволял ни одной капле смазки упасть мимо. Он двигал указательным и средним, а затем только одним из них, чередуя, скользил к текущему входу и дразнился, словно собирается войти, но на самом деле лишь собирал влажность, чтобы вновь вернуться к клитору. Минхо извивалась и дрожала бедрами в попытке изменить движения под себя, а Джисон распознавал их и направлял руку так, чтобы ей было приятнее. Вдруг он прижал к промежности всю ладонь крепко и на секунду замер, заставляя Минхо заскулить в голос и начать двигаться самой на пальцах его руки. Это длилось всего пару секунд, он вновь двинул средним пальцем в сторону клитора вверх-вниз, и бедра Минхо задрожали точно как и она сама, прижимаясь своими ягодицами к члену позади себя. Одну руку она отцепила от шкафа и прислонила поверх руки Джисона, продолжающего мягкие прикосновения к пульсирующему клитору. — Сони-и, а-а, хватит, — заныла она, но Джисон знал, что на самом деле не хватит. Он мягко водил взад-вперёд по мокрой от смазки коже половых губ, то и дело проваливаясь глубже между ними. Минхо скулила от сверхчувствительности после оргазма, Джисон целовал ее оголенные плечи, чтобы расслабить. Его указательный палец легко скользнул внутрь, всего лишь кончик, но реакция Минхо была моментальной. Внутри нее все сжалось, а она сама не сумела сдержать стон. Джисон отстранил руки от Минхо, чтобы в один момент осторожно перехватить ее за талию и шагнуть к двуспальной кровати. Он практически бросил ее поверх матраса и красиво застеленного постельного белья, желая устроить здесь полный беспорядок. В комнате было приглушенное освещение — свет лился из коридора, он освещал край светлого изголовья кровати и пыльно-розовый пододеяльник. Если бы вокруг было больше света, Джисон смог бы разглядеть, как красиво румянец Минхо на щеках сочетается с этим постельным бельем. Ее волосы спутались от активных движений и прилипли к влажному лбу. Губы раскраснелись и поблескивали, терзаемые зубами. Минхо устроилась на четвереньках, поднимая кверху ягодицы и одной рукой оттягивая половые губы, намекая, что следует делать Джисону. Тот, верно понимая намек, опустился на колени перед ее промежностью, прикасаясь сначала губами к вздрагивающим бедрам, а затем языком к влажным половым губам. Тот же указательный палец мигом скользнул внутрь открытой Минхо, которая вновь издала стон удовольствия. Джисон с удовольствием поговорил бы сейчас об этом, но его язык был слишком занят вылизыванием. Он причмокивал от удовольствия точно так же, как делает это Минхо, когда ест свой любимый пудинг. Уже два пальца двигались внутри влагалища одновременно с языком на клиторе. Минхо продолжала скулить, и Джисон знал, что сейчас наступит этот момент. — Сони, пожалуйста, я очень хочу, очень, прошу, — а вот и он. — Чего хочет моя Минхо, — слово «моя» сладким медом разливалось внутри груди Минхо, ее ноги разъехались, и она уже не могла стоять на коленях, пока Джисон, оторвавшись от ее клитора, продолжал ритмично трахать ее пальцами. — Хочу тебя, пожалуйста, — такой ответ Джисона более чем устраивал, поэтому он потянулся за презервативом и пакетиком смазки в своём кармане. Откинув их рядом с собой, он схватил Минхо за талию и перевернул её, обнаруживая заплаканное от удовольствия и стыда лицо, которое тут же принялся целовать, продолжая гладить ее внизу и стягивая бретели майки, чтобы та перестала давить на чувствительную грудь. Он стянул с себя рубашку и штаны, наконец чувствуя прохладу спальни на собственной коже, и вернулся к Минхо, целуя ее верхнюю губу, пока она разминала свои соски в ожидании. Джисон принялся распаковывать презерватив, но в этот момент Минхо поднялась на локтях и молча отвела его руку с презервативом в сторону. Он посмотрел на ее лицо, на закушенную в вопросе, который никто не решался задать, губу, и разомкнул пальцы с фольгой, позволяя защите остаться на простыни. В его глазах она читала непроизнесенную фразу «ты уверена?», которая могла относиться к слишком многим вещам вокруг них. Но этот вопрос уже давно не задавал никто из них. Мысленную клятву нести эту ношу вдвоем они дали еще какое-то время назад. Смазка обильно вылилась на пальцы и половые губы Минхо. Джисон потянулся к ее губам, нависнув сверху и вначале проехавшись членом вхолостую между половых губ, дразнясь. Он входил в нее медленно, стараясь не доставить ни толики дискомфорта, вновь вернувшись к своему разговору. — Моя Минхо, только моя, тебе так нравится быть здесь, правда? — она отчаянно кивнула в ответ. — Так нравится, когда тебя называет своей не твой законный муж, верно? С губ Минхо сорвался стон, когда Джисон толкнулся в первый раз одновременно с этой фразой. Он прижался своими бедрами к ее, помещая ладони под ягодицы и чуть приподнимая ее, чтобы входить глубже. — Такая хорошая кошечка, ты хорошая, верно? Только для меня. Его пальцы впивались в плотную мягкость ягодиц, посылая дрожь в грудь Минхо. — Хорошая Минхо так сильно хотела, чтобы ее трахнули. Так сильно хотела, чтобы это сделал не твой муж, а его брат, да? — Минхо откинула голову назад и закрыла глаза, кивая. С ее губ слетали стоны, смешанные с именем Джисона. Он прижал пальцы к ее клитору, пока свободно скользил внутри неё. — Посмотри на себя, ты же мечтаешь о том, чтобы тебя постоянно и хорошо трахали, не так ли, — одной рукой он ласкал ее клитор, а второй схватил ее за подбородок, заставляя открыть глаза и смотреть на себя. — Настолько, что ты готова даже изменять, чтобы получать как можно больше члена, верно? — ее глаза заблестели влажностью и закатились. Джисон чувствовал, как ее стенки сжимались каждый раз, когда он произносил все эти грязные вещи. Минхо подавила волну стыда внутри себя, осознавая — заставляя себя осознавать — что вне постели Джисон не сказал бы ничего подобного. Они уже говорили об этом не единожды. Минхо была той, кто убедила его в том, что подобные вещи не вызывают у нее дискомфорта. — Как хорошо ты чувствуешься, ты просто создана для того, чтобы принимать меня. Так сильно сжимаешься, ты хочешь мою сперму, правда? Не хочешь никому ее отдавать? Джисон задрал ее майку выше, чтобы мягко надавить на низ живота, пальцами легко проходясь по шраму от кесарево. — Я уверен, что так хорошо ты себя чувствуешь только со мной. Только мне позволяешь все это. Даже позволишь мне кончить в тебя, да? Да, моя милая Минхо, — Джисон чувствовал, как его разум затуманивается, пальцы на клиторе Минхо двигались еще более рвано, чем были его толчки. — Расскажи, может Енбокки — моя дочь, а не твоего жалкого мужа? Минхо затряслась. Джисон не прекращал двигаться, но отпустил ее лицо, Минхо отвернула его в сторону, обнажая шею, к которой Джисон тут же припал, теперь его голос звучал прямо ей на ухо, пока он вдалбливался внутрь нее. — Минхо, ты только моя, ясно? Я собираюсь кончить в тебя столько раз, сколько потребуется, чтобы ты снова забеременела. Чтобы все твои дети были от меня. Знаешь, как красиво из тебя будет вытекать мое семя, пока ты будешь сжиматься, пытаясь оставить его внутри. Ты моя самая красивая, моя самая лучшая. У нас с тобой будут потрясающие дети, только посмотри на себя, разве у такой мамочки они могут быть другими? Джисон чувствовал, что Минхо сжимается на его члене так сильно, что становится больно. Это чувствовалось особенно горячо без защиты. Он целует ее шею и губы, чувствует пульсацию и слышит срывающиеся стоны. Это все сводит его с ума настолько, что он кончает следом за Минхо и продолжает двигаться, продлевая им обоим оргазм. Его движения замедляются, и он любуется ее выражением лица, пока нежно целует в потный лоб и убирает с него прилипшие волосы. — Моя самая красивая кошечка. Моя Минхо. — Только твоя.

⁺‧₊˚ ♂ ♡ ♀ ˚₊‧⁺

Они снова сделали это. Минхо прижалась лбом к кафелю под струей воды в душе. В ее голове проносились все слова Джисона. Все его ласки. Она сползла по стенке. Жгучее чувство стыда топило ее разум. Минхо сжала собственные руки вокруг своего тела, вспоминая, как Джисон обнимал ее после всего случившегося. Он нашептывал ей тихо на ухо, насколько она замечательная, какая она красивая и как ему повезло встретить ее. Он стирал своими губами слезы разбитости и стыда с ее щек и сжимал крепче, не позволяя уйти в себя. У нее в голове пронеслись несколько их встреч — свиданий, как Минхо не позволяла себе называть их. Сынмин всегда знал, какая Минхо независимая, поэтому даже не пытался давить на нее. Пришла домой с букетом цветов? Наверное, купила сама. Не хочет позволять много в постели? Это ее желание, пусть будет так. Минхо старалась держать все под контролем, свою жизнь, своего мужа, его деньги, его семью — не выпускать из вида ни одного действия родственников в ее сторону. А затем появился он. Джисон разрушил привычный порядок вещей, заставил ее отпустить контроль, заставил ее стать такой маленькой и слабой, какой она была в те времена, когда мама еще была жива. Минхо разрывалась от боли, когда вспоминала слова Джисона о том, что он не хочет разрушать семью, не хочет оставлять сыновей без отца и уходить от Хенджин со скандалом. Минхо слышала в этом лишь «я хочу быть хорошим для всех». Но она не торопилась его осуждать. В ее «не хочу разрушать семью» ясно слышалось «мне тяжело остаться без денег Сынмина и поддержки его родителей». Они оба знали, что все происходящее — неправильно. И это было самым ужасным. Минхо осознавала последствия, когда впервые попросила Джисона не надевать презерватив. Она вдыхала горячий воздух спальни в темно-зеленых тонах, понимая, что здесь еще пару ночей назад Джисон засыпал с Хенджин, а сейчас входил в нее и языком оставлял влажные следы на ее груди. Сынмин воспринял новость о беременности серьезно. Он сказал Минхо спасибо за то, что она собирается выносить его ребенка и пожертвовать частью своей жизни, своим здоровьем ради этого. Минхо не была уверена, что ребенок от Сынмина. Прошло уже около трех лет с тех пор, как Минхо и Джисон начали все это. Минхо помнит, как на семейной встрече Джисон перепутал дверь и зашел в комнату, где она переодевалась. До этого она только замечала темные взгляды, направленные в свою сторону. До этого она всего лишь чувствовала напряжение, проскакивающее между ними, когда Джисон вызывался помочь ей донести тяжелое или помочь открыть что-то. Минхо не была слабой девушкой. Она с легкостью могла бы уложить на лопатки даже Сынмина. Но в такие моменты ей хотелось отдать все сложные и тяжелые вещи в руки Джисона. Он плотно закрыл за собой зверь, дождавшись щелчка, а затем медленно подошел к застывшей Минхо. Ее спина была наполовину оголена из-за расстегнутой молнии платья. Не говоря ни слова, Джисон прикоснулся к прохладной коже пальцами и скользнул к ее шее, убирая волосы за плечо, чтобы они не мешались. — Позволите, Минхо-щи? — он горячо выдохнул в ее шею. Та лишь кивнула. Он скользнул ладонями по все еще оголенной спине и в тишине комнаты раздался долгий и протяжный тихий звук застегивающейся молнии. Ее плечи расправились. Глянув в зеркало перед собой, она почувствовала, как жарко ей становится от одного вида Джисона рядом с собой. Платье было скромным, доставало почти до колен и скрывало линию декольте. Но открывало шею. Джисон прижался своей грудью к ее спине, пока его ладонь нашла свое место на ее бедре, притягивая ближе к себе и поднимая подол платья выше. Пальцы разглаживали кожу в одном и том же месте, пока губы вычерчивали линии на ее шее. Все было кончено. Минхо рассматривала в зеркале, как собственные глаза закатываются, а чужие губы продолжают прикасаться к ней. Если до этого Минхо усердно пыталась сопротивляться тому чувству, что зрело внутри нее, то теперь она была просто уверена, что всему пришел конец. Она не сможет просто отказаться от этого. Колени слабели. Руки и губы исчезли так же быстро, как и появились. Минхо кинула взгляд через плечо, замечая Джисона, скрывающегося за дверью, подмигнувшего ей напоследок. В зеркале отразилась гримаса боли на ее лице. Три года. Три ебаных года. Минхо выключила воду в душе и растерла кожу сухим махровым полотенцем, осматривая себя в зеркало. Предательница, изменщица, обманщица. Так вот, как она выглядит вживую. Шрам от кесарево тянулся ниткой сквозь кожу ее живота. Минхо вспомнила, как Джисон целовал его, и решила, наконец, одеться. Сынмин сегодня возвращается из командировки и заберет Енбокки от его родителей по пути. Она написала короткое сообщение.       Нам нужно встретиться сегодня       Вот адрес Джисон ответил положительно, даже спросил, что случилось, но Минхо попросила все вопросы задать лично. Поняв, что переписка завершена, она зажала значок в углу экрана и нажала «Удалить у обоих пользователей». Оставалось совсем немного времени до возвращения Сынмина домой, поэтому она написала ему, что собирается прогуляться вечером, чтобы он не доставал ее звонками. Кофе в чашке стремительно заканчивался, она нервничала перед тем, что собиралась сказать, даже приехала на полчаса раньше назначенного времени. — Привет, — он потянулся к ней, когда она немного привстала на стуле, и поцеловал в щеку. — Что-то случилось? Ты в порядке? — Джисон звучал обеспокоенно, его лицо отражало это. — Нам нужно закончить все это. Я так больше не могу, — Минхо случайно разорвала салфетку, которую складывала в своих руках. — Минхо, что произошло? Объясни, я что-то сделал не так? — У меня нет больше сил врать всем вокруг, я не могу смотреть в глаза Хенджин, не могу смотреть, как ты обнимаешь ее, не могу смотреть в глаза Сынмину, не могу видеть, как он играет с Енбок, думая, что она его дочь. — Но она ведь его дочь…? — Ты не можешь быть уверен, мы делали это без защиты еще до того, как я была беременна, — Минхо вздохнула. — Я просто хочу жить нормальной жизнью. Джисон снял очки с носа и опустил их рядом с собой, протирая глаза ладонью, глубоко вздыхая. — Значит, со мной тебе не нормально? — Джисон, ты сам знаешь, что я имею в виду. Мы не хотели делать из мухи слона, но вышло как вышло. Я хотела семью, ребенка, любимого мужа, а сижу в кофейне с его братом, с которым сплю уже три года и вру единственным родным, которые у меня есть. — Ты сама не хотела уходить от Сынмина… — А ты от Хенджин, — огрызнулась она. — К чему сейчас препирательства, я же сказала, что хочу закончить. Тебе тоже не придется больше врать из-за меня… — Джисон расширил глаза в ответ на это. — Из-за тебя? Ты считаешь, что единственная виновата в этом? Минхо, я не врал из-за тебя. Я врал, потому что так сложилась ситуация. Минхо сжала пальцы и отодвинула чашку в сторону. — «Сложилась ситуация», что ты вообще несешь? Мы виноваты в этом. Я виновата в этом. Когда ты научишься брать ответственность за свои действия? Ничего не произошло под влиянием ситуации. Ты засунул свой член в меня, а это измена. А я позволила тебе сделать это. Ты не хочешь «вешать ярлыки», «делать вещи серьезными», как еще ты там называешь твое нежелание быть со мной официально? А я не хочу дальше продолжать все это. — Минхо, ты ведь сама говорила… — Пока, Джисон. Она встала, схватив свою сумку в пальцы, чтобы снова занять руки и не позволить себе расплакаться, не позволить страху снова захватить ее. Сколько всего она натворила. За ней громко закрылась тяжелая дверь кофейни. Снег запутывался в темных длинных прядях волос. Ей предстояло прожить еще один лживый вечер. Еще один вечер притворных улыбок, терпеливого принятия поцелуев Сынмина и тихого сопения на бледно-синем постельном белье. Только что из стирки. Идеально чистое.

⁺‧₊˚ ♂ ♡ ♀ ˚₊‧⁺

Прошло где-то около месяца продолжения притворства. Она поняла, что ее семейная жизнь прогнила настолько, что ей даже не удавалось соответствовать ожиданиям, которые она выстроила в своей голове. На нее с другой стороны зеркала смотрела тридцатилетняя Минхо, с блондинистых волос на ее плечи скатывались капли воды после душа. Пряди были короткими и едва доставали до плеч, поэтому капли ударялись о ее кожу при падении. На прошлой семейной встрече Хенджин похвалила ее новый цвет и длину, рассказав, что во время учебы в университете у нее была похожая прическа. Минхо чуть не вывернуло только что съеденным кимчи прямо на стол. Она вновь смотрела на шрам от кесарево и задумывалась о том, как сладко целовал ее Джисон. Видимо, ей придется до конца жизни подпитывать собственное состояние только воспоминаниями об этих трех годах. У нее зазвонил телефон, на котором высветилось совершенно непривычное имя. Они с Джисоном уже давно договорились никогда не звонить друг другу. Всегда хватало только сообщений. Из них двоих никто не вносил друг друга в черные списки. Не устраивал истерик. Они оставались членами одной большой семьи. За исключением того, что хранили один огромный секрет на двоих. Тем не менее, все это время они не переписывались, поэтому Минхо удивилась такому внезапному звонку. Она хотела поздороваться, как обычно делала в ответ на звонки, но внезапно просто замолчала, слушая, что ей скажут. Из динамика донеслась лишь одна фраза. — Я подаю на развод с Хенджин, — Минхо дернула бровью в ответ на это и прикрыла глаза, нащупывая рукой пуф позади себя, чтобы присесть. Мокрое полотенце, обмотанное вокруг тела, неприятно холодило кожу. — Х-хорошо, — едва вымолвила она и отключилась. Несколько раз моргнув, она посмотрела на телефон и не поверила своим глазам.       Через час в той же кофейне, что и раньше.       Приходи, пожалуйста. Минхо пялилась на эти сообщения где-то две минуты. Она не считала. Она только слышала стук в своих ушах. Он выстукивал азбукой Морзе слово «страх». Эти сообщения она удалять не стала. Надев на себя такие непривычные джинсы — ее любовью навсегда были платья — она подошла к Сынмину. — Нам нужно поговорить.

⁺‧₊˚ ♂ ♡ ♀ ˚₊‧⁺

— Я рассказала Сынмину о нас. — Я хочу жениться на тебе. Прозвучало одновременно в углу небольшой кофейни. Перед этим они сидели друг перед другом где-то минут пятнадцать в молчании, делая заказ и вид, что между ними все совершенно в порядке. Вдруг стало так некомфортно, как Минхо никогда не было рядом с Джисоном. Она широко раскрыла глаза и оглянулась по сторонам. — Что? — Давай сначала лучше ты, — Джисон улыбнулся своей очаровательной улыбкой, и Минхо подавила в себе желание поцеловать его прямо здесь. — Ладно, — помедлила она перед неизбежным. — Он сказал, что догадывался об этом. И что готов принять это. А еще, что ненавидит тебя. Джисон усмехнулся. — Я знаю это. Он всегда ненавидел меня. — А ты его? — спросила Минхо, наклонив голову в сторону, ее волосы сползли с плеча, покрытого водолазкой. — Мне просто все равно. Сынмин ненавидел меня еще с детства из-за родителей, они всегда отдавали мне самое лучшее, даже свое внимание, а теперь еще и его жена будет моей. Минхо приподняла бровь. — Кто сказал, что я буду твоей? — Ты сама. Повисла тишина. Минхо сглотнула скопившуюся под языком слюну, проглатывая ком в горле. Неужели они действительно делают все это? — Теперь ты. — Хенджин закатила истерику, когда я рассказал обо всем. Мальчикам досталось. Чанбинни теперь смотрит на меня огромными обиженными глазами за то, что я «ругался с мамой», — Джисон усмехнулся, делая вид, что ему весело. На дне его глаз Минхо видела печаль и тоску. Он слишком любил своих сыновей, чтобы так просто говорить об этом. Она уже давно заметила, как шутками и смехом Джисон пытается скрыть собственную боль. Он взял ее за руку, лежащую на столе между ними. — Минхо, только не торопись отказываться, пожалуйста. Я знаю, что ты не хотела уходить от Сынмина, чтобы не остаться на улице и одной. У меня хватит денег, чтобы обеспечивать и нас с тобой, и помогать мальчикам. Ты говорила, что у тебя не будет поддержки от нашей семьи, но мои родители любят тебя как родную. И даже если они откажутся от этого, я — нет. Мне больно даже думать о том, что я больше не смогу никогда прикоснуться к тебе и быть рядом. Минхо смотрела на него влажными глазами, скривив губы в попытке не заплакать. Она отвела взгляд. — Нас будут ненавидеть все, — произнесла она. Джисон поднялся со своего места и пересел на небольшой диванчик к ней, обвивая руки вокруг ее плеч и прижимая к себе. — Нет, не будут. Я не позволю. Минхо всхлипнула, в первый раз за все это время позволяя себе плакать. От бессилия, от лжи, от собственного стыда, от раскаяния.

⁺‧₊˚ ♂ ♡ ♀ ˚₊‧⁺

Если бы Минхо спросили, сколько сил нужно было потратить на то, чтобы жить ее собственную жизнь, она бы ответила, что сама не знает, откуда у нее их столько взялось, чтобы вынести все это. Месяцы шли, дни пролетали, секунды тянулись. Несколько литров слез было выплакано Минхо за все это время, но она держалась. Ей было ради кого это делать. Ее двоюродная сестра Чонин специально прилетела из Америки на несколько недель — Минхо была ей безмерно благодарна за это. Она не осуждала ее, даже несмотря на то, что их общение было сложно назвать дружеским, Чонин предложила свою помощь в организации торжества еще полгода назад. Чонин разглаживала складки на нежно розовом платье Минхо, которое сочеталось с цветом ее светлых волос, отливающих розовым золотом. На безымянном пальце блестело помолвочное кольцо с кораллового цвета камнем, пока она шла в сторону арки и прикрывала запястьем глаза от солнца. Минхо оглянулась вокруг, рассматривая всех присутствующих. Хенджин скривила недовольное лицо, смотря на Джисона, у которого в кармане черного пиджака красовалась блестящая изумрудным бутоньерка, затем она перевела взгляд на Минхо и подняла руку чуть вверх, приветствуя ее. Смущенная улыбка изогнула ее губы, когда она прошлась взглядом по платью Минхо. Сынмин, сидящий рядом с Хенджин, держал на руках Енбок и кивнул Минхо, когда она поджала губы, смотря на него. Родители сидели вместе с Чаном и Чанбином, стараясь успокоить их от баловства хотя бы на пять минут. Но Чанбин застыл, стоило ему взглянуть на севшую недалеко от них Чонин. Минхо усмехнулась, глядя, с каким недовольным выражением лица та уставилась на него. Джисон не смотрел на нее, когда она встала напротив. Сначала она подумала, что тот смущен или — о господи — не хочет жениться на ней, но потом он поднял взгляд, и Минхо увидела влажный блеск в его глазах. — Никогда бы не подумал, что буду жениться дважды в своей жизни, — наклонился он к ней и шепнул едва слышно. — Ты такая красивая. Моя самая красивая. Я люблю тебя. Минхо моргнула дважды, зная, что Джисон прочитает в ее глазах «я тоже». После мучительных месяцев судебных заседаний, подписания кучи бумаг, многочасовых разговоров, скандалов и обид, она оказалась здесь. Минхо была согласна с ним, она тоже никогда не думала, что пойдет к алтарю дважды. Пионы в ее руках трепетали своей белоснежностью, а солнце грело открытые плечи в свадебном платье. Легкий ветер развевал аккуратные локоны. — Согласны ли вы взять в законные мужья… Конечно, да.

⁺‧₊˚ ♂ ♡ ♀ ˚₊‧⁺