Ты будешь трезвым?

      — Ты такой greedy, — Су Бон улыбался, как придурок, лежа под Нам Гю. Он был беззастенчивым и даже не подумал спросить о возможности отказаться. Он принимал от Су Бона все, хотя начало их «дружбы» было заложено антидепрессантами с эффектом, по ощущениям напоминавшим трип от марихуаны, экстази и немного ЛСД. В плане, Су Бон пробовал все это, смешивал между собой и становился неким подопытным, которому такие разработки подсовывали в первую очередь. Был ли он против? Совсем немного — яркая кислота, которой таблетки растекались по языку и глотке, заставляли его чувствовать себя недовольным бóльшую часть от всего прихода, что не было классным. Но эти штучки он получил за бесценок, а дареному коню, как известно, в зубы не смотрят.       Руки Нам Гю скользят выше по его груди, тупые ногти царапают под ключицами. Они не пересекаются взглядами — Нам Гю слишком поглощен изучением его тела. Эффект таблеток уже понемногу сходит на нет, что заставляет Су Бона возвращаться к ощущению своих эмоций. Это бесит его угашенное сознание. Он ненавидит быть трезвым.       По правде, он ненавидит себя больше, чем кого или что-либо еще, но разве это имеет значение?       Су Бон знал, что отход накроет его до того, как он потеряет контроль настолько, чтобы силком перевернуть Нам Гю и выебать из него все желание касаться его снова. Это даже кажется логичной мыслью удручающе долгое количество времени. Тем не менее, разве это важно? Все, что его радует и беспокоит в равной мере — самокрутка с разными примесями, которые достаточно действуют на мозг, чтобы Су Бон не чувствовал полного отходняка от таблеток, но недостаточно для того, чтобы он перестал чувствовать... чувства. Что тоже раздражает, но под рукой ничего, кроме курева и злосчастных таблеток нет. Ему что, идти прямо сейчас и создавать свою собственную лабораторию и отказываться от желания в глазах Нам Гю, трогающего его так жадно, но так аккуратно, что это смущает в какой-то степени? Вот уж нет.       Он разворачивает кисть так, чтобы фильтр находился на уровне губ Нам Гю, но недостаточно близко к его лицу, чтобы обжечь. Су Бон конченый уебан, что ни для кого не секрет, но вредить людям, которые почему-то в нем заинтересованы, он не собирается. Ему нравится, что его могут любить. Будет он так просто от этой любви отказываться?       Нам Гю уже достаточно опьянен простым запахом, который Су Бон выдыхает, так что не сразу, а через минуту примерно замечает самокрутку. Он упирается ладонями на грудь Су Бона, кончиками пальцев задевая его соски и дергается на его бедрах, заставляя Су Бона закусить нижнюю губу и сдержать дрожь, когда теплые губы касаются его пальцев.       Нам Гю вежливый, и вдыхает совсем немного. Выдыхая дым и облизывая сухие губы, он больше стремится уделить внимание пальцам Су Бона — задевает краем зубов и щурится, словно рассчитывал сделать больше, но промахнулся. Су Бона это забавляет. Он опускает руку ко рту, чтобы затянуться, а другую, до этого момента лежавшую на бедре Нам Гю, опускает тому на челюсть.       Фокус внимания у него смещается заторможено, что вызывает насмешливое фырканье.       Но Нам Гю скользит языком по его большому пальцу, всасывая его и теперь уже полноценно прикусывая. Он выглядит максимально собою довольным, а Су Бон не может подавить удивленного вздоха. Это неожиданно интересное ощущение.       Он давит Нам Гю на язык, и тот податливо открывает рот. Его дыхание тяжелое, глаза полуприкрыты.       «А он, оказывается, секси.»       Су Бон привстает, опираясь на локоть руки, в которой зажата самокрутка, делает еще одну затяжку — одну из последних, увы, — и тянет Нам Гю к себе за челюсть. Тот поддается моментально, давление на груди Су Бона сменяется весьма ощутимыми ноготками, царапающими его кожу. Нам Гю делает все, о чем Су Бон немо просит. Он мог бы сказать ему встать собачкой и отыметь, и вряд ли Нам Гю был бы против. Пару секунд он смотрит в его глаза, рассматривает черты лица вблизи. Это интересно? Наверное. Это притягательно. Иначе он бы этого не делал.       Су Бон убирает с его языка палец, размазывая вязкую слюну по чужому подбородку. Нам Гю не возражает.       — Yоu're so pliant, — бормочет он прямо в его губы, тонкие и бледные, а потом целует. Пользуется рассеянностью Нам Гю, сразу проскальзывая языком в его рот. Голова плывет и трещит одновременно, а ощущение влажного тепла кажется таким ярким и ошеломляющим, что Су Бон на несколько секунд замирает, привыкая. Трахался ли он до этого под таблетками? Да, естественно. Но не когда их действие подходило к концу.       Попривыкнув, он кусает его нижнюю губу, пытаясь вызвать реакцию. Оттягивает, убирает руку с челюсти обратно на бедро и кончиками пальцев скользит под край шорт, — неприлично коротких и открывающих хороший вид, кстати, — царапая кожу ногтями. Он не мстит за следы, которые оставляет на нем Нам Гю даже не используя рот, скорее, ему нравится ощущать, как из-за него Нам Гю дрожаще вздыхает, наклоняясь к нему еще ближе — куда уже? — и робко пробуется в инициативу.       Су Бон ведет по его бедру выше, полностью проскальзывая под шорты и оглаживая ягодицы. Вместе с этим потихоньку начинает ложиться обратно. Нам Гю тянется за ним, как привязанный, и с тяжелым дыханием целует его снова и снова. Язык Нам Гю, которым он пытается вести по его губам, иногда соскальзывает на подбородок. Насколько это мерзко? Су Бон не знает — он искренне забавляется, чувствуя полностью твердый член, упирающийся ему чуть выше паха.       Нам Гю отстраняется неожиданно — он тяжело дышит и упирается лбом ему в плечо. Теплый воздух раздражающе щекочет его, но, сделав последнюю затяжку и потушив самокрутку, Су Бон кладет освободившуюся руку на чужую макушку. Зарывается пальцами в волосы, прочесывая небрежно кожу головы, а потом скользит к шее, по спине. То, что Нам Гю все еще одет, не очень хорошо, но если ему так легче, почему и нет? Чего, в конце концов, Су Бон там еще не видел? И члены они уже друг другу показывали, и Нам Гю делился шрамами от шприцов.       Су Бон склоняет голову набок, чтобы лучше разглядеть, что творится в районе их ног.       Второй рукой он скользит под резинку шорт сразу, не заморачиваясь, и так же спускает с него одежду вместе с нижним бельем. Нам Гю цепляется в его плечо зубами. Пальцами, все еще зажатыми между их тел, он скребет по его коже. Дыхание его ускоряется, а сам он податливо выгибается, переставляя колени, чтобы помочь Су Бону раздеть его.       — Good boy, — бормочет он ему, сминая в руках ягодицы. Они мягкие, что удивительно ровно настолько же, насколько и нет. Су Бон шарит руками, с удовольствием изучая чужое тело и отстраненно думает, что такой чувственной прелюдии у него не было давно.       Да и в принципе прелюдии. Обычно он не трахается ради удовольствия — только ради расслабления, потому что сексуальная жизнь должна быть, так или иначе, стабильной, чтобы не похерить его еще сильнее. Ему не очень нравится секс.       Су Бон врет сам себе.       Кому вообще не нравится секс?       Он лузер, и не чувствует себя достаточно... он не знает конкретного слова, но это что-то вроде безопасности.       В общем, не чувствует себя достаточно защищенным, чтобы позволить себе, во-первых, трах без таблеток, чтобы с собственными эмоциями, а во-вторых сами чувства, потому что, как он знает, он может быстро привязываться.       Этакая проблема, с которой ему помогают справиться таблетки, какими бы они ни были.       Су Бон подхватывает Нам Гю под ягодицами и тянет на себя, вместе с этим выгибаясь в пояснице. Таким образом они, пусть и через одежду, но трутся членами. Нам Гю громко стонет, поражая этим звуком Су Бона. Сам Су Бон шипит сквозь стиснутые зубы. Ему приятно. Ему хочется больше. Ему хочется ласки и быть ласковым. Хочется резко, быстро, как привык. Хочется попробовать новое, давно желаемое.       Он задыхается, чувствуя, как сам Нам Гю создает трение. Пальцами Су Бон сжимает его кожу, контролируя скорость, с которой Нам Гю делает это.       Это развратно. Намного более развратно, чем публичный секс или использование в одном моменте всех его фетишей.       Потому что это личное. Нежное. Приятное.       И самое ужасное — Су Бон не прекращает это.       — Су Бон, — голос Нам Гю тихий, похожий на скулеж, и столько мольбы слышно в одном только имени, которое он произносит, что это полностью срывает крышу. — Я хочу тебя.       Су Бон оказывается неправ (в очередной раз, естественно), потому что вот — самое ужасное.       Нам Гю звучит так, словно действительно в нем нуждается.       С одной стороны, конечно, он нуждается — единственным человеком, который может ему помочь с этой проблемой прямо сейчас, является Су Бон, лежащий прямо под ним и беззастенчиво его лапающий там, где, вообще-то, не надо. С другой стороны — именно Су Бон становится причиной такого сильного возбуждения. Нам Гю не был даже на одну десятую возбужден, когда только пришел в его квартиру. Он был немного смущенным, но в целом, был собой. Сейчас он, по ощущениям, растекается по нему лужей.       И это все еще пиздец сексуально.       Но Су Бон трезвел, и ничего, кроме лёгкости в голове и приподнятого настроения у него косяк не вызывал. Он осознавал, что секс с мужчиной мог быть намного более... сложным, нежели с девушкой.       Пальцами он надавил на ямочку над ягодицами и повел от нее выше, задергивая таким образом мешковатую кофту до лопаток. Нам Гю выгибается, скользит назад так, что рука Су Бона оказывается еще глубже под его кофтой. Он давит на его позвонки, недовольно дергает пару раз одежду, намекая, что ее стоило бы снять.       Но угашенный Нам Гю — очень медленно соображающий Нам Гю, так что намеков он не понимает, спускаясь ниже уже с мокрыми поцелуями, которыми он осыпает его шею, плечи, ключицы, грудь. Особое внимание он уделяет соскам, и его умение их стимулировать заставляет Су Бона задуматься: а член ему Нам Гю так же умело будет сосать?       В целом, осознавая, что медленно спускающийся ниже Нам Гю скоро даст ему прямой ответ на этот незаданный вопрос, он расслабляется. Одна из его рук теперь лежит на собственной груди, где он изредка, смеха ради, ловит между пальцев язык Нам Гю, чтобы просто подразнить или что-то вроде. Нам Гю на это глухо стонет и переключает внимание на пальцы.       У него юркий язык. Су Бон никогда не любил такую хуйню — совать пальцы в рот своим половым партнершам казалось ему дикостью, но сейчас, чувствуя, как сильно Нам Гю старается, как иногда поднимает на него глаза, думает, что это не такая уж и плохая идея.       Пальцы он достает сам, и другая, зарытая в чужие волосы рука давит Нам Гю на затылок, чтобы тот продолжал.       Горячие ладони скользят по бокам Су Бона, иногда — вниз по бедрам, тоже постепенно стягивая с него домашние штаны.       Су Бон достаточно возбужден, чтобы, когда Нам Гю стянул с него и белье тоже, член нелепо шлепнул его по щеке. Это забавно — Су Бон ерошит черные волосы и улыбается.       — Сome here, — полушепотом обращается он к Нам Гю. Тот податливый, как теплый пластилин, совершенно не сопротивляется и слушается. Был бы он таким постоянно, может, они бы и пиздились пореже. С другой стороны, и азарт бы пропал, не так ли?       Нам Гю снова меняет положение, нависает над ним, елозя голым задом по его члену. Это... ну. Су Бон путается в ощущениях, поэтому просто кладет руки на чужие щеки и, дав себе секунду на то, чтобы посмотреть в черные глаза, притягивает Нам Гю к себе для поцелуя. Он мокрый — Нам Гю все еще тычется влажными от слюны губами куда только дотягивается, а Су Бон ему это позволяет. Потому что это неожиданно приятно — быть тем, кого зацеловывают. Даже если таким, относительно мерзким способом.       Его руки скользят по спине Нам Гю, гладят лопатки, щекочут в районе ребер. Нам Гю несколько раз задушено мычит и дергается, и Су Бон мычит в ответ, потому что Нам Гю создает это ебучее трение. Нам Гю, кажется, улавливает его стоны и правильно их понимает, — что вызывает некоторое удивление, справедливости ради, — и продолжает двигаться. Он делает это раздражающе медленно, но это не мешает им целоваться, так что, в целом, Су Бону плевать, что Нам Гю с ним делает. Он бы позволил ему отыметь себя (наверное) прямо сейчас, потому что чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы опуститься до этого.       В воздухе все еще витает запах травки с примесями, но есть ощущение, что Нам Гю уже потихоньку трезвеет. Или нет — Су Бон без понятия, как долго длится эффект, потому что скрутил туда все остатки дури, которые только мог.       — Где смазка?       Голос Нам Гю вялый, но даже так в нем слышно больше эмоций, чем в каждодневном пиздеже Су Бона. Потому что Нам Гю принимает с недавних пор, а Су Бон на наркоте лет с шестнадцати.       Вместо ответа Су Бон кусает нижнюю губу Нам Гю. Тот стонет.       Су Бон снова проводит ладонью по голому телу, частично игнорируя вопрос. Но, тем не менее, ему интересно, что Нам Гю может ему предложить, так что он подтягивается и поправляет позади себя подушки и принимает полу-сидячее положение.       — В ванной.       Нам Гю поднимает на него разочарованный взгляд. Уходить не хочет? Ну, сорян — Су Бон как-то не думал, что будет ебать своего лучшего друга. Он считал, что это все шутки, да и не хотел он секса пока, так что все происходящее сейчас было немного сюрреалистичным.       — Су Бон, — Нам Гю, до этого смотрящий ему прямо в глаза, уткнулся лбом ему где-то под грудью. Горячим языком лизнул доступный ему участок кожи и, явно очень нехотя, встал с кровати. — Ты кретин.       — С чего бы?       Нам Гю стоит у кровати полу-боком к нему, разминая плечи. Хруст его позвоночника гулкий. Су Бон, пока Нам Гю отвлечен, подкатывается поближе и, хватаясь за его бедро, резко кусает сантиметром выше своих пальцев. Нам Гю дергается, но кроме шипения, плавно перетекающего в стон, звуков не издает. Шипение раздражает. Этот звук глушит, напоминая, что он близок к трезвости, а если наркотики выветрятся полностью, в голове кроме этого шипения и писка ничего не будет, как бы он этого не хотел и кому бы не молился.       — Да хотя бы с вот этого.       Су Бон ему обворожительно — по крайней мере, он надеется, — улыбается. Когда Нам Гю начинает отходить, развеселенный, он шлепает его. Вот это уже заставляет Нам Гю посмотреть на него с негодованием. Су Бон игнорирует этот взгляд, но решает, что больше так делать не будет.       — Презики и смазка на стиралке.       Интересное замечание: Нам Гю не виляет задом, когда идет. Это смущает Су Бона ровно настолько, чтобы он отвернулся от созерцания чужого зада и повернулся на спину, чтобы пялить в потолок. Обычно, когда с девушками у него случались такие промахи, они шли за презиками очень выразительно качая задом и оборачиваясь на него, как бы проверяя, какое они впечатление на него производят.       На самом деле, ровно никакого — Су Бон к этим женским штучкам так привык, что смущает его теперь абсолютно нормальная походка.       Дожили.       Су Бон ждет. И думает. Сколько они валялись тут, лаская друг друга такими... чувственными касаниями? Откуда взялись эти чувства, как успели появиться, если Су Бон не дает себе передышек, принимая ежедневно? Как Нам Гю смог пробраться под кожу, стать тем, кого хочется трогать, дразнить и позволять делать с собой что душа пожелает? Неужели он где-то сделал промашку, позволив Нам Гю стать его другом? Или кем там он стал ему теперь.       Су Бон хочет развить эту мысль, обмозговать ее, пока косяк все еще влияет на него, но Нам Гю садится напротив, кидает куда-то рядом презервативы и смазку и снова тянется за поцелуем.       Су Бон отвечает ему, но кратко: ему хочется знать, что хочет сделать Нам Гю, а не целоваться, хотя целоваться ему нравится, даже очень.       Нам Гю не настаивает. Снова скользит руками по его голому телу, смотрит, как завороженный, а когда руки опускаются на пах, дергает плечом.       — Ты же здоров?       Су Бон смотрит на него, как на больного: он совсем недавно проходил обследование. И, пусть его зависимость не поднимали и полицаев не вызывали, в остальном он оказался здоровым настолько, насколько может быть здоровым зависимый и сидящий на всем подряд нарик.       — Нет, щас кровью плеваться начну.       — Все-все, понял, — хмыкает Нам Гю, и, отползя немного назад, скользит языком по его члену.       Это было удивительно в том, как неожиданно он это сделал. И, пусть Су Бон знал, что это произойдет, сдержать стон от неожиданности не смог.       Нам Гю заправил волосы за ухо — те были отросшими, и постоянно падали ему на глаза, совершенно его не слушаясь. Су Бон зарылся пальцами в его волосы, убирая их часть с лица. Нам Гю, сжимая губы вокруг головки, мычит. Его пальцы гладят внутреннюю сторону его бедер. Нам Гю лежит на животе, сжимая другой рукой его член у основания и направляя его к себе в рот.       Нам Гю медлительный.       Видимо, у него нет цели довести Су Бона до оргазма — он двигается недостаточно интенсивно, щиплет его за бедра, если Су Бон пытается надавить на его затылок, но, в целом, очень хорошо работает. Губы соблазнительно обхватывают его член, язык скользит зигзагообразными движениями. Иногда Нам Гю отстраняется, смоченной в слюне и предэякуляте рукой обхватывая его у основания и неторопясь надрачивая ему.       Он смотрит Су Бону в глаза, как-то слабо улыбается. Это мило. Возможно, милый сам Нам Гю, а все остальное Су Бон уже додумывает себе сам, потому что... потому что он придурок, который ненавидит сидеть без дела, активного участия и слабых мультяшных галлюцинаций, которые у него эти таблетки вызывают. Потому что он мудак, и находиться здесь, с Нам Гю между ног, он недостоин. Скорее всего, он не заслуживает Нам Гю.       Но это не решение Су Бона — привязать его к себе, не его ответственность, что тот не отстал ни после первого, ни после третьего предупреждения, что Су Бон — тот еще уебок, и связь с ним выйдет Нам Гю боком.       Нам Гю достаточно взрослый, чтобы решать за себя, а не полагаться на решения более взрослых. Особенно учитывая, что Су Бон и есть тот самый более взрослый. Просто с туманом перед глазами он как-то и не чувствует себя на тридцать, которые стукнули где-то в этом году. Он, честно, не помнит, когда у него день рождения, ему о его праздниках рассказывает менеджер. Спасибо бы ей сказать, подарок сделать, чтоб не считала его полным дном.       — О чем ты думаешь?       Голос Нам Гю тихий. Все еще угашенный. Конечно, его не пичкают всякой хуйней настолько, чтобы у него выработалась такая терпимость к травке. Су Бон этому факту даже радуется.       — О тебе, — он почти не лжет, но чувство вины все равно появляется. Он ведь правда думал о Нам Гю, даже если не совсем в том смысле, который подразумевает обстановка.       — М-м... — Су Бон готов поклясться, что Нам Гю не верит ему. Су Бон считает, что это правильное решение.       Но вслух ничего не говорит. Рукой, все еще зарытой в черные волосы, он давит Нам Гю на затылок, заставляя прильнуть к себе.       Губы Нам Гю скользкие от слюны, и краем сознания Су Бон думает, что это мерзость. Свободной рукой он вытирает влагу с подбородка Нам Гю, когда на секунду отстраняется. Нам Гю смотрит на него своим вот этим вот взглядом, когда кажется, что легче выебать кошку, чем отказать в чем-то ему. Хотя, честно? Не то чтобы Су Бон часто отказывал. Может, из-за таблеток его воспоминания ему врали, но в таком, полу-трезвом состоянии, ему бы просто духу не хватило на отказ.       Пальцы Нам Гю на его члене скользят к головке, надавливая на уретру. Второй рукой он сжимает и более активно надрачивает, уделяя внимание движениям вверх-вниз, пока пальцы первой руки все еще где-то под головкой, сжимая его и дразня через ласки кончика.       Су Бону кажется, что он плавится, да настолько, что контроль в поцелуе он так яро уже не отбивает. Наоборот, расслабляется, спиной опираясь о стену и немного обмякая. Нам Гю не дает их губам разъединиться, наклоняясь к нему, лишь бы продлить, лишь бы не закончить. Языком он делает какие-то странные манипуляции. Облизывает его губы, зубы, десна — он не пытается сосать или кусать, так что этот поцелуй, если это вообще он, вскоре начинает ассоциироваться у Су Бона с языком тактильного котенка или щенка, которые все время стараются его лизнуть. Только вот конкретно этот щенок запустил ему язык в рот и вылизывал его.       Но, честно? Это приятно.       Су Бон отвечал на эти игрища Нам Гю укусами, на которые не скупился.       Руки Нам Гю вдруг пропали с его члена, оставив без нужной ему стимуляции, так что Су Бон недовольно замычал, буквально впиваясь зубами в нижнюю губу Нам Гю. Тот раздраженно фыркнул, пытаясь укусить его в ответ.       Теперь сходство со щенком было стопроцентным.       Но Су Бон не мог позволить приятному моменту перетечь в очередной беспорядок. Он оттянул Нам Гю от себя за волосы, продолжая при этом целовать его щеки и линию челюсти, а после спустился еще ниже.       Нам Гю взбудоражено вздохнул, сжимая руки на его плечах. Они ощущались неприятно-влажными, а учитывая, что Су Бон все еще был голым, Нам Гю не мог за него полноценно ухватиться. Однако, он пытался, впившись в него ногтями. Было пиздец больно, потому что ногти ощутимо царапали кожу и оставляли за собой горящие полосы.       Су Бон опустил руки на бедра Нам Гю. Подтолкнул его, чтобы изменил положение, и стонущий от внимания к шее Нам Гю беспрекословно последовал указанию. Су Бон растерялся еще в моменте, когда Нам Гю уходил за презиками и смазкой — казалось, дурь его не взяла. Но когда он так мягко следовал за малейшим его движением, подстраивался под него и не делал буквально ничего из того, что могло бы не понравиться Су Бону, появлялись вопросы: точно ли не взяла? А вдруг он наоборот, так надышался, что поплыл похлеще, чем от таблеток?       Они снова оказались в положении, когда их члены скользили друг по другу от малейшего их движения.       Продолжая кусать и посасывать кожу на шее Нам Гю в надежде оставить на ней как можно больше следов, Су Бон начал плавно двигать бедрами, насколько это вообще позволял Нам Гю, оседлавший их.       Руки скользнули от бедер к ягодицам, снова сжав их. Су Бон по-человечески не мог удержаться: было так мягко, что даже из рук выпускать не хотелось. Это было забавно для него — девушки, когда он ещё интересовался чувствами, а не простым сексом, никогда не доводили Су Бона до того, чтобы он желал не трахаться, а чувствовать чужие руки на своем теле и лапать в ответ. А этот «лучший друг» сделал это и глазом не повел.       Руки Нам Гю соскользнули с плеч на грудь, дрожащие пальцы снова задели соски. Су Бон легко это проигнорировал, зубами вцепившись в стык шеи и плеча и дернув Нам Гю за ягодицы на себя. Но Нам Гю был достаточно сообразительным, чтобы понять намек, который Су Бон в это действие даже не вкладывал — начал медленно качать бедрами.       И снова трение.       Боже, охуительно.       — Чего ты хочешь?       Нам Гю громко выдохнул, отводя взгляд в сторону. Румянец покрыл его щеки и шею, и Су Бон, даже в отвратительном тусклом освещении, исходившем от ленточных гирлянд, не смог не обратить на это внимание. Су Бон был уверен, что румянец уходил глубже, покрывал чужую грудь, но ебаная кофта все еще была на Нам Гю, и снимать он ее, вроде как, не хотел. Позволял задирать, позволял лапать его, но снимать? Очевидно, нет.       — Объездить тебя.       — Мило, — хмыкает он, перед тем как снова смять в руках чужой зад и вцепиться в губы Нам Гю. Нравится ли это ему? Наверное.       Нам Гю тихо стонет ему в губы, беспорядочно водит ладонями от его шеи до пупка, будто не знает, за что конкретно должен уцепиться. Он целует его, заставляя Су Бона просто чувствовать все это, а не пытаться побороть его в поцелуе. Да и желания для перехвата доминирующей роли у него нет — Нам Гю целует его напористо, но так... аккуратно?       Су Бон понимает, что Нам Гю хочет делать, что хочет ему показать этим всем. Проблема в том, что Су Бон недостаточно обкурен и не закинулся таблетками, чтобы реагировать на это так, как хотел бы. Но он почти уже трезв, и как реагировать, что говорить, как действовать, не знает. Он позволяет Нам Гю делать то, что он хочет. А его руки скользят по каждому голому участку тела Нам Гю, но, скорее, с целью забраться под кофту и снова провести ладонями по его спине, пальцами надавить на позвонки.       Он хочет, на самом деле, так много, что теряется.       — Ты подготовлен? — спрашивает Су Бон, как только Нам Гю отстраняется от него, тяжело дыша. Его губы опухли и покраснели, на нижней — пара кровавых дорожек, напоминающих, каким характером обладает Су Бон. И это соблазнительно, привлекательно, невероятно — Су Бону плевать на формулировку, он просто тянется к Нам Гю, чтобы снова его поцеловать.       Нам Гю позволяет ему слишком много, и при этом выглядит совершенно довольным.       — Да, — шепчет он полустоном. Су Бону кажется, что это просьба продолжить, быть таким же грубым, но Нам Гю продолжает:       — Только нужно немного... растянуть.       А, так он ему отвечал, а не просто просил.       Даже обидно.       — No problem, — Су Бон тянется к смазке, пока Нам Гю снова обращает внимание на его грудь, гладя его руками. И ощущается это волшебно. Су Бону даже кажется, что Нам Гю его возносит до чего-то или кого-то божественного, что не может не льстить.       — Тебе будет не мерзко? — Тихим голосом спрашивает Нам Гю, следя за тем, как смазка покрывает пальцы Су Бона. Взгляда он не отводит, то ли завороженный, то ли просто не горит желанием смотреть сейчас ему в глаза.       А Су Бону и показывать-то нечего. Он не удивлен вопросом. Он просто немного взволнован и... ну, нервничает, наверное.       Когда он заводит руку Нам Гю за спину, тот напрягается, закусывая нижнюю губу. Все еще не смотрит ему в лицо. Он даже не отворачивается — просто закрывает глаза.       Су Бон готов назвать это наглостью.       Рукой, не покрытой смазкой, он гладит его поясницу.       — Будет попроще, если ты выгнешься, — совокупность слов и действий, которые друг без друга кажутся Су Бону не очень целостными, доходят до Нам Гю с паузой, но уже более короткой, чем в прошлые разы. Значит, все-таки отходит. Нам Гю молча его послушался, коленями опираясь по обе стороны от его бедер и немного отодвигается, чтобы прогнуться — выглядел он при этом смущенным до невозможного. Уткнувшись Су Бону в шею, он прикусил кожу, но быстро отпустил, видимо, сомневаясь в своих действиях. Су Бону бы сказать, что он не против, что пусть не стесняется — у него были случаи и понелепее, и похуже. — So pliant, so good.       Он сказал не то, что хотел изначально, но Нам Гю так вздохнул, что Су Бон ничего не понял: ему хорошо или мерзко от таких слов? Может, он раздражается? Какие сложные эти люди.       Палец удивительно легко входит.       А, точно. Он же подготовлен, по большому счету.       Су Бон повернул голову, насколько это позволяло положение, и провел языком по хрящу уха Нам Гю. Зажал его между губ, имитируя укус, вставил второй палец, а сжатый вздох перехватил поцелуем, свободной рукой приподняв его за подбородок.       Нам Гю поддался, прижимая Су Бона к себе за шею. Его пальцы скользнули в крашеные волосы, сжимая их почти до боли, на что Су Бон немо удивлялся — что только нашло?       Чужой язык скользнул ему в рот, а Су Бон, комбинируя поглаживания по его животу и попытки подмять Нам Гю под себя, погружал пальцы глубже. Ему нужно было растянуть Нам Гю так, чтобы тот не шипел на него от боли, потому что от этого звука закладывало уши. Звук этот казался Су Бону таким раздражающим и оскорбительным, что хотелось избежать его любым способом. Самому себе он его прощает — в конце концов, он свое шипение скорее ощущает, чем слышит, что явно делает какой-то смысл этой хуйне.       Он толкается глубже, когда Нам Гю, отрываясь от его губ, со свистом втягивает воздух и бормочет что-то нечленораздельное. Су Бон не понимает, хоть и слышит, старается внимать его словам и всем звукам, которые Нам Гю в принципе издает. Он пытается быть хорошим, подстраиваясь под нужды Нам Гю, и сам получает от этого удовольствие. Но сейчас Су Бон не понимает совсем ничего, поэтому делает сразу все, что может придумать: скользит языком по чужой шее, ощущая солоноватый привкус пота, пальцами разводит в стороны, не особо церемонясь, а свободной рукой, лежащей до этого на животе Нам Гю, обхватывает его член, пальцами водя вокруг головки. Нам Гю стонет, роняя голову так, что его лица не видно, так что Су Бон действует наугад: толкает пальцы внутрь до упора, оставляет губами и зубами следы на шее и медленно, дразня, дрочит ему, периодически сжимая у основания.       Он теряется во времени, он не знает, сколько это длится, и в чувство его приводит осознание, что смазка на пальцах уже высохла. Он достает их, чтобы смочить снова, а Нам Гю, тяжело дыша, покрывает смазанными и слюнявыми поцелуями его подбородок и линию челюсти. Су Бон не церемонится особо, не согревает смазку пальцами, потому что чувствует, что она уже не такая ледяная.       Теперь он пытается войти тремя пальцами, вслушиваясь в реакции Нам Гю, чтобы знать: поспешил или нет.       Нам Гю виляет задом, и непонятно, он пытается насадиться или отстраниться. Он сипит — одна из его рук все еще на шее Су Бона, приобнимает сзади, а вторая начинает скользить по груди, к торсу, останавливаясь, чтобы царапнуть ногтями или погладить так, как гладят котов — с нежностью, аккуратно, боясь спугнуть.       Но Су Бон не кот, и, кусая губы, он давит пальцами сильнее.       Нам Гю болезненно мычит, но ничего не говорит. Су Бон тоже молчит — ему нравится чувствовать легкую щекотку от прикосновений Нам Гю к нему. Это мило. И приятно.       Он целует Нам Гю в щеки и касается губами мочки уха. Прикусывает ее, посасывает, а Нам Гю до боли сжимает его шею, снова впиваясь в него ногтями. Наверняка до кровавых полос и следов-полумесяцев.       Су Бон не против. Он, наоборот, очень даже «за».       — Сильнее.       Вот это уже слышно хорошо. Но что — сильнее? Ухо ему отгрызть? Всадить по самое «не хочу» прямо сейчас, прервав прелюдии? Член оторвать, в попытках отдрочить посильнее?       — Что именно?       — Жестче будь, — ворчит Нам Гю ему в шею, подаваясь задом на его пальцы. Су Бон тут же вставляет их до конца — до этого он делал это так медленно, что сам заебался. — Пожалуйста.       — Нежности не любишь?       Нам Гю не отвечает.       Это, впрочем, не так уж и важно. Су Бон уже получил команду быть жестче, и выполнить ее он сможет — он осмелится сказать, что очень даже хотел. Но грубый секс — не для всех, и вдруг Нам Гю был бы из тех, кто его не любит? Су Бон не хочет портить этот момент. Конкретно этот секс. Он кажется хорошим. Запоминающимся.       Продолжая кусать, он убирает руку с члена, возвращая ее на ягодицы — мнет и довольствуется.       — Ты мягкий, — невпопад сообщает он.       — Че?       — Как игрушка, — все так же неясно добавляет Су Бон, не особо заботясь о том, что его не понимают. Ему-то все понятно, а дальше и не важно.       Теперь он просто трахает Нам Гю пальцами в поисках простаты. Нам Гю глухо стонет, топя голос в поцелуях и засосах, которые делает, за которыми тянется. Су Бон не против. Ему, на самом деле, вообще плевать — хоть с голосом, хоть без, Нам Гю успеет его заебать позже. Сейчас он стонет и хнычет, а это явно неплохо.       Нам Гю кажется Су Бону таким хорошим. В его руках, под его пальцами, с облупившимся лаком на ногтях, с татуировками и грубыми от мозолей, Нам Гю особенно мягкий. Такой, что страшно повредить — кажется, Су Бон себе не простит, если будет с ним менее обходительным, чем с богом. Разница между Нам Гю и богом в том, что бог может его убить за малейший провал, и там Су Бон делал бы все ради выживания. Нам Гю, в свою очередь, мог его и простить за промахи, и страха перед ним не было — сплошное желание и неопределенное чувство, которое Су Бон не мог по-настоящему охарактеризовать. Потому что от этого чувства внутри все горело, а поцелуи и руки Нам Гю на нем ощущались все острее. Потому что его, наверное, тянуло к Нам Гю слишком сильно. Потому что Нам Гю был ему дорог.       Потому что...       Потому что это был Нам Гю.       И мысли эти, наверное, совсем не подходили для атмосферы, в которой Су Бон трахал Нам Гю пальцами, ловил губами влажные стоны и вздрагивал от укусов, которыми время от времени его награждал Нам Гю. Но поделать с этим ничего не удавалось.       А ответ на вопрос об этой противоречивости Су Бон искать боялся, потому что знал — не сможет забыть об ответе, даже если закинется двумя таблетками. Потому что ответ ему будет дорог и... и Нам Гю. Чертов Нам Гю теперь был в каждом аспекте его жизни, забирая все внимание к себе, притягивая, как магнит.       Су Бон ненавидел быть трезвым.       Су Бон ненавидел чувства.       — Я готов, — прохрипел Нам Гю ему на ухо.       Су Бон послушно убрал пальцы.       Нам Гю сел на его бедра, слегка трясущийся и тяжело дышащий. Все еще в этой злоебучей кофте, — господи, Су Бон реально хотел ее сжечь. Тряска Нам Гю была особенно заметна, когда он поднял руку, чтобы взъерошить собственные волосы. Покрытый румянцем и блестящий от пота он выглядел классно.       Су Бон не удержался — протянул руку и дернул его за край кофты. Ему было необходимо, чтобы Нам Гю ее наконец снял. Она уже неимоверно раздражала. Ну вы только подумайте: Су Бон наконец мог осмотреть Нам Гю сверху донизу, сидящего на его бедрах и приводящего дыхание в порядок, возбужденного и прекрасного, а эта кофта закрывала вид! Была ебучим препятствием для Су Бона, которому кровь из носу хотелось провести руками по телу Нам Гю.       Забавно, как они поменялись ролями: теперь Су Бон мечтал облапать Нам Гю, а не наоборот, как они все это и начинали.       Су Бон снова дернул кофту Нам Гю, более агрессивно. Получил за это шлепок по руке. Не обидно, но точно несправедливо.       Руки легли на голые бедра. Су Бон гладил его, без зазрения совести щипал и надавливал. У Нам Гю, казалось, был лишний вес, но это лишь добавляло ему очков привлекательности. Его было приятно касаться.       Су Бон прикусил губу, когда покрытые холодной смазкой пальцы коснулись его члена. Он не забывал о своем возбуждении, но сейчас, когда на него наконец обратили полноценное внимание, понял, как ему это было нужно. Нам Гю склонился к нему, впиваясь в его губы голодным поцелуем. Су Бон охотно отвечал, шумно дыша и мыча. Нам Гю был медленным, но сейчас Су Бон даже в этом видел особый шарм.       Когда Нам Гю отстранился и приподнялся на коленях, Су Бон не знал, куда смотреть: на лицо, его руки или ноги, что дрожали от напряжения. Нам Гю всем своим существом привлекал внимание, и бороться с этим было невозможно. Да и зачем?       Руки скользнули вверх, нырнули под кофту. Открывшийся вид был прекрасен.       Нам Гю фыркнул на него и затаил дыхание, с влажным звуком опускаясь на член. Ничего, кроме этого звука и тяжелого дыхания слышно не было. У Су Бона взрывался мозг от того, как простой секс может быть таким интимным. Ему казалось, что его понимание этого слова искажено до невозможного, раз интимным был секс именно с Нам Гю, и ни с кем другим.       Не контролируя себя, он крепче вцепился в бедра Нам Гю. Тот в ответ впился ногтями в его плечо.       Су Бону хочется сделать затяжку, раздробить зубами таблетку, закинуть что-нибудь под губу — все, лишь бы ощущения стали менее яркими, чтобы перестали обжигать его изнутри, словно расплавленный металл. Он чувствует каждое их соприкосновение своей кожей, и от этого сходит с ума.       Нам Гю опускается медленно, упираясь ему в живот и плечо, чтобы не упасть или типа того, а руки Су Бона скользят по его животу, груди, бокам, пояснице, и останавливаются на ягодицах. Потому что это все еще прикольно.       Потому что придерживая его под зад, он помогает Нам Гю постепенно спускаться, а не оставлять его с ощущением, что он все делает сам. И еще почему-то. Но это, видимо, не так важно, потому что Су Бон забывает об этом, как только Нам Гю опускается полностью, жмурится и тяжело дышит.       У Су Бона едет крыша.       Какой же он охуенный. И сексуальный. И милый. И так хочется его погладить, поцеловать, приласкать, что разрывается сердце.       Он беспомощен перед этими ощущениями. А, возможно, перед самим Нам Гю.       — Поцелуй меня, — просит он и ему совсем немного стыдно за то, какой у него нуждающийся голос. Су Бон считает, что если его поцелуют по просьбе, он будет просить чаще.       — Мне казалось, о таком должен просить я, — смеется тихо Нам Гю, гладя его костяшками пальцев по скуле.       — Please?       Нам Гю хмыкает.       Его губы все еще влажные, теперь более требовательные — Су Бон давит Нам Гю на поясницу, словно просит прижаться ближе. Вторую руку просовывает между их тел, чтобы обхватить его член и провести горячими пальцами по всей длине. Это заставляет Нам Гю дрожаще выдохнуть ему в губы и малость отстраниться, но Су Бон тянется за ним, лижет рот, как когда-то делал с ним Нам Гю, кусает все, что только может, дразнит пальцами головку члена и плавно двигает бедрами.       От такой комбинации Нам Гю задыхается, вздрагивает, и это просто охуенно.       Су Бон, на секунду убирая руки от Нам Гю, меняет положение на более сидячее, чем вызывает неожиданно громкий стон у Нам Гю. Он пытается отстранится, посмотреть на него, понять, что именно он сделал, чтобы спровоцировать такую реакцию, но Нам Гю ему этого не позволяет, постоянно поворачивая его голову в свою сторону и целуя. Су Бон, в целом, легко на это переключается.       Он пытается снова изменить положение, но Нам Гю больно щиплет его за бок, давая ясно понять: двигаться больше нельзя.       А потом все-таки отстраняется.       Его тело блестит от пота, а темнеющие укусы и засосы на шее и подбородке наконец-то достаточно заметны, чтобы обратить на них свое внимание. Нам Гю слабо ерзает, словно собираясь с духом. Стонет, кусая губы.       Су Бона переклинивает.       Нам Гю дрожит, слабо привставая на колени и наконец-то начинает главный процесс.       Он задает слабый темп, видимо, прицениваясь к своим способностям. Цепляется крепко за Су Бона, ища в нем опору, скользит на его члене, прижимаясь близко-близко, а его тихие задушенные стоны кружат голову похлеще травки. Су Бон старается быть участником процесса, подмахивая бедрами в такт движениям Нам Гю, окольцовывает пальцами его член. Нам Гю иногда замирает, елозит, снова двигается, задушено стонет — его так много и делает он так много, что у Су Бона просто нет сил разговаривать.       — Нам Гю, — его голос тихий.       Нам Гю наклоняется и целует его. Это то, чего Су Бон хочет, то что ему, оказывается, нужно до треска костей.       Они не двигаются, пока целуются — разве что Нам Гю цепляется пальцами за его волосы на затылке и перебирает их. Это нежно настолько, что у Су Бона нет подходящих слов.       Нам Гю отстраняется, мажет губами по его щеке и начинает двигаться быстрее. Все еще пытается менять положение, и в какой-то момент так громко стонет, что оглушает этим Су Бона.       — А теперь помогай, — сдавленно бормочет ему на ухо и Су Бон не смеет сопротивляться.       Он держит Нам Гю под ягодицами, помогая ему двигаться и не страдать от судорог в ногах, подмахивает бедрами, а Нам Гю глушит его своим голосом. Су Бон теряется в звуках и ощущениях. Они двигаются, может, не очень синхронизировано, но Нам Гю такой громкий, что Су Бону не приходит в голову мысль о том, что ему недостаточно хорошо. Потому что Су Бону не то, что хорошо — даже слова «охуительно» будет недостаточно, чтобы описать все-все.       Су Бон откидывает голову, жмурится и тяжело дышит. Нам Гю тут же утыкается носом и губами ему под подбородок, и, продолжая двигаться на нем, щекочет дыханием. Его губы скользят, не давая сконцентрироваться на определенной точке соприкосновения. Это дезориентирует. Это просто пиздато.       Су Бон не знает, когда в последний раз секс доставлял ему столько удовольствия. Он не знает, было ли ему так приятно и хорошо хоть когда-то. Зависит это от обстоятельств или от человека?       Нам Гю выбивает из него мысли громкими стонами и агрессивными движениями.       — Нам Гю, — хрипит он, но не знает, как выразить свои мысли: все путается, язык заплетается, а в голове только яркие образы того, что он хочет сделать.       — Заткнись, — Нам Гю всхлипывает, жмурится.       Какой наглый.       Су Бон сильнее сжимает его бедро, а второй рукой обнимает поперек тела. Резким движением, сопровождающимся испуганным вскриком Нам Гю, переворачивает его на спину.       Нам Гю кажется ошарашенным, но слов для возмущений, кажется, не находит, потому что теперь Су Бон берет ситуацию под свой контроль.       — Подожди.       — Чего мне ждать? Ты же теперь главный.       Су Бон хмыкает. Он выходит из его тела и несколько секунд тупо пялится на Нам Гю. Он такой... такой.       — Ты кофту снимешь, нет?       — Тебе прям впиздилось меня раздеть, да? — Нам Гю ворчит, ерзает на простынях, соскальзывает поближе к нему. Су Бон действует не задумываясь, когда берет одну из подушек и подпихивает ее под Нам Гю. Тот молчит, выгибается и шумно дышит. Не потому, что ему приятно, а потому, что не согласен с желанием Су Бона раздеть себя. Су Бон настойчивый, и, если что, вытряхнет Нам Гю из этой злоебучей кофты насильно.       — Впиздилось, — соглашается он. Мысли немного проясняются. — Если сам не снимешь, я ее порву.       — Силенок не хватит, — огрызается, но очень неуверенно. Они оба знают, что Су Бон сильный (насколько это вообще возможно, с его-то образом жизни) не из-за стероидов.       — Хватит, — успокаивающе обещает Су Бон. Нам Гю фыркает. — Ну так? Снимешь?       Нам Гю раздраженно поднимается, сдергивая с себя кофту и кидая ее куда-то в сторону. Су Бон не смотрит, куда именно: занят рассматриванием Нам Гю. Он действительно мягкий. Его тело не худое, наоборот даже — пухловатое. Су Бон сомневается, что это нездорово. Ему нравится. Он кусает губы. Аккуратно кладет ладони на чужой живот, а Нам Гю его сразу втягивает. Су Бон наклоняется, чтобы провести дорожку поцелуев от линии груди вниз, к паху. Он не умеет ублажать мужчин, но это не кажется сложным. Ведет ладонями от тазовых косточек выше, к груди, потом вниз, к бедрам.       Пальцами обхватывает член, слабо сжимая у основания. Другой рукой скользит обратно к животу, — мысленно он называет его пузиком, — и обхватывает губами головку. Нам Гю цепляется за его волосы, дергая их агрессивно. Су Бон не сильно уверен в своих движениях и умениях, не уверен, что не сделает Нам Гю больно, если сам среагирует на его резкие дергания, поэтому вжимает пальцы в кожу. Головку пропускает в горло, игнорировать рвотный рефлекс не может, но и не заставляет себя. Отстраняется, ведет языком от головки до основания, убирая в моменте пальцы, снова берет в рот, и теперь дрочит более настойчиво. Нам Гю стонет и выгибается, пытается толкаться, когда Су Бон снова берет его в рот. Это неприятно, но легко игнорируется.       Его губы сжимают головку, язык скользит по уретре. Он старается брать глубже, но агрессивные толчки ему в этом не помогают, как бы он ни старался их игнорировать. Но все равно берет глубже. Нам Гю толкается ему в рот. Это больно, но он старается максимально расслабиться, позволяя все это Нам Гю и не обращает внимания на собственный рвотный рефлекс. Едва-едва, в глазах стоят слезы, но он и не против. Его все устраивает.       Чувствуя, как напрягается Нам Гю, он резко отстраняется. Тот сбито дышит, полностью красный и пиздец возбужденный.       — Ты такой красивый, — бормочет Су Бон, снова спускаясь к нему и покрывая голое тело поцелуями и укусами.       — Заткнись, боже.       — You're so incredible, — игнорируя возглас продолжает Су Бон. — Я таких никогда не видел.       — Су Бон, я..       Нам Гю задыхается, не заканчивая предложение. Поцелуями Су Бон снова спускается к паху, но в рот теперь брать не намерен.       — Тебе хорошо?       Кивая, Нам Гю жмурится и кусает губы.       Су Бон снова берет в руки смазку, размазывает ее по члену и тоже кусает губы.       Подхватывает одну из ног Нам Гю, прижимая к своему бедру, а тот инстинктивно льнет ближе, ложась теперь на бок. Су Бон входит одним плавным движением.       Они стонут практически синхронно.       Поначалу Су Бон пытается быть нежным, но вскоре переключается на жесткий ритм. Он склоняется к его шее, мажет по ключицам языком, едва ли не пополам сгибает Нам Гю. Тот стонет, мечется под ним, создавая много шума. Он явно уже не в состоянии здраво мыслить — Су Бон и сам уже через раз слова вспоминает. Толкается грубо, резко, лишь бы доставить оргазм и достать его самому. Нам Гю дрочит себе, выгибаясь, прижимаясь, крича. Этого всего так много, что сбивается в одну кучу и застревает комом в голове и горле.       Нам Гю кончает с еще более ярким, но очень хриплым криком.       Су Бону не требуется много времени, чтобы догнать его.       Он заканчивает внутрь, краем сознания понимая, что на нем презик, и бояться им не стоит.       Глаза щиплет в тот же момент. Он прижимается ближе к Нам Гю, а Нам Гю в ответ цепляется ему за плечи.       — Я люблю тебя, — бормочет он ему на ухо.       — Хорошо.       Су Бон не знает, что должен ответить. Он не под таблетками, и единственное, что кружит ему голову — только что пришедший оргазм.       — И все?       Су Бон целует его в щеку и отстраняется. Нам Гю не тянется следом, ленивый и забавный в этой своей расслабленности.       — Я сейчас очень тупой, — максимально серьёзно заявляет Су Бон, стягивая презик и кидая его куда-то в сторону двери. Потом уберет. — И ничего не знаю. Если хочешь, можем поговорить потом.       — Ты будешь трезвым?       Су Бон втягивает Нам Гю в расслабленный поцелуй.       — Постараюсь.