Взлом судьбы

Мальчишку с улицы можно отмыть, одеть, причесать и даже заставить прочитать пару книжек — но он на всегда останется уличной крысой. Способной выживать в любых условиях, готовой к драке без правил и безошибочно чующей своих. И Пэй Мин, и Хуа Чэн, хоть и лоснились от сводившегося на них достатка, были уличными крысами. Они узнали друг в друге родную зудящую душу. Сложно выразить словами их чувства друг к другу. Наверное, Хуа Чэн мог бы сказать, что он встретил брата — но с братьями у него отношения были непростыми. Пэй Мин, пожалуй, мог бы сравнить Хуа Чэна со старинным другом — но его отношения с друзьями всегда были в статусе «все сложно». Культурное место, куда Пэй Мин подъехал, а Хуа Чэн пришел, встретило свежими клеенками на столах, звуками радио из китайской колонки, а также надписями «кафе самообслуживания» и «у нас не курят». Хуа Чэн ощутил себя как дома… ну, то есть, не как в детстве дома. А как будто приехал домой уже взрослый, сильный и красивый, и все это сразу почувствовали, а ты вместо планового удовольствия от раздачи люлей вдруг ощутил странную ностальгию. И теперь стоишь такой растерянный, ведь точно знаешь — ностальгировать совершенно не по чему. Кассирша Пэй Мину была явно рада, и даже подошла принять заказ к их столику, несмотря на «самообслуживание». И принесла пепельницу, несмотря на «не курят». Кажется, это было вызвано не только и не столько жалостью. — Пива? Темного? Или может…. — тут она наклонилась ниже и прошептала заговорщески — … водочки? — Зайчонок, а можно твоей настойки фирменной? Сегодня хорошему человеку плохо. — Ну, не знааааю…. — Ну, зайчоооонок… — Ну, хорошо. И грибочков? — И грибочков. Хуа Чэн наблюдал за этим то ли флиртом, то ли торгом и пытался уложить в голове «зайчонка» и «жена не одобрит». Что бы это не было — настойка явно того стоила. Заходила мягонько и согревала нежно. Грибочки тоже были идеальными — в меру солеными и упругими. После первой «ну, за знакомство» Пэй Мин любезно предложил Хуа Чэну начать свой рассказ. Хуа Чэн сказал, что он пока не может собраться с мыслями и попросил помощи в виде рассказа Пэй Мина о том, как он получил такие замечательные колеса. Пэй Мин как будто только этого и ждал. И рассказал все в красках, с трагическими паузами, с самоиронией. Чувствовалось, что история прошла уже несколько прогонов, была хорошо отточена на реакциях зрителей и стала коронной фишкой Пэй Мина. К удивлению Хуа Чэна закончилось все фразой «не сразу я понял, как мне повезло». — Повезло?! — Ага. Ну, за везение! Ведь на дело мы должны были с пацанами идти на следующий день. И они даже пошли — сам понимаешь, уже без меня. И неудачно ведь так сходили! Кто-то сел. А кто-то и лег. Я как узнал, сначала волосы на себе хотел рвать. Хотел, да не мог — руки тогда меня почти не слушались. Я все себя воображал Джоном Уиком. Ух, как бы я своих там всех спас, как бы я всех чужих положил! В фантазиях отлично прям получалось. А потом узнал подробности и понял… что я бы тоже лег рядом. Только уже навсегда. Или сел бы. — Но тюрьма не могила — оттуда выходят. А так ты ноги навсегда, считай, потерял. — Есть седельцы знакомые? — Как не быть. — И надолго выходят? Хуа Чэн задумался. — Я бы так не сказал. — Тюрьма не отпускает. — Коляска тоже. — Да. Но, знаешь, в ней как-то удобней, чем на ногах да в робе. А второе везение было — что по башке мне съездил именно этот, как его? Се Лянь. Ведь как оно обычно? Если кто при деньгах виноват — так сроду не докажешь, еще и самого виновным в суде сделают. Вдарь мне бедняк — сел бы, конечно, по всей строгости. И компенсацию бы присудили. И получал бы я по три копейки в месяц до конца жизни. А тут редкое сочетание — при деньгах, да с совестью. К врачам нормальным пристроил. Сначала ж я только лежать мог. Заплатил еще до суда. Хату отписал, прикинь? Продали мы ее, конечно. И нашу старую развалюху тоже. Хватило на однушку под сдачу и почти совсем за свои тут дом купили. Инвалид со столичной регистрацией и пенсией по инвалидности тоже столичной в банке, оказывается, ценный клиент! С работы не попрут, зарплаты не лишат. — А жена как отнеслась к этому? — А жена к этому появилась! Ну, за жену! Вот уж не думал, но с девчонками все только лучше стало. Я заметный парень раньше был. Умел зацепить. Но когда они понимали, что взять с меня нечего — так сразу у них «дело не в тебе, дело во мне». И пропадали с горизонта. И сколько ж мне кружить перед ними приходилось ради одного-двух раз… ты не поверишь. А сейчас — дом есть. Небольшой, но хороший. Отличный дом. Недвига под сдачу в столице есть. Доход есть. И почему-то все они стали считать, что раз в коляске сижу, то за другими бегать не буду. Нет, ну я не бегаю — я подкатываю. Но бабы почему-то считают, что я особо верный. Я женился наконец. На Сюань Цзи! И она такая, такая, … ух, какая! — Вот не думал. — И никто не думал! И родаки мои… Ну, за родителей! Так вот, они сначала в голос выли. Отец даже драться к этому Се Ляню полез. Вроде и поколотил. Не знаю как — врет, наверное. А сейчас не нарадуются. Мамка свечки ему за здравие ставит. — Часто? — Да фиг знает. Как на праздник в церковь идет — так и ставит. Ну, за Се Ляня этого! Жену ему хорошую и успехов всяческих! Вот эта рюмка у Хуа Чэна тяжело пошла. — Ты как будто ему благодарен. — Как будто да. Нет, ну лично я это не говорил. По-дурацки получится: «мужик, от души, душевно в душу за то, что двинул мне в тот раз». Но судьбу мою он крепко поменял. Я как будто заново жить начал. Я ж даже учиться пошел, прикинь! На дистант, конечно. Для инвалидов куча льгот всяческих. С моими оценками раньше и не светила вышка-то. Тем более бесплатно. А сейчас за мной натурально бегала приемная комиссия. У-го-ва-ри-ва-ли! Ну, за образование. — Ох, и на кого ж ты учишься? — На юриста. — На юриста? Зачем? — Так не хочу на дядю работать-то. И дядя наверняка не сильно хочет. Какому дяде нужен работник на коляске? На себя придется. А что главное в работе на себя? Найти клиентов. И у меня клиентов для адвоката целый телефон. — Умно-умно. — А то! — И что, вот совсем проблем нет? — Есть, конечно. Отец не молодеет, братьев нет. А в доме мужик нужен. Одна надежда на сына — но мы с женой стараемся, ух, стараемся! Так, со мной закончили. Давай к тебе уже. Какие проблемы-то? Готов поделиться? Или еще дозревать будешь? Тогда надо еще бутылочку попросить. У Хуа Чэна к этому моменту проблем не было никаких вообще. Настойка отзывалась нежным теплом в груди, приятным туманом в голове и легкой негой во всем теле. Но после вопроса в голове возникло нахальное девичье лицо, произносящее «А-Ляяяянь!» — Любовь всей моей жизни заключила брак. — Да ну? — Ну да! Говорит, что фиктивный. — Врет? — Нет, моя любовь никогда не врет! Но вот этот фиктивный брак теперь живет в нашей квартире. — На диване? — На кровати. — На вашей? — Да зачем на нашей? На своей… на его… на моей… На другой, короче. — Ну, может и не врет. — Не врет, но бесит! Вот каждую секундочку. На кухне по-хозяйски себя ведет. Клининг не вызывай, лишнего не говори, по квартире голым не ходи. Вот прибил бы — да нельзя. Дружба у них, чтоб их. — Знаешь, ты не убивай. Ты так агрессор будешь и арбузер, а фиктивный брак этот — жертва и святой человек. — Святой, но мертвый! — Это ж еще хуже! Живой согрешить может, а мертвый навсегда святой. Ты умней будь. — Да как тут быть умней? — Ты вот прям серьезно любишь? — Да куда серьезней-то! — И давно? — Пффф…. — А че сам замуж не позвал? Мысль показалась Хуа Чэну освежающей в своей гениальности. — И правда, чего это я? — Вооооо! Понял теперь. Бабу ж медом не корми — дай замуж сходить. Хоть бы и фиктивно. Раз ты не предлагаешь, а другой предлагает — она и пойдет. Ты ее сам должен позвать. Кольцо купить — и вперед. И брак этот фиктивный быстро с чужой… с вашей… с другой кровати полетит на диван. На свой! Вызывая «трезвого водителя» Хуа Чэн твердо решил позвать Се Ляня замуж. Или предложить на себе жениться. Он пока не понял, как назвать это правильно, но искренне недоумевал, почему раньше этого не сделал. Потом его осенило — у него просто не было кольца.