Взлом судьбы

Утром у Се Ляня случается пара минут тихого счастья. А потом он внезапно осознает, что Сань Лан в его кровати, глаза Сань Лана закрыты, рука Сань Лана в его ладони — это реальность. Почему он здесь? Что он здесь делает? Что вчера случилось?

***

Почему он здесь? Потому, что ты его сюда притащил. В тот день, когда ты бежал через дождь к такси, когда хотел раствориться в этом дожде и просто исчезнуть. В тот день ты впервые просил «пожалуйста, не сегодня». Что да, ты знаешь — сегодня пятница. Но это важно, это действительно важно. И какой же ответ ты получил? Запри дверь. Я не люблю оставлять недоделанные дела на понедельник. А после поставил тебя на колени. Тебе удалось отключиться от происходящего. Член во рту можно было пережить. Вкус предэякулята на языке можно было пережить. Боль в горле можно было пережить. Принуждающую руку в своих волосах можно было пережить. Невозможность нормально дышать можно было пережить. Это было плохо — но было нормально плохо. Привычно плохо. Не нормальным было то, что Цзюнь У нужны были твои эмоции — и он выжимал их из тебя. Его рука в волосах сняла тебя с члена, но не дала отстраниться. Прямо перед твоими глазами он продолжал дрочить — и ты только тут понял, зачем Цзюнь У приказал раздеться до футболки. И ты закрыл глаза, пытаясь смириться и с этим тоже. — Открой рот. Вытащи язык. Вот так, не закрывай. Когда он кончил, твоя выдержка треснула. Везде вокруг тебя был запах его спермы и вкус его спермы. Можно было отстраниться от боли, от наглых рук, от ненавистного языка. Отстраниться от запаха ты не сумел. И это было отвратительно. Непривычно отвратительно. — Глотай. И ты подчинился. А после открыл рот и продемонстрировал это Цзюнь У. Ты знал, что он все равно потребует. Он хорошо тебя выдрессировал, правда? — Вот видишь, не так уж и страшно, — Цзюнь У протянул тебе коробку салфеток. — Уложились за 15 минут. Ты яростно оттирал лицо — проходя очередной салфеткой по, казалось бы, чистой коже, в тщетной надежде избавиться от запаха. Кажется, твоя возня послала укол вины Цзюнь У и он добавил уже гораздо более теплым голосом: — За вредность премия плюс 50% от оклада. А за инициативность была бы плюс 100. Ты никогда не просил, никогда не намекал, никогда даже не думал, что тебе нужны от него деньги. Тем более деньги за секс. Но он сам, по собственной воле, не спросив твоего мнения, превращает тебя в… И ты ломаешься. 15 минут. Он разрушил тебя за 15 минут. Полностью. Ты наскоро одеваешься и убегаешь отмывать свое лицо и полоскать рот. Как теперь выйти в общее пространство офиса, к веселым по поводу вечера пятницы сотрудникам, как смотреть в глаза… хоть в чьи-то глаза? Мобильный сигнализирует о приехавшем такси — и ты позорно сбегаешь. В карманах лишь пропуск и телефон. Впереди конференция, на которой ты должен быть умным, должен быть приветливым, должен быть впечатляющим. На которой ты хотя бы должен просто быть. Но как, как, как? Ты вдребезги, просто вдребезги. Ты так отчаянно хочешь стереть эти 15 минут своей жизни, заменить их хоть чем-то, и ты бежишь через дождь, и тут… … дождь выключают. Только рядом с тобой. И ты видишь Сань Лана, с его опасной, бьющей наповал красотой. Он оглушает тебя, он вытесняет все из твоей головы. — Кажется, это мое такси. Конечно, это его такси. Тебе не место тут. Не место рядом с ним. Тебе нужно обратно под дождь. Он ловит тебя за рукав и тянет обратно. Убеждает остаться. Смотрит с восхищением. Выключает кошмар в твоей голове, переключает тебя. Не дает снова рассыпаться. Ты чувствуешь себя рядом с ним прежним, свободным, живым. Ты выступаешь только для него, ты ищешь глазами в зале только его. Расставание с ним (и необходимость вернуться в офис хотя бы за ключами) вызывает тяжелейшее эмоциональное похмелье. Ты хочешь его назад, ты хочешь присвоить его себе полностью. И когда он просит дать контакты риелтора — ты решаешься. Понимая, как это неправильно, ты предлагаешь ему жить у себя. Надеясь, что он откажется. Боясь, что он откажется. Он соглашается.

***

Что он здесь делает? Он живет здесь. Переключает тебя. Заботится о тебе. Боится лишний раз дотронуться. И явно не потому, что брезгует — хотя стоило бы. К тебе, которого имеют где хотят, и как хотят — он боится лишний раз прикоснуться. Как будто опасается нечаянно обидеть тебя. Как будто ты еще способен обижаться. И это маленький островок нормальности посреди безумия твоей жизни.

***

Что вчера случилось? Цзюнь У в этот раз ждал тебя в компании бутылки коньяка. — Выпей. — Я не пью. — А я не трахаю бревно. Но кого из присутствующих это заботит? Пей. — Это портит… — ты хотел сказать, что это портит кровь, а ты планировал сдачу в скором времени. Но потом вспомнил про незащищенный оральный секс. И что твои «отношения» — или как это называется? — точно не эксклюзивные. Кажется, твоя кровь больше никому не нужна, так зачем о ней заботится? Пьешь залпом — и пытаешься переждать пожар в горле. Кашляешь. Как сквозь вату слышишь «кто ж так пьет» и «дорогая вещь вообще-то». Ты почти ничего не ел сегодня — наверняка опьянеешь очень быстро. Когда ты открываешь глаза, то обнаруживаешь перед собой не пустой бокал. — Пей. Кто знает — может, так будет легче? Теперь ты готов к обжигающему теплу. И правда — огненная вода. Хорошо бы, она прожигала насквозь. А дальше в памяти начинаются провалы. Ты помнишь, как чужие руки раздевали тебя — кажется, ты даже вяло отмахивался. А потом вспыхнула мысль — на месте этих ладоней с золотым обручальным кольцом ты хотел бы ощущать другие: с двумя серебряными кольцами и перстнем. Затем загорелось — в полутьме это можно себе хотя бы представить. Перестаешь отбиваться. Когда ты почувствовал запах коньяка у своих губ, то закрыл веки — и на них будто зажегся образ Сань Лана. Ты никогда не видел его таким — с приоткрытыми губами, с трепещущими ресницами. Ты никогда не увидишь его таким. Ты недостоин видеть его таким. Но ты не мог запретить себе вообразить его. А так и правда легче. Огненная вода сожгла всю реальность. Сожгла всю твою боль. Сожгла твои обязательства. Огненная вода разрешила тебе фантазию. Разрешила помечтать — каково тело Сань Лана на ощупь? На вкус? Как бы он трогал тебя? Как бы он хотел, чтобы ты трогал его? Ты впервые отвечал на поцелуи — неумело и глупо толкаясь языком. Твои руки впервые не лежали безвольно на простынях. Ты впервые сам, без приказа, стал ласкать себя, доводя до разрядки. Наверное, ты хотел сделать что-то еще — но тело было вялым и непослушным. Если бы Цзюнь У не говорил — было бы идеально. Но он хвалил тебя, хвалил коньяк, себя тоже хвалил. Это каждый раз уничтожало иллюзию и мешало достичь оргазма. Тебе казалось, что ты переходишь от одного мужчины к другому. Это было до тошноты хорошо, до наслаждения омерзительно. Сколько раз он взял тебя? Два? Три? Ты не помнишь. Было долго, дольше обычного. Вы меняли позы, твое тело подчинялось легко, даже охотно. Когда Цзюнь У был сзади, тебе не приходилось даже закрывать глаза — но все еще хотелось залить уши воском. Твое воображение работает на полную катушку, представляя, как Сань Лан брал бы тебя на боку, Сань Лан поставил бы в коленно-локтевую, Сань Лан вжимал бы твое лицо подушку, Сань Лан… — Повернись на спину. Сегодня с тобой особенно хорошо. Да заткнись ты уже! Заткнись! В какой-то момент по бедрам потекла влага. Без презерватива? Почему? — Почему? — Потому что теперь можно. И правда — теперь можно. Наверняка в начале Цзюнь У боялся, что ты заявишь на него. Тогда ты еще помнил нормальную жизнь, ты еще не привык к своему положению. Тебя бы это не спасло — но вот Цзюнь У жизнь бы осложнило. Он опасался оставлять улики. А теперь ты достаточно сломан, теперь ты не способен причинить вред, теперь тебя можно иметь без защиты. Куда ты такой пойдешь и кто тебя такого станет слушать? Пока эти мысли ворочаются в твоей голове тяжелыми валунами — твое тело опять вертят, в него опять входят. С удивлением отмечаешь — в этот раз совершенно нет боли. Где-то посреди этого калейдоскопа поз у тебя получается кончить. Потом у тебя снова встает. Почти радует, что Цзюнь У не требует от тебя второго оргазма. Когда ты остаешься один — ты не помнишь. Ты так слаб, что точно не сможешь добраться до дома. Тебе так плохо, что ты точно не сможешь остаться тут один. Тебе нужен Сань Лан. Наверняка он спит, но какое облегчение знать, что он с тобой в одной квартире. Ты вообще не помнишь ни как добрался до дома, ни что было после. А что если… что если… не все вчерашние фантазии были фантазией? Что, если поэтому секс показался тебе таким невозможно долгим? Что, если твои воспоминания смешались? Что если ты реально был вчера с двумя мужчинами?