Если бы все было наоборот

Стражники, которые встречались им по пути до императорских покоев, опускали глаза и старались слиться со стеной. Слуги изо всех сил имитировали предметы роскошного убранства или вовсе исчезали, будто их никогда во Дворце Ушань и не существовало. Их не за что было осуждать. Несомненно, каждый из живущих на Пике Сышэн в той или иной степени знал о сложных и запутанных отношениях Его Величества и драгоценного наложника. Да и постельные битвы, отзвуки которых можно было услышать в самых дальних уголках Дворца, частенько становились поводом для перешептываний и восхищенных взглядов, брошенных украдкой. Но картина, представшая перед обитателями Дворца, впечатление производила ошеломительнее, чем когда-либо прежде. Чу Ваньнин и Мо Жань переплелись так же тесно, как раньше в бою сходились две их ивовых лозы. Во многом стараниями Мо Жаня, прижимавшего Его Величество с такой силой, словно хотел вдавить в себя целиком, впитать и поглотить. Темный Император трогательной идее своего наложника поддержку явно оказывать был не намерен, поэтому изо всех сил отпихивал Мо-нахал-и-наглец-Вэйюя от себя, одаривая его ругательствами и гневным шипением. Мо Жань эти впечатляющие звуки пытался заглушить привычным и неоднократно проверенным способом: накинуться с неистовым поцелуем. Мо Жань по опыту знал, что невнятное мычание и тихие постанывания куда лучше, чем «Я тебя сейчас своими руками придушу» и «Тебе жить надоело?!». Однако, метод по неизвестным причинам работать отказывался. Темный Император демонстрировал поистине божественные проявления своей и без того немалой гибкости. Поэтому вместо касания мягких ласковых губ Мо Жаня одарили россыпью затрещин, оплеух и тычков под ребра. Каким-то непостижимым образом Его Величество умудрился даже пнуть наложника по его привлекательной пятой точке. Что странно. Ни одна попытка вырваться из объятий Мо Жаня при этом успехом не увенчалась. Чу Ваньнин бесился и недоумевал: в какой момент его бывший ученик успел стать настолько сильным? Или их недавний обмен энергиями привел к тому, что Мо Вэйюй сделал внезапный и весьма впечатляющий прорыв как заклинатель? Не мог же суровый Император Чу предполагать, что причиной всему раскрытие тайны о пельмешках, о которых он и сам-то не помнил! Но вот на Мо Жаня приобретенное сокровенное знание оказало ошеломительный эффект. Оно одарило его такой небывалой силой, выносливостью и мощью, что Мо Жань легко мог бы удержать еще трех Чу Ваньнинов. Поэтому Его Величество оставался в импровизированном плену на протяжении всего пути до императорского ложа. Пока Темного Императора непристойнейшим образом то ли вели, то ли несли, словно какую-то слабую добычу, он успел придумать восемь видов наказаний. Пустить в ход все одно за одним Чу Ваньнин планировал в ту же секунду, как Мо Вэйюй сообразит убрать от него свои нахальные лапы. Даром что Его Величество планировал их сразу выкрутить. Увы, в который раз Император Чу проявил непредусмотрительную наивность по отношению к драгоценному наложнику. Чу Ваньнин-то возлагал надежды на последние крупицы здравого смысла в его дурной голове. Но где им взяться в такой судьбоносный момент! Когда Мо Жань небрежным кивком головы отпустил охрану, завел Учителя в спальню и захлопнул дверь, кольцо его рук ни на цунь ни разомкнулось. Вместо того, чтобы благоразумно отстраниться и вымаливать прощение за лишенный смысла скандальный поступок, Мо Жань усадил Его Величество на кровать, сильнее сжал свои руки, сел на пол и уткнулся головой в колени Учителя. Он потерся о них на манер преданного пса и вновь начал бормотать что-то о пельменях. Чу Ваньнин окончательно опешил. В том, что рассудок Мо Вэйюя совсем уж помутился, сомнений больше не было. Но теперь Его Величество заподозрил наличие проблем и у себя. В тишине и уединении своих покоев он в полной мере осознал абсурдность ситуации. Мало того, что Темный Император на глазах у жадных на сплетни подданных позволил в неподобающем виде провести его через Дворец. Так он еще и ни единого заклинания не применил, Тяньвэнь не призвал, на месте не убил! Его Величество стали терзать сомнения, не стал ли он жертвой изощренного проклятия. Пережитая в недавнем прошлом лихорадка лишь усугубила подозрения. Его Величество, по-прежнему удерживаемый Мо Жанем, проверил потоки своих духовных сил — и его брови взлетели вверх. Проверил еще раз — и совершенное лицо исказила гримаса, отражающая нечитаемую смесь вспыхнувших в душе Темного Императора эмоций. Можно сказать, что с его духовной энергией все было в порядке. Если не считать крошечной детали. С ней смешалась энергия Мо Вэйюя. Его Величество мог видеть, как в его теле темно-золотые потоки перемежаются с алыми. Стекаясь с разных сторон, они сливались в единый поток и устремлялись к сердцу. Там они превращались в вихрь, окутывали Цветок и образовывали вокруг него подобие клетки. Его Величество нахмурился, выровнял дыхание и вперился взглядом в макушку человека, который по-прежнему крепко удерживал его. Чу Ваньнина посетила неожиданная догадка, и он решил ее проверить. Чтобы выполнить желаемое, он почти вывихнул запястье и едва заметно тронул руку Мо Жаня. То же самое. Его Величество призвал остатки выдержки, терпения и мудрости. Вновь попытался скинуть с себя лапы Мо Вэйюя и потерпел неудачу. Он исчерпал все простые, но рабочие способы, и решил прибегнуть к тому, который любил пускать в ход меньше всего: поговорить. Чу Ваньнин вложил в голос как можно больше равнодушия и позвал: — Мо Вэйюй, отпусти и посмотри на меня. Неожиданно драгоценный наложник послушно поднял голову, убрал руки и улыбнулся. Его Величество, разминая плечи, вздохнул. Опять этот лучистый, неуместный для их давно сломанных отношений взгляд. По неизвестным причинам он лишь раздражал Чу Ваньнина, но в то же время давно породил в нем зависимость. Это пробуждало противный зуд под кожей, заставляло злиться от бессилия. Что сразу же отразилось в холодном и сухом, словно старый пергамент, голосе. — У тебя есть шанс выйти отсюда на всех целых ногах. Я даже закрою глаза на то, что ты устроил. Только объясни-ка мне кое-что. Мо Жань сложил ладони в почтительном жесте. — Все, что пожелает Учитель. — В тот раз ты сказал, что умеешь находить бесценные знания. После я наведался в обе секции библиотеки Пика Сышэн. Техника, что мы с тобой применили, относится к запретным. Представлять не хочу, каким образом ты сломал установленную мной печать, через которую без моего личного позволения не пройти. Но ты ее уничтожил, а потом нашел и прочитал один конкретный трактат. Признайся, ты видел, что в нем упомянуто слияние энергий? Мо Жань молча кивнул головой — и в следующее мгновение схлопотал очередную пощечину. Его Величество опять охватил гнев такой силы, что движения оказались быстрее мыслей. Спроси его в то мгновение кто-нибудь посторонний, в чем природа этого гнева, Темный Император не смог бы объяснить. Это чувство не поддавалось логике. Но оно было и отражалось в сверкнувших, будто остро заточенные клинки, глазах. — Идиот! Знал и так бездумно ее применил? Или ты специально это сделал, надеясь, что она меня убьет? — Нет! Нет! — Мо Жань энергично замотал головой. — Учитель, я… — Не зови меня так! Мо Жань склонил голову. — Слушаюсь, Ваше Величество. Но я действительно не преследовал злых умыслов. Никогда не хотел вам навредить. Я лишь надеялся помочь. Темный Император скептически ухмыльнулся. — И как же? — Я подумал, что вливание моих духовных сил поможет вам ослабить влияние Цветка, — заметив, что Чу Ваньнин собирается что-то сказать, Мо Жань затараторил втрое быстрее. — Я знаю, в этом вам помогает Ши Минцзин. Я понимаю, какие риски в нашем случае может повлечь эта техника. Но ведь она помогла! К вам стали возвращаться воспоминания! — Именно. У меня есть министр Ши, и он прекрасно справляется с обязанностями. Не своевольничает и предупреждает о выбранных методах меня. Ты же сначала сделал, потом спросил разрешения. Лишь за это ты заслуживаешь изгнания или казни. Но я не издам указ ни о том, ни о другом. Знаешь, почему? — Чу Ваньнин поднял ногу и ткнул носком сапога в грудь Мо Жаня. — Ты сам себя наказал. Твое духовное ядро теперь испорчено. Возможно, его еще можно восстановить, но я не могу обе… — Мне плевать! Мо Жань перебил его так бесцеремонно, что Чу Ваньнин замер от неожиданности. Он моргнуть не успел, как его наложник кардинально преобразился. Его глаза засияли, лицо засветилось изнутри. На нем отражались смелость и готовность на отважные поступки, мужественность и решимость. Его Величество своего наложника таким еще не видел, поэтому не нашел слов. Зато они нашлись у Мо Жаня. — Мне плевать, Ваньнин! Пусть портится, пусть разрушится. Если нужно будет, я сам его вырежу. Это неважно. Потому что ты вспомнил! Чу Ваньнин несколько раз недоуменно моргнул, а затем устало потер виски. Разговор казался ему все более бессмысленным. Мо Вэйюй говорил откровенную ерунду. Все, что от него требовалось на Пике Сышэн, — вовремя приходить по зову Его Величества и выполнять его прихоти. По возможности, не трепать ему нервы. Чу Ваньнин даже привык к тому, что со второй обязанностью его наложник справляется примерно никак. И уж точно он не должен был тратить время на поиск запретных техник, которые могли бы управлять Цветком и помочь бывшему Учителю. К тому же, некоторые воспоминания уже возвращались с помощью Мо Жаня, и Чу Ваньнин предпочел бы стереть их заново. Но Мо Жаня это не касалось. «Уверен?», — шепнул внутренний голос. «Пошел к демонам», — отчеканил разум. Чу Ваньнин внимательно посмотрел на Мо Жаня. — Мо Вэйюй. Это не твоя забота. Но из чистого любопытства я хочу узнать. Что именно я вспомнил? — Пельмешки, — услышав это, Его Величество поморщился. Он решил прямо сегодня запретить на Пике Сышэн вонтоны. — Учитель, очень давно ты готовил для меня их, но категорически запретил Сюэ Мэну и дяде Сюэ мне об этом рассказывать. Мэн… Генерал Сюэ не хотел в этом признаваться, я его вынудил. Но это происходило на самом деле. Когда ты был в лихорадке, Учитель, ты переживал, что не успеешь их принести. — Сдурел? С какой стати мне тратить время на то, чтобы готовить тебе! Поразило громом, превратило в соляной столб, придавило горными хребтами Верхнего и Нижнего миров: все это Чу Ваньнин ощутил внезапно и одновременно. Он начал задыхаться, живот свело в тугой узел от боли. У него закружилась голова, и он стал заваливаться на бок. Все звуки вокруг него словно утонули в толще воды и пропали в темноте непроглядных водных глубин. Сквозь эту пелену Чу Ваньнин слышал, как его кто-то зовет, — но не мог понять, кто. Голова грозилась вот-вот взорваться на части, а перед прикрытыми в мучении веками вспыхнула картина. Перед ним на столе лежит потрепанная книга — «Рецепты древнесычуаньской кухни». Его изящные, неприспособленные к домашней работе руки перепачканы в муке. Ее следы остались даже на скулах и лбу. Закусив губу, он завернул очередную партию пельмешек, оценил результат — и выкинул два десятка в ведро. Действие повторяется снова и снова. Лишь когда кривые и косые уродцы превратились в симпатичные кругляши, он остался доволен. Да, такие ему будет приятно есть. Видение истаяло. Ему на смену пришли императорская спальня, Его Величество Темный Император и его драгоценный наложник. Который обнимал правителя, гладил по спине и шептал всякую успокаивающую ерунду. Очередная услышанная глупость помогла вынырнуть из вязкой пучины, и Чу Ваньнин распахнул глаза. — Мо Жань, — хрипло позвал он, еще не до конца осознавая, в какой реальности находится. — Где ты? — Я тут, Учитель. Я рядом. Он не услышал ответа. Зато почувствовал нежное прикосновение к своей щеке. Чу Ваньнин протянул ладонь и ласково погладил его. Кончиком пальца провел по широким бровям, прямой переносице, обвел контур губ. И спустя мгновение отчаянно в них впился. Влечение, отвращение, желание, отчужденность, любовь, ненависть, мольба: в этом поцелуе было все. Кому из двоих мужчин принадлежали эти чувства, было уже неважно. Так или иначе, они давно делили их на двоих. Будучи не в силах выразить их словами, описать бурю эмоций, лишь иногда утихавшую в душе, Мо Жань и Чу Ваньнин говорили, кричали о них касаниями и действиями. Неистовым на грани жестокости поцелуем, в котором вскоре появился металлический привкус, они говорили о том, насколько нуждались друг в друге. С оглушительным треском ткани стягивая с любовника одежду признавались в том, что их близость нечто большее, чем животное удовлетворение похоти. Переплетаясь разгоряченными, обнаженными телами смело и без тени сомнений принимали вызов навсегда связавшей их судьбы. Два роскошных, приведенных в полную негодность одеяния бесполезной грудой ткани лежали у кровати, где двое мужчин сгорали в пламени обоюдного желания. Зная, что оно обратит их в пепел, добровольно бросались в него. Чу Ваньнин, выгибаясь и стремясь навстречу каждому касанию, словно отпускал себя. Переставал быть Его Величеством, забывал о своем карающем мече и становился обычным человеком, который может полностью отдаться обычным низменным потребностям. Мо Жань не сразу научился замечать эту перемену, но со временем мог безошибочно угадать, когда Темный Император превращается в распаленного Чу Ваньнина, который плавится в его руках. Задыхается, стонет и оцарапывает плечи, прося большего. В шелесте его тяжелого дыхания Мо Жань словно слышал: «Оживи». «Согрей». «Освети мою душу». — Помоги мне, — неожиданно прохрипел Чу Ваньнин. — Помоги мне, Мо Жань. — С чем, Учитель? — прошептал Мо Жань в ответ, едва отрываясь от тонкой, уже покрытой алыми отметинами шеи. — Вспомнить. Если это поможет, то давай… Опять попробуем, как тогда. Мо Жань резко отстранился, привстал на руках и пристально посмотрел на Чу Ваньнина. Лед в его глазах под напором Мо Жаня треснул, показав, что под вековой толщей все еще прячутся наполненные страстью озера. Два омута были словно спрятаны в тумане, сотканном из откровенности и экстаза. Но решимость в них была непоколебимой. — Ты уверен, Ваньнин? — в голосе Мо Жаня слышалось сомнение. — Учитель, а если ты опять заболеешь? — Тогда я все же переломаю тебе ноги, а после заставлю за мной ухаживать. — Учитель такой жестокий, — хохотнул Мо Жань, наклонился и нежно поцеловал Чу Ваньнина в висок, губами собирая капли пота. — Но кто я такой, чтобы ослушаться его? С разрешения Его Величества этот наложник приступит прямо сейчас. В первый раз поток чужой энергии в теле стал для Чу Ваньнина стал абсолютной неожиданностью. Но в этот день у него замерло сердце и перехватило дыхание, когда Мо Жань шепнул «Я начинаю» и с очередным толчком внутри Чу Ваньнина заструился свет. И кроме него не осталось больше ничего. Он ярко вспыхивал перед плотно зажмуренными глазами. Растекался внутри Чу Ваньнина звездной рекой, которая рассыпалась на миллионы ярких точек подобно Млечному пути. Просачивался сквозь кожу и сиял в выступившей на ней влаге. Он окутал двух мужчин, пульсируя в такт их ритмичным движениям. — Да… Ах… Да! — вскрикнул Чу Ваньнин, дойдя до предела, и в императорской спальне словно разом взошли тысячи солнц. Мо Жань в несколько движений догнал его. На спине наложника почти не осталось живого места, его грудь и плечи были покрыты следами от зубов, а в ладони Чу Ваньнина была зажата выдранная им прядь. Мо Жань вновь не обратил внимания на пострадавшие из-за Чу Ваньнина и его экстаза части тела. Он сел на кровати (успев подумать, что вскоре ее придется менять), притянул обмякшего, разомлевшего Учителя и усадил к себе на колени. Пропустил через пальцы шелк длинных волос, вдохнул их нежный цветочный аромат, поцеловал Чу Ваньнина в щеку и осторожно, но ласково спросил: — Чувствуешь что-нибудь? — Да, – Мо Жань встрепенулся, почти воспарил, но его сразу же с грохотом опустили на бренную землю. — Страх. Боюсь, что однажды ты все-таки прикончишь меня в постели. Мо Жань обиженно надулся и пробурчал: — Ваньнин, а тебя не смущает, что сейчас именно моя спина в крови? — На столике есть мазь, страдалец. Принеси, я помогу нанести. Нехотя отпустив Чу Ваньнина, Мо Жань встал с кровати. Найдя нужный флакон, он нахмурился. В таких на Пик Сышэн приносили только лекарства, собственноручно сделанные Цзян Си. Вряд ли обычная мазь от ран, подходящая для лечения царапин, требовала того, чтоб обратиться к главе Гуюэе, а не к Таньлану. Мо Жань недоумевал, зачем подобное средство могло понадобиться Чу Ваньнину. В сердце Мо Вэйюя проснулось беспокойство — и оно лишь окрепло, когда он почувствовал аромат мази. Он не мог с точностью назвать все ингредиенты, но несколько из них определил и нахмурился сильнее. Цзян Си не просто сделал лекарство. Он использовал редкие растения из своего сада, доступ к которым получить было не так-то просто. Мо Жань решил не гадать, а спросить Чу Ваньнина напрямую — но вопрос так и остался невысказанным, потому что за своей спиной драгоценный наложник услышал: — Давай отдохнем и пойдем в Зал Мэнпо. Я… Я не уверен, что у меня получится. Но хочу попытаться. Кажется, я вспомнил, по какой книге готовил для тебя. Если мы ее найдем, я попробую… Вместо ответа Мо Жань развернулся и крепко прижал Чу Ваньнина к себе, зарываясь носом в его шею. — Получится, Учитель. Я буду рядом и, если понадобится, помогу. «Потому что я тебя люблю».