'T komt goed || Всё будет хорошо

Две тысячи восемнадцатый год Весна (Май) Йост поправляет свои светлые волосы, закидывая ногу на ногу. Он делает последний глоток алкогольного напитка, ставя пустую бутылку на пол. — Мелисса… — Повторяет моё имя парень, облизывая губы. Я щурюсь, немного отворачиваясь от него. Даже отвернувшись, я чувствовала его пристальный взгляд на себе, что до жути меня смущало. — Расскажи про своё детство. — Он ставит локти себе на колени, подпирая голову руками. — У нас времени мало, — Перевожу тему, глядя на наручные часы. Без двадцати девять. — Давай так, — Йост хлопает себя по ногам, откидываясь на спинку дивана. — сейчас мы заканчиваем интервью, а потом идём гулять. — Улыбнулся, словно Чеширский кот. Я закатываю глаза, разглядывая свой сделанный в Лондоне маникюр. — Я думаю, это плохая идея. — Выдавливаю улыбку. — Возможно мы больше никогда не увидимся, какая разница? — Хмурится. — Одну ночь. — Наклоняет голову вбок, показывая указательным пальцем цифру один. Теперь хмурюсь я от услышанного предложения. Ангелочек вмиг залился смехом, потирая ладонью лицо. — Не в том смысле, Мелисс. О чём ты думаешь? — Он наигранно закатил глаза, закидывая руку на тот же подлокотник дивана. — Я подумаю. *** Закинув в рот мятную жвачку, я нехотя плетусь за ангелочком. Он то и дело оборачивался, смотря, не убежала ли я. Усталость так и била по ногам, мешая нормально идти и концентрироваться на словах гиперактивного парня. — С тобой всё хорошо? — Остановившись по среди тротуара, я случайно бьюсь носом об его плечо. Недовольно морщусь, потирая место удара. Кляйн ухмыляется, засовывая руки в карманы. Я недовольно мычу, на долю секунды прикрывая глаза. — Пойдём. — Он резко хватает меня за запястье, в прямом смысле таща в неизвестном направлении. — Куда? — На мой вопрос ответа не последовало. Я закатываю глаза, пытаясь подоспеть за быстрыми шагами рэпера. Его большая рука медленно спускается по моему запястью вниз, касаясь пальцами моей ладони. — Есht een kikker. — Пробубнил Йост, кидая на меня быстрый взгляд. — Что? — Хмурюсь, смотря на наши руки. Только сейчас замечаю, насколько большая у него ладонь по сравнению с моей. Да и сам парень достаточно большой и высокий, что не удивительно для его национальности. Мы заходим в какой-то переулок, который освещал лишь один фонарь вдалеке. Моё тело резко напряглось. Я остановилась, пытаясь вырвать руку из крепкой хватки ангелочка, но держит он довольно крепко. — Отпусти, — В моих изумрудных глазах читается страх. Йост, заметив резкое изменение в моём лице, улыбнулся, заправляя свободную руку в волосы. — Да, Мелисс, — вздыхает, — я сейчас прямо здесь тебя изнасилую и убью, можешь сильно не переживать, — хмыкает, — а потом продам все твои органы на чёрном рынке. Как тебе идея? — Придурок. — Злюсь. — Шутки у тебя глупые. — Пойдём. — Кляйн сжимает мою руку сильнее, кивая в сторону той самой лестницы. Его большой палец аккуратно гладит тыльную сторону моей руки, медленно тянет в свою сторону. И я поддаюсь. С недоверием в глазах прожигаю в его спине дыру, морально вычитывая себя за такую глупость. Кто бы пошёл с малознакомым человеком в тёмный переулок в незнакомой стране? Кляйн подводит к железной, уже успевшей заржаветь лестнице. Я вскидываю брови в непонимании, кидая странный взгляд то на парня, то на лестницу. От моей реакции он усмехается и пальцами нащупывает в кармане висящих на бёдрах джинс пачку сигарет. Поняв, что первой я не полезу, артист раздражённо закатывает глаза, поднимаясь первым. В голове идёт борьба сама с собой. Бесы говорят идти, пока сидящий на правом плече ангел говорил бежать и не оглядываться. Прикусив губу и обняв себя за плечи, ступаю на ржавую ступень. Бесы в голове весело пляшут, ликуют, показывая высшую степень радости, пока ангел прикрыл лицо тоненькой ручкой, опустив голову, явно разочаровавшись во мне. Переступив железный порог, споткнувшись и чуть не упав на землю, я с удивлением смотрю на город, что был словно на ладони. Уже не обращая внимания на рядом курящего парня, подхожу к краю, улыбаясь, как ребёнок. Огни машин и домов выглядели словно светлячки, освещая этот пустой и тёмный мир. Чувствую горячее дыхание у себя на затылке. По коже прошлись мурашки, приятно щипая. Передо мной показывается та самая рука, которая всё это время не давала мне «сбежать». В ней была папироса, которую пару минут назад курил сам светловолосый. Без раздумий принимаю курево, поднося к губам. Сама того не замечая, я стала курить намного чаще. Связанно ли это со смертью матери? Возможно. Остатки здравого смысла пытались отговорить меня от это затеи, но моя небольшая зависимость в разы побеждала его. Всю свою чёртову жизнь я обещала себе, что никогда не прикоснусь к этому. Я боюсь зависимости. Но, сама того не замечая, я медленно, но верно каждый день делала этот шаг к большей зависимости, чем есть сейчас. Каждый день у меня был шанс бросить это дерьмо, только вот сама я этого не хотела. Если раньше был хоть какой-то смысл, то сейчас его нет, как бы сам смысл не делал когда-то мне больно. Поворачиваюсь лицом к Йосту. Его голова наклонена вбок, а глаза с прищуром смотрят прямо на меня. Не ожидав такой близости, немного пошатнулась, спиной упираясь в небольшой барьер в виде железного забора. На удивление, лицо рэпера было абсолютно спокойным, не выражающим никаких эмоций. Это, признаюсь, даже пугало. — Присядем? — Кляйн кивает в сторону вентиляции, где можно было удобно расположиться. Без лишних слов обхожу высокого парня, подходя к сооружению. Сажусь на прохладный асфальт, спиной опираясь об такую же стенку. Йост проделывает те же манипуляции, случайно задевая меня плечом. Мы сидим предательски близко, даже очень, что вновь до жути меня смущает. Я редко позволяла кому-то из противоположного пола настолько близко располагаться ко мне, нарушая невидимую стену, которая образовывается с каждым малознакомым мужского пола. Но Йост ослабил эту стену, разрушая мои эдакие правила. Сама не знаю почему. Самого же парня это никак не смущает. Кажись, ему всё равно. Так как тело Кляйна было горячим, а моё в точности наоборот, я невольно, сама того не замечая, сильнее, насколько это возможно жалась в него, эдак согревая своё, и без того замученное и холодное тело. Йост смотрит на меня с удивлением, но ничего не говорит; сам парень, будто бы полностью расслабившись, касается моей головы своей, что уже чуть-ли не лежала на его плече, выдыхая дым сигарет в противоположную сторону. — Ты всегда такая холодная? — Он пытается выдавить улыбку. С самого детства моё тело редко выделяло тепло, от чего в школе прозвище у меня было «лягушка». До поры до времени меня это не задевало, пока это прозвище не переходило на оскорбления, переходящими после на родителей. Две тысячи двенадцатый год Осень (Сентябрь) Слёзы предательски стекали по красным щекам, оставляя на покрасневшей от истерики коже мокрые следы. Я сидела, плотно закрывшись в кабинке на полу, тщетно пытаясь успокоить себя. Они снова говорили за моих родителей. Но я ведь не виновата в том, что у меня такие родители? Или всё-таки виновата? Кусаю себя за тыльную сторону руки, пытаясь подавить жалкие всхлипы и стоны. Утренний макияж смылся «водопадом» из слёз, размазавшись по лицу. Мало волнует. Воздуха стало чертовски не хватать. Словно кто-то душит меня, не давая надежду сделать хоть небольшой глоточек воздуха. Я тщательно старалась скрыть от одноклассников факты моей семейной жизни. На уроках, когда учителя спрашивали про профессию родителей, приходилось придумывать на ходу. Так же тщательно скрывался тот факт, что моего отца не стало несколько лет назад. Мой класс был исчадием ада на Земле. Ты только дай им кусок свежего мяса от только только безжалостно зарезанной овцы, они тут же накинутся на него, не оставив даже костей. Поэтому, узнав они о потере, в мою сторону начали прилетать колкие, до сжатия сердца слова. Я старалась пропускать их мимо ушей, зацикливаясь на необходимой в те времена учёбе. Но каждую ночь в моей неуютной комнате по моим щекам стекали горячие слёзы. Слёзы боли и непринятия ситуации. Слёзы разочарования в людях. Две тысячи восемнадцатый год Весна — Я потерял отца в двенадцать лет, — прерывает долгую тишину меж нами Йост. Я резко поднимаю голову, смотря прямо на него. Лицо Кляйна в этот момент выражало спокойствие, а голубые глаза словно потухли. Не было той искры и блеска, который отражался в небесных очах минут двадцать назад. Той облик высокомерного Йоста, которого я привыкла видеть за всё это короткое время — испарился прямо перед моими глазами, оставляя за собой скрытую его оболочку. — А через год мать. — Он хмурится, проводя пальцами по подбородку. — Меня воспитывали старшие брат и сестра, но, сама понимаешь, они не опытны в этом деле, — протяжно вздыхает. — и большую часть времени я был сам с собой. От услышанного моё сердце пропускает удар, а брови понемногу опускаются вниз, делая моё лицо грустным. — Они пытались мне помочь, говорили, что они есть моя поддержка и опора, но я всячески закрывался от них. Они злились, я знаю это, хотя не показывали. — Пытаюсь заглянуть в голубые очи, дабы прочесть в них то, что они таят за собой. В глазах человека можно увидеть больше, чем услышать. Рэпер, словно мысли мои прочитав, оборачивается на меня. — Что на счёт тебя? — Ангелочек не дожидается моей реакции на слова, задавая очевидный для этой ситуации вопрос. — Что на счёт меня… — Перевожу взгляд на оголённые ноги, задумчиво прикусываю губу. — Я потеряла отца в одиннадцать, — говорю тихо, насколько это возможно. Потерю отца я не обсуждала ни с кем, даже с Эбби. Это отдельный вид боли, который я бы предпочла прожить сама с собой. — Он не дожил до моего дня рождения два дня, умерев от остановки сердца. — Чувствую, как в горле появляется ком, а слёзы подступают к глазам. Кляйн опускает голову, нахмурив брови. Я же смотрю на небо, быстро клипая глазами, не разрешая слезам вырваться наружу. — Несколько недель назад умерла моя мама. — Йост из-под лба смотрит на меня, а в его небесных глазах выражается сочувствие. — У неё выявили рак печени, последняя степень, — Шмыгаю носом. Внутри что-то до боли сжимается, заставляя меня немного сгорбиться. Рука голубоглазого аккуратно ложится на моё плечо, прижимая к себе. Я не придаю этому значения, полностью окунувшись в недавние воспоминания. Голова ложится на его плечо, чему я сама удивляюсь. Рука Йоста крепче сжимает моё плечо, иногда поглаживая большим пальцем. Нос защипало, а слёзы уже подступили к глазам. Я никогда никому не позволяла видеть себя в таком уязвимом, как я считала, состоянии. Но сегодня я наплевала на свои же установы, позволив эмоциям выйти наружу. Кляйн аккуратно, чтобы не спугнуть меня передаёт из руки в руку зажигалку, преподнося её к зажатой в губах сигареты. Он немного уводит голову вбок, чтобы огнём из зажигалки не задеть моих чёрных волос. Взгляд голубых глаз из сигареты переходит на выходящий изо-рта дым, который медленно поднимался вверх, сливаясь с воздухом. Прозвучал первый всхлип, разрушая тишину. Я вытираю солёную слезу с щеки, вглядываясь в татуированные пальцы парня, что крепко держали папиросу. — Почему ты решил открыться мне? — Тихо произношу я, боясь последующей реакции рэпера. Не знаю почему, моё тело резко напрягается, что, кажется, почувствовал и сам Кляйн. — Мы друг друга скорее всего больше никогда не увидим, — Выдыхает «яд», головой опираясь об бетонную стенку. — Почему бы и нет? — Улыбается одними уголками губ светловолосый. Я вздыхаю, прикрывая глаза на пару секунд. — Могу задать встречный вопрос. — Пытается улыбнуться парень. Пожимаю плечами. — То же самое, наверное, — Хмыкаю, носом утыкаясь в его плечо. — Luchtballon. — Говорит Кляйн спустя пару минут, расплываясь в глупой улыбке. Я кошусь на него, вздымая одну бровь вверх. Он смотрит на меня, уже смеясь с моей реакции на незнакомое слово. — Что это значит? — Йост убирает руку с плеча, тыкает куда-то в небо указательным пальцем. Взглядом пробегаюсь по чёрному небу, видя вдалеке огромный воздушный шар.