Позаботься обо мне

      Тащиться в какую-то жопу мира в свой законный выходной Сынмин не горел желанием, но Чан обещал, что на этот раз будет весело.       Его словам не было особо веры, потому что каждая их вылазка на природу заканчивалась каким-то трэшем. То Сынмин чуть не сломал ногу, зацепившись за упавшее дерево. То свалился в зелёно-болотную речку-вонючку, в которой Минхо пытался наловить рыбу и решил к этому бесполезному занятию привлечь Сынмина. В итоге ловил уже его большой веткой, потому что плавать не умел. Ещё неделю отмывал себя от запаха болота.       Заварив себе кофе и наслаждаясь благами цивилизации на полную, возможно, в последний раз в жизни, Сынмин перебирает в голове, всё ли нужное он положил в туристический рюкзак огромного размера, аж на пятьдесят литров, едва ли меньше самого Сынмина. Рюкзак и ботинки — и на этом закончилась вся его принадлежность к туристам. Худое тело больше привыкло к пассивному отдыху во всех смыслах.       Но что поделать? Укутавшись потеплее и зашнуровав ботинки, Сынмин взваливает на плечо неподъёмный рюкзак и ползёт в сторону лифта. Крис уже маячнул, что он у подъезда.       Пока Сынмин доползает до выхода из дома, Крис уже паркует своего монстра. Тойота Тундра тёмно-серого цвета, словно огромный волк с горящими глазами. Даже солнце ещё не показалось на горизонте, но добродушная улыбка Чана почти ослепляет в такую рань, а злорадная Минхо — пугает. Он выходит помочь погрузить рюкзак в багажник и возвращается вперёд к Чану. Сынмин залезает на заднее сиденье, упираясь удивлённым взглядом на гору мышц. Рука тянется протереть глаза. Может, ему кажется? Но парень никуда не исчезает.       — Сынмин, это Чанбин. Мы с ним тренируемся в одном зале. А это Сынмин, мой друг и коллега.       Чанбин тянет руку, но шокированный габаритами Ким её не жмёт, а вкладывает свою. Взгляд Бина устремляется на ладонь, и он аккуратно пожимает.       Только тогда до Сынмина доходит, как он проебался. Он резко выдёргивает руку и прячет в карман. Отворачивается к окну, заливаясь краской до корней волос. Чанбин многозначительно хмыкает и достаёт телефон. Залипает в шортсы.       Большую часть пути Сынмин дремлет, пытается добрать хоть немножко до дневной нормы. Чан проезжает пропускной пункт, оплачивая ночёвку и вскоре сворачивает на бездорожье, углубляясь в лес.       Впереди виднеются горные массивы, Сынмин оттягивает ремень, наклоняется в центр, разглядывая пейзаж через лобовое стекло. Чанбин смотрит на него, слишком близко, пытается отодвинуться и смотреть в свое окно. Резкий рывок машины и длинные пальцы впиваются в массивное бедро, несильно сжимая, не спешат отпускать. Взгляд Сынмина направлен на руку. Даже немного стыдно. Он нехотя разжимает пальцы и прислоняется к своему окну. Холодное стекло запотевает от прикосновения разгоряченного лица, остужая немного и мысли.       Машины тормозит на пятачке для кемпинга, Чан с Минхо выпрыгивают, едва первый заглушает мотор. Сынмин стреляет взглядом на соседа и также выпрыгивает.       Любители кормить комаров полным ходом выгружают сумки и палатку с кузова, Чанбин присоединяется к ним:       — Отлично, мышцы разомнём после долгой поездки, — приговаривает Чанбин, играючи доставая баулы, включая неподъёмный рюкзак Сынмина.       Сынмину только и остаётся, что стоять в сторонке, и наблюдать.       — Я купил новую шестиместную палатку, сегодня её и опробуем, не должно быть тесно, и можно выпрямиться в полный рост. — Хвастается Чан, а Минхо ему понимающе кивает. Чанбин бросает взгляд на скучающего парня, разместившегося на циновке.       — Я кстати суп сварил с утра, — бодро рассказывает Минхо, раскладывая стол и стулья. — Минни поищи его, он в красном термосе. Сынмин подрывается и быстро шарит между сумками, в поисках пятилитрового термоса.       — Минхо, ты думал, нас будет восемь человек? Зачем нам такая канистра?       — Поговори мне тут, сейчас замёрзнешь и будешь как миленький хлебать, причмокивая. — Улыбается своей заячьей улыбкой со вздёрнутой губой. Ким закатывает глаза.       С горем пополам он дотаскивает и ставит термос на стол. Чан с нетерпением раскладывает каркас, сверяясь со схемой сборки. Чанбин находит набор посуды и расставляет по столу. Усаживается рядом с Сынмином, разливающим суп по тарелкам.       — Вкусно пахнет, я уже проголодался, — тянет носом Бин, принюхиваясь к своей тарелке.       — Давайте за стол, пока этот всё не сожрал, — Ким недовольно бросает взгляд, на потеснившего его на лавке Чанбина. Разница размеров смущала Сынмина, хотя он был немного выше, но раза в два уже в плечах. Не говоря уже о силе.       Чан с Минхо присоединяются к ним через несколько минут, быстро проглатывают суп и возвращаются к сбору палатки.       — Я думал, ты тоже любишь кемпинг, — попытался завязать разговор Чанбин.       — Ненавижу, но они с меня не слезут, раз в месяц тащат меня куда-то, где я не хочу находиться, я уже привык, — больше наигранно, чем реально раздосадовано отвечает Сынмин. — А ты?       — Не знаю, я впервые выбрался с ночёвкой в лес, — вытягивая конечности, отвечает Бин. — Я обычно выбираюсь на природу пожарить мяса, а не вот так вот с палаткой, костром и дикими животными.       — Да нет тут диких животных, кроме тебя. — Острит Минхо, подмигивая Чану. Тот прячет улыбку, но ямочки предательски проступают на щеках.       — Я на вас отыграюсь в зале! — угрожающе машет им кулаком.       Сынмин вопросительно переводит взгляд с друзей на Чанбина.       — Я работаю тренером в том же зале, им особо помощь была не нужна, но вот в понедельник понадобится. Тебе тоже не помешало бы потренироваться, — совсем беспардонно ощупывает руку и плечо Сынмина, потом тыкает в место, где предположительно находится пресс, но не в этом случае. — Трогал я как-то у воробья коленку… — тянет Чанбин, а Сынмин подскакивает, красный как рак, убегая в сторону Чана.       — Что он себя позволяет? он лапает меня, — виснит на руке Сынмин, злобно шепча на ухо другу. — Я не буду с ним спать в одной палатке, вдруг он меня ночью изнасилует. Вы его хорошо знаете? — продолжает негодующе Сынмин.       — Минни, — успокаивающее гладит его Чан по руке, — Это нам нужно бояться за свою жопу, — хихикает Чан, подмигивая — Он не из ваших.       — Все вы не из наших, а потом, один раз не пидорас, и вообще сверху не гей. Знаем плавали.       — Минни, ну не все мужчины придурки, как твой бывший. — Чан обнимает друга, — Он кстати женился, я видел сторис.       — Ага, знаю, он и меня приглашал на свадьбу. Я не пошёл.       Чан округляет глаза, смотрит озадаченно то на Кима то на Ли. Тот кивает. Бывший Сынмина работает с Минхо в одном отделе, и тот обязан был быть на свадьбе коллеги.       Сынмин погружается в печальные воспоминания, и, абсолютно забывая про Чанбина, возвращается к столу.       Парни поставили палатку, затащили втроём спальники и личные вещи. Всё ненужное вернули в кузов. Сынмин так и сидел, уткнувшись в телефон. Чанбин навис над ним, рассматривая свадебные фото, которые листает Ким.       — Твой друг? — спрашивает, и сразу же жалеет. На него поднимается заплаканное лицо, с грустным щенячим взглядом. Сынмин спешно вытирает щеки рукавом куртки, отрицательно вертя головой.       — Твоя бывшая девушка? — сочувствующие смотрит Со, хлопая по спине, в попытке утешить.       — Проехали, — хлюпая носом, отвечает Ким, блокируя телефон.       — Сынмина, я видел на карте есть речка, пойдём порыбачим? — подмигивает Минхо.       — Сам иди топись, я больше не поведусь на это.       Чан расстилает циновку и заваливается, раскинув руки: — Хорошо-то как, аж дышать легче.       Минхо укладывается чуть ниже, а с другой стороны Чана на руку укладывается Сынмин. Он заворожено наблюдает за верхушками елей, устремлённых в небо, и белыми пушистыми облаками, плывущими в сторону гор: — Да, ляпота.       — Там, возле горы, есть какой-то храм, я видел на сайте, — предлагает Чан, — Сходим?       — А что за храм? — поворачивается к нему Минхо, подперев рукой щёку.       — Без понятия, — пожимает плечами Чан, и Сынмин недовольно цыкает: — Я не хочу идти туда, не знаю куда, смотреть на то, не знаю что.       — Да пойдём, что ты ноешь как девчонка. — Чанбин подначивает, и получает укоризненный взгляд он Чана.       — Мы втроём пойдем, а ты останешься один. — явно троллит Минхо, но Сынмин ведётся как третьеклассник.       — Я иду, я в деле! — словно воробушек хорохорится.       Минхо встаёт, похрустывая суставами, и подхватывает свой рюкзак, небольшой, но вместительный.       Сынмин не знает как поступить, тащить большой нет смысла, а переложить некуда. Он делает в голове заметку, что нужно купить ещё и походный рюкзачок.       — Ты можешь положить ко мне в рюкзак всё необходимое, у меня полупустой, — предлагает Бинни, и Сынмин благодарно кивает.       Оказывается идти налегке довольно весело, Сынмин топает рядом с Чанбином, не подозревая, что тот специально идёт медленнее Чана и Минхо, подстраиваясь под его скорость. Дорога прямая и они прекрасно видят и друзей, и виднеющуюся в отдалении ветхую кибитку, с подачи маркетологов названную храмом.       — Чем ты занимаешься, помимо походов раз в месяц? — вновь пытается завязать дружескую беседу Чанбин.       — Смотрю дорамы, читаю фанфики, иногда хожу в клуб развеяться, — немного смущаясь, отвечает Ким. Чанбин фыркает.       — Что? — сразу заводится Сынмин, — Снова скажешь, что я как девчонка?       — Нет, это мило.       — Что мило? — ни на каплю не успокаивается Сынмин, кидая колючий взгляд.       — Ты милый, и то что ты открыто признаешься в своих увлечениях, хотя боишься моего осуждения. — Пожимает плечами, — Это смело, и я тоже иногда смотрю дорамы, всем хочется немного романтики.       — Тебе тоже разбили сердце? — ошарашенно смотрит Ким.       — Не то что бы разбили, просто отношения изжили себя, и мы расстались, но это было давно. — Он кивает каким-то своим мыслям, переплетает холодные длинные пальцы со своими и тянет за собой, ускоряясь.       Храм оказывается небольшим одноэтажным зданием, с классической, для храма, треугольной крышей. Стены выкрашены в тускло-оранжевый цвет, или поблекли за прошедшие годы. Настоятель — сухонький старичок на голову ниже Чанбина приветственно кивает им и протягивает по одной монетке. Ребята кланяются ему, и Чан спешит достать кошелёк, но настоятель смеётся и отрицательно качает головой.       — Загадайте желание и бросьте вон в тот фонтан. — Довольно звонко, для его возраста отвечает мужчина, скрываясь в здание храма.       Путники подходят к фонтану, каждый думая о своём. Сынмин так мечтает наконец-то обрести любовь и залечить разбитое сердце, что думает только об этом, первым кидая монетку. Остальные следуют его примеру. Чан и Минхо заходят в храм, но Чанбин стоит возле подвисшего Сынмина, который неотрывно смотрит в воду в фонтана, там только их четыре монеты.       — Вы зайдёте? — Минхо выходит к ним, а Сынмин нехотя встаёт, направляясь в обратную от входа сторону. Он слишком много за этот длинный день думает о прошлом. Ким качает головой, и не замечает ветку на дороге. Больно падает, ударяясь коленями. Чанбин спешит к нему, поднимает на ноги и бесцеремонно закатывает штанины, чтобы оценить масштаб трагедии. Спешно достает дезинфицирующий спрей и два квадрата пластыря, старший обрабатывает стертые колени и заклеивает кожу пластырем, аккуратно раскатывая штанины и совсем неуместно гладя изящные голени, покрытые редкой порослью.       Судорожный вздох обрывается: — Спасибо, Бинни.       Чан и Минхо поравнялись с ними, и даже начали подшучивать, что «Сынмин, как обычно», но тяжёлый взгляд Со, сводит на нет их желание подшучивать. Он молча передает Минхо рюкзак, тот так-то тоже был налегке, и разворачивается к Сынмину спиной. Приседает, ставя одно колено на пол.       Чан недоуменно смотрит на друзей, переводя взгляд с одного на другого.       — Ну же, запрыгивай! — громкий голос Чанбина выдергивает Сынмина из состояния задумчивости, он кивает своим мыслям и залезает на спину. Сильные предплечья фиксируют поудобнее, ещё сильнее прижимая к горячей спине. Сынмин аккуратно укладывает руки на плечи, максимально избегая лишний контакт. Но шлепок по тощей заднице вызывает возмущение граничащее со смущением. — Обхвати плечи нормально, я не кусаюсь. — Чанбин шутит, но сердце Кима сбивается с ритма.       Частички пазла в голове начинают складываться в картинку. Эта картинка не нравится Сынмину. Ему не хватало только словить стояк на гетеросексуального приятеля. Но близость этого мужчины, сильные руки на бёдрах, широкая спина и стальные мышцы, перекатывающиеся под кожей и его руками, начинали сводить с ума. Интересно какая она на вкус? Всё, что он видит, это кусочек шеи и свою грудь, прижимающуюся к ней. Сердце колотиться, в голове картинки одна ярче другой, а в штанах становится всё теснее. Сынмин молится всем богам, чтобы Чанбин не понял, что ему упирается в поясницу, прибьёт же, а труп закопает в лесу так, что не найдут.       Как только они возвращаются на свою опушку, Сынмин спрыгивает, почти сразу запрыгивая в машину на заднее сиденье. Чан, который разблокировал машину, по его просьбе молча передаёт ключи, встревожено рассматривая лицо друга.       — Минни, с тобой все хорошо? — беспокоится Чан. — Ты весь горишь, — трогает лоб тыльной стороной ладони. Сынмин отрицательно трясёт головой, закусывая губу.       Чан опускает взгляд, туда, где Сынмин судорожно прикрывает кофтой пах. Багровые пятна румянца украшают лицо и шею. Чан участливо кивает: — Салфетки в бардачке, плед под пассажирским.       — Ты что! Я не буду! — возмущается Ким, слишком болезненно реагирует на свою очевидность.       — И дверь заблокируй, — подмигивает Чан, захлопывая дверь возле водительского сиденья.       Когда через двадцать минут успокоившийся Сынмин возвращается к друзьям, солнце скрывается за верхушками деревьев, окрашивая горизонт в оттенки красного.       Костер потрескивает в большой каменной чаше, а на мангале, Минхо переворачивает аппетитно пахнущее мясо. Чан режет овощи и напевает песню, играющую в переносной колонке.       — А где Чанбин? — вырывается раньше, чем Сынмин смог себя остановить.       — Тоже дышит, — в голосе Ли слышно ехидство, но Сынмин пропускает мимо ушей. Он садится возле Чана, кладёт ключи в карман.       — Там в багажнике есть канистра с водой, помой руки, — шепчет Чан.       — Да я ничего… — Чан перебивает.       — И поможешь мне с овощами.       Чанбин возвращается с охапкой сухих веток и высыпает возле костра. Довольный собой, он моет руки и усаживается за стол. Инцидент никто не вспоминает. Вечер проходит весело, вкусная еда, смешные истории с работы, курьёзные случаи из тренажёрного зала, необдуманное обещание Сынмина тоже прийти в зал. Песни под гитару Чана и чистый, словно горный ручей, голос Сынмина, завершают вечер. Всё упаковано и спрятано в машину от диких зверушек, не гнушающихся по ночам делать набеги к людям. В палатке действительно просторно, и Сынмин первый залазит в свой спальник, Чан по-отечески застёгивает его, и укладывается рядом. Возле него Минхо, а Чанбин неожиданно укладывается слева от Сынмина. Что могло пойти не так, кроме того, что Сынмин просыпается под боком у Чанбина, и только спальник, спасает его от позора.       Позавтракав на скорую руку остатками вчерашнего пира, Чан и Минхо начинают сворачивать лагерь. Сынмин, как главный раненый, сидит и наблюдает.       — Как раны? — неуверенно подходит Чанбин, заглядывая в удивлённые глаза. Сынмин пытается поднять взгляд, но едва они пересекаются, уши краснеют. После пробуждения он не может прогнать пошлые мысли из головы, смущается своей реакции и ещё больше краснеет.       — Всё нормально, пустяки! — собравшись с мыслями отмирает Сынмин, опуская взгляд на пальцы, неугомонно теребящие заусенцы. Выдыхает. Снова поднимает взгляд, но уже краснеют и щеки. Чанбин кивает и уходит помогать грузить, будто совсем не замечает состояние Мина.       Дорога обратно занимает больше времени. Больше времени на самоанализ, больше времени на брошенные украдкой взгляды, больше времени на осознание. На осознание, что Ким Сынмин влюбился. В заботливого парня, в нежный взгляд кофейных глаз, в теплый бок, возле которого, почему-то хочется просыпаться ещё. В шикарное, сильное тело, которое Мин успел разглядеть через слой одежды. В крепкие руки, которые он ему протянул, в которых хочется расплавится. В гетеро парня, с которым ему, Сынмину, ничего не светит.       Ещё один долгий взгляд, брошенный искоса и разочарованный вздох. Сынмин совсем тронулся, он отстёгивается и придвигается в центр, пристегиваясь другим ремнём. Залипающий в телефон Чанбин поднимает вопросительный взгляд, но Сынмин не смотрит, он молча укладывает голову на круглое плечо, прикидываясь спящим. Его маленький рай длится ровно до того момента, пока они не приезжают в город, и Чанбин с Минхо покидают машину, прощаясь.       Сынмин пересаживается вперёд к Чану. Много вопросов вертятся в голове у Сынмина, но Чан аккуратно гладит его по руке: — Минни не надо, не влюбляйся, — шепчет, не отрывая взгляда от оживленной дороги. — Он славный малый, но он тебя отвергнет, и это разобьёт тебе сердце, будет больно, снова.       — Поздно Чанни, уже больно. Но я попытаюсь, не ударит же он меня, просто откажет. Дашь его номер?       — Я скину, но я считаю это плохой затеей, — Чан кивает головой, в подтверждение своим словам.       — Спорим, что он будет моим за две недели! — в глазах Сынмина загорается азарт, внутреннее пламя ощущается через разгоряченную кожу, и Чан отдёргивает руку, возвращая на руль. Он отрицательно качает головой, но его мнение никому не интересно.       — Ладно спорим. На желание.