Мы скроем шрамы рисунками страхов...

      Припарковав пикап на подземной стоянке, Леви медленно поворачивает ключ зажигания и глушит двигатель. За всю оставшуюся дорогу до дома Эрвина Смита Микаса не сказала ему ни слова, отвернувшись к окну. Сейчас она сидит, опустив голову и глядя на свои сплетенные пальцы. Напряжение почти звенит в тишине салона автомобиля.       - Малышка…       - Я не хочу, Леви, - Микаса поднимает на него свои заплаканные глаза, а на рукавах лонгслива виднеются мокрые разводы. – Не хочу, чтобы кто-то знал о том, что со мной происходит. Я… боюсь. Неужели нет других вариантов? – из ее серых глаз снова начинают течь слезы.       - Иди ко мне, - Леви притягивает девушку к себе, придвигаясь чуть ближе, чтобы было удобно ее обнять.       - Зачем вообще это все? Зачем тебе я? Найди себе менее проблемный вариант, чтобы не пришлось давить на близких и заниматься шантажом.       - Ты не вариант, Микаса. Ты приоритет.       Этих слов хватает для того, чтобы прижаться к нему еще сильнее. Горло сдавливает от разрывающегося в нем комка обиды и гнева. Микаса не любила показывать свои слабости людям, но Леви ясно дал понять, что не отступится от идеи быть рядом с ней, даже если на кону будут стоять его отношения с друзьями.       Лифт медленно поднимается на двадцать третий этаж. Этого времени хватает для того, чтобы привести заплаканные глаза в порядок и сделать вид, что ничего не произошло. Ладонь Микасы дрожит, когда Леви свободной рукой нажимает кнопку звонка. Сначала по ее лицу скользит взгляд мужчины, ласково заглядывая в серые омуты ее глаз, а затем пальцы повторяют тот же путь, останавливаясь на подбородке. Когда дверь открывается с тихим шорохом, губы девушки горят от нежного поцелуя, а Леви выглядит так, будто ничего не произошло.       - Леви, - высокий блондин протягивает широкую ладонь для рукопожатия и открыто улыбается. – Рад видеть. Мари еще не приехала.       - Эрвин, - брюнет отвечает на рукопожатие и без приглашения проходит в квартиру, ведя за собой Микасу. – Не откажусь от чая в процессе ожидания.       - Зеленый и… что предпочитает твоя спутница?       - Микаса Аккерман, моя девушка. Зеленый с мятой и ромашкой: она немного нервничает.       - Мой друг не утруждает себя вопросами этикета, Микаса. Меня зовут Эрвин Смит, приятно познакомиться, - Микаса пожимает его большую теплую ладонь и натянуто улыбается в ответ. - Прошу, проходите в кухню.       - Слишком много пафоса, бровастик. Микасе сложно даются новые знакомства, поэтому я ограждаю ее от излишнего внимания со стороны.       - Я просто стараюсь вести себя по-джентльменски, коротышка.       Леви выдвигает стул, предлагая его Микасе, и, когда девушка удобно устраивается, садится рядом. Его пальцы ласково гладят ее запястье, а на лице - скучающее выражение. Он кладет голову на вытянутую руку и громко вздыхает. Микаса слегка опускает напряженные плечи, когда видит его сдержанную улыбку, и убирает со лба длинные пряди. Леви прикрывает глаза от ее прикосновения, а колечко в губе слегка дергается от ухмылки.       - Очкастая говорила, что ты отправляешь ее на повышение. С чего вдруг?       - Она слишком долго отпиралась, но пора нарабатывать новые навыки. Мир искусства не стоит на месте. Ты и сам мог это заметить, когда побывал на фестивале. А у Ханджи есть возможность стать моей заменой.       - Только не говори, что ты собрался на покой.       - Когда-нибудь и мне нужно будет уйти, но не сейчас. Еще не время, - Эрвин ставит перед ними две фарфоровые чашки с ароматным напитком, и Микаса, вдыхая влажный пар, на секунду забывает, что находится не дома: запах точно такой же, как в детстве. – Так что вам обоим нужно от моей любовницы? Насколько я помню, вчера ты через меня уже узнал нужную информацию о местонахождении Микасы, раз уж она сейчас сидит рядом с тобой.       - Твоя наблюдательность просто не поддается объяснению, Эрвин.       - Не ёрничай. Думаю, я имею право знать, чтобы объяснить потом Мари, что я не при делах.       - Не волнуйся. О твоих… полетах я не собираюсь никому рассказывать. Дело касается Микасы, и я осмелюсь попросить тебя не присутствовать при нашем разговоре. Хочу поговорить с Мари наедине.       - Кхм-кхм, - Микаса делает большой глоток горячего терпкого напитка, но его температура не обжигает горло. – Вообще-то, я все еще здесь.       - Я знаю, малышка. Просто…       - Раз уж дело касается меня, то думаю, я могу присутствовать при разговоре. Дело в том, что…       Громкий хлопок входной двери не дает девушке договорить, а звонкий голос, непохожий на тот, который она слышит каждый месяц в стенах кабинета, заставляет вздрогнуть, на что Леви сильнее сжимает ее ладонь.       - Эрв, я пришла. Ты где, милый?       - Думаю, я должен ее немного подготовить, - Эрвин спокойно встает из-за стола и, прежде чем закрыть дверь, оборачивается и подмигивает Микасе. – Не волнуйся: ты в надежных руках.       Если бы где-то под ребрами Микасы был микрофон, биение ее сердца оглушило бы всех, кто находится в радиусе нескольких сотен километров. Дыхание становится рваным, и только глаза Леви удерживают ее от панической атаки. Он тихо просит ее дышать и держит за руки, не отпуская ни на секунду. Не отворачивается даже тогда, когда из-за двери слышатся громкие ругательства Мари и спокойные ответы Эрвина. Присаживается ближе и, наклоняя к себе, аккуратно обнимает ее. Тепло его тела окутывает, и Микасе кажется, что она надела плащ-невидимку. Успокаивающие слова, сказанные тихим уверенным шепотом, успокаивают, и ей кажется, что Эрвин что-то подсыпал в ее чай. Веки медленно опускаются и поднимаются только тогда, когда дверь в кухню еле слышно скрипит. В проеме стоит блондинка с видом разъяренной фурии, но это не пугает девушку.       - Мари, - голос Леви спокоен и тверд.       - Леви, рада встрече.       - Я бы ответил взаимностью, если бы не знал, что ты врешь.       Мари сжимает пухлые губы в тонкую полоску, когда встречается со взглядом Микасы. Он выглядел бы затравленно, если бы не щит в виде переплетенных пальцев Леви.       - Микаса.       - Здравствуйте, миссис Доук.       - Милая, давай я заварю тебе чай и оставлю вас, - на плечи женщины ложатся широкие ладони, отчего она тут же опускает их. Выражение лица Мари меняется на сложночитаемое, и Микаса слегка расслабляется, потому что чувствует, что воздействие Эрвина на Мари имеет подтекст, не доступный ей.       Пока Эрвин пробирается между Мари и столом к кухонному шкафчику, чтобы заварить ей чай, женщина медленно выдвигает стул и садится напротив Леви и Микасы, скрестив руки на груди, тем самым давая понять, что разговор им предстоит очень сложный. Молчание отдается нервозностью в конечностях девушки, и редкие вибрации пронизывают ее тело, отдачей переносясь к мышцам Леви, аккуратно обнимающего ее. Эрвин ставит перед Мари кружку с ароматным чаем, и она еле заметно гладит пальцами тыльную сторону его ладони, что не ускользает от взгляда Микасы. Все же обе они – влюбленные женщины и чувства их идентичны, несмотря на разницу в ситуациях.       - Я буду рядом. Если что-то понадобится, позови меня, хорошо? – Эрвин открыто улыбается Мари, снова подмигивает Микасе и скрывается за дверью.       - Насколько я понимаю, разговор пойдет о тебе, - говорит Мари после глотка чая, кивая в сторону девушки, которая всё это время открывает рот, словно рыбка, не зная, что сказать.       - Это моя инициатива, Мари, - Леви приосанивается, чтобы смотреть в глаза сидящей напротив блондинки. – Микаса вообще не знала о том, что я задумал. А когда узнала, пыталась отговорить меня от этой затеи.       - Я не собираюсь пользоваться преимуществом своих служебных обязанностей, что бы ты там ни удумал мне сказать, Аккерман.       - Открой глаза, Мари. Посмотри сюда, - Леви протягивает руку к лицу Микасы и аккуратно прикасается пальцами к затянувшейся ране на губе. – Видишь это? Это сделала ее попечитель, - Мари на мгновение подается вперед и щурится, но тут же возвращает лицу бесстрастное выражение. – Малышка, дай мне руку.       Микаса зажмуривается, и воспоминания о боли прошивают ее внутренности разрядом тока. Закатав рукав лонгслива, она протягивает руку, чтобы Мари взглянула на раны на запястье, которые уже затянулись тонким слоем розовой кожи.       - Что это? – Мари переводит взгляд с запястья на лицо девушки, а затем смотрит на Леви.       - Это принадлежность Микасы, которую ее тетушка вырезала ножом. Я нашел ее неделю назад в своем дворе, куда она забрела в бессознательном состоянии. Нашёл её, истекающую кровью. Мы не вызывали скорую и полицию, потому что Микаса попросила не делать этого. У нее была вывихнута нога, а все тело покрыто синяками.А еще куртка была надета на голое тело, потому что она не успела одеться, когда убегала из дома.       Мари молчит, молчат и Леви с Микасой. Пальцы женщины нервно перебирают дужку фарфоровой чашки, отчего янтарная жидкость в ней еле заметно рябит. Она опускает взгляд на запястье Микасы снова и снова, будто пытается запомнить рваный узор из порезов и швов. Ее ладонь прикрывает рот, когда она отворачивается к окну, размышляя над тем, что ей теперь делать.       - Я… мне очень жаль, Микаса, - голос Мари срывается на шепот, а по щеке стекает одинокая слеза, будто она на мгновение прочувствовала ту боль, которую чувствовала Микаса. – И что ты от меня хочешь, Леви?       - Я…       - Не он, миссис Доук, - Микаса убирает руку, натягивая обратно рукав лонгслива. – Я не желала того, что сейчас происходит. Не собиралась никому ничего говорить, но… иногда я думаю, что не доживу до того времени, когда арест и опеку снимут. Каждый гребаный день этой дерьмовой жизни мне страшно. Вчера она снова ударила меня. За то, что я попыталась ответить на ее оскорбления. Леви нашел меня у соседа, забрал и отвез к Майку.       - Микаса, это…       - Это незаконно, неправильно. Это доставит проблемы. Я знаю.       - Ты хочешь подать заявление об отмене попечительства раньше положенного срока?       - Нет, я не собираюсь связываться с судом, потому что дело может затянуться. Я просто хочу жить, миссис Доук. Хочу быть живой. Не бояться выходить из своей комнаты, встречаться с Леви. Приходить к Вам раз в месяц без страха сказать что-то не то, а потом получить по губам.       - Это…       - Сложно. Мы знаем, - Леви сильнее прижимает к себе дрожащее тело Микасы: она впервые рассказала социальному работнику о своей жизни. – Но я уверен, что ты сможешь нам помочь. Сначала я был готов к тому, чтобы предупредить тебя о перспективе раскрытия ваших с Эрвином отношений, но Микаса избавила меня от этого, рассказав тебе правду.       - Вы же знаете, что я никогда не нарушала предписанные правила, не считая случая с татуировкой. Никогда не доставляла проблем ни Вам, ни тетушке. Я готова оставить ей дом, миссис Доук. Готова на любые условия, которые она выдвинет. Я просто хочу спокойно дожить до отмены попечительства и больше никогда ее не видеть.       - Ты разговаривала с ней об этом?       - Если бы все было так просто, я бы ни за что не дала Леви прийти сегодня сюда и воспользоваться тем, что он знает о вас с Эрвином.       - Татуировку ты ей делал? – спрашивает Мари после паузы. Леви кивает и мягко целует Микасу в затылок. – Хорошая работа, - Мари делает еще один глоток чая и поворачивает голову к закрытой двери. – Милый, ты здесь? Эрв!       - Кто меня звал? – в проеме появляется густая блондинистая шевелюра. – Еще чаю, бусинка?       - Нет, мне уже пора. Просто хотела, чтобы ты убрал со стола, - Мари встает, но уходить не торопится. В ее глазах мелькает бегущая строка мыслей. – Я позвоню тебе, Микаса. В ближайшее время. Постарайся не нарушить свое шаткое положение.       - Спасибо, миссис Доук.       - Не стоит. Это я должна тебя благодарить за то, что держишь в узде своего мужчину.       Острый взгляд голубых глаз мечет острое копье прямо в центр лба Леви, но он сдержанно улыбается и кивает блондинке, когда та оставляет на щеке Эрвина ласковый поцелуй и скрывается за дверью кухни. Он поглаживает плечи Микасы, которая наконец-то начинает нормально дышать.       - Все хорошо, малышка. Дыши, я рядом.       В окна кафе врываются лучи яркого весеннего солнца, а каждый входящий посетитель дает вдохнуть свежего прохладного воздуха, врывающегося сквозняком в помещение из-за приоткрытых окон. За барной стойкой стоит Эрен, протирая бокалы с недовольным выражением лица: треп Конни выводит его из себя. Как только он видит Микасу, его уже не остановить, как будто он копил всю словесную лавину именно для нее. Девушка была рада такой радушной встрече, но Эрен знал, что она умела отключаться и фильтровать то, что ей нужно слышать, и то, что не обязательно.       - Ты чего такой грустный? – Микаса поворачивается на барном стуле, когда Конни отходит к своему столику обслужить четверых посетителей. – Устал от Конни?       - И это тоже. Он не дает мне расспросить тебя о том, что произошло.       - Ничего особенного пока не произошло. Я вернулась домой вчера днем, тетушка даже не посмотрела в мою сторону, когда я открыла дверь. А сегодня я ушла раньше, чем она встала. Так что у тебя случилось?       - Жан не хочет, чтобы я виделся с Райнером.       - Но он же барабанщик в вашей группе.       - И мой бывший. Мне не удается убедить его в том, что это в прошлом. И вчера мы сильно поругались.       - Я могу чем-то помочь? – спрашивает Микаса, накрывая ладонь Эрена своей.       Расстроенный взгляд Эрена с нотками злости сменяется грустным, а затем удивленным, когда дверь кафе снова открывается. На пороге стоит Жан. В своей обычной одежде он выглядит весьма симпатично, хотя Микасе всегда казалось, что мужчинам больше подходит что-то форменное. Лонгслив цвета топленого молока плотно облегает мышцы его рук, а под психоделическим принтом с легкостью можно разглядеть рельеф накачанной груди. Эрен рвано выдыхает, но тут же берет себя в руки.       - Чертов Кирштейн! Знает же, как его задница смотрится в этих джинсах, - бормочет он себе под нос, пока Жан вальяжно идет к бару.       - Микаса! Привет! Рад видеть. Как себя чувствуешь? – Жан присаживается рядом с ней и опускает на стойку солнечные очки.       - Привет, Жан. Все хорошо. Что тебя привело к нам в выходной?       - Хочу выпить кофе.       - Ты не пьешь кофе, - Эрен морщит нос, даже не сдвинувшись с места, хотя четко слышит заказ Жана.       - Кхм, пойду-ка я… в общем, надо мне, - Микаса изо всех сил пытается сдержать улыбку, когда отходит в сторону и наблюдает за двумя влюбленными идиотами, сверлящими друг друга взглядами.       «Леви», 15:21.

«Мари хочет встретиться сегодня вечером».

      «Я работаю до восьми».

«Заберу тебя, и поедем к Эрвину».

      «Ок. Буду ждать».

«Жутко соскучился».

      «Я тоже».       - Что они так бурно, но шепотом обсуждают? – Конни подкрадывается почти незаметно, и, если бы не стойкий аромат тушеных овощей, сопровождающий его с самого начала дня, Микаса не услышала бы его шагов.       - Они вчера поругались, а сейчас, видимо, пытаются помириться. Я бы на твоем месте не мешала им.       - Я и не собирался.       - Почему от тебя пахнет тушеными овощами? Ты вместо душа принимал ванну из рагу?       - Нет, мы экспериментировали с Сашей - готовили новое блюдо. Но Николо подсунул неправильный рецепт, и все взорвалось к чертовой бабушке. Ты бы видела мою кухню. У нас с ним холодная война за внимание Саши.       - Интересно посмотреть, что же там за Саша такая, за которую ты решил бороться с самим Николо. И кто выигрывает?       - До вчерашнего рагу была ничья. Но думаю, что после сегодняшнего похода в кино, я сравняю счет.       - Удачи, Спрингер. Никому не говори, но я буду болеть за тебя.       Когда рабочий день заканчивается, Леви уже ждет Микасу, припарковавшись недалеко от выхода из кафе. Жан с Эреном поворачивают в сторону студии, чтобы пойти на репетицию: скрепя сердце Кирштейн все же согласился принять прошлые отношения Эрена, но с условием, что тот примет его подарок в виде парного браслета. Микаса предложила им сделать одинаковые татуировки, и Эрен даже задумался над её предложением, но, увидев испуганное выражение лица Жана, отложил эту затею на более удачное время.       - Планы изменились, - говорит Леви после того, как жадно, но нежно целует девушку, приподнимая ее над землей, и кивает в сторону автомобиля.       - Миссис Доук, добрый вечер, - Микаса присаживается на переднее сидение и приветствует пассажира на заднем.       - Привет, Микаса. Я подумала, что лучше будет, если я смогу сама поговорить с миссис Адзумабито о сложившихся обстоятельствах, но вне стен моего кабинета. Разговор может выйти из-под контроля или не получиться вовсе, а это значит, что тебе придется…       - Я вас поняла. Спасибо, что пытаетесь мне помочь.       Мари на мгновение позволяет своим губам изогнуться в легкой улыбке, но тут же опускает голову, изучая взглядом узор на светло-розовом платье. Всю дорогу до дома Микасы она молчит, и даже не смотрит в окно, будто повторяя в голове все аргументы, которые нужно озвучить Киёми в разговоре.       - Надеюсь, она вернется с работы в адекватном состоянии, - Микаса открывает дверь дома своим ключом и приглашает Мари и Леви войти.       - В каком смысле?       - Ну, она не каждый день возвращается трезвая. А если такое происходит, то догоняется дома.       - Небеса, девочка… Как ты живешь с этим?       - Это не самое плохое, миссис Доук, поверьте, - входная дверь громко хлопает от сквозняка, и до присутствующих доносятся обрывки ругательств. – А вот и тетушка.       - Просила же закрывать окна! Несносная девчонка!       - Тетя Киёми, у нас гости, - Микаса оттягивает рукава толстовки, когда выходит из кухни в гостиную, где встречается взглядом с тетушкой.       - Добрый вечер, миссис Адзумабито.       - Миссис Доук? Какими судьбами? – азиатка скрещивает руки на груди, прогоняя с лица испуг, на мгновение сковавший ее мышцы.       - Думаю, мне не обязательно пускаться в объяснения о теме нашего с Вами будущего разговора. По моему присутствию понятно, что я хочу с Вами обсудить.       - Она все врет! Еще и мужика в дом привела! – тон сменяется на истерический, когда из кухни выходит Леви и обнимает девушку за талию, притягивая ближе к себе. – Об этом мы поговорим потом!       - Не думаю, что вам удастся это сделать, Киёми. Если не хотите, чтобы дело дошло до суда, Вам придется отпустить Микасу, - спокойный голос Леви разгоняет по коже миллионы мурашек, но Микаса всем своим видом показывает тетушке, что не боится ее.       - Отпустить? С какой стати? Я ее попечитель!       - Вы не выполняете своих обязанностей в соответствии с законом, и все присутствующие об этом знают. Так получилось, - Мари задумывается над тем, как объяснить Киёми их встречу с Микасой, - что я встретила Микасу в субботу и заметила рану на ее губе. Несложно было догадаться по ее поведению и взгляду, что она не на рыбалке ее повредила. Она не собирается оспаривать Ваше попечение, просто дайте ей спокойно дожить до конца срока опеки и ареста.       Киёми несколько раз меняется в лице, пока Мари кратко говорит о том, что ей известно об их отношениях с Микасой. Хмурит брови, когда та излагает возможный вариант с судебными тяжбами и предлагает им разойтись так, чтобы обеих устраивало их положение.       - После того, как опеку и арест аннулируют, я оставлю дом Вам, тетя Киёми, - Микаса старается говорить так, чтобы дрожь в голосе не была заметной. – Никто ничего не узнает. Мы пойдем дальше разными путями. Просто отпустите меня. Мое существование больше не будет напоминать Вам о том, что я сделала и что Вы потеряли. А я продолжу свою спокойную жизнь.       - И куда ты пойдешь?       - Ей есть, куда пойти, - Леви выходит вперед, загораживая собой Микасу. – И она в любом случае уйдет сейчас. Выбирайте: либо она сделает это тихо и без скандала, либо увидимся в суде.       Киёми медленно присаживается в кресло и опускает голову на его спинку, будто смертельно устала от разговора. Никто из присутствующих не двигается и не произносит ни слова, пока она громко дышит и переваривает сказанное. Выбор у нее невелик, но сделать его она хочет без сожалений.