Better Than Cake

      Минхо не так уж легко удивить.       Так что, когда он, выходя из комнаты с вольерами после проверки всех их пациентов, оставленных на ночь, разговаривая по телефону с хозяином одного из них, видит Джисона, болтающего с Сонхва на ресепшене, он несколько раз недоуменно моргает.       Джисон сразу замечает его, но не бросается навстречу, когда обращает внимание, что Минхо разговаривает по телефону. Вместо этого он делает вид, что изучает журнал об уходе за хомяками.       Минхо приходится сосредоточиться, потому что Хан Джисон пришел в очках и со свежеокрашенными волосами.       Ничего яркого или безумного — он просто перекрасил их в темно-коричневый цвет.       Кажется, он еще и подстригся: бока зачесаны вниз, а волосы небрежно откинуты, и, возможно, Минхо не стоит смотреть на него слишком долго.       На фотографии, которую Джисон прислал ему на прошлой неделе во время праздников, у него не такой цвет волос. Минхо слегка обижен, в основном потому, что он не был морально готов. Он конечно уже смирился с тем, что Хан Джисон — очень привлекательный мужчина, это давно установленный факт, но все вот это новое сочетание выводит его из себя, и…       — Да, — говорит он по телефону, возвращаясь к своей работе, — Могу уютно устроился в своем одеяле. — Конечно... Конечно. Я отправлю прямо сейчас, без проблем. Спасибо за ваш звонок!       Минхо отправляет госпоже Мин сделанные им фотографии Могу, спящего после операции мопса, укутанного в небольшое желтое одеяло и, положив телефон на стойку регистрации, наконец-то поворачивается лицом к Джисону.       — Хан Джисон.       — О! — Джисон откладывает журнал. — Хен! Какое совпадение!       — Я здесь работаю, — сухо говорит Минхо, скрещивая руки на груди и облокачиваясь на край стола.       — Как удивительно! — Джисон сияет, вставая, прежде чем рассмеяться. — На самом деле, я закончил свои абсолютно ужасные дневную и ночную смену, доктор Ли угостил меня по-настоящему вредным, но вкусным фаст-фудом, и, хен, я вспомнил, что вы с Сонхва-хеном поменялись на некоторое время сменами и ты сейчас в ночную...       — Сонхва-хеном? — Минхо поворачивается и смотрит на своего друга, удивленно подняв брови. Сонхва листает старый журнал вверх ногами.       —...и я подумал, что тебе тоже нужно подкрепиться. — Джисон показывает бумажный пакет, которого Минхо раньше не видел.       — Ладно, я прощаю тебя за все, что ты натворил и теперь, видимо, решил исправить.       Джисон смеется, а Сонхва фыркает.       — Эй, не все такие, как ты, окей? — говорит он из-за стойки регистрации. — Некоторые из нас на самом деле общаются между собой.       — Я тоже общаюсь, — хмурится Минхо. Он надеется, что в его тоне не чувствуется боль, которую он на секунду почувствовал. — Я поздоровался с тобой, — добавляет он.       Сонхва хихикает.       — Держи, хен, — говорит Джисон, протягивая ему бумажный пакет. — И плюс у меня есть свои причины быть здесь.       — О, так это взятка, — поднимает брови Минхо, поднимая взгляд от пакета (боже, как вкусно пахнет, он умирает с голоду), а затем сразу же опускает его обратно, потому что Джисон находится ближе, чем он мысленно готов вынести в данный момент.       — Если ты хочешь посмотреть на это с такой точки зрения, то конечно, — сияет Джисон. — Нет, на самом деле, я хотел спросить о животных для эмоциональной поддержки? Чан-хен упоминал, что ты помог ему найти кота для одного из его пациентов.       — А, — кивает Минхо и показывает пальцем за спину, — пойдем в мой кабинет, там обсудим. Сонхва-я, я на обед.       Сонхва поднимает большой палец вверх.       — Когда ты успел? — спрашивает Минхо, указывая на свои волосы, когда они усаживаются в кабинете.       Джисон бывал здесь раньше (спасибо, Хенин Кай), так что Минхо не утруждает себя экскурсией по этой части клиники.       — О! На самом деле, мама усадила меня и сделала это сама, — фыркает Джисон, доставая из кармана пакетик с жареными тыквенными семечками, — а потом я пошел и подстригся, потому что ну почему бы не сбрить половину волос как раз, когда приближается зима?       Минхо смеется, распаковывая свой безумно выглядящий сэндвич, который принес Джисон.       — Ух ты, выглядит супер, — искренне говорит он. — Спасибо тебе, Ханни.       Джисон очень довольно отправляет в рот тыквенное семечко.       — Что ты хочешь узнать? — спрашивает Минхо, прежде чем откусить от сэндвича. Боже, это просто великолепно.       — Итак, — Джисон выглядит немного взволнованным, — ну, как я упоминал в прошлый раз, я хочу специализироваться на лечении пожилых людей.       Минхо отчетливо помнит это и кивает.       — И мне нужно предоставить отчеты и все такое, знаешь, — Джисон делает небрежный жест рукой. — Это будет не раньше следующего года, но для дипломной работы мне нужна практическая часть, клиническое исследование применения физиотерапии для лечения депрессии у пожилых людей.       Минхо не знал подробностей, но он впечатлен.       — Естественно, эта область была изучана еще до меня, — продолжает младший. — Я не собираюсь придумывать какие-то инновационные методы или что-то в этом роде, скорее, пытаюсь усовершенствовать уже опробованные практические приемы.       Минхо снова кивает, наслаждаясь изысканностью своего блюда. Джисон очень хорош в подкупе. Стоило бы есть это немного медленнее, но, честно говоря, он умирает с голоду и просто обязан проглотить все это за один присест.       — И пациентка Чан-хена заставила меня задуматься. Нет ничего необычного в использовании животных в лечении клинической депрессии у людей всех возрастов, — продолжает Джисон, — но у нас такого не делают, или, по крайней мере, не в рамках постоянной программы.       Минхо снова кивает. Джисон прав. Он определенно слышал о животных для эмоциональной поддержки, в основном потому, что имеет к этой сфере непосредственное отношение.       — Я хотел бы предложить университету программу сотрудничества с центром, в котором я планирую проводить свои исследования, — объясняет Джисон. — На самом деле это один из центров, созданных университетом, поэтому оформление документов не должно быть слишком хлопотным.       Минхо чувствует напряжение и усталость в его словах и жалеет, что не может протянуть руку и коснуться кисти Джисона, которая лениво теребит пакетик с тыквенными семечками.       — И вот, я хотел бы разобраться в процессе дрессировки этих животных, в том, какую подготовку они проходят, как это все на самом деле организовывается, каким образом они сертифицируются и все остальное, — объясняет Джисон.       — Хм, — кивает Минхо. — У меня есть подруга в организации, которая берет бездомных животных и обучает их, превращая в животных для эмоциональной поддержки. Я думаю, доктор Чхве знает больше, я мог бы порасспрашивать его сегодня. Обычно он приходит пораньше, чтобы поговорить с ночной командой и проверить все отчеты, которые у нас могут быть. И я свяжусь с Дахен, той подругой из организации, чтобы вы вдвоем смогли созвониться и обо всем договориться.       — О, это так здорово, спасибо тебе огромное, хен, — стонет Джисон, тяжело опускаясь на стол. — Откуда ты так много знаешь? Вы, ребята, часто сотрудничаете с подобными организациями или..?       — Нет, не совсем так, — говорит ему Минхо. — Ты ведь знаешь Суни, верно? Изначально я взял его в качестве животного для эмоциональной поддержки.       Джисон поднимает взгляд, его очки съехали набок.       — О, — говорит он тихим голосом, — прости, это был, э-э, бестактный вопрос?       — Нет, нет, — Минхо качает головой, делая паузу, чтобы откусить кусочек и прожевать его. — Я не против поговорить об этом — мне действительно нравится рассказывать людям, это как будто делает все это более нормальным, понимаешь?       Джисон кивает, все еще полулежа на столе, и смотрит на него широко раскрытыми глазами.       — Это был не лучший период в моей жизни, — честно признается Минхо, — у меня был очень тяжелый разрыв отношений, я был не в лучшем эмоциональном и душевном состоянии. И мама предложила мне завести домашнее животное, понимаешь? Так я и сделал, я обсудил это с Дахен — она в то время сама только начинала учиться — и она порекомендовала меня консультанту, который подбирает животных, а потом я встретил Суни. Он не был полностью обучен, но у нас был такой, — он неопределенно машет рукой в воздухе, — зрительный контакт, как в аниме, когда кажется, что вы понимаете друг друга, понимаешь?       Джисон улыбается и мягко кивает.       — И я просто подумал, кто я такой, чтобы спорить с судьбой? — Минхо усмехается. — И забрал его. Этот малыш мне очень помог.       — Я рад, что ты здесь, — это все, что говорит Джисон мягким тоном.       — Да, — улыбается ему Минхо, — я тоже.       Некоторое время они молчат, пока Минхо заканчивает свой завтрак, и телефон Джисона начинает звонить.       — Тебе нужно идти? — спрашивает Минхо.       — Нет, — он отводит взгляд от телефона, откидываясь на спинку кресла. — Это мое напоминание о том, что я должен обязательно закончить читать кое-что.       — А... А ты закончил?       Джисон отвечает утвердительно приглушенным стоном.       — Эта дипломная действительно не дает тебе покоя, да? — сочувственно спрашивает Минхо, комкая обертку от сэндвича.       Джисон снова стонет в ответ.        — Ты же говорил, что это будет только в следующем году? Когда именно?       — В августе, — отвечает он тихо. — Но я хочу, чтобы она была завершена и проверена до отправки. Кроме того, мне потребуется не менее шести месяцев тестирования на согласной группе из определенной демографической категории. Значит, нужно закончить все к концу ноября.       Вытерев ладони салфеткой, Минхо протягивает руку и нежно гладит Джисона по голове, вместо того чтобы что-то сказать. Джисон тихо вздыхает, его плечи расслабляются.       Раздаются шаги, и дверь открывается, за ней появляется Сонхва. Он смотрит на Минхо, а затем на обмякшую фигуру Джисона.       — Все в порядке? — спрашивает он, но перед этим бросает на Минхо знающий взгляд. Почему это был знающий взгляд? Что он мог знать? Ничего.       — Академический стресс, — отвечает Джисон и показывает большой палец, не поднимая головы.       — Что-то случилось? — спрашивает Минхо, убирая руку.       — Там, кажется, Хару скулит, — говорит ему Сонхва, — мне заняться этим?       — Нет, я разберусь. Не оставляй приемную без присмотра, боже, — Минхо притворяется, что хмурится.       — Ты справляешься там хуже, чем я, — напоминает ему Сонхва, прежде чем сорваться с места.       — Пойдем, посмотришь, кто у нас сегодня ночует, — улыбается Минхо, глядя на все еще поникшую фигуру Джисона, — только веди себя тихо: низкий голос, никаких восклицаний.       Джисон тут же выпрямляется, его глаза широко раскрыты от возбуждения.       — О-о-о! Я познакомлюсь с хорошими малышами? — расплывается он в улыбке.       — Они не совсем в сознании, но да, — говорит Минхо, вставая и выбрасывая обертку в мусорное ведро. — Подожди, я принесу тебе перчатки на всякий случай.       Уже в перчатках, очень нетерпеливый, Джисон стоит рядом с Минхо, когда тот тихо открывает дверь в комнату ожидания для животных.       В настоящее время у них ночуют четыре собаки и кошка. Двое из-за операции, а остальные там просто для наблюдения за ними. Две собаки, которым предстоит операция, содержатся отдельно, их капельницы стоят в специально предназначенных ящиках. Остальные четверо уже проснулись и смотрят на них, когда Минхо включает заднюю подсветку, чтобы было достаточно светло, но не слишком ярко, чтобы животные не перевозбудились. Несколько часов назад он вывел одну из собак на прогулку. У нее были проблемы с кожей и они не были уверены, какой будет реакция на лечение, которое ей назначили. Пока что, кажется, все в порядке — ни температуры, ни боли.       Она виляет хвостом, как только видит Минхо.       — Боже мой, — тихо ахает Джисон. — Они все такие милые!       — Хочешь погладить кого-нибудь? — спрашивает Минхо, заранее зная ответ, когда они останавливаются перед клеткой поменьше. — Это Ппанг, он пожилой, поэтому, пожалуйста, прояви к нему уважение.       Джисон в буквальном смысле кланяется до пола перед сонным аффенпинчером.       — Однажды у нас появилась китайская хохлатая собака по кличке Чон Хва, в честь Ом Чон Хва, чтобы ты знал…       Джисон разражается сдавленным смехом, протягивает руку, чтобы тихонько стукнуть Мнхо по плечу, и сердито смотрит на него за то, что тот его рассмешил.       Минхо открывает дверь клетки Ппанга, и уже через минуту Джисон, развалившись на полу, гладит сонного пса, получающего огромное удовольствие от этого.       Минхо подходит к двум лежащим без сознания пациентам, достает стетоскоп и внимательно прислушивается к их дыханию. Хару, которая, по словам Сонхва, скулила, дергается в бессознательном состоянии, и Минхо нежно похлопывает ее несколько раз, надеясь, что это ее успокоит. Он заботливо укрывает их одеялами и только потом возвращается к более оживленным клеткам. Очевидно, он оставляет кошку напоследок.       — Кстати, почему ты в ночной смене? — спрашивает Джисон с пола.       — Вообще-то я изначально работал в ночную, — объясняет Минхо, утыкаясь носом в макушку бирманской кошки Койи. — А потом к нам присоединился Сонхва, и в прошлом году у нас было несколько стажеров, так что я отвечал за них. Поэтому около шести месяцев я был частью дневной команды.       Джисон понимающе хмыкает.       — Но, конечно, мы периодически меняемся, — объясняет Минхо, — иногда Сынмин выходит в ночную, иногда я. Хотя в основном все же Сонхва и Давон-хен. Раньше у нас в ночной смене была Суджи-нуна, но она сейчас учится за границей.       — О? На кого?       — Техник, — объясняет Минхо, закрывая дверь в маленькую клетку Койи, — а конкретно, радиолог. Мы надеемся, что сможем немного расшириться и у нас будет собственный рентген-кабинет, чтобы нам не приходилось каждый раз ехать в больницу общего профиля.       — О, — кивает Джисон, слегка приподнимаясь, — звучит круто! Рентгенологи всегда такие разные, Чан-хен знает одного, и кажется, что его никогда как будто не видно, но при этом он всегда рядом, когда нужен.       Минхо смеется.       — Ладно, нам стоит дать им поспать, — он еще раз бросает взгляд на капельницы и ждет, пока Джисон поднимется с пола.       — Спокойной ночи, Ппанг-а, — говорит он тихим голосом.       Ппанг пукает в ответ.       — Прекрасно, — ухмыляется Джисон, прежде чем внимательно посмотреть на Минхо. — О, я не заметил стетоскоп раньше или ты только сейчас его достал?       — Я только что достал его, — хихикает Минхо, когда они выходят из комнаты для питомников, выключая свет.       — Дай-ка мне! — взволнованно говорит Джисон.       Фыркнув, Минхо протягивает ему устройство, когда они возвращаются в приемную.       — Ладно, наверное это глупо, но я не знал, что ветеринары тоже пользуются стетоскопами, — хмурится Джисон, надевая его на шею.       — Да, на самом деле его нельзя использовать на людях, — серьезно говорит ему Минхо.       — Что?! — Джисон поднимает широко раскрытые глаза, останавливаясь на полпути, прежде чем сразу же вставить затычки в уши, и это слишком прекрасная возможность, чтобы упустить ее…       — А-а-а! — Минхо кричит в стетоскоп не слишком громко, но этого достаточно.       Джисон вздрагивает, подпрыгивает на месте и отскакивает от Минхо.       — Хен, ты такой жестокий, это ужасно! — кричит он, потирая уши.       Минхо хихикает.       — Почему вы оба такие шумные? — спрашивает Сонхва.       — Просто хочу сказать, что мне ужасно хочется прогуляться! — отвечает ему Минхо, когда они проходят мимо стойки регистрации. — Давай, Ханни, пойдем со мной, мне нужно немного сладкого, чтобы окончательно добить себя углеводами.       — Мне тоже что-нибудь возьми! — Сонхва кричит ему вслед.       — О, но я, кажется, ничего не хочу, хен? — говорит Джисон, но все равно выходит вслед за Минхо.       — Можешь взять себе газировки, — улыбается тот.       Джисон бросает на него преувеличено равнодушный взгляд, который длится ровно три секунды, прежде чем он разражается смехом, который слишком яркий, слишком счастливый, слишком драгоценный для такого позднего времени, в такой темноте, и свидетелем которого может быть только Минхо.       Не желая задумываться об этом, он смеется вместе с Джисоном.       Круглосуточный магазин находится недалеко, и до него вполне можно дойти пешком и размять ноги. Работники ночной смены постоянно делают такие небольшие вылазки, чтобы взбодриться посреди ночи, и купить что-нибудь вредное. Минхо знает двух ночных кассиров в лицо и по именам и машет им в знак приветствия. Выйдя из магазина, он тут же съедает целую плитку шоколада, и Джисон аплодирует ему.       Взяв с собой по банке с газировкой и разные закуски, они возвращаются в клинику, и Минхо уже собирается спросить Джисона о его мнении по поводу того, следует ли считать роллы «калифорния» суши, как вдруг Джисон хлопает его по руке, кричит «ты водишь» — и убегает.       — Какого хрена?! — он немедленно бросается в погоню, смеясь при этом. Какой-то странный первобытный инстинкт неандертальца подсказывает ему бежать.       Джисон хихикает, резко поворачивая, чтобы направиться вверх по лестнице более живописным и извилистым путем, обратно через небольшой парк.       Минхо перепрыгивает через две ступеньки за раз, выкрикивая имя Джисона как ругательство.       — Почему ты такой быстрый?! — Джисон задыхается от смеха, прежде чем рухнуть на верхнюю ступеньку лестницы. Минхо повторяет за ним, сползая вниз и тяжело дыша.       — Никогда больше так не делай. О боже, у меня так все болит! — выдыхает Минхо, хватаясь за бок, в то время как Джисон хрипит, пока его тело подрагивает от боли в мышцах, ноющих от резкой физической активности.       Они очень громко дышат, и Минхо жаль всех, кто, возможно, проходит мимо, но сейчас он слышит только стук своего сердца.       — Наверное, это негигиенично, но я не могу встать, — пытается отдышаться Джисон.       С гораздо меньшей грацией и еще более громким кряхтением Минхо удается подняться. В некотором роде.       — Я никогда не переживу зомби-апокалипсис с такой скоростью, — объявляет он, уперев руки в бока и морщась от все еще продолжающегося покалывания.       — Хен, я уверен, что адреналин и паника заставят тебя двигаться, прежде чем твое тело поймет, что оно истощено, — Джисон приподнимается на локтях.       — Нет, никакой науки, — Минхо взмахивает рукой, пакет с газировкой и закусками болтается у него на запястье. — Если бы сейчас появились зомби, я бы просто позволил им себя съесть. Пусть наслаждаются моим невыспавшимся мозгом, придурки.       Джисон хрипит, падая обратно на вымощенную камнем дорожку посреди небольшой, поросшей деревьями лужайки.       Они оба, страдая, медленно приближаются к лестнице на выходе из парка.              Здесь пусто, и свет уличных фонарей ложится ровными кругами, оставаясь нетронутым из-за отсутствия проезжающих машин.       — Если эти перила меня предадут, хен, то знай, что мне было приятно познакомиться с тобой, — Джисон тяжело опирается на перила.       — Ни в коем случае. Я позабочусь о том, чтобы ты выжил, и буду преследовать тебя вечно из чистой мести. Особенно когда ты будешь подниматься по лестницам. Тут не так уж и высоко, так что даже если перила не выдержат, ничего страшного не случится. Может, вывих или еще что. Максимум — сотрясение мозга.       Джисон хихикает, морщась, потому что он слишком много смеялся, и теперь у него болит горло и бока.       Они периодически делают передышки, все еще время от времени посмеиваясь вполголоса. Минхо следовало бы не забыть сказать Сонхва, чтобы тот не открывал банку сразу, иначе та взорвется прямо у него под носом.       У него немного кружится голова, но он чувствует себя на удивление бодрым. Без сомнения, недостаток сна, напряженная операция, на которой он присутствовал ранее вечером, и пропущенный прием пищи сказались на нем после внезапного всплеска кардиотренировок. Он бросает взгляд на Джисона, чтобы посмотреть, как тот держится.       — Ты устал? — спрашивает Минхо.       В такой усталости поздно вечером есть какой-то странный кайф. Минхо чувствует себя непривычно активным.       — Черт, ужасно сильно, — смеется Джисон, поворачиваясь и облокачиваясь на перила, слегка запрокинув голову.       Он такой красивый. Минхо хотел бы просто смотреть на него. Хотел бы, чтобы это не казалось странным.       Хотел бы нежно дотронуться до его лица, просто чтобы лучше оценить мягкость его щек, переходящих в острый подбородок. Ощутить, как они приподнимаются, когда он улыбается, и заглянуть в эти ясные и честные глаза. Почувствовать, как его губы складываются в улыбку. Почувствовать их прикосновение к своим собственным…       Джисон неожиданно поднимает на него взгляд и сразу же, совершенно очевидно, замечает, что он смотрит на него. И Минхо на сто процентов уверен, что выражение его лица не было нейтральным или безразличным.       Его странная напряженная энергия, которая постепенно утихала, полностью улетучивается, и Минхо очень быстро возвращается в реальность, вспоминая, где они.       Внезапно они как будто по-настоящему видят друг друга.       После странного приступа истерической энергии, возникшего после долгого бодрствования. После сьеденной шоколадки, сладость которой до сих пор ощущается на языке.       После небольших улыбок, аккуратных жестов, неожиданных подарков и нежных прикосновений.       Внезапно они остаются вдвоем, измученные и недосыпающие, прохладный ночной ветерок почти остужает пот на висках Минхо. Все внезапно становится слишком…       — Хен… — голос Джисона звучит так тихо, что едва различим. Взгляд его тоже стал ясным, словно он испытал резкое прозрение, и пузырь, который их окружал, лопнул, обнажая нечто живое, нечто до боли реальное.       Рука Джисона слегка приподнимается, как будто он хочет дотронуться до него.       Пульс Минхо учащается.       Неожиданно у него звонит телефон, и Джисон подпрыгивает, отступая на полшага. Минхо тоже отступает, ему нужно выдохнуть, чтобы собраться с мыслями, он прочищает горло и торопливо отвечает.       — Да...       — Боже мой, где ты, ты умер? Почему ты так долго несешь мою еду, пожалуйста, я умираю с голоду?       — Мы идем, перестань преувеличивать, — удается выдавить Минхо, гордясь тем, что его голос звучит вполне нормально.       — Передай телефон Джисону, пожалуйста, я доверяю только ему.       — Это так оскорбительно, — вздыхает Минхо, прежде чем передать Джисону телефон.       Он не смотрит Минхо в глаза, когда берет телефон, хотя выражение его лица меняется с взволнованного на растерянное.       — Привет?       Они начинают спускаться по садовой дорожке, и Джисон хихикает, отвечая на все, что говорит Сонхва.       Когда он возвращает Минхо телефон, тот быстро выпаливает:       — Как ты думаешь, роллы «калифорния» — это суши или мерзость?       Джисону, похоже, понравился этот вопрос, потому что он с головой уходит в тему, и они обсуждают ее всю обратную дорогу до клиники.       Предупредив Сонхву о газировке, они усаживаются у стойки регистрации, и Джисон остается еще минут на десять, прежде чем объявить, что ему пора.       Уже почти три часа ночи, и Минхо снова вызвает для него такси, настаивая на этом в качестве благодарности за то, что Джисон принес ему еду. Он не уверен, в состоянии ли он снова остаться наедине с ним на улице в тишине и уединении после того, что произошло, и он не знает, чувствует ли Джисон то же самое, поэтому они болтают с Сонхва, пока такси не останавливается прямо перед клиникой.       — Ладно, спокойной ночи, мои хорошие, — говорит Джисон, обращаясь к ним обоим.       — Приятных снов! — кричит Сонхва. Минхо подходит к двери, скрестив руки на груди.       Джисон машет ему из такси, а затем, как обычно, начинает показывать сердечки.       Минхо отвечает в своей стандартной манере, делая вид, что отбивает их. Он демонстративно игнорирует смешок Сонхвы, раздающийся у него за спиной.       Он даже отсюда слышит довольный смех Джисона.       Он также демонстративно игнорирует довольную улыбку Сонхвы, когда проходит мимо стойки регистрации.       — Я собираюсь прибраться.       Убирать особо нечего, но Минхо нужна минутка чтобы выдохнуть, и если он сможет оправдать эту минуту тщательным протиранием стола в кабинете, то почему бы и не прибраться.       Только теперь стол не пуст.       Этого следовало ожидать.       На столе перед стулом Минхо, лежит подарочная коробочка.       На мгновение он закрывает лицо руками.       — Ох, черт, — это все, что он произносит со слабым смешком. О, это плохо, так плохо, он слишком много улыбается, он слишком счастлив, это так, так плохо, о боже.       Он садится и осторожно открывает подарочную коробку.       Это аметист, или, точнее, его вариация в виде конфеты.       А под бумажным наполнителем находится набор различных жареных орехов и семечек. Он достает листок бумаги и уже улыбается, глядя начетырнадцать сердечек, нарисованных на нем.       Аметист.       Фиолетовый вариант кварца.       Хен, ты знал, что я добыл его на рыбалке? Теперь у меня это так хорошо получается, хух-хух.       Минхо позволяет себе на мгновение просто свернуться калачиком и спрятать улыбку в ладонях.