Protect me from what I want

      Лучи яркого солнца пробивались сквозь неплотно задёрнутые шторы, растекаясь золотыми пятнами по полу и широкоплечей фигуре Таксимархиса, завёрнутой в плед. Он ещё спал, так что Юстинис мог любоваться умиротворением на его квадратном лице, тем, как подрагивают ресницы в такт ровному дыханию. И даже сквозь сон ученик крепко, но бережно обнимал своего любимого учителя, прижимая к своей холодной груди. Юстинис был вовсе не против, расслабленный и спокойный, охотно отвечающий на чужую близость.       В редкий выходной он мог позволить себе расслабиться. Никуда не спешить и ни о чём не тревожиться. Просто нежиться в руках возлюбленного любовника, и Арбитр бесшумно вздохнул, прижавшись к нему ближе. Потёрся виском о плечо, мягко погладив кончиками пальцев острые ключицы, и поддавшись порыву, оставил лёгкий поцелуй на линии челюсти. Прикрыл глаза, наслаждаясь моментом, когда не нужно никуда бежать и суетиться — такая редкая утренняя пастораль, несущая сплошное умиротворение.       Прятаться не от кого и не за чем — близкие отношения, которые оба они гармонично приняли, точно также гармонизировали внутреннее состояние. Жить вместе было удобно, любить друг друга — более чем комфортно, и близость любого толка несла радость и покой. В конце концов, на старости лет Юстинис мог позволить себе хоть небольшую блажь и стабильность, и когда жизнь прочно поставила его на ноги, было совсем не плохо получать от неё хоть немного удовольствия. — Ну вообще-то, не такой уж ты у меня и старый, мастер, — негромкий голос с хрипотцой игриво раздался над ухом, и Юстинис запоздало понял, что предался размышлениям вслух. Твёрдые руки крепче сомкнулись вокруг него в объятии и настойчивее прижали к холодному телу. — А наедине друг с другом вообще можешь дать фору любому зелёному юнцу, — игривые нотки опалили край уха, прежде чем чувствительного места коснулись губы в лёгком тёплом поцелуе. — Прекрати, — Юстинис смутился, прикрыв веки, но подставившись под ласку. — Я не настолько хорош. Тебе наверняка есть с чем сравнивать. И более умелых и искусных партнёров у тебя было гораздо больше. До сих пор не понимаю, зачем тебе я, тощий, больной и стареющий. — Пф, — Таксимархис красноречиво фыркнул. Сухие губы скользнули от места за ухом к выступающей косточке челюстного сустава, а затем ниже по линии челюсти. — Ты даже не представляешь, насколько ты хорош, — сместились к скулам и щекам, щекоча дыханием кожу. — Ты самый — и единственный — любимый. И самый желанный. Я не устану тебе это доказывать, — поцелуи коснулись закрытых век, в то время как холодные ладони мягко и невесомо огладили лопатки и плечи.       Юстинис вздохнул, подставляясь и тая под нежными ласками. По телу прокатилась волна мурашек, и он легко поймал губы Таксимархиса, целуя мягко и неспешно. Ученик плавно толкнулся навстречу, прижимаясь животом и грудью к животу и груди мастера, перекинув ногу через его ногу. Потёрся кожей о кожу, разделяя близость, и Юстинис шумно выдохнул в поцелуй, блуждая ладонями по широкой бледной спине. — Ты у меня такой отзывчивый, — игриво и соблазнительно проурчал Таксимархис, слабо прикусывая кожу на шее, когда Юстинис слегка запрокинул голову, подставляясь. — Ну как тебя можно не желать? — широкие холодные ладони, мягко оглаживая, спустились от лопаток вдоль линии позвоночника к пояснице, а затем и ниже, поджимая худые ягодицы и сминая их. — Мар… — Юстинис снова вздохнул, чувствуя, как в паху постепенно становится тяжело, и словно в ответ на это ощущение ученик прижался ещё ближе.       Его желание уже было крепким, твёрдым и влажным, и член проехался по члену, ещё сильнее разогревая возбуждение. Но Таксимархис не спешил что-то делать, продолжая обнимать учителя и гладить его тело, покрывая поцелуями твёрдые плечи и шею, поднимаясь выше, целуя за ухом. Юстинис в ответ лишь шумно дышал, подставляясь, отдаваясь ощущениям, позволяя тёплым водам зреющего удовольствия мягко качать себя. Бездумно скользил по плечам и рукам ученика, поднимаясь выше, перебирая светлые пряди и чувствуя, как он улыбается сквозь поцелуи. — Ты такой восхитительный, — шёпот коснулся губ, прежде чем Таксимархис увлёк в неспешный и чувственный поцелуй. Одной рукой продолжал сминать ягодицы, а вторую ловко просочил между животами, нащупывая твёрдый член и мягко сжимая его. — Я бы тебя вовек не отпускал, — снова поцеловал за ухом, когда Юстинис ответил на ласку негромким стоном и слабо толкнулся навстречу пальцам.       Таксимархис ощутимее сжал член, с усилием проводя по нему от головки до основания, а затем обратно. Прижал кончиками пальцев влажную головку, размазывая по ней смазку, и Юстинис в ответ крепче сжал его плечи, откликнувшись новым негромким стоном. Ученик на это толкнулся собственным членом, потираясь о тёплую плоть, разделяя собственный жар с жаром любовника. А затем обхватил их вместе, прижимая и растирая. — Твои стоны услада для моих ушей, мастер, — ловя шумное дыхание, прошептал Таксимархис, в ответном удовольствии прикрыв веки. Юстинис до сих пор очаровательно смущался от всех подобных разговоров, и это возбуждало ещё больше, в то же время поднимая в груди волну тёплой нежности. И Таксимархис снова нашёл его губы, целуя глубоким, долгим и медленным поцелуем.       Он продолжал ласкать два члена рукой, то сжимая, то разжимая пальцы, скользя рваным ритмом по чувствительной плоти. Толкался бёдрами, скользя кожей о кожу, и мастер отвечал, вливаясь в сладкий ритм, подаваясь навстречу. Сам искал губами губы, втягивая в серию коротких, но чувственных поцелуев, и Таксимархис, отпустив ягодицы, за талию прижал его к себе ближе. И постепенно жар нарастал и скапливался между их телами, и простых ласк становилось недостаточно. — Мой сладкий пирожок, — Таксимархис ощутимо прикусил нежную кожу на шее, вызвав у Юстиниса возмущённо-смущённый вздох. — Повернись ко мне, — губы спустились тёплой влажной дорожкой к плечу, и он нехотя отпустил их члены, слегка отстранившись. — Только будь нежнее, — Юстинис покорно перевернулся на другой бок, чувствуя, как ученик тут же пылко прильнул к спине, касаясь поцелуем задней части шеи. — Нам некуда спешить. Не сейчас, — он завёл назад руку, обнимая Таксимархиса за шею, и зарылся пальцами в волосы.       Ученик в ответ лишь тяжело вздохнул. Удобнее пристроился, и аккуратно разведя ягодицы в стороны, приставил головку к открывшемуся проходу. Плавно качнулся, легко скользя внутрь, прижимаясь грудью к лопаткам, покрывая плечи поцелуями. Юстинис негромко простонал на это, вжавшись в любовника, желая разделить с ним близость, и он покорно позволил, не спеша двигаться и набирать темп.       Его тепло и твёрдость наполняли так правильно, и свободной рукой Юстинис обхватил его за поясницу, как будто желая прижать ближе. Качнул бёдрами, подаваясь навстречу, и Таксимархис ответил, размашисто проехавшись внутри, задевая чувствительный бугорок. Толкнулся глубоко и чувственно, скользя медленным и таким сладким ритмом. Обнимая и прижимая к себе худое тело, мягко подхватывая и откликаясь на негромкие стоны учителя.       Таксимархис заполнил собой всё пространство. Толкался неспешно, как Юстинис и просил, но уверенно и сильно, подхватывая качающиеся движения учителя. Обнимал собой и целовал плечи и заднюю часть шеи, пока потеплевшие ладони гладили и исследовали твёрдую грудь и подтянутый живот. Его было так много, но в то же время недостаточно, и Юстинис вывернулся в его руках, оперевшись на локоть.       Он притянул Таксимархиса за шею к себе ближе, вынудив нависнуть и склониться над собой, замирая глубоко внутри на резком и по-особенному чувственном толчке. Потянулся к его губам, втягивая в глубокий поцелуй, на который тот охотно и пылко ответил, перехватив через грудь, обнимая и прижимая к себе. Туго качнулся, так хорошо прижав возбуждённый бугорок, и Юстинис громко простонал сквозь поцелуй, ощутимо сжав светлые волосы на загривке ученика. Он в долгу не остался, удовлетворённый реакцией, и опустил руку на влажный член, нежно сжав его, большим пальцем поглаживая уздечку. — Мар… — Юстинис горячо и шумно выдохнул, запрокинув голову. Тёмный румянец прилил к щекам, а глаза блестели. Всё тело пульсировало возбуждением и удовольствием, и терпеть с каждым мгновением становилось всё труднее и труднее. — Скажи мне, учитель, чего ты хочешь? — продолжая гладить головку и снова туго толкаясь внутрь, проурчал Таксимархис, нежно целуя плечо. Затем поднялся к губам, коротко целуя их, и игриво прищурился, намеренно прижимая головкой возбуждённый бугорок внутри. — Мар… — Юстинис задохнулся стоном, крепче сжав простынь и волосы ученика. — Мар, я сейчас кончу, — жар вспыхнул в груди с новой силой, поднявшись к щекам, и он простонал, откинувшись затылком на твёрдое плечо любовника. — О, я на это рассчитываю, — бесстыдно посмеялся Таксимархис, продолжая терзать медленными ласками напряжённый член. — Я хочу это увидеть. Кончи для меня, учитель, — его дыхание обожгло ухо, и он прижал головку, с силой глубоко толкнувшись внутрь.       Это стало последней каплей, и Юстинис протяжно простонал, крепко сжимая любовника в себе. Тёплое семя выстрелило на живот и пальцы Таксимархиса, и он довольно прищурился, крепче вжимаясь в мастера. Оставил дорожку утешающих поцелуев на его плече, успокаивая и расслабляя, ловя тяжёлое хриплое дыхание, прежде чем бережно уложил его на живот, наваливаясь сверху. — Какой же ты чувствительный, какой восхитительный, — зажмурившись, прошептал Таксимархис, качаясь глубокими размашистыми толчками, выбивая остатки удовольствия из учителя и доводя до конца себя. — Любить тебя настоящее удовольствие. Ни с кем и никогда мне не было так хорошо, как с тобой, — он поцеловал его в сгиб шеи и плеча, прежде чем легко выскользнул наружу. Обхватил ладонью член и буквально парой движений с блаженным стоном излился.       Юстинис слабо вздрогнул, а затем вздохнул, когда почувствовал тёплую влагу на пояснице. Таксимархис тут же потянулся к прикроватной тумбе, забрав оттуда полотенце. Бережно и заботливо обтёр мастера от своих следов, а затем опустился рядом, протягивая полотенце ему. Юстинис благодарно улыбнулся уголками губ, принимая и вытирая живот, после этого позволяя ученику притянуть себя и снова укрыть в объятии.       Он потёрся носом о тёмную макушку, и Юстинис оставил мягкий тёплый поцелуй на шее. Обвил руками талию, прижимаясь в ответном объятии, и ни один из них не спешил вылазить из плена тел друг друга, сбившегося пледа и тёплой кровати. В чём, в общем-то, не было большой необходимости, ведь в такой редкий выходной можно было всецело наслаждаться друг другом.