Protect me from what I want

      Мягкая улыбка тронула губы Нилоникастаны, а взгляд заметно потеплел. Она наблюдала, как неспешно Даян сбрасывает с плеч одежды, обнажаясь ко сну. Лёгкая белая ткань с тихим шорохом скользила по сероватой коже, открывая вид на твёрдую, увеличившуюся от прибывающего молока грудь и уже круглый, большой и заметный живот. Ребёнок должен был родиться не то чтобы скоро, и они вдвоём ждали его с большим нетерпением и желанием.       Взгляд сильфы наполнился любовью, пока она рассматривала и изучала своего возлюбленного, и тот с такой же любовью посмотрел на живот. Коснулся натянутой кожи, ласково проводя по ней, обнимая округлость, чувствуя мягкие и слабые движения под ладонями. Великий дар, которого выросший среди чужого народа каменщик должен был быть лишён — но им удалось невозможное, ведь они на самом деле настоящие счастливцы.       Полулегендарная Связь тесно переплела их судьбы. Отголоски древней гармонии, когда все четыре стихии были единым целым, творящим жизнь. И противоположности дополняли друг друга, Ветер и Земля, так же как и Огонь и Вода. А после все они были разъединены, основали свои державы вдали друг от друга так, чтобы почти не пересекаться, и утратили воспоминания и связь, словно всегда были друг другу чужими. Однако случайность, великое горе, но в то же время надежда, свела вместе дороги совсем юной жрицы и двергского младенца, и это оказалась судьба.       Нилоникастана вздохнула. Плавным движением встала на ноги и приблизилась к Даяну. Он поднял на неё улыбающийся взгляд, и сильфа улыбнулась в ответ. Мягко прикоснулась прохладными ладонями к тёплой натянутой коже, чувствуя, как приветственно толкнулось дитя. Дверг в её руках расслабился, доверчиво откинувшись на грудь, и сильфа слегка наклонилась, оставив поцелуй на его виске.       Дверги отрицали чувства и эмоции как явление, называли любовь глупостью и слабостью. Однако Даян, ни дня не живший среди своих сородичей, перенял науку и взгляд на жизнь сильфийского народа, спасшего и вырастившего его. Поэтому он не стыдился, принимал и отдавал, и сердце в груди Нилоникастаны трепетало каждый раз от одного лишь взгляда или простого прикосновения. Своего возлюбленного она хотела любить, и он принимал её желание, отдавая его в ответ.       Ладони скользнули по животу к бокам и бёдрам, зацепившись за подвязанные штаны. Губы с виска съехали за ухо, и Даян мягко вздохнул, подставляясь. Близость для сильф не была лишь прагматичной необходимостью продолжения рода, как для двергов, но и легкомысленно к ней, как многие низинные народы, они тоже не относились. В каждом акте соития были глубокие эмоциональные связи и духовные порывы, желание не столько плоти, сколько души — потому мечницам было не позорно возлежать с другими мечницами, как и жрицам делить постель с другими жрицами. И даже во время беременности если возникало желание, любовницы разделяли его друг с другом. — Ты позволишь мне? — мягкий поцелуй коснулся губ, когда Даян слегка отстранился, поворачиваясь к Нилоникастане.       Она тепло, спокойно улыбнулась, аккуратно проведя ладонью по алеющей скуле возлюбленного. Его чёрные глаза блеснули, и он кивнул, скромно опустив взгляд, одновременно смущаясь и предвкушая. И сердце в груди жрицы затрепетало сильнее, согревая нежным теплом чистой любви и восторга. Желания сделать хорошо и приятно милому другу, ставшему для неё целой жизнью.       Сильфа с мягкой настойчивостью подалась вперёд, целуя дверга неспешно и чувственно. Расслабляюще погладила его по плечам, а затем опустила руки ниже, огладив бёдра. Потянулась к завязкам штанов, легко стягивая их вместе с исподним вниз, и Даян тихо вздохнул, когда прохладные пальцы коснулись промежности, мягко надавив на возбуждённую влажную бусину. Нилоникастана загадочно улыбнулась и опустилась на колени, приникнув к покрытому жёстким чёрным пушком лобку.       Одной рукой она мягко раздвинула в стороны упругие губы, второй погладив низ живота. Приникла губами к самому чувствительному месту, втягивая твёрдую крупную плоть в тёплый рот. Обвела языком, надавив кончиком, а затем проезжаясь ребром, и Даян не сдержал стон, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Второй тоже поддерживал живот, нервно скользя по нему, пока жрица продолжила ласкать его, мягко всасывая чувствительную бусину.       Пальцы с губ скользнули вниз, собирая вязкую смазку, а затем осторожно проникли внутрь, толкаясь в горячее лоно. Язык проехался по клитору снизу-вверх, поддевая его, и стон громче сорвался с губ Даяна. Смазка потекла быстрее, и Нилоникастана опустила голову ниже, осторожно оттягивая вниз пальцы, поверх них проникая внутрь языком, пробуя на вкус терпкие соки каменщика. — Нила… — он хрипло простонал, слегка просев — от возбуждения и тяжести начали трястись колени, и сильфа послушно отстранилась, игриво улыбнувшись. Выпрямилась во весь рост и поймала руки каменщика, позволяя ему опереться на себя, усаживаясь на край кровати.       Чёрные глаза блестели смущением и возбуждением, и Даян закусил губу, тяжело дыша. Нервно поглаживал живот, вцепившись в простынь, комкая её. Нилоникастана посмотрела на него с любовью, чистой рукой погладив по щеке, и оставила целомудренный поцелуй в уголке губ. Прежде чем вновь опустилась на колени, надавив на внутреннюю сторону бёдер, без слов прося возлюбленного шире расставить ноги.       Она снова припала к влажной промежности, на этот раз лаская лишь одним языком. Надавила на возбуждённый клитор, обводя его и поддевая, затем спустилась ниже, проникая в лоно, толкаясь и слизывая терпкую смазку. Даян не сдерживал вымученных стонов, дышал тяжело и шумно, и то, как всё более и более влажным он становился, красноречивей любых слов говорило о его возбуждении. И это отзывалось внутри самой Нилоникастаны чистым восторгом, от которого кровь быстрее текла в жилах, а в паху стало тесно и не менее влажно, и твёрдая плоть пульсировала желанием и предвкушением. — Нила… — Даян всхлипнул, до побеления костяшек сжав простынь. Задохнулся стоном, когда она вновь обхватила клитор, всасывая его и надавливая кончиком языка. Распалённый и возбуждённый, он был хорошо подготовлен к слиянию, и Нилоникастана ласково улыбнулась, отстранившись в самый последний момент. — Мой самый сладкий мальчик, — она игриво прищурилась, сбрасывая с себя одежду, и Даян вспыхнул неуместным смущением ещё сильнее. Погладил живот, поджимая в предвкушении пальцы на ногах, и жрица издала тихий смешок, беззлобно умиляясь с него.       Стянув последний элемент одеяния, она предстала перед каменщиком полностью нагой, и он рассматривал её будто впервые. Крепко сбитое на мужской манер тело, обтянутое мраморно-белой кожей, почти плоская грудь, подтянутый живот, узкие бёдра. Твёрдый крепкий член, стоящий прямо, с острой тёмной головкой — в меру длинный и толстый, он наполнял Даяна так идеально-правильно, словно был недостающей частью мозаики, находящей своё место. И сейчас, предвкушая, каменщик вздохнул, опустившись на постель, и доверчиво расслабился, позволив жрице приблизиться и приподнять себя за бёдра.       Он широко раздвинул ноги, упираясь пятками в матрас. Обнял живот и закусил губу, в блаженстве прикрыв глаза, когда ощутил, как губы обхватили мокрую головку. Нилоникастана толкнулась лёгким, мягким движением, осторожно проникая внутрь, и Даян тут же сжал её в себе, выбивая обоюдный стон. Двигаясь неспешно и аккуратно, чтобы не сделать больно, сильфа вошла на всю длину и на мгновение замерла, наслаждаясь влажной, горячей теснотой чужого лона.       Она качнулась будто волна глубоким цельным толчком, держась за бёдра каменщика, удерживая их слегка на весу в удобной и безопасной для него позе. Спешке и грубости никогда не было места в их близости, но теперь подавно следовало быть осторожной и особенно внимательно следить за партнёром. Которому, впрочем, было более чем хорошо, и он старался податься навстречу, отзываясь на каждый толчок ласкающим слух стоном. — Нила… Нила, я сейчас… — Даян всхлипнул, когда Нилоникастана толкнулась особенно глубоко и на всю длину, потеревшись лобком о пульсирующий возбуждением клитор. — Давай, милый. Не сдерживай себя, — она улыбнулась, повторив своё действие, а затем немного вышла и толкнулась снова на всю длину.       Даян вскрикнул и вздрогнул, крепко зажимая твёрдую плоть внутрь. Задрожал, медленно расслабляясь и тяжело дыша, и сильфа почувствовала, как щедро обволокла её вязкая влага двергского лона. Её саму это возбудило ещё больше, и туго, но осторожно толкнувшись в не до конца отпустившие её мышцы, со стоном блаженства она излилась следом, наполняя Даяна собой.       Дождавшись, когда он наконец-то её отпустил, жрица легко вышла наружу, наблюдая, как следом за ней потекли белёсые соки их обоих, пачкая простынь и затекая Даяну между ягодиц. Нилоникастана опустила его, ловя на себе разморенный довольный взгляд, и дверг легко погладил живот, вызвав у неё мягкую улыбку. Жрица потянулась за полотенцем, заботливо и тщательно вытерев каменщика, а затем себя, и лишь после опустилась рядом с ним, целуя в висок.       Даян зажмурился, прильнув ближе, и Нилоникастана охотно обняла его, прижимая к себе. Тоже коснулась живота, ласково поглаживая, чувствуя, как возлюбленный доверчиво расслабился. Она поцеловала его в лоб, легко накрыв чистой простынёй, и почти сразу каменщик провалился в сон. Оберегать который осталась его возлюбленная жрица.