Рассеивая сумрак

      Треск. Нуска смущённо смотрел в пол, чувствуя, как горят его щеки. Белоснежный костюм, который год назад сидел как влитой… Разошелся по шву ровно на заднице, а затем…       Треск. Тонкая рубашка лопнула на плечах. Из-под разошедшихся тканей выглянули упругие мышцы, которые Нуска так старательно наращивал целый год.       Лекарь уже не знал, куда себя деть от стыда, а поэтому стал как можно быстрее стягивать с себя одежду, обнажаясь.       Не менее смущённый Миела отвёл взгляд.       — Лекарь Нуска, я подыщу вам… что-нибудь более подходящее…       — Н-не… Не стоит! Пойду в своей обычной одежде! — отмахнулся Нуска, как раз дорвавший штанины. Он со вздохом уже обдумывал, сколько же золота придётся вывалить за этот костюм…       — Так не пойдет, лекарь Нуска. На празднике будут присутствовать почти все главные сурии и аристократы Эрьяры… Это очень важное мероприятие, — покачал головой Миела.       — Зато эта h'aidgehl обувь в самый раз! — поморщился Нуска, взяв в руки две узкие белоснежные туфли на каблуках. Именно это исчадие бездны ему всё ещё в пору!       — Что ж, тогда я подберу другие хаванские одеяния. Понадобится ли вам корсет?       — А? Что? — не понял Нуска.       — Видимо, нет… Постараюсь найти что-то более удобное. Но туфли, все же, надеть вам придется, — покачал головой Миела, а затем вышел.       Нуска вздохнул. Все ещё держа в руках туфли, он плюхнулся в кресло, а затем ударил обувью себе прямо по лицу, закрыв глаза и подпирая щеки ладонями. Кто же знал, что праздник — это не только выпивка и пляски, но и громоздкие неудобные костюмы, этикет, правила и нерушимые традиции? Всё-то у аристократов неправильное и скучное! Разве на празднике не должно быть весело? И как же веселиться в этих стягивающих тряпках? Ни вздохнуть, ни сплясать, ни выпить без тошноты!       Было серое утро холодающего сезона. Листва на деревьях желтела, ветер бил в окна, а птицы летали так низко, что Нуска со своего верхнего этажа мог рассмотреть их спины. И именно тогда, когда небо стянули тучи, а последние лучи звезды спрятались за тяжёлым месивом из облаков, начали прибывать первые гости.       Нуска стоял у окна и разглядывал мелкие суетящиеся точки внизу. В какой-то момент он потерялся — забыл кто он и где. Люди внизу, эти знатные аристократы в пышных одеждах, были мельче насекомых и незначительнее пятен на стекле.       Вскоре прибежал Миела с новым костюмом — и Нуска тоже присоединился к этой игре в знатных и богатых господ.       «Что значат их одежды? Для чего это всё? Становятся ли они сильнее, умнее или лучше, вырядившись в эту дорогую дрянь?»       Нуска поправил высокий воротник своей рубашки, который нещадно его душил. Новые одежды сидели безупречно, но раздражали ещё сильнее.       Даже если бы у Нуски было несколько рук, он не смог бы надеть их самостоятельно. Поэтому он стоял посреди комнаты как кукла, пока Миела скакал вокруг и затягивал шнуровки.       Золотистые нити сплетались и спереди, и сзади. Мягкая белая ткань скрипела, но натягивалась, плотно обхватывая тело юного и подтянутого хаванца. Посмотрев на себя в зеркало, Нуска сначала восхитился немыслимой красотой юноши, отразившегося там. Довольно высокий и поджарый, с молочного цвета кожей и белоснежными волосами, собранными в тугой низкий хвост, он зачаровывал. И особенно ослепительно ярко сверкали необыкновенные глаза.       Только Нуска вдруг рассмеялся и выдал про себя: «Какой хмельной цвет».       Но чем дольше Нуска разглядывал накрахмаленную рубашку с пышными рукавами и высоким воротником, плотно сидящие брюки и изящные туфли, тем меньше узнавал самого себя.       Человек в отражении выглядел чужим. Поэтому Нуска резво отвернулся, чуть не упал и не уронил за собой Миелу, но… решил больше не смотреть. Ему казалось, что он влез в шкуру незнакомого человека, похитил судьбу либо жизнь какого-то аристократа.       «Сколько бы усилий я ни приложил… я не чувствую, что достоин этого. Эта жизнь, это богатство… принадлежат не мне», — думал Нуска, усевшись на стол и перебирая в руках ремень с драгоценными хрусталями. Лекарь выглядел на редкость растерянным.       «Я так ждал этого дня, я ждал всеобщего признания, титула, но… Почему это так… Пусто?»       Но Нуска быстро взял себя в руки. Сжал в руке ремень покрепче, повязал его себе на пояс, а затем закрепил у левого бедра меч. Поправив растрепавшиеся волосы, он уверенно вышел, покинув свои покои.       Пути назад всё равно уже нет. Правильно или нет, страшно или нет, он должен. А отступить он всегда успеет.       Юный лекарь пожаловал на празднование великой победы в Бессонной войне одним из последних, но тут же приковал к себе десятки взглядов. Сегодня тронный зал сверкал как никогда ярко, а множество сурии с обнаженными оружиями дэ толпились у постамента. Только теперь Нуске довелось узнать, почему он был обязан явиться на это мероприятие с мечом — видимо, таковы были правила, потому что каждый сурии в этом зале стоял с оружием наголо.       Сначала дрожь и паника охватили хаванца. Он думал, что теперь будет подобен им — этим сверкающим светилам на вершине скиданского общества, но оказалось, что одной одежды и признания недостаточно.       У Нуски не было оружия дэ. Он не знал, по какой причине, но за все эти годы так и не смог получить его. И теперь среди этих светящихся от переизбытка дэ существ Нуска выглядел как безымянная фигура на игральной доске. Все недоуменно смотрели и наверняка думали: «С чего бы простолюдину так выряжаться на праздник? Да и кто пустил сюда это отребье?»       Но Нуска знал, что воспитание не позволит им сказать это вслух, но вместо слов лекаря прожигали ядовитые взгляды.       Этот меч, когда-то ставший драгоценным для Нуски, вдруг показался ему неподъёмной ношей.       Однако лекарь только усмехнулся. Отогнав навязчивые мысли, он высоко задрал голову и проследовал по длинному чёрному ковру прямиком к собравшейся толпе. Теперь, увидев даже это унизительное отличие между собой и знатными господами, он испытал облегчение.       Хуже он или лучше, он — другой.       «А не так уж и сильно мне хочется быть похожим на них», — хмыкнул про себя Нуска, обведя взглядом десятки бесполезных орудий. Среди них были и книги, и вилки, и расчёски, и носовые платки…       «Да моим мечом хотя бы можно сражаться. А носовым платком они что сделают? Заткнут противнику рот?»       Нуска тихонько посмеивался себе под нос, продираясь через толпу. Ему не терпелось увидеть Сина при параде — единственного аристократа, которому шли эти дорогие тряпки. Но, стоило Нуске подобраться совсем уж близко, как кто-то остановил его, придержав за плечо. Не успел лекарь обернуться, как услышал шепот:       — Лекарь Нуска, займите место за столом. Здесь собираются эпсы и тарки.       Когда Нуска развернулся, Нарид уже исчез.       Лекарь поворчал, нахмурился, но изменил путь, расталкивая людей на своём пути. Добравшись до длинного стола, выставленного в форме спирали, лекарь устроился на крайнем месте, боясь даже коснуться белоснежных скатертей.       Зал, который с таким усердием он украшал вместе с Хайей, сегодня выглядел завораживающе. Только теперь Нуска понял, зачем был нужен хрусталь. Драконья энергия собравшихся аристократов была так сильна, что кружила в воздухе полупрозрачными цветными сгустками: вот под потолком пролетела туча красноватой арцентской энергии, за ней — тяжёлое серое облако из металлических частиц. Все цвета, каждая крупица дэ отражалась от граней хрусталя, освещая потолок немыслимыми красками.       Нуска огляделся по сторонам, втянул воздух поглубже в лёгкие: так и есть, в зале, помимо Нарида, не было ни одного фасидца, а помимо стражи — ни одного сифа.       «Неужели вражда между столицей и Фасидом с Сифой уже достигла такого размаха?» — подумал лекарь.       Тёмная энергия в зале тоже была неуловима — Нуска догадался, что сегодня Син снова присутствовал на торжественной церемонии в своих бездновых одеждах, скрывающих дэ.       По краям огромной полированной залы, с двух сторон от трона и постамента, были установлены столы — длинные столешницы с закругленными краями сходились к центру, похожие на свернувшихся белых гусениц, усыпанных яствами.       Нуска сел на самом краю, поэтому с интересом разглядывал сразу нескольких аристократов, которые пока и не думали притрагиваться к еде, но на нервах наглаживали свои оружия дэ под столом.       Подняв взгляд, лекарь уставился на толпу в центре. Как объяснил Нарид, там собрались эпсы и тарки — средний класс. Им не было выделено место за столом, но каждый из них желал увидеть эрда своей страны и обратиться к нему. И всё же в этой огромной комнате стоял такой гул, что лекарь не смог разобрать ни слова, а за головами пары сотен человек не было никакой возможности увидеть хотя бы макушку Сина.       Нуска замер в нетерпении, ожидая начала торжества.       Как по команде столпившиеся эпсы и тарки разбрелись по две стороны, встав подле столов. Лекарь даже подпрыгнул на стуле, желая увидеть эрда, но в эту же секунду в зале погас свет. Сурии стали взволнованно шептаться, но лишь Нуска расплылся в широкой довольной улыбке — по ногам, на которых так плотно сидели брюки, волнами прокатились мурашки, и даже собранные в тугой хвост волосы на голове зашевелились.       Тёмная энергия неощутимо обняла зал, но лишь Нуска почувствовал это так, будто его крепко-крепко обняли руки Сина.       А затем, свеча за свечой, огонёк за огоньком стал вспыхивать свет. Над потолком кругами заметались всполохи и искры, по очереди подлетая к каждому канделябру и люстре.       «Арцентская магия?» — изумился Нуска.       Он огляделся и действительно: у нижних широких ступеней постамента в напряжённой позе застыла Вильна. Даже в неярком свечении нескольких зажжённых фитилей было заметно, как по её лицу стекает пот. Но и с широко расставленными ногами и этим огромным мечом за спиной вторая помощница Скидана сегодня выглядела превосходно. Яркое красное платье очертило её фигуру, а белоснежный мех на воротнике и плаще не выглядел слишком броско — контрастируя с её смуглой кожей и тёмными волосами, он смотрелся изысканно.       «Получается, даже ежа можно научить плавать?» — всё же язвительно хмыкнул Нуска, но, наблюдая за плавным полётом огней не смог не восхититься тому, каких успехов Вильна достигла в управлении дэ.       Когда последняя люстра под потолком вспыхнула огнём, зрители стали свидетелями ещё одного представления. Огромный дракон, сотканный из капель воды, пронёсся над головами гостей: кто-то захлопал в ладоши, кто-то вскрикнул.       Нуска уже было подумал, что сейчас вредный Нарид решит насолить второй помощнице и потушит так старательно зажжённые ей огни, но дракон, подобный зеркалу, не задел ни одного фитиля. Сверкая и отражая крыльями свет, он взорвался в воздухе, разлетевшись по залу маленькими дождевыми каплями. Лекарь зажмурился, ожидая, что его репутацию и репутацию сидящих вокруг аристократов сейчас подмочат, но этого не произошло. Снова распахнув глаза, Нуска увидел, что каждая капля воды превратилась в пар.       И пока в зале стояла лёгкая дымка, а гости приходили в себя от увиденного, Нуска уже во все глаза смотрел на спрятавшийся в тумане трон. Фигура, восседавшая на нём, наконец шевельнулась. И чёрный силуэт с вытянутым вперёд мечом стал плавно спускаться вниз по ступеням.       Сначала Нуска разглядел лишь мигнувшие в тумане платиновые украшения на одеждах правителя, а затем, когда он вышел на свет, блеснувшие россыпью алмазы, которыми была усыпана его мантия. И лишь на фибуле под длинной белоснежной шеей эрда переливался голубым один единственный звёздный камень, испокон веков считавшийся в Скидане даром духов, знаменующим власть эрдов над своим народом.       Когда Син спустился на нижнюю ступеньку постамента, медленно опустив меч перед собой лезвием вниз и сложив на рукояти руки, Нуска почувствовал в себе невыносимое желание упасть на колени.       Видимо, эпсы и тарки, оказавшиеся ближе к центру залы, не просто так оставались на ногах, ведь в следующую секунду все они как один опустились на колени, склоняя к земле головы. Их оружия, какими бы они ни были, наоборот взметнулись к потолку: мечи, секиры, луки, топоры, книги, музыкальные инструменты и даже тот несчастный платок — все оружия дэ в этот момент в церемониальном жесте словно были отданы правителю вместе с сердцами своих владельцев.       Нуска судорожно вздохнул. Его взгляд скользнул по прекрасным длинным ногам в чёрном, по украшенной платиновыми завитками и пуговицами рубахе к знакомому лицу. Впервые эрд был на публике с распущенными волосами. Они были такими гладкими и чёрными, что их можно было спутать с шалью. И на самой макушке, вокруг лба, ровно сидела платиновая корона с длинными остроконечными зубцами, мерцающая россыпью инкрустированных алмазов.       И Нуска, смотря в голубые глаза, сверкающие ярче звёздного камня, забыл, как дышать. И вспомнил, лишь когда эта невообразимая картина поплыла, а лёгкие защемило от недостатка кислорода.       Может быть, Нуска и смог бы со временем отойти от увиденного, но эрд, высоко подняв голову, обеими руками возводя меч над своей головой, начал говорить. Не моргая смотря на остриё собственного чёрного клинка, он сказал:       — Победа.       И сила его голоса, та гордость, что звучала в одном этом слове, отозвалась дрожью в телах присутствующих и слезами на их глазах.       — Более ста бессонных ночей, более трёх сотен жизней скиданцев были отданы за то, чтобы мы с вами сегодня были здесь. Чтобы наши границы оставались нерушимы, чтобы в наших домах горел тёплый свет свеч, а не пожирающего огня. Чтобы мы продолжали жить в Скидане и называть себя скиданцами. В этом с сегодняшнего дня и навсегда наша победа, наша слава, наша гордость за себя и за каждого скиданца. Каждый из вас сражался не только за себя, он сражался за прошлое, настоящее и будущее нашей страны и за право быть теми, кем мы являемся.       С каждым сказанным словом голос эрда становился громче и увереннее, а вера, искренняя вера, что была спрятана в каждой фразе, пробирала до боли в костях. Син верил в каждое слово, которое говорил, и заставлял каждого пропустить через себя то чувство, что он испытывал сам.       Это была та сила, что дана лишь настоящим правителям. Если бы Син был самозванцем, он бы не смог достучаться до сердец рассевшихся здесь знатных господ. Но он смог.       Сурии, элита Скидана, посаженная за белоснежные столы, больше не могли рассиживаться на своих местах. Тощие и пухлые, старые и молодые, мужчины и женщины вставали на ноги один за другим, будучи не в силах сидеть, и, как эрд, как упавшие на колени эпсы и тарки, возвели к потолку переливающиеся дэ оружия. И Нуска тоже подскочил, обнажая свой обыкновенный металлический клинок, чтобы вместе со всеми разделить этот момент.       Большая часть войны прошла мимо Нуски. Он прибыл лишь под конец с маленькой группкой, со своим четвёртым отрядом, чтобы просто поставлять на фронт провиант, одежду, мечи. Но так сложилась судьба, что, в итоге, он стал участником похода на Вересковые пустоши и сражения в предвестной схватке. Многие видели в появлении четырёх всадников прошлые и грядущие беды Скидана: эпидемию, войну, голод и смерть. Но Нуска уже участвовал в очищении Дивура от чёрной мрази, в Бессонной войне, полжизни он голодал и сотни раз был на волоске от гибели. Что ему до прошлых и грядущих бед? Что им всем любые беды? Что бы ни обрушилось на их головы, сейчас они сплочены как никогда, а на защите Скидана стоит сам эрд Син Рирьярд.       И всё же червячок сомнения неуловимо грыз лекаря, ведь сегодня на празднике не было почти ни одного представителя Фасида и Сифы.       Первыми зал покинули эпсы и тарки. И тогда Син, устроив меч на своём бедре, подозвал к себе главных помощников. Из тени вышла обворожительная Вильна, которая хоть и странно смотрелась с этим огромным мечом за спиной, но всё равно приковывала взгляды. И Нарид, чьи медленно седеющие светлые волосы были собраны в аккуратный хвост, а тёмно-синие одежды как никогда подчёркивали строгость и происхождение. Они встали с двух сторон от правителя и открыли драгоценные шкатулки.       — Гирру-Жеро Герье, главный сурии огня откликнулся по первому зову Эрьяры и предоставил в распоряжение Скидана все свои войска и тысячи новобранцев. За преданность Скидану ваша память будет увековечена в письменах.       Нуска обвёл взглядом зал и увидел, как человек в красном медленно вышел из-за стола и подошёл к эрду. Лекарь сразу отметил уставшее выражение его лица и чёрные круги под глазами, но уже через секунду уставился на диадему, венчавшую его голову. Ещё в Арценте Нуска заметил странную магию, таившуюся в этом предмете, но Син и его помощники оказались непоколебимы даже перед старинным артефактом.       Гирру опустился перед правителем на колено и поцеловал его руку, а затем Вильна подала золотую печать с гербом Сину, следом переданную эрдом из рук в руки главному сурии огня. Послышался громкий вой собравшихся в зале арцентов — все поздравляли Гирру Герье с заслуженной наградой.       — Усли Кардор, наследник главных сурии металла Хонея и Уновы Кардоров. Вместе с вами и вашим народом скорбит весь Скидан по ушедшему Хонею Кардору. Ваша храбрость на века будет увековечена в письменах.       Неуверенной поступью зал пересёк Усли Кардор, внешне так сильно напоминавший Хайю, но обделённый и его уверенностью, и азартом. Однако новоиспечённого главного сурии металла поддержали криками другие карборцы — и Усли вернулся на своё место с железной медалью с лёгкой улыбкой на устах.       — Генерал Минхэ, за проявленную отвагу и преданность Скидану, за непревзойдённое мастерство во владении мечом и неоспоримые заслуги награждается рангом сурии. Вы стали живым воплощением того, что скиданцем становятся не по праву рождения, а за преданность своей стране.       Нуска во все глаза уставился на своего учителя, который в обыкновенных белых одеждах выплыл из темноты и прошёл к постаменту. Как же так?! Неужели всё это время у Нуски был ранг выше, чем у Минхэ?!       Но лекарь быстро взял себя в руки. И, когда хаванцу была вручена медная фибула, Нуска кричал и поздравлял его громче всех. Минхэ, проходя мимо, даже обвёл своего ученика взглядом и тепло улыбнулся.       — Генерал Отэн и генерал Хаз, за силу и за веру в своих солдат, за тот уровень руководства, которому стоит поучиться каждому, награждаются рангами сурдия. Никто и никогда не забудет о той лепте, которую вы внесли в победу в Бессонной войне.       Два генерала, когда-то бывших простыми стражниками в столице и обыкновенными вояками среднего класса, громко рассмеялись. Похлопав друг друга по плечам и обнявшись, они вместе подошли к постаменту, чтобы забрать две позолоченные фибулы. Их поздравляли все — в том числе и Нуска, помнивший Хаза по походу в Дивур и Отэна, своего генерала.       Некоторые аристократы уже стали лениво сползать на стулья, однако Син и помощники всё ещё стояли на своих местах. Взгляд правителя скользнул по залу и остановился на Нуске. Сердце лекаря который раз за день пропустило удар. Кажется, он кое о чём забыл…       — Лекарь Нуска, офицер Бессонной войны. Твои деяния на благо Скидана начались ещё задолго до вторжения Дарвеля — ты оказал неоценимую услугу в очищении Дивура от чёрной мрази. Ты принимал непосредственное участие в подавлении повстанческих движений в Карборе, Рире и Арценте. На твоём счету бесчисленные заслуги в Бессонной войне. Под руководством главнокомандующей Вильны и генерала Отэна ты спас несколько тысяч скиданцев от смерти на Вересковых пустошах, а затем оказывал помощь пострадавшим. Твоя помощь неоценима… для всех нас. За свои заслуги ты награждаешься титулом лекаря Драконьего дворца.       Нуска понимал, что ему следует подойти. Но неприятные шепотки за спиной и предательская дрожь в коленях как нельзя кстати покачнули его решимость. Но лекарь мотнул головой — он пережил слишком многое, чтобы оказаться здесь. Скорее всего, даже те усилия, которые он прикладывал всё это время, действительно не стоили этого момента, но… Нуска не был готов упасть в пыль лицом после всего, что ради этого сделал.       Нуска вышел из-за стола и как во сне медленно пошёл по чёрному бархатному ковру. Лицо Сина, его руки, его фигура манили к себе всё сильнее. И, в конце концов, лекарь просто побежал по проходу, чтобы, запыхавшись, резко упасть на колено перед своим правителем и принять из его рук медную фибулу в виде головы дракона с маленьким хрусталем в пасти.       Как и все до него, Нуска склонился над протянутой рукой эрда, чтобы коснуться пальцев правителя губами. Но лекарь не был бы собой, если бы не совершил маленькую шалость: целуя руку Сина, он мягко прикусил костяшку указательного пальца. А затем сбежал так же быстро, как и прибежал, борясь с желанием обернуться и взглянуть на лицо эрда.       Когда Нуска вернулся на своё место, на лице правителя было его привычное спокойное выражение.       — Праздник! — заключил Син, в последний раз взмахнув своим клинком и спрятав его в середине груди. За ним вторили все присутствующие в зале — и лишь Нуска остался с покачивающимся у ноги тяжёлым мечом и с обжигающим жаром на губах.       Торжественная часть праздника медленно перетекла в попойку. Уже никто и не помнил, зачем они тут собрались и по какому-такому великому поводу. Все смеялись, громко разговаривали и пили вино, которое по стоимости было ровно всем увешанным на них украшениям.       Сначала Нуска и сам был занят тем, что пробовал местные кушанья: запечённого до золотой корочки кабана, маринованного в южных фруктах гуся и политую сладким тягучим соусом рыбу, но, съев и испив достаточно, стал вслушиваться в разговоры. И они оказались куда менее приятными, чем Нуска рассчитывал.       Конечно, знать пыталась держать лицо, но когда все необходимые слова были сказаны, а за каждого героя войны уже было выпито, в ход пошли сплетни. И аристократы, так редко видевшие своего эрда живьём, не придумали ничего лучше, как углубиться в обсуждение его…       — Что думаете? Эрд так и не женится, как и говорят? Думаете, он совершенно неспособен как мужчина? — зашептала одна арцентка с огромным кулем волос на голове.       — Ой, что вы, всякое бывает… Мой муж тоже не так уж и силён, хо-хо… Ладно, дорогой, не обижайся!.. Да все соседи об этом знают… Ну и что, посмотри, нашёл же меня? А вот сам эрд вон и без жены!       — Детей ему надо. И в Континентальной, и в Бессонной всего добился он. Сейчас бы уже рудники копали на долю Дарвеля, — медленно прокряхтел один старый карборец, одетый в военную парадную форму. — Его бы сынишка или дочка могли бы защищать нас и после его смерти. А что с нами будет, случись что с эрдом?       — Ха-ха! Старик верно говорит. Только знаете, слушок пошёл… — загорланил один знатно напившийся арцент, а его взгляд вдруг скользнул прямо по Нуске. — Что эрд-то по мальчикам…!       Некоторое время за столом стояла тишина. Казалось, все пытались переварить и взвесить очередную сплетню. А затем пуще других заголосили женщины:       — Да что ты говоришь такое! Зачем эрду мальчики?! Неужели он не может выбрать себе знатную женщину?!       — На его месте никто бы не променял женскую ласку на каких-то мальчишек!       — Госпожи, госпожи, успокойтесь! Не так громко… — перебил их карборец, а затем утёр пот со лба салфеткой. Он бросил несколько взглядов в сторону постамента — но эрд продолжал сидеть со скучающим видом на троне, держа в руках круглую платиновую чашу. Остальные тоже поглядели в сторону правителя, но, не заметив никакого интереса с его стороны к своим разговорам, продолжили:       — Даже если мы предположим, что это так… Доказательства где? Сам свечку держал?       — Ну что вы, что вы! В покоях эрда я не бывал… Хотя и не думаю, что отказался бы от такой чести! Но смею заверить, что источники самые достоверные!       — Если в твоих мечтах оказаться в постели эрда, то не вплетай его в свои сокровенные мечты! — рассмеялся кто-то с задних рядов.       Арцент, казалось, обиделся. Встав на ноги, покачивая в руках бокал вина, он заговорил громче:       — А что, если я вам докажу?! Я даже знаю, каких именно мальчиков наш эрд предпочитает!       — Ну и каких же?!       Нуска, чувствуя неописуемый стыд за присутствующих, прикрыл рукой лицо — и не зря. В следующую секунду тот самый арцент подошёл к нему со спины и, схватившись за стул лекаря, загорланил громче прежнего:       — Да вот таких! Милых хаванских мальчиков с красивым личиком и упругой задницей!       Этого Нуска уже вынести не мог. Вознося мольбы духам, чтобы его не лишили титула в тот же день, в который он его получил, он развернулся к арценту, готовясь как минимум хорошенько расквасить ему лицо. Но, видимо, духи услышали маленького несчастного хаванца, потому что в ту же секунду из-за спины болтуна выскочила Вильна. Её статус позволил ей надавать арценту подзатыльников и выгнать его взашей с праздника.       После случившегося все присмирели. Но Нуска затылком чувствовал, как его прожигают взгляды других аристократов и как шёпотки и смех раздаются со всех сторон.       «Кажется, слух пошёл по ушам», — вздохнул про себя Нуска и залпом выпил очередной бокал вина.       Но не успел Нуска как следует отойти от случившегося, как кто-то аккуратно похлопал его по плечу. Лекарь развернулся и на радостях подскочил.       Это был Минхэ. Учитель выглядел точно так, как Нуска помнил из своих ученических дней. Белоснежные свободные одежды в пол, строго собранные в высокий хвост волосы, и лишь вышитый медными нитями пояс говорил о том, что учитель все же пожаловал на праздник, а не вышел полить растения в своём огороде. На груди хаванца уже красовалась медная фибула.       — Нуска, — кивнул с улыбкой Минхэ и отвёл своего ученика в сторону. Они встали в тени у одной из боковых колонн. — Я хотел увидеться с тобой напоследок, а заодно поздравить тебя. Наконец, ты смог достичь того, о чём мечтал.       Лекарь неловко помялся с ноги на ногу. Достиг ли?       — Спасибо, учитель Минхэ. Без вас я бы не смог и этого, — учтиво ответил Нуска, не смотря учителю в глаза.       И тогда уже Минхэ сделал шаг вперёд — он обнял своего ученика первым, чего никогда ранее не делал. Нуска лишь глупо захлопал ресницами, но тут же расплылся в улыбке, отвечая своему учителю не менее тёплыми объятиями.       Похлопав ученика по спине и сделав шаг назад, Минхэ, улыбаясь, сказал:       — Я верю, что ты ученик, за которого мне никогда не придётся испытать стыд. Ты великолепно показал себя на войне — и как боец, и как лекарь. Я горжусь тем, что учил тебя. И жалею лишь о том, что мы не связаны кровными узами. Но я был бы счастлив, если бы ты был моим сыном.       Нуска дрогнул от этих слов — и всё внутри него дрогнуло. На секунду красивое лицо Минхэ расплылось — и лекарю кое-как удалось сдержать слёзы.       Учитель продолжил говорить, а его тёплые золотистые глаза светились:       — Я собираюсь вернуться в горы. Там моё место, не здесь. Но я буду рад любой весточке от тебя и любому письму. Если у тебя когда-нибудь возникнут трудности, то приходи. Ледяные горы Скидана заключат тебя в тёплые объятия и укроют от любой беды. Только попроси. Будь верен себе и будь счастлив, Нуска. И… — Минхэ замялся и снова приобнял своего ученика. — И не плачь, пожалуйста…       Но Нуска плакал. Он не знал почему, но на сердце было одновременно и горестно, и тепло.       К тому моменту, как звёзды скрылись за горизонтом, праздник подошёл к концу. Завершился он поистине великолепным выступлением придворных музыкантов: они, орудуя музыкальными инструментами не хуже, чем бойцы орудуют мечами на поле боя, заставили замолчать даже самых отъявленных и пьяных сплетников.       Грустно пели простонародная пилька и возвышенная мира, пением птиц им отвечали фариза и спарли, а наполняли волшебством и особым таинством зал переборы струн арвины       Нуска вслушивался в великолепное сплетение нот и звуков. И не мог поверить в то, что он сейчас там, где должен быть. Что он сейчас никем не притворяется, не влез неприглашённым на чей-то праздник и не спит. Что всё, что с ним сейчас происходит… взаправду.       Когда утихли песни, когда разошлись все гости, а до рассвета оставалось всего ничего, Нуска поднялся со своего места. Он не ощущал усталости, а сна не было ни в одном глазу.       Как по велению духов разошлись все. Кроме него и Сина, так и не покинувшего своё место.       Нуска неловко прицепил фибулу к своей рубахе, расстегнул воротник и манжеты, а затем лёгкой поступью поднялся вверх по ступеням, прямиком к трону.       Син сидел там. Он ждал его. Увидев Нуску, он поспешил снять с головы корону и сбросить мантию на каменную спинку трона.       Лекарь подошёл и, стоя на ступеньку ниже, смотря на своего правителя всё тем же полным восхищения взглядом, протянул к нему руку:       — Сегодня весь Скидан празднует победу, не только знать. Неужели вы не хотите встретиться с простыми горожанами и солдатами?       На лице Сина на мгновение мелькнула неуверенность.       — Ты думаешь… они хотели бы меня видеть?       — Неужели вы думаете, что хоть кто-то сейчас в стране не желает вас видеть? — ответил вопросом на вопрос Нуска, продолжая держать протянутой руку. Он улыбался, он ждал.       В голубых глазах Сина зажглась искорка тепла. Он кивнул, потянулся и крепко сжал пальцы лекаря в ладони. А на его лице ненадолго мелькнула улыбка — кажется, эрд был счастлив от одной той мысли, что ему будут рады все.