Daugther of Fire

Глава 18 Архивы прошлого Хорошая сторона проникновения в архивы своей деревни — если в этой ситуации и было что-то хорошее — заключалась в том, что Сакура точно знала, где найти то, что она искала. Несмотря на предательство, хуже всего было то, что она понятия не имела, что именно ищет. Она хотела выяснить, что случилось с Какаши, но не знала, на чем именно ей следует сосредоточиться. Был ли какой-то один момент, который изменил все в нем, или это были просто разные моменты, нагроможденные один на другой, которые сделали его таким? Первым делом она заглянула в его личное дело. Она знала почти все, что там было, видела это в его больничной карте, но кое-что выделялось. Он окончил Академию в шесть лет и в двенадцать уже был джонином. Дай-нана-хан. Их первая миссия под его руководством, та самая миссия, в которой Йондайме доказал свой легендарный статус, в одиночку сражаясь в битве, которая положила конец войне. Но им не удалось сделать это без жертв. Она знала, что его шаринган был пересажен, но никогда бы не подумала, что все обернется таким образом. Жертва его товарища по команде. На полевой операции. В тылу врага в одиночку. Трясущимися пальцами Сакура перевернула страницу и попыталась найти, что случилось с его последним товарищем по команде. Команда 7 была почти распущена после того, как у них не осталось ни одного члена, но Какаши все еще ходил на задания со своим товарищем по команде, Нохарой Рин, ниндзя-медиком. На последнем задании, которое они выполняли вместе, на том, где рядом с ее именем были красные буквы "К.И.А.", все это было отредактировано. Нахмурившись, что едва ли выдавало ее раздражение, Сакура просмотрела оставшуюся часть его досье. Она подтвердила, что Йондайме поместил его в АНБУ, а позже Сандайме забрал оттуда, чтобы он стал сенсеем-джоунином. Большинство его отчетов о миссиях были отредактированы. С тихим вздохом она закрыла его. Архивы были в достаточной безопасности, даже если ей удалось легко проскользнуть мимо охраны. Однако там было место, где Хокаге всегда хранил свои самые важные файлы. Там ничего не редактировалось, и все предназначалось только для глаз Хокаге. Хорошо, что Сакура была обучена самой Годайме не принимать "нет" в качестве ответа. Она бесшумно двигалась по пустым залам башни Хокаге к потайному ходу, который должен был привести ее домой. До того, как она переехала туда с Цунаде, клан Сарутоби забрал все, что относилось к Сандайме, но во всем поместье была одна комната, в которую не мог войти никто, кроме Хокаге. Вход был отмечен секретной печатью, только одна дверь и никаких окон. Предполагалось, что в личные архивы Хокаге невозможно проникнуть, и только Хокаге знали, как пройти мимо печати на двери. Конечно, это означало, что Сакура точно знала, как туда попасть. Сакура видела, как Цунаде активировала печать всего один раз, но этого было достаточно, чтобы Внутренняя запомнила, как ее воспроизвести, и вскоре Сакура была внутри. Там было множество ящиков, помеченных годами, и было тускло освещено. Ниндзя в ней встрепенулся при мысли о том, чтобы войти в место, из которого есть только один выход, но она проигнорировала свои инстинкты и направилась к нужному ей ящику, на котором было написано имя Сандайме и дата его второго правления. От этого рапорта ее затошнило. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и попыталась сосчитать от десяти, чтобы не расплакаться и не пробить дыру в стене. Девушка — Рин, напомнила она себе, — не только была джинчурики, но и вынудила Какаши убить ее. Целенаправленно встала на путь фирменного приема Хатаке Какаши, Чидори.  Какаши - убийца друзей, как сказал тот ниндзя. Она заставила его убить ее, чтобы защитить Коноху. Насколько же это было хреново. Насколько же хреновой была Сакура, если думала, что поступила бы так же? Может быть, она была бы сильнее девушки, может быть, она бы покончила с собой, вместо того чтобы мучить своего товарища по команде чувством вины и воспоминаниями о том, как он ударил ее оружием в грудь. Результат был тот же. Девушка погибла за деревню, как и все они. Рука Сакуры тут же потянулась к крошечному вертикальному шраму на брови. Рана, которую она получила во время своей первой миссии на чунина, зажила сама по себе, и это было как физическое напоминание о том времени. Каждый раз, когда она смотрела в зеркало или ее пальцы касались его краев в течение дня, она возвращалась к той ночи. Она задавалась вопросом, имел ли шрам Какаши то же значение, что и у нее. Многое из того, что она знала о нем, внезапно встало на свои места. Ему было трудно сблизиться с кем-либо, он всегда казался таким отчужденным, таким замкнутым. Он потерял всех, кто его окружал. Он был поставлен в положение, когда на него могли возложить ответственность за чужое благополучие, в то время как он был так молод, и он терял все, снова и снова. Сакура была удивлена, что он все еще был полноценным человеком, не говоря уже о том, что он был одним из лучших шиноби в деревне. Она положила папку обратно в ящик стола с вновь обретенным уважением к нему, на мгновение задержав на ней свой вес. Какая-то часть ее стала лучше понимать его, и вся враждебность и обида, которые она испытывала по отношению к нему, исчезли. Она не обманывала себя, думая, что сможет изменить его или что у них были такие отношения, в которых она могла бы достучаться до него. Не после того, как она увидела, как он разваливается на части, не после того, как он фактически выгнал ее из своей квартиры. Их отношения как ученицы, которая равнялась на своего учителя, давно закончились, но она действительно хотела, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь, протянул руку и помог ему. Сакура закрыла глаза и молча добавила новое имя к своему ниндо. Она позаботится о том, чтобы имена Наруто и Саске не попали на мемориальный камень и чтобы Какаши остался жив и увидел их возвращение.  Она отодвигала ящик, чтобы задвинуть его, когда услышала щелчок. Сарутоби Хирузен поместил потайное отделение в ящик стола, предназначенный для него. Любопытство заставило ее потянуться к тому, что находилось внутри. Это была секретная комната, о существовании которой знали только приближенные Хокаге, и еще меньше людей должны были знать, как в нее попасть. Даже совет не знал, как активировать печать за дверью. Что ему было скрывать? Отделение было крошечным, и в нем хранился только один маленький черный свиток. То, что Сакура увидела внутри, было историей ужасов, к которой она никогда бы не смогла подготовиться. Это было написано кровью красивыми, хотя и полными сожаления словами. Сандайме выразил свое раскаяние по поводу нескольких ключевых событий, которые потрясли Сакуру. Было так много неправильного, что она даже не знала, с чего начать. С нападения Кьюби и того, как Сандайме просто последовал желаниям Минато и позволил ему убить себя ради деревни, в то время как у него все еще был маленький сын, о котором нужно было заботиться. О том, что данное им обещание присматривать за Наруто не значило охуенно ничего.  Ее лучший друг все еще воспитывался в детских домах, где с ним плохо обращались, и ему едва хватало денег на то, чтобы прожить месяц. В полном одиночестве. Проблемы начались еще до этого. Сарутоби Хирузен знал о существовании Корня. Он поддерживал все неправильное, что происходило в нем, даже если он просто закрывал на это глаза. Они чуть было не продолжили Третью войну из-за действий Данзу в Дожде, но он ничего не предпринял.  Не было даже намека на сожаление по поводу отправки команды Какаши на мост Каннаби. После того, как он ушел в отставку, не потребовав возмещения ущерба от Ивы — слабый, он был просто пиздец как слаб — он должен был предложить Орочимару, Минато и Учиху Фугаку в качестве вариантов для поста Йондайме, но он этого не сделал. Ненависть Учихи к деревне зародилась именно там, и то, что последовало за этим, заставило желчь подкатить к горлу. Они подозревали Учиху в нападении на Кьюби. Держали под наблюдением весь клан. Лагерь Учих, который она всегда считала признаком их силы и превосходства, на самом деле был лагерем для сегрегации . Их перевели туда, чтобы за ними легче было наблюдать. Когда напряженность, очевидно, возросла, Данзо приказал — Шимура Данзо приказал Учихе Итачи убить их всех.  Он поставил четырнадцатилетнего подростка перед выбором: увидеть, как весь его клан погибнет в гражданской войне, или убить их самому, чтобы спасти своего младшего брата. Сандайме, Совет, все эти старые идиоты стояли в стороне и позволили этому случиться. Я не знал о приказах Данзо, пока Учиха Итачи не доложил мне об этом. Меня огорчает, что такое бремя легло на плечи такого предан- ного своему делу молодого шиноби, но в тот момент ничего нельзя было поделать. Совет не поддержал идею предать Данзо суду за государ- ственную измену, и Коноха не могла позволить себе запятнать свою ис- торию подобным образом. Этот вопрос следовало бы сохранить в тайне. Я последовал пожеланиям юного Итачи и позволил клану Учиха сохранить свою честь. Я лишил Данзо его должности в Совете, прекратил программу Корня и пообещал Учиха Итачи, что позабочусь о его младшем брате. Только он этого не сделал. Саске содержался в поместье Учиха, где пролилась кровь всех его сородичей, а Учиха Итачи, самый преданный ниндзя Конохи, считался во всех странах самым большим предателем. Все это время, пока Данзо поддерживал Корень, он позволял им экспериментировать на детях с клетками Хаширамы и ...блять.  Блядь.  Кохару, Хомура, Хирузен. Они все знали. Их бездействие привело к гибели тысяч людей.  Сакура не осознавала, что дышит так часто, пока у нее не поплыло перед глазами и не началась гипервентиляция. На какую-то короткую, наполненную паникой секунду она подумала, что на нее наложили гендзюцу, и даже попыталась избавиться от этого ощущения, прежде чем прийти в себя. Она должна была добраться до Цунаде. Она тоже знала? Сакура молниеносно выбежала из комнаты и поняла, что вообще двигалась, только когда оказалась перед своим шишоу. Женщина разбиралась с кипой бумаг на кофейном столике, и Сакура почувствовала странное ощущение в животе. Что еще могла скрывать Коноха за фасадом "доброй деревни"? Гнев бурлил в ее жилах, она едва могла ясно видеть. В голове у нее все кипело, образы крови и отчаяния продолжали прокручиваться в голове, и она чувствовала, что вот-вот взорвется. Она положила дневник поверх бумаг, которыми был завален стол. — Ты знала? — Ее голос был низким и опасным, и от нее волнами исходило желание убить. Она почувствовала, как в ответ на это изменились подписи охранников Цунаде снаружи, но это осталось где-то в глубине ее сознания, не придавая значения. — Какого черта, соплячка! — Цунаде уставилась на нее широко раскрытыми глазами, уронив кисточку и испачкав несколько бумаг, разбросанных вокруг. — Прочти это, — Голос Сакуры был таким низким и злобным, что больше походил на шипение. — Прочти это, а потом посмотри мне в глаза и скажи, знала ли ты, черт возьми, Шишоу. Цунаде никогда не была известна тем, что выполняла подобные приказы, особенно от кого-то моложе и менее опытного, чем она, но их отношения были далеко за гранью дозволенного. Она видела, что все происходящее было серьезным. — Почерк сэнсэя... — Она перевела взгляд с Сакуры на маленький свиток, нахмурившись еще сильнее. - Я никогда не видела этого раньше, — Растерянно пробормотала она, но не стала терять времени даром. Она прочитала все это менее чем за две минуты, и Сакура увидела, как она побледнела, ее руки сжимались и разжимались, прежде чем ударить по столу с такой силой, что он мог сломаться. Увидев удивление, ужас и стыд на лице своей шишоу, Сакура убедилась в том, что подозревала. Она не знала. Осознав это, Сакура, наконец, смогла успокоиться. Она заставила себя собраться с мыслями, позволила всей своей ненависти и гневу воплотиться в плащ и маску и сделала глубокий вдох. Она поняла, что закрыла глаза, когда услышала голос Цунаде. — Я собираюсь убить их. Ее голос был неузнаваем. За все эти годы Сакура не слышала, чтобы она так сильно злилась. В мгновение ока она исчезла, оставив дверь открытой за собой. Сакуре потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит. Когда она пришла в себя, ее шишоу нигде не было видно. Она медленно моргнула и на мгновение задумалась, не отпустить ли ее, прежде чем здравый смысл победил. Они не могли начать игру так рано. Сдержав вздох, Сакура снова закрыла глаза и сосредоточилась на сигнатуре чакры своей шишоу. Она быстро двигалась по тренировочному полю, четыре сигнатуры ее охранников следовали за ней. Если Сакура достаточно быстро проскочит по проходу башни Хокаге, она сможет перехватить ее прямо на границе тренировочного поля... Она сделала паузу. За пятью ниндзя следовали две чакры. На самом деле это было почти ничего, ровно столько чакры, сколько можно было бы найти у крысы, но она двигалась ненормально быстро и на безопасном расстоянии. Сакура с удивлением поняла, что это была та же самая техника, которую Шишоу показывал ей, чтобы одурачить элиту, сделать свою чакру похожей на чакру маленького животного, и ни один ниндзя не заподозрил бы, что она двигается. В обычной ситуации это не вызвало бы никаких вопросов, но сейчас все было не так. Не считая того, насколько быстро двигались подписи, Сакура оценила расстояние, которое они держали от охранников ее шишоу, как рекомендуемое для следования за высококвалифицированными ниндзя. Это был Корень, без тени сомнения. Сакура никогда в жизни не двигалась так быстро. Ее туфли едва касались земли, когда она практически прорвалась к выходу из комплекса, через башню Хокаге и, наконец, достигла территории как раз в тот момент, когда ее шишоу прорвалась через линию деревьев. Две женщины двинулись навстречу друг другу, Цунаде попыталась обойти ее, но Сакура была быстрее. Она обхватила руками свою шишоу и сжала её. Когда Цунаде начала вырываться, она удержала ее усиленными чакрой руками и прижалась губами к ее уху. — Не будь гребаной дурой, — Прошептала она и получила в ответ рычание. — За тобой следили, шишоу. Они наблюдают за нами. Руки, которые Цунаде положила ей на ребра, чтобы заставить отступить, сломали кость, но Сакура удержалась. Они постояли так несколько секунд, Сакура использовала свою чакру, чтобы успокоить сердцебиение своей шишоу, и отстраненно отметила, что теперь она стала выше своего учителя. Когда это произошло? Цунаде кивнула, и девушки разошлись, прежде чем молча вернуться домой. Они оградили это место самыми надежными печатями, разработанными самим Йондайме, методично заварили чай и уселись за свой сломанный стол. Сакура занялась починкой своих сломанных ребер. — Они должны уйти. — Голос Цунаде был спокоен, но в нем все еще чувствовалась скрытая угроза, от которой по спине Сакуры побежали мурашки. Потому что они могли. Они обе могли убить их всех и все равно обставить это как несчастный случай. Но проблема была не в этом, не так ли? Если они просто убили старых ублюдков, насколько они от них отличались? Нет. Они не были бы парализованы страхом, как сандайме, но они должны были сделать это правильно. Коноха должна была в какой-то момент разорвать этот порочный круг скрытой жестокости. Они должны были стать лучше.  Золотисто-желтый и изумрудно-зеленый цвета встретились за столом, пар от их чая поднимался между ними, когда они разделили твердую уверенность в том, что они оба могут стереть с лица земли кровавое прошлое Конохи и предать его огню. И они это сделают, поклялась Сакура, но они сделают это правильно, и ничто не сможет их остановить. Вопрос был только в том, как это сделать. По глазам Цунаде было видно, что эта новость разбила ей сердце. Она всем сердцем верила в своего сэнсэя, следовала его примеру, даже когда это причиняло ей боль, и видеть доказательства его беспечности, должно быть, тяжело. Несмотря на то, что она пыталась скрыть это, она была достаточно взрослой, чтобы помнить наставления своего деда и разделять его великие взгляды на Коноху, когда была ребенком. Как далеко они отклонились от этого пути. — Мне жаль, Шишоу, — Это было все, что смогла сказать Сакура. И затем: — Что нам делать? Цунаде глубоко вздохнула, закрыла глаза и потерла виски. Когда она снова посмотрела на Сакуру, ее взгляд был сосредоточенным, губы сжаты в серьезную линию. — Пока ничего. — Она прищурилась. — Ты скажешь мне, где ты нашла этот свиток, я положу его обратно, а ты никому об этом не расскажешь, Сакура. Не доверять никому. Мне нужен план. — Она вздохнула. — Мне нужно подумать. В ту ночь они почти не спали. - Утром Сакура машинально приняла душ и надела форму. Цунаде нигде не было видно, и Сакура почувствовала некоторое облегчение. Немалая часть ее хотела помочь и разрешить эту ситуацию, но еще большая часть ее хотела сделать все, что в ее силах. Она хотела спрятаться и позволить своей шишоу позаботиться об этом, как она обычно делала, когда в доме появлялся таракан, когда она жила с родителями. Она ждала на ближайшей поверхности, пока ее отец убивал его. Сакура хотела найти ближайшую поверхность, но все вокруг было неустойчивым. Ей казалось, что она упадет, если попытается встать. Во время тренировки Сакура двигалась как в тумане. Она добавила еще столько приседаний, отжиманий от пола, что под конец ее мышцы начали болезненно сокращаться. Она почти не чувствовала этого. Она не помнила, как оказалась у мемориального камня. Она совершенно не помнила, как добралась до этого места или как села на пушистую траву перед ним. Иероглифы были ей знакомы, но теперь ее внимание привлекли некоторые из них. Учиха Обито. Нохара Рин. Намиказе Минато.  Она моргнула, приходя в себя, когда в ее голову пришла мрачная мысль.  Интересно, не должно ли имя Какаши тоже быть там.  Потому что, блять, разве это не было правдой. Он был непосредственно причастен к гибели всех членов своей команды и был привлечен к ответственности за двоих из них. Мужчина бродил по деревне как призрак, потому что, возможно, он и был призраком. Просто его еще не объявили мертвым. В ее глазах стояли слезы, которые она не хотела проливать. Особенно когда она чувствовала чье-то присутствие рядом с собой. — Ты сказала, что мы встретимся утром. Голос Генмы был, как обычно, ленивым, словно ему было все равно, в каком направлении пойдет разговор. Сакура знала его достаточно хорошо, чтобы видеть, что он волнуется. — На улице еще светло. — Она еще не повернулась, чтобы посмотреть на него, не могла видеть его лица, не выложив все, что узнала. — Уже шесть часов, малыш. Тогда она повернулась, чтобы посмотреть на него. Между его бровями появилась крошечная морщинка, которая стала еще гуще, когда он увидел слезы в ее глазах, которые вот-вот готовы были пролиться. Конечно, она не позволила им пролиться, не теперь, не перед тем камнем. Но все же. — Что я могу сделать? — Спросил Генма из-за своего сенбона, теперь его голос был тихим и обеспокоенным. Он не стал бы тратить время на расспросы о том, что случилось. Он знал, что она сказала бы это, если бы могла. — Потренируешься со мной? — Голос Сакуры был слабее, чем она слышала его долгое время, но, возможно, именно это заставило Генму так быстро согласиться. — Все, что угодно. Когда они пришли на свои обычные тренировочные площадки и Сакура сбросила вес, казалось, что они отнесутся к бою серьезно, но это было далеко не так. Сакура не смогла нанести ни одного удара, а Генма все это время продолжал атаковать, позволяя ей измотать себя. Это не заняло много времени. В тот вечер он приготовил ей ужин. На самом деле, он купил ей еду на вынос после того, как затащил ее в душ, но все равно, это была мысль, которая имела значение. Он сидел рядом с ней и наблюдал, как она все это съедает, внимательно и расчетливо глядя на нее. Она чувствовала себя довольно нелепо, сидя перед ним в своей милой пушистой пижаме, но в груди у нее потеплело от того, что он рядом. Она хотела рассказать ему все. Знал ли он о том, что она прочла вчера вечером? О большинстве из них, это точно. Что он об этом думал? Могли ли они вообще что-нибудь с этим сделать? Все просто рвалось наружу, как будто ее горло не могло вместить всю неприглядную правду о ее деревне, и ей просто нужно было выплеснуть ее.  — Генм... — Она замолчала. Она не знала, может ли это сделать. У нее началась паранойя, и она просто не могла... — Сакура? — Позвала Цунаде из гостиной. Генма немедленно встал и повернулась лицом к дверному проему, когда в него вошли ее шишоу и Шизуне. Блондинка прищурилась, глядя на него, в то время как Шизуне обеспокоенно всплеснула руками. — Уходи, мальчик. — Хокаге-сама. — Генма произнес это достаточно почтительно, но не поклонился, как обычно. Он бросил на Шизуне короткий взгляд, словно не мог заставить себя не сделать этого, а затем его взгляд вернулся к Сакуре. — Все в порядке. Спасибо за сегодняшний день. — Ей удалось выдавить из себя легкую улыбку. — Увидимся завтра в баре. Он подождал еще немного, его глаза пронзали ее в течение нескольких напряженных секунд, прежде чем он кивнул и повернулся, чтобы уйти. — На этот раз тебе лучше запомнить это, малыш. — Он махнул рукой, прежде чем открыть заднюю дверь. — Йо. На кухне стояла такая тишина, что Сакура испугалась, как бы она не захлебнулась. — Ты сказала ему? — Голос Шизуне был напряженным и обвиняющим, и Сакура почувствовала себя предательницей, ведь ее сэмпай могла подумать, что она вот так проболтается, даже если бы она думала об этом. По правде говоря, она не была уверена, что рассказала бы ему, если бы их не прервали. — Нет. — Конечно, она этого не делала. — Цунаде раздраженно села во главе стола, Шизуне опустилась на стул напротив Сакуры. — Мне нужно выпить. Сакура фыркнула от смеха и тут же встала, чтобы принести им саке. Шизуне даже особо не протестовала против этого, и только после двух рюмок они снова заговорили. — Нам нужен способ подорвать влияние Совета, постепенно, чтобы они не поняли, что мы делаем. — Цунаде глубоко вздохнула и на мгновение затаила дыхание, прежде чем резко выпустить его. Еще один шанс для них всех. — Нам нужно дискредитировать их настолько, чтобы они не смогли выступить против меня, не представив это как государственную измену, и чтобы к тому времени, когда мы придем к ним за их преступления, они не смогли избежать тюрьмы. Сакуре стало трудно дышать. Осознание того, насколько грандиозным было это событие, наконец-то настигло ее. Туман между ушами исчез, а вместе с ним и прилив адреналина перед битвой. — Нам также нужны союзники, — Сказала Шизуне. Ее голос был серьезен, а глаза прищурены. — Но мы должны быть очень осторожны с теми, кому доверяем. Сакура почувствовала, как что-то начинает формироваться, зарождаться план, который не был чем-то конкретным, но этого было достаточно, чтобы озвучить его. — Мы могли бы собрать совет побольше. — Как Суна? — Спросила Шизуне, нахмурившись еще больше. Цунаде только подняла пальцы домиком перед собой и сосредоточила взгляд на Сакуре. Этого было достаточно, чтобы придать ей уверенности. — Проблема сейчас в том, что они, по сути, выступают против всего, что ты говоришь, Шишоу, а Данзо по-прежнему обладает достаточной властью над ними, чтобы можно было подумать, что он все еще в совете, верно? — Она глубоко вздохнула и облизнула губы. — Если у вас в совете будет больше людей, которым вы можете доверять, которые поддержат вас, которые будут делать то, что нужно деревне, они не будут иметь такого огромного влияния. — По традиции, в состав совета входят только бывшие Хокаге и их товарищи по команде, Сакура-чан, — Тихо сказала Шизуне. — Предполагается, что они представляют Волю самого Огня, учения прошлого, направляющие будущее. — Нахуй традиции. — Сакура ударила ладонью по столу так сильно, что зазвенели чашечки с сакэ. — Единственное, к чему это привело нас до сих пор, - это измена и полное уничтожение клана-основателя. Если бы все следовало только традициям, у нас не было бы женщины-хокаге, у нас не было бы лучших медиков на континенте, и я не была бы ученицей Цунаде. Снова воцарилась тишина, но на этот раз ее нарушало прерывистое дыхание Сакуры. Шизуне широко раскрыла глаза, но Цунаде, что ж. Цунаде смотрела на нее так, словно никогда не гордилась больше. И это придало ей сил продолжать. — Нам нужны хорошие ниндзя в совете. Молодые ниндзя, которые еще помнят, каково это - сражаться и проливать кровь за деревню. — Мы не можем допустить, чтобы члены совета были в активном списке, — Напомнила ей Шизуне, — и мы не можем позволить себе отозвать ни одного шиноби с поля боя прямо сейчас. — Это правда, — Сказала Цунаде, и в ее глазах появился свирепый блеск. — Однако, есть несколько ниндзя, которые идеально подходят для этой работы. А пока мне нужно, чтобы ты стала директором больницы, Шизуне. На мгновение воцарилась тишина, во время которой глаза Сакуры расширились, а челюсть Шизуне отвисла. — Цунаде-сама! — Воскликнула Шизуне. — Я никак не могу... — Тебе придется, — Резко ответила Цунаде. — Я не могу позволить себе сосредоточить свои усилия на ней, пока занимаюсь этим делом. Я позабочусь о любых серьезных делах, но сейчас мне нужно, чтобы ты занималась всем остальным. — Она одарила ее резкой улыбкой. — Вы можете это сделать, директор. — Я... — Шизуне, казалось, потеряла дар речи, но в конце концов ей удалось взять себя в руки. — Спасибо, Хокаге-сама. — Хватит об этом. — Цунаде закатила глаза. — Это займет некоторое время, возможно, годы. Отныне мы трое будем постоянно наблюдать за окружающими, чтобы определить, кому мы можем доверять. Когда мы будем полностью уверены, я решу, стоит ли посвящать их в курс дела — Она потерла виски и раздраженно вздохнула. — Нам нужно будет поближе познакомиться с Данзо и Корнем, но с этим придется немного подождать. — Мы сможем это сделать. — Сакура не была уверена, говорила ли она это остальным или просто успокаивала себя, но ей стало немного легче, когда Шизуне-семпай решительно кивнула. — Я уже знаю, кого я собираюсь ввести в совет в первую очередь. — Цунаде ухмыльнулась, той самой крошечной улыбкой, от которой у Сакуры мурашки побежали по спине и она выпрямилась. Это была улыбка, столь же опасная, сколь и красивая, и она придала ей уверенности в том, что у них все получится. От автора: ... йоу Эта глава стоила мне жизни, ребята. Я так долго ее писала, но она казалась какой-то не такой, понимаете? Видите ли, я думала о том, чтобы не идти туда, проигнорировать резню Учиха и позволить ей стать своего рода данью уважения пожеланиям Итачи, как в аниме. Мне это не нравилось, потому что я думаю, что все это было просто глупо (давайте даже не будем вдаваться в историю с плохими решениями, которыми стала смерть Шисуи), и, в конце концов, один из моих лучших друзей убедил меня, что я смогу написать эту хрень по сюжету. Спасибо богу за хороших друзей. Итак, да, мы идем к этому. Вы помните, что в моих файлах это было обозначено как "Плохая идея"? Что ж, теперь вы можете понять почему. Эту историю просто нужно написать. Отчаянно. Как бы то ни было, я очень стесняюсь этого, и мне нужны любовь и объятия, так что, пожалуйста, перечитайте? Берегите себя, хорошо? Если кто-то из вас хочет поболтать о том, что происходит на вашей стороне экрана, и высказаться, а может, и не говорить об этом *вообще*, я здесь.