Daugther of Fire

Сакура скрестила руки на груди и склонила голову набок. — Давай, Пинки. — Генма сжал ее плечи и слегка встряхнул. — Это традиция! Сакура усмехнулась и пристально смотрела на него, пока он не убрал от нее руки. Он ухмыльнулся. Сакура нахмурилась еще больше. Нахальный ублюдок. — Я не пойду с тобой в бар, извращенец. — Она повернулась к генину, сидевшему за столом с заданиями, и улыбнулась ему немного агрессивно. — Вы уверены, что у вас нет для меня каких-нибудь новых миссий? — Извините, Харуно-сан, я не могу давать вам никаких заданий за пределами деревни еще два дня. — Тощий мужчина побледнел, когда посмотрел на нее, и Сакура восприняла это как сигнал к сдержанности. — Ты так говоришь, будто я приглашаю тебя на свидание, — Напомнил ей Генма о своем присутствии. — По традиции после получения миссией высшего разряда все напиваются в стельку. — Это традиция джоунинов, — Напомнила ему Сакура. Она развернулась и направилась к выходу из Башни, намереваясь найти себе какое-нибудь занятие в больнице. Она была уверена, что этой ночью ее будет мучить множество кошмаров — обычно так бывало после выполнения задания — и она позволяла себе отдохнуть, только если была полностью измотана. Так было лучше. — Да, что ж. — Генма легко поспевал за ней, когда они выходили на улицу. — Это была миссия джоунинов, в которой тебе довелось участвовать. Так что, ты ни в коем случае не можешь нарушать традицию. Сакура бросила на него невозмутимый взгляд, и его ухмылка в ответ стала только шире. Она вздохнула. — Я не собираюсь отставать, — Победно прокричал Генма, но она проигнорировала его. — Я не уйду, пока ты не закончишь смену в больнице и не присоединишься к нам! Она еще раз прищурилась, глядя на него, просто чтобы убедиться, что он понимает, как неудобно себя ведет, прежде чем уйти. — Увидимся в восемь, Сладкие щечки! — Он окликнул ее в ответ и рассмеялся, когда пара ниндзя, выходивших из Башни, странно посмотрели на него. Сакура ускорила шаг, надеясь, что они не подумали, что комментарий адресован ей. Иногда Коноха выглядела не столько деревней, полной серьезных шиноби, сколько центром сплетен. И ниндзя были хуже всех. Последнее, что ей было нужно, - это слухи о том, что у нее что-то было с ниндзя вдвое старше ее. Работа в больнице стала гораздо более терпимой после ее стычки с Момоэ, но в некоторых аспектах в тысячу раз сложнее. Большинство медсестер теперь боялись ее, и обычно она приходила к ним только в самых серьезных случаях или если собиралась встретиться с Шизуне для какой-нибудь работы по отравлению. Когда Сакура добралась туда, измученный на вид генин-медик низко поклонился и сказал, что нет случаев, требующих немедленной помощи, хотя Сакура видела, как уборщики убирают кровь с пола в направлении отделения интенсивной терапии. Это могло означать только одно. — Вы уверены, что им не нужна помощь? — Сакура-сенсей, мне очень жаль, — Поклонилась девушка, — но у меня нет доступа к этому отделу, и... у вас тоже. АНБУ. Единственным местом, куда Сакуре было запрещено заходить, была задняя часть отделения интенсивной терапии, где теневой корпус заботился о своих наиболее тяжело раненных. Они очень серьезно относились к своей личности, и лечить их разрешалось только уполномоченным врачам, хотя большинство людей знали, кто состоит в Анбу, а кто нет. Тем не менее, имело смысл запретить всему ненужному персоналу оказывать помощь боевикам Анбу. Хороший медик может многое сказать, просто взглянув на травмы, и не стоит допускать утечки секретной информации по всей деревне. Нахмурившись, Сакура закатала рукава своей рубашки и пригладила волосы. — Тогда мне просто нужно сделать несколько обходов в отделении неотложной помощи. Остаток дня был потрачен на лечение мелких травм и вправление костей. Казалось, что это был один из тех дней, когда буквально все уходили из деревни, выполняя свои задания, и почти никто не должен был вернуться. Это не имело значения, потому что все, что нужно было Сакуре, - это занять свои руки. Ей нужно было почувствовать, что ее чакра используется для чего-то другого, кроме разрушения. Это было своего рода терапией - помогать клеткам размножаться, а не укреплять свои собственные, чтобы она могла пробить дыру в чьей-то груди. Она надеялась, что этой крошечной частички равновесия, которую она привнесла во вселенную, будет достаточно, чтобы избавить ее от самых страшных кошмаров, и ограничиться обычным нервным срывом после выполнения задания. Не имело значения, была миссия успешной или нет, Сакуре всегда требовалось несколько дней, чтобы вернуться к своим интенсивным тренировкам после миссии. Несмотря на то, что она научилась ценить острые ощущения от работы в полевых условиях, активно помогая другим, она была достаточно осведомлена о себе, чтобы понимать, что это по-прежнему является для нее своего рода спусковым крючком. Первые пару дней после миссии всегда были наполнены воспоминаниями и периодами, когда она либо была слишком взвинчена, либо вообще не замечала, как проходит время. В тот вечер она отправилась в бар и впервые попробовала алкоголь. Она сидела за столом с Анко, Генмой, Райдо, Аобой и Кайто и выпивала с ними рюмку за рюмкой. Через некоторое время в животе у нее потеплело, а тело стало легким. У нее приятно кружилась голова, и от всего этого ей хотелось смеяться, и только тогда она поняла, почему это стало традицией. Они все были похожи на нее, размышляла она, пока Генма перед самым рассветом укладывал икающее бедствие, которым было ее тело, в постель. Потому что, хотя Сакура и не могла ни на чем по-настоящему сосредоточиться, она заметила, что сенбон Генмы подпрыгивал сильнее обычного, его улыбка была шире, или что Анко вела себя громко и неуместно, или даже что Райдо не мог усидеть на месте дольше, чем ровно тридцать три секунды. Они чувствовали себя точно так же, как она, и, вероятно, испытывали те же проблемы, что и она, только вдобавок к этому у них было еще почти полтора десятилетия опыта и травм. Той ночью Сакура заснула, чувствуя себя лучше. Теперь она поняла, что Генма пытался сказать своими действиями. Она была не одинока, были и другие, такие же, как она, которым пришлось слишком быстро повзрослеть, и все они прикрывали спины друг друга.

***

На следующий день Сакура проснулась с ощущением, что находится под водой. Ее конечности отяжелели, взгляд был рассеянным, а за глазами постоянно ощущалась боль. Со стоном она встала, чтобы приготовить себе чай. В доме было тихо, и по отсутствию грязной посуды Сакура поняла, что Цунаде даже не возвращалась прошлой ночью. В этом не было ничего необычного, но это все равно беспокоило ее. Если бы на нее не накатила волна тошноты, она бы определенно задумалась о том, чтобы поискать своего шишоу, и помогла бы ей с той работой, под которой она была погребена. — О, блять... — Сакура прислонилась головой к холодильнику и попыталась проглотить содержимое своего желудка. Холодок приятно согревал ее голову, но от него дрожало все остальное тело, поэтому она быстро отказалась от этого и заставила себя заварить как можно более крепкий чай. Проглатывать что-либо, казалось, было последним, что ей следовало делать, но, осушив чашку, она почувствовала себя немного лучше. Достаточно хорошо, чтобы идти по прямой в ванную. Решив, что если она сядет на ванну, то снова заснет, Сакура отбросила мысль о ванне и повернула вентиль на полную катушку. После некоторого пребывания под сильной струей горячей воды ей удалось погрузиться в медитативное состояние, сосредоточившись на течении струи, бьющей по ее затылку. Ее чакра, казалось, настроилась на эту частоту почти инстинктивно, и когда это произошло, Сакуре стало легче контролировать ее. Она сосредоточила свое внимание на своей печени, активизируя ее клетки и побуждая их своей чакрой быстрее отфильтровывать алкоголь из ее организма. Это был медленный процесс, главным образом потому, что она никуда не спешила, а также потому, что, хотя она была уверена в своих силах, никогда не было хорошей идеей вмешиваться в сложные вещи на клеточном уровне, когда она едва могла стоять прямо. Через некоторое время она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы выйти из душа. Головная боль все еще не проходила, но в данный момент ее это не слишком беспокоило, и она знала, что она пройдет только после того, как она выпьет достаточно воды, чтобы восполнить то, что потеряла. Сакура медленно, почти лениво, надела свою униформу, прежде чем отправиться на улицу. Только после плотного завтрака в ее любимом кафе ее нашел измученный Котецу. — Сакура! — Он тяжело дышал. — Цунаде-сама нуждается в тебе в больнице. Это срочно. Сакура начала двигаться еще до того, как он перестал говорить. Они оба поднялись на крыши, а гражданские вокруг них раздраженно смотрели на это. — Ты что-нибудь знаешь об этом? — Спросила Сакура серьезным тоном. — Я знаю, что она была там с Шизуне со вчерашнего вечера. — Котецу нахмурился. - Они в Красной секции. Красным отделением почти все называли отделение интенсивной терапии, предназначенное для членов Анбу. Если Сакура была права, то кровавый след, который она видела, ведущий к дверям отделения, может принадлежать тем же людям, которых Шизуне и Цунаде лечили более двенадцати часов. Это название было дано из-за того, что полы вокруг него часто блестели от крови. Оперативники Анбу были такими же безответственными, как и джоунины в деревне, когда дело доходило до госпиталя, особенно потому, что в Штаб—квартире был лазарет, так что если Красная секция использовалась — особенно не только Шизуне, но и Цунаде - то можно было не сомневаться, что тот, кто там находится, борется за свою жизнь. Сакура ускорила шаг. Цунаде взяла за правило не давать ей доступа к делам Анбу, и если она вот так зовет Сакуру, то это потому, что что-то пошло не так. Не из тех, кто заботится об этикете во время кризиса, она выпрыгнула в открытое окно на верхнем этаже, где сердито пульсировала чакра ее шишоу. — У тебя есть результаты теста или нет? — Она услышала крик. — Это, блядь, простой вопрос! — Что-то ударилось о стену. — Они неубедительны, Хокаге-сама. — Перед ней съежился тощий мужчина, его мантия блестела от крови, как и у главного врача. — Шишоу, — Прервала Сакура, прежде чем Цунаде успела придушить беднягу. — Где я тебе нужна? — Где, черт возьми, ты была? — Цунаде сердито посмотрела на нее. — Неважно. Пойдем со мной. — Затем она повернулась и прошла через двойные двери, которые, как знала Сакура, обозначали вход в Красную секцию. Четыре кровати были заняты, и лежащие там тела так сильно тряслись, что было удивительно, как они не упали. Шизуне склонилась над одним из них, другой медик помогал ей удерживать женщину на столе. — Что происходит? — Сакура в ужасе уставилась на Шизуне, которая одной рукой вводила желтую жидкость в грудную клетку женщины, а другой извлекала ее, на этот раз в сгустке химикатов было несколько капель неоново-зеленой жидкости. Яд. Сакура достаточно изучила это со своим сэмпаем, чтобы понимать, что это не то, что они знали раньше. Она многое поняла, когда ее тело пришло в движение, инстинкт взял верх, и она двинулась к женщине, чтобы помочь удержать ее. Первое, что она заметила, это то, что, хотя у шиноби на столах были открытые раны и порванная одежда, крови было не так много, как ожидалось. Вторым и, возможно, самым тревожным моментом было то, насколько усталой выглядела Шизуне. В то время как у Цунаде под глазами появились мешки, когда она обрабатывала одного из мужчин, руки Шизуне заметно дрожали, а веки опустились. Сакура могла вмешаться в любую секунду. Она мысленно подготовила себя к процедуре, которую Шизуне проводила с женщиной, и внимательно слушала, что говорила Цунаде. — Они прибыли из Кумо вчера, капитан их команды и вот этот, — Цунаде указала на мужчину, чью грудь она осматривала наполненными чакрой руками, — несли двух других всю дорогу сюда. Половина команды сразу же слегла от яда, мы пока не смогли создать противоядие. Все, что мы знаем о нем, это то, что он содержит высокоэффективное вещество, способствующее свертыванию крови, и мы изо всех сил стараемся поддерживать работу их органов достаточно долго, чтобы вывести яд. — Я не дошла до этого в своих тренировках, Шишоу, — Голос Сакуры не дрожал, но она внезапно почувствовала холод. Осознание того, что должно было произойти, поселилось у нее в животе, заставляя его сжиматься. — Что мне делать? — Ты знаешь теорию, девочка. Следи за Шизуне и мной и доверяй своей интуиции. Ты можешь попытаться. — Цунаде нахмурила брови, на ее висках выступил пот. — У него отказывают легкие. Сакура, подмени Шизуне, мне нужна ее помощь в этом деле. Ее тело выполняет команду прежде, чем она успевает как следует проанализировать, что оно делает. Она тщательно и как можно быстрее вытирает руки, надевает на лицо хирургическую маску, которую передает медсестра, и занимает место Шизуне. Женщина так бледна, что уже выглядит полумертвой. Сакура проверяет показатели и приказывает кому-нибудь придержать ее, ее голос звучит словно издалека, когда все ее внимание внезапно переключается на человека перед ней. Она тянется за химическим составом и пытается собрать его в правую руку, но часть его падает на пол, когда она подносит его к обнаженной груди женщины. Она делает вдох, закрывает глаза и втягивает жидкость в себя. Сопротивление, с которым она сталкивается, ожидаемо, но все равно неприятно. Она настолько привыкла настраивать свою чакру в соответствии с чакрой пациента, что практически не испытывает сопротивления при выполнении работы, которую она пытается выполнить. Это совершенно другое. Как будто, несмотря на то, что женщина слишком не в себе, чтобы кричать, она это чувствует.  Как будто каждая клеточка ее тела кричит и умоляет ее остановиться. Сакуре требуется больше времени, чем она рассчитывала, чтобы найти частицы яда, но когда она чувствует первые, то легко находит их все. Она забирает жидкость левой рукой и, не глядя, выливает ее в ведро. Прямо в правом предсердии куноичи все еще остается много яда, а сам орган бьется так слабо, что едва поддерживает в ней жизнь. — Я теряю ее, — Это не было похоже на собственный голос, но слова произнесли ее губы. В тот момент, когда они были произнесены, аппарат, отслеживающий ее жизненные показатели, замер. Несколько медсестер, которых впустили внутрь, начали с ней работать, чтобы начать процесс реанимации, и Сакура не смогла бы этого вспомнить, даже если бы попыталась. Она поняла, что все будет напрасно, как только заглянула внутрь тела женщины. Логически она понимала, что это безнадежное дело, но признавать поражение было не в ее стиле. Она накачивала чакру в свой организм, пока не почувствовала ожоги от чакры на руках, и остановилась только тогда, когда одна из медсестер грубо встряхнула ее за плечи. Она была мертва, и персонал уже отцеплял ее от аппаратов. Сакура пристально смотрит на женщину на столе. Теперь это труп, напоминает она себе. Кровь, которая должна была течь по ее венам, теперь заливает простыни под ней, точно так же, как у Забузы на мосту. Прямо как у Хаку. Ее кожа быстро теряет ту малую толику цвета и теплоты, которую сохраняла, и скоро станет совсем холодной. Она знает это, потому что в тот день прикасалась пальцами к шее Хаку и Забузы. Они были холодными и липкими от обилия воды вокруг, и иногда ей до сих пор снились кошмары, в которых она ощущала прикосновение их кожи к своим пальцам. Это то, чего она никогда не забудет. Сакура думает, что у нее все в порядке с воспоминаниями, которые навевает на нее труп на столе. Становится все легче и легче отгонять подобные мысли, потому что она знает, что у нее будет шанс вернуться к ним во время полевых работ. Поэтому она вяжет из них лоскутное одеяло для плаща, который набрасывает на плечи, когда это необходимо, и раскрашивает ими маску, которую носит. Теперь это уже почти привычка, запоздалая мысль. К чему она не готова, так это к крови, из-за которой перед ее мысленным взором всплывает образ Ино, так жестко падающей на лесную землю. Она не смогла спасти женщину. Логично было бы предположить, что это была не совсем ее вина, но это не имело значения, потому что она испустила свой последний вздох под руками Сакуры, наполненными чакрой, и этот факт вряд ли изменится в ближайшее время. Все люди, которых она убивала раньше, вряд ли могли подготовить ее к ощущению, что кто-то умирает на ее операционном столе. Потому что, хотя эти смерти она могла оправдать — это было ради деревни, она выполняла миссию, это был ее долг, — этот удар пришелся прямо в цель. У этой женщины было двое товарищей по команде, которые проснулись бы счастливыми, вернувшись домой, но поняли бы, что никогда этого не сделают. У нее был капитан, который сидел в коридоре снаружи и слушал новости от самой Хокаге. Все это напоминало о том, как прошел тот день. Кровь Ино на ней, Хината падает на больничный пол, когда они прибывают. Сакура подняла дрожащую руку к голове и откинула назад выбившиеся пряди, считая вдохи и выдыхая, чтобы в уголках ее глаз не было темноты. Тошнота заставила ее резко выдохнуть, и следующий вдох застрял у нее в груди. — Сакура. Она не знала, как долго ее шишоу звала ее, но когда она, наконец, пришла в себя, Цунаде смотрела на нее так, словно та могла либо потерять сознание, либо напасть на нее. Сакура медленно начала осознавать окружающее и заметила, что Шизуне почти заснула на единственном стуле в палате, прислонившись головой к стене позади нее. Две медсестры что-то писали в карточках пациента и прикладывали их к жидкостям. Тело было накрыто белой простыней. — Ты хорошо поработала сегодня, — Сказала Цунаде. — Иди домой и отдохни. Увидимся за ужином, хорошо? Сакуре захотелось оскалиться на нее. Она хорошо справилась? Что за гребаная шутка. Ей хотелось вцепиться в лицо своей шишоу и потребовать, чтобы она действительно посмотрела на нее и рассказала правду о том, насколько она облажалась, что даже не смогла спасти женщину, которая выжила на всем пути от Кумо. Однако, как только жестокие мысли пришли ей в голову, они тут же ушли, оставив после себя только чувство пустоты. Стыд и сожаление нахлынули на Сакуру, и она опустила голову. — Я отведу Шизуне-семпай домой. — Ее голос был едва громче шепота, но она знала, что Цунаде услышала ее, когда та сжала ее плечо. — Возьми с собой Хатаке, он снаружи, ждет новостей о двух других, и ему все еще нужно немного подлечиться. — Цунаде усмехнулась. — Сопляк отказался от еды, но я надеюсь, что ты заставишь его почувствовать себя виноватым. Сакура проигнорировала острую боль в животе, когда Цунаде сказала, что доверяет ей, и сосредоточилась на другой части предложения. Хатаке Какаши был капитаном, который снаружи. Волосы на ее руках встали дыбом, когда она поняла, что ему только что сказали, что товарищ по команде — его подчиненная, куноичи, формально находящаяся под его командованием — не выживет. Возможно, она думала, что с ним покончено, но одна только мысль о том, что он переживает то же, что она пережила с Ино и Хинатой, заставляла ее содрогаться. Не было времени для обиды, когда он чувствовал то же, что и она. Не имело значения, что его последнее поведение заставило ее отказаться от попыток возродить их отношения учителя и ученицы. В тот момент ничто не имело значения, потому что, в конце концов, Какаши все еще был в Седьмой команде, и ей была невыносима мысль о том, что ее не будет рядом с ним в этот момент. Она хотела удержать гнев и почти безразличие, которые ей удалось почувствовать к нему. Ей хотелось топнуть ногой и по-детски сказать своей шишоу, что она могла бы сама вылечить этого большого идиота, повернуться к нему спиной, как он к ней. Конечно, она не могла. Когда она пришла в себя, ноги уже вели ее к двери, а руки сами открывали ее. Что бы ни произошло между ними, потребность защитить его — так же, как потребность защитить Саске-куна и Наруто — все еще была с ней. — Они полностью поправятся, — Сказала она, и двери за ней захлопнулись. Ее взгляд сразу же упал на фигуру, тяжело прислонившуюся к стене. Его маска была залита кровью, а униформа анбу была такой грязной, что трудно было сказать, есть ли у него вообще какие-либо травмы. — Гончая-тайчо, — Запоздало добавила она, его маска смотрела на нее так же, как на ее первом задании чунина, и она вспомнила кодовое имя. — Сакура. — Его голос был хриплым и глубоким, как будто он давно им не пользовался, и от его пустоты у нее по спине пробежали мурашки. Сакура сделала глубокий вдох, ее легкие дрожали от напряжения. Она поняла, что на самом деле не знала, как поступить. Он выглядел так, словно был готов сбежать, и она инстинктивно поняла, что если еще раз упомянет о его товарищах по команде, он уйдет. Что бы ни говорила Цунаде-шишоу, она была не в том настроении, чтобы убеждать его в чем-либо. Единственное, что она могла сказать в данный момент, - это правда. Она была ниндзя-медиком, он нуждался в исцелении, и им нужно было доставить Шизуне домой. — Мне нужна твоя помощь, — Сказала она, когда он отошел от нее на несколько шагов. — Шизуне едва в сознании, а Цунаде все еще занята. Мне нужна помощь, чтобы доставить ее домой. Признание в любой слабости казалось таким противоречащим всем усилиям, которые она прилагала, чтобы никогда больше не чувствовать себя беспомощной, но она знала, что это сработает с ним. В этот момент мужчина перед ней совсем не походил на Какаши-сенсея. Он был просто капитаном Анбу, который слишком много повидал, слишком много сделал и который пережил другого товарища по команде. Он реагировал только на две вещи — приказы и тех, кто нуждался в помощи. Крошечная часть ее радовалась, когда он последовал за ней обратно в операционную, его шаги были такими же бесшумными, как и ее, но в основном она просто чувствовала оцепенение. Однако, увидев, как он застыл при виде накрытого тела, когда она подошла, чтобы помочь Шизуне подняться, она пришла в себя. Цунаде почти не обращала на них внимания, отдавая приказы другим медикам отнести образцы в лабораторию, пока она не закончит. — Сен... — Сакура глубоко вздохнула. — Семпай. Какаши не пошевелился. — Гончая-тайчо. — Ее голос был резким и повелительным, таким же, каким она говорила во время миссий, когда вела свою команду генинов или чунинов в опасные ситуации. Это был голос, который требовал, чтобы его услышали, и она научилась его использовать. Он метнулся в ее сторону так быстро, что она едва успела заметить его движение, когда он взял ее сэмпая на руки, обхватив одной рукой ее колени, а другой поддерживая за спину. Какаши едва взглянул на нее, направляясь в коридор, и Сакуре пришлось бежать трусцой, чтобы догнать его. Цунаде-шишоу послала им пронзительный взгляд, который Сакура не смогла расшифровать, прежде чем вернуться к своим пациентам. Она чувствовала, что должна попросить его притормозить, успокоиться, он все еще был ранен, но сдержалась. Она сомневалась, что он послушает, даже если ей удастся заговорить. Какаши подошел к окну в конце коридора и открыл его локтем, его движения были грациозными, несмотря на скованность, когда он выбрался наружу, оставляя за собой только след из грязи и крови. Сакура нахмурилась, ее дыхание участилось, когда она следовала за ним через деревню. Жилой комплекс Шизуне находился недалеко от башни Хокаге, и было уже достаточно поздно, чтобы вокруг никого не было, но Сакура дважды чуть не потеряла его из виду, если бы не отслеживала его чакру. Ей пришлось прибегнуть к шуншину, чтобы догнать его. Он стоял на краю балкона, все еще держа Шизуне на руках. Сакуре потребовалось мгновение, чтобы понять, что он ждет, когда она действительно откроет балконную дверь. Она не смогла сдержать сердитого взгляда, который бросила в его сторону, прежде чем присесть и выудить две отмычки из набедренной сумки. У нее ушло несколько минут на то, чтобы разобраться, но ей удалось не сломать замок от досады, так что она считала это победой. Сакура осторожно открыла дверь, проверяя, нет ли ловушек, и отодвинула занавеску, когда ничего не обнаружила. Она скорее почувствовала, чем услышала, как Какаши идет позади нее, и только потому, что его рука случайно коснулась ее, она почувствовала, когда это произошло. Кожа его обнаженного предплечья на мгновение коснулась ее плеча, но вместо того, чтобы он прошел мимо нее, она почувствовала, как он скользнул вниз по ее руке. Она поймала его как раз перед тем, как он упал на землю вместе с Шизуне, но она не ожидала, насколько тяжелым будет их общий вес, и ее чуть не утащило вниз, прежде чем инстинкт взял верх, и чакра собралась в ее мышцах, чтобы помочь. — Дерьмо, — Пробормотала она, одной рукой забирая Шизуне из его объятий, и помогая его, почти бессознательному телу, соскользнуть на пол. Она смотрела на него достаточно долго, чтобы убедиться, что он все еще дышит, прежде чем переступить через тело и отправиться в спальню. Возможно, она чувствовала себя немного виноватой из-за того, что этот глупый мужчина заставил ее так быстро уйти, когда она провела день в больнице. К тому времени, как она уложила Шизуне в постель, женщина начала просыпаться. — Сакура-чан? — Ее голос был слабым и невнятным. — Йо, сэмпай, — Сакура изобразила на лице что-то похожее на улыбку, на что была способна. — Ты, случайно, не знаешь, где живет Какаши, а? — Этажом выше моего, — Шизуне быстро заморгала, пытаясь проснуться, но это не очень помогло, ее веки все еще были тяжелыми, а речь невнятной, — одно окно налево. — Принято, — Сакура выпрямилась. — А теперь отдохни, семпай, прежде чем получишь чакроистошение. И с этими словами она вернулась в гостиную, где обнаружила Какаши на полпути к окну. Сакура нахмурилась, но позволила ему вылезти самому, только когда он начал опасно балансировать на карнизе, чтобы подхватить его. Он без особого энтузиазма оттолкнул ее, но у нее уже была чакра на мышцах, и его сила была почти смехотворной. — Я в порядке, — Пробормотал он, когда она крепче вцепилась в его жилет сзади. — Угу, — Ответила Сакура, направляя чакру к своим ногам, чтобы помочь им перейти на следующий уровень. В квартире Какаши не было балкона, но там был пустой цветочный ящик, в котором они какое-то время неуверенно балансировали, пока он снимал свои ловушки, и она поддерживала большую часть его веса. Сакура обратила особое внимание на несколько защитных механизмов, которые он установил, и переместилась, чтобы запереть его внутри. Какаши снова попытался оттолкнуть ее и преградить ей путь в свою квартиру, но ему удалось только вывести их обоих из равновесия, сделав их вторжение еще более неуклюжим, чем это было необходимо. — Босс? — С кровати, на которую она почти упала, донесся грубый голос, и Сакура узнала Паккуна в освещенной луной комнате. — Паккун, — Вздохнул Какаши, наваливаясь на нее всем своим весом, когда Сакура выпрямилась. — Ты не должен впускать незнакомых людей в квартиру. Сакура прищурилась, глядя на него, но решила ничего не говорить о том, что она не была незнакомкой. Судя по всему, Какаши был еще хуже, чем она ожидала. — Где здесь ванная? — Резко спросила Сакура, вопрос был адресован нинкену, который немедленно привлек к себе внимание. — И аптечку первой помощи, раз уж я этим занялась. — Молодой цветочек? — Мопс склонил голову набок. — Что происходит? — Паккун! — Сакура нахмурилась, глядя на него. — Какаши бредит, и ему становится по-настоящему холодно. Я должна помочь ему прийти в себя. Где. Гребанная. Ванная. — Сюда, — Паккун повел ее в темноте к двери слева от них и включил свет на себя, прежде чем открыть шкафчик ртом и указать на белую коробку. — Аптечка первой помощи. — Спасибо, — Пробормотала Сакура, ее глаза уже блуждали по фигуре Какаши, пытаясь найти источник кровотечения. Его униформа Анбу была заляпана таким количеством грязи, что она едва могла ее узнать. Обнаружить подобную травму было практически невозможно, и даже если бы она это сделала, то не смогла бы ее вылечить, когда она была такой грязной. Ниндзя-медик в ней знала, что очевидным решением было бы отвести его в душ, и Сакура давно подавила ту часть себя, которая заботилась о приличиях. — Что мы делаем в моей ванной? — Смущенно пробормотал Какаши. Сакура подвела его к душевой кабине и повернула ручку, прежде чем наклониться, чтобы помочь ему войти. Она сняла с него нагрудник, в то время как его руки безуспешно пытались оттолкнуть ее. Ему удалось только встать под струю горячей воды. Сакура фыркнула, когда он начал задыхаться. “Глупый человек”, — пробубнила она себе под нос и продолжила помогать ему снять верхнюю одежду, чтобы осмотреть раны. Часть ее все еще сопротивлялась мысли о том, что, черт возьми, она раздевала Какаши-сенсея, но она довольно быстро отбросила эту мысль. Она помогала Тайчо из Анбу снять форму, чтобы обработать его раны.  Она раздела его до майки и начала снимать с него штаны, когда поняла, что он все еще задыхается. — Тайчо? Его тело сотрясала дрожь, а руки были прижаты к бокам, когда он позволил ее рукам расстегивать его одежду. Его голова была повернута в сторону и слегка приподнята, в сторону от нее, а грудь вздымалась при каждом резком, неконтролируемом вдохе. С того места, где она стояла у его ног, казалось, что он рыдает. Сакура быстро избавилась от остальной части его униформы, оставив его в одних боксерах и майке, прежде чем взять его запястья в свои руки. — Какаши, — Сказала она более настойчиво, когда поняла, что он доводит себя до исступления. Такими темпами у него будет гипервентиляция. Силы, с которой он вырвался из ее хватки, было достаточно, чтобы напугать ее, когда он отлетел к стене. Его голова с отвратительным треском ударилась о плитку, прежде чем он медленно сполз на пол, а руки сорвали маску гончей с его лица. Сакура видела, как его взгляд был прикован к рукам в перчатках, как шаринган томоэ бешено вращался в его глазнице, а единственный угольный глаз был со зрачком таким крошечным, что едва ли походил на булавочный укол. Он был похож на дикого зверя, готового напасть при любом признаке опасности для его раненого тела. Издав сдавленный звук, Какаши сорвал с пальцев перчатки и принялся лихорадочно тереть руки под струями душа. Теперь его дыхание участилось, и Сакура поняла, что должна действовать. К тому времени она смогла определить источник крови — большую отметину на его торсе и глубокую рану на бедре — и сосредоточилась на этом. — Какаши, — Сказала она тихим, но твердым голосом, — сейчас я собираюсь тебя вылечить. С руками, светящимися мягким зеленым светом, она приблизилась к нему, вода теперь обливала ее так же сильно, как и его. Он что-то бормотал, пока она заставляла клетки его тела размножаться быстрее. Его дыхание немного замедлилось, но руки все еще до крови натирали друг друга. Она с облегчением отметила, что его раны не были отравлены. При виде него у нее внутри все сжалось. Она очень хорошо знала, через что он проходит, хотя бы потому, что для нее это тоже было обычным делом. Вернувшись с задания, она выяснила, что все, что ей нужно было сделать, было сделано, и продолжила тихо ломаться в своей не слишком уютной комнате в одиночестве. Только на этот раз Какаши был не один, и Сакуру охватила смесь эмоций при этой мысли. Она была рада, что смогла быть рядом и исцелить его, но не могла представить, что он почувствует, когда действительно придет в себя и поймет, что она была свидетелем его слабости. Сильная дрожь сотрясла его тело, и только тогда она поняла, что он не бормотал ерунду. — Рин, — Его голос был чуть громче шепота, в нем было столько отчаяния и боли, что у нее защемило в груди. — Обито, прости меня. — Он тихо выдохнул. — Рин. Ей нужно было вернуть его обратно. Она не знала, где он застрял в данный момент, какие ужасные воспоминания могли заставить его голос звучать так, но ей нужно было вернуть его обратно. — Какаши, — Теперь ее голос звучал громче, ее руки настойчиво сжимали его. — Это Сакура, мы в твоей квартире в Конохе. Мне нужно вылечить твою ногу. Ты меня понимаешь? Прошло еще несколько мгновений, пока она звала его по имени и держала за руки, прежде чем он перестал бормотать и задыхаться, и еще несколько, прежде чем он действительно посмотрел на нее, а не сквозь. — Сакура. Она не знала, что делать. Момент был более интимным, чем она себе представляла, и это не имело никакого отношения к тому факту, что он был полуобнажен, и они оба были так близко друг к другу. Она была там, в его личном пространстве, и видела его в таком состоянии, которого, по ее мнению, никто другой никогда не видел. Она никогда не была в ситуации, когда чувствовала бы такую сильную связь с кем-то. Она поняла, что между ними что-то сломалось. То, как он смотрел на нее, было совсем не похоже на то, как он смотрел на нее раньше. Его глаза видели ее насквозь, когда она была генином под его опекой. Когда он перестал быть ее учителем, он перестал даже смотреть на нее, казалось, что его глаза просто не могли вынести ее вида, а теперь. И теперь он смотрел на нее так, словно она совершила серьезную ошибку и одновременно спасла его. — Убирайся. Его голос был тихим и бесстрастным, и она, вздрогнув, поняла, что он, должно быть, говорил с ней командирским тоном. Это была странная мысль о том, что у него были те же защитные механизмы, что и у нее, и это больше всего на свете заставило ее отстраниться от него. Как будто чары рассеялись, и она, наконец, смогла увидеть, что происходит. Ее униформа, ранее испачканная кровью и грязью, промокла насквозь. Ее волосы, наполовину заплетенные в косу, слиплись от воды и прилипли к голове. Ее руки крепко держали его. И, конечно, Какаши. Полуобнаженный Какаши с хмурым выражением лица, которое она раньше видела на нем только в разгар битвы. — Убирайся. — В его голосе зазвучали опасные нотки, заставившие ее подавить дрожь. Но весь прошлый год она приучала себя не обращать внимания на его тон. Нахмурившись, не уступая ему, она отпустила его руки и, вздернув подбородок, посмотрела на него сверху вниз. — Я еще не закончила лечить тебя. — Ее голос был таким же, каким она говорила на поле, тем же голосом, которым он запугивал ее. Голос человека, привыкшего быть капитаном на поле. Она смотрела на него достаточно долго, чтобы заметить вспышку удивления на его лице, прежде чем опустила подбородок, ее собственное лицо слегка покраснело, когда она поняла, что они все еще находятся в душе вместе. "Возьми себя в руки, Сакура", - сказала она себе. Это было единственное, что она могла сделать, чтобы как следует обработать его рану. Напрягая мышцы, она медленно и обдуманно протянула руку к его ноге. Казалось, он перестал думать о драке или бегстве, как раньше, но она знала, как это бывает, по личному опыту и не хотела рисковать. Ее чакра без усилий настроилась на его волну и эффективно воздействовала на его клетки. Она не заняла у него больше времени, чем было необходимо, закончив работу почти небрежно. И все же было трудно не заметить, как он напрягся, когда их чакра смешалась. — Паккун. — Она повернулась и вышла из душа, даже не взглянув на мужчину, стоявшего там. — Он уже однажды терял сознание сегодня вечером, мне не нужно, чтобы он ударился головой. — Я позову в стаю, — Проворчал Паккун. — Мы убедимся, что с ним все в порядке. Сакура кивнула ему и поправила бронежилет. Она по-прежнему стояла спиной к Какаши, и он не сделал ни малейшего движения, чтобы последовать за ней или хотя бы заметить ее присутствие. Она окажет ему такую же любезность. — Проследи, чтобы он не спал в этой одежде. Если ночью у него поднимется температура или он не проснется в течение следующих четырнадцати часов, немедленно вызовите врача. — Сакура серьезно посмотрела на мопса, когда его затуманенный взгляд несколько раз переместился с нее на джоунина позади. Она хотела сказать больше. Ей хотелось повернуться и высказать ему все, что она думает. Ей хотелось утешить его и ударить по лицу за то, что он оттолкнул ее, хотя он знал, что она помогла. Она хотела проникнуть в его голову и вытащить оттуда все воспоминания, ставшие причиной его нервного срыва. Она хотела никогда больше его не видеть. Сакура хотела многого, и потребность что-то сделать была такой сильной, что все ее тело на секунду напряглось. Впрочем, это не имело особого значения, потому что в следующее мгновение она исчезла, не оставив после себя ни облачка дыма.

***

Примечания автора: УХ ТЫ. Эту главу было ТРУДНО писать, хах. Хотя она одна из моих любимых. В этой части происходит много важных событий, и я надеюсь, что достаточно хорошо уловила все эмоциональные потрясения, ха-ха, бедный малыш Какаши, я так сильно его люблю, и Сакура тоже. Я надеюсь, вам, ребята, понравилось это, я чувствую, что на данный момент мне действительно нужна обратная связь, лол, я в стрессе. Мы живем историей, йоу. То, что происходит вокруг, просто безумие. Мой университет полностью закрыли, и я преподаю английский в частной школе, которая тоже закрылась, так что я работаю дома. Я нахожусь в группе риска, поэтому сижу в своей квартире на карантине. Вы все, если можете, пожалуйста, сделайте то же самое. Я ооочень устала, но я уверена, что скоро выйдет следующая глава, надеюсь, это обновление сможет подарить вам, ребята, немного счастья в эти тяжелые времена. Люблю вас всех, будьте в безопасности и заботьтесь друг о друге <3