Режиссёр смерти: Последний дебют

Между тем остальные участники, не понимая, что творится с «головой» их команды, пытались привести его в чувство, трясли, хлопали по щекам и кричали, зовя его. Неожиданно Стюарт что-то невнятно крикнул, вскочил на ноги, с безумным хохотом бросился к столу и начал биться об него лбом. Марьям и Лев, что находились поблизости, тотчас схватили его по обе стороны и еле оттащили от стола. – Стюарт! – Стюарт, что с тобой?! – Эй, приди в себя! – Что за циг’к тут пг’оисходит?! – Господи! – В него что, вселился демон?! – раздавались возгласы со всех сторон. Когда сие представление с сумасшествием завершилось, Стюарт, которого насильно уложили на диван, начал медленно приходить в себя. Мутным взором окинув бледные обеспокоенные лица, он едва слышно вопросил: – Что со мной?.. – Ничего страшного, у тебя просто случился нервный срыв, – спокойно ответил Табиб Такута. – Просто нервный срыв?! Да он чуть не убился! – возмущённо воскликнула раскрасневшаяся Марьям Черисская. Как бы она ни винила Стюарта в смерти подруги, ей было всё-таки немножко жаль его. – Ёмаё, кажется, у кого-то реально съезжает крыша в этом местечке, – причмокнул Борис Фоедов. – Кто бы говорил! – съязвила Илона Штуарно. Она вместе с Сэмюелем принесла скрипачу воды. – На, пей! Стюарт пригладил горячий лоб, опустошил стакан и тяжело вздохнул: – Простите за это недоразумение... Забудьте о нём. – О таком нельзя забыть... – вздохнул Пётр Радов. – Но мы попытаемся. – Так... что с тобой пг’оизошло? – спросил Максим. – Просто небольшое помутнение рассудка. Забудьте, – отмахнулся Стюарт. Он и сам не мог объяснить того, что с ним происходило. Не мог же он рассказать всем о том, что видел мёртвых воочию! Если его сейчас считают немного обезумевшим, то что будет, если он им расскажет о своих страшных видениях? – Тебе стоит отдохнуть, – сказал Табиб. – Я в порядке. – Я сказал, тебе надо отдохнуть. Слово доктора – закон, помни об этом. Было бессмысленно спорить с Такутой, потому Уик замолк и вместе с ним отправился в свою комнату. Все проводили их встревоженным взглядом и переглянулись. – Кстати, мы не ели и всё ещё не переоделись... – беспечно улыбнулся Борис и, несмотря на укоризненные взоры, отправился в свою комнату. Остальные молчаливо простояли в коридоре где-то с минуту и решили последовать примеру актёра: привели себя более-менее в порядок, умылись, переоделись и позже встретились на первом этаже. Те, кто умеет готовить, отправились на кухню, остальные проследовали в столовую и решили отвлечься разговорами, однако разговоры никак не клеились и этаж медленно погрузился в молчание. Борис Феодов и Илона Штуарно, на удивление, сели вместе рядом с Сэмюелем Лонеро и о чём-то постоянно перешёптывались. Когда еда была готова, все сели за стол и, пожелав друг другу приятного аппетита, принялись за скромные, но сытные и вкусные яства. Когда все тарелки и стаканы были опустошены, Илона поднялась, поправила голос и с довольным лицом заявила: – Ну что, Убаюкин, признаешься в своих преступлениях? Или нам тебя связать? Максим возмущённо нахмурился и тоже поднялся: – Хватит считать меня убийцей! Я не убийца, сколько г’аз повтог’ять?! Клочок волос ничего не г’ешает! Меня подставить могли! – Против тебя все доказательства, ёмаё! – воскликнул Борис и тоже поднялся. – Давайте его свяжем и тогда на следующий день убийства не будет? Как вам идея? – Э-эй! Вы совсем что ли?! Связывать меня не надо! – Ага-а! Убийца, значит! – указала пальцем на него Штуарно. – Будь ты не убийцей, согласился бы на эту авантюру! – Вы хотите, чтобы у меня руки затекли, пока я буду связан?! И вообще это наг’ушение личных гг’аниц! – Как заговорил, ой, как заговорил! – смеялся Борис. – Честно, это уже правда чересчур... – подал голос разума Гюль Ворожейкин. – Оставьте вы его в покое. Доказательств действительно мало и есть вероятность, что Максима действительно подставили. – Нет! – возникла Штуарно. – Ну, так уж и быть, – тотчас сдался Феодов, жестом успокоив фотографа. – Но мы обличим тебя, убийца! – воскликнули противники Максима враз, указав на хмурого актёра, и звонко пожали друг другу руки. Всех удивляло, как сплотились друг с другом, казалось бы, враги и это... пугало. Союз безумца, способного на страшное убийство, и кровожадного журналиста-фотографа по-настоящему настораживал и напрягал остальных, ведь мало ли кто-то из них мог быть настоящим убийцей и обвинением и дружбой увиливать от подозрений? На самом деле каждый из участников подозревал всех, кем бы тот ему ни приходился, и каждый был напуган неизвестным скорым будущим. Выживут ли они? Кто убийца? Когда этот кошмар наконец окончится и наступит пора спокойной, мирной жизни на свободе?! – Честно, это уже правда чересчур... – подал голос разума Гюль Ворожейкин. – Оставьте вы его в покое. Доказательств действительно мало и есть вероятность, что Максима действительно подставили. – Нет! – возникла Штуарно. – Ну, так уж и быть, – тотчас сдался Феодов, жестом успокоив фотографа. – Но мы обличим тебя, убийца! – воскликнули противники Максима враз, указав на хмурого актёра, и звонко пожали друг другу руки. Всех удивляло, как сплотились друг с другом, казалось бы, враги и это... пугало. Союз безумца, способного на страшное убийство, и кровожадного журналиста-фотографа по-настоящему настораживал и напрягал остальных, ведь мало ли кто-то из них мог быть настоящим убийцей и обвинением и дружбой увиливать от подозрений? На самом деле каждый из участников подозревал всех, кем бы тот ему ни приходился, и каждый был напуган неизвестным скорым будущим. Выживут ли они? Кто убийца? Когда этот кошмар наконец окончится и наступит пора спокойной, мирной жизни на свободе?! После обеда Илона Штуарно и Сэмюель Лонеро отправились в комнату к Стюарту Уику, который сидел в кровати и говорил с Табибом Такутой о детских сказках, дабы отвлечься от ужаса и трагедии, которая так сильно потрясла истощённого следователя. Увидев довольную Илону и встревоженного Сэмюеля, Стюарт вспомнил об ужасающей смерти Эллы и мгновенно посерел; радость и улыбку с его лица как рукой смело. – Мы пришли с новостями! – живо воскликнула фотограф, не обращая внимания на состояние скрипача. – Кажется, мы нашли убийцу! – Вернее, мы предполагаем... – поправил Сэмюель. Стюарт и Табиб опешили: – Что?! – Да-да! Вот! – девушка показала клок русых волос. – Это волосы Максима Убаюкина! Их сжимала в руке Элла! При упоминании покойницы Уик шумно сглотнул и затрясся. – Мы предполагаем, – продолжил Сэмюель, ломая пальцы и кусая губы, – что Элла перед смертью подралась с убийцей за твою жизнь. Об этом говорят колотые раны от вилки на её шее и плече, да и этот самый клок волос, который она могла вырвать у убийцы перед смертью... Так же мы предполагаем, что сначала её зарезали вилкой и только потом поволокли на кухню... ну и дальше ты сам понимаешь... Такута хотел вмешаться в разговор, но Стюарт остановил его жестом. – Что ещё вы обнаружили? – с привычным хладнокровием спросил скрипач. – Больше ничего, но я отвечаю, что убийца – Убаюкин, чёрт возьми! – ударила себя кулачком по ладошке Илона. – Ты же видишь клок волос? Вот он, он принадлежит Убаюкину! – А не заметили ли вы, кто не был в крови из присутствующих? – Что? – Когда убийца убил Эллу, кровь попала на всех, кто во время убийства спал. На убийцу кровь попала бы немного иначе, потому я спрашиваю: кто не был в крови рано утром или на ком кровь выглядела странно? Сэмюель и Илона растеряно переглянулись. – Мы... мы не заметили... – стыдливо опустил взгляд Лонеро. – Плохо. Так мы могли бы понять, кто убил. Мне надо было вам об этом сказать заранее... Но ладно, что прошло, то прошло. Дальнейшее обсуждение убийства возлюбленной усугубляло моральное состояние Стюарта, но он терпел и держался, как только мог, однако под конец не выдержал и залился скромными слезами, больно схватившись за волосы, как бы заглушая душевную боль физической. Табиб хмуро попросил заменителей следователя уйти и оставить бедолагу в покое, но Уик тотчас успокоился, пришёл в себя, утёр слёзы и продолжил разговор о преступлении. И к чему они пришли? К сожалению, ни к чему. Вечером все за обсуждением различных тем, не относящимся к убийствам, собрались на ужин, с подозрением пили приготовленные напитки и решили вновь спать всем вместе в коридоре, только оставить кого-то, так сказать, «на шухере». Этим кем-то оказался Гюль Ворожейкин, решивший защищать остальных, как верный сторожевой пёс. И вот перед сном Стюарт в сопровождении беспокоящегося за него Табиба вышел из своей комнаты в коридор, как вдруг вновь вернулся в комнату, попросил приятеля быть тише и стал свидетелем ссоры Ворожейкина, который загораживал собой Максима Убаюкина, и Бориса Феодова, который опасливо вертел ремнём. – Гюль, отойди! Дай мне повязать этого подонка! – Борис, ты ведёшь себя крайне невразумительно! – Ну вы же меня связали в тот раз! Почему я не могу связать убийцу?! – Потому что ты собирался напасть на человека! Максим ничего плохого не сделал, чтобы быть связанным! – Ага-а, не сделал?! Он – убийца, и мы обязаны его связать, чтобы более не совершилось преступлений! Или ты хочешь чужой крови?! – Борис! – Ёмаё, Гюль, подумай головой наконец-то! Или у тебя реально вместо мозга грецкий орех?! – Я тебе не позволю связать ни в чём неповинного человека! – У нас есть все доказательства! Русые волосы, его преступное прошлое! Что тебе ещё надо?! – Что здесь происходит?! – вскричала пришедшая на этаж бледная, как поганка Марьям Черисская в сопровождении встревоженного и ломавшего свои руки Льва Бездомника. – Эй, блондинка! – окликнул её Борис. – Вбей в мозг этому старому пню, что надо повязать убийцу, пока не стало слишком поздно! Вон, твою подружайку уже прирезал этот преступный ублюдок! Или ты откажешься и, я скажу, что все блондинки реально тупые?! – Что ты брякнул?! – Правду брякнул! Ну так чё, поможешь или как? – Иди ты к чёрту, сумасшедший! – взвинтилась Черисская. – Это тебя надо повязать, тебя и только тебя! Отстань уже от Максима, он не убийца! – Друзья, хватит ссориться... – заволновался Лев Бездомник, но его никто, конечно же, не слышал. – Тогда ты, шпала бездомная! Скажи ему, что надо по... Раздался громкий шлепок, – покрасневший от злобы Гюль дал приятелю пощёчину, схватил его за плечи и начал трясти. – Борис, приди в себя! Хватит орать и просто послушай нас! – кричал он. Борис схватился за ноющую щёку и закричал на весь этаж: – Тварь, мразь! Я не удивлюсь, если тебя убьют следующим, убийце-защитник! Тьфу на тебя! – актёр плюнул в ноги поэту, бросил ремень на пол и, толкнув плечом Марьям со Львом, ушёл на второй этаж к остальным. Огорошенные сие представлением Стюарт и Табиб вышли из комнаты. Гюль поднял ремень, положил его на стол и тяжело вздохнул. – Господин Ворожейкин, вы как? – обеспокоенно спросил Максим Убаюкин. – Я в порядке. Но не стоило мне давать ему пощёчину... – Стоило! – вмешалась возмущённая Марьям со слезами на глазах. – Вы поставили на место этого ублюдка, мерзкого безумца! – Скорее отвернул от себя... – он вновь вздохнул и сел на диван. – Это Борис, его уже никак не изменить. Я привык к его странным выходкам, но это уже край. – Я не понимаю, как вы его терпите! Это... это... это он убийца, он, он! – девушка шмыгнула носом, уткнулась в грудь Льву и громко разрыдалась. – Я не хочу умирать! Я не хочу умирать! Элла... Элла, почему ты ушла от меня?! Услышав имя возлюбленной, Стюарт посерел и поджал губы. – Всё будет хорошо... – прошептал в пустоту поэт и снова тяжело вздохнул. Когда все успокоились и немного пришли в себя, они спустились на второй этаж и почти сразу погрузились в тревожное царство сновидений и кошмаров, кроме Гюля, что сел у стены и принялся наблюдать за спящими рядами.