Режиссёр смерти: Последний дебют

Позже, ещё раз внимательно оглядев место преступления, Стюарт с Табибом Такутой и Сэмюелем Лонеро отправились в комнату к умершему и осмотрели труп. Доктор снова чуть не упал в обморок, но отважился и взглянул на бледное окровавленное лицо с приоткрытым ртом, откуда выглядывал ряд белых зубов, и открытыми стеклянными глазами. Ужас и боль сдавливали груди мужчин, пока они с сожалением смотрели на тело их доброго некогда товарища. – Господи, я не могу! Мне больно смотреть на это! – воскликнул, не сдержавшись, Табиб. – Мне больно от осознания, что он буквально вчера был живой, а сейчас лежит и наверно не осознаёт, что погиб навеки, что заснул непробудным сном! – Табиб... – Сэмюель обнял приятеля и погладил его по голове. – Всё будет хорошо! Мы выберемся и... – И что?! Нет, Сэм, посмотри правде в глаза: мы в ловушке, откуда нет выхода, и среди нас находится кровожадный убийца, раз он решил разделаться с бедолагой Ванзетом, мать твою, тёркой! И не чьей-то тёркой, а твоей, да ещё и твоё пальто нацепили! Тебя подставляют, а ты беспечно ходишь и говоришь всем, что всё будет хорошо! – он закрыл глаза руками и чуть ли не плача прошептал: – Я не понимаю, как ты остаёшься таким позитивным в такой момент... – Я просто верю, что всё будет в порядке. Вера – очень сильная вещь, хотя про неё постоянно забывают. – Ве-ера!.. Стюарт молчаливо наблюдал за их разговором, погрузившись в свои думы. Отныне все, кто его окружал, попадали под пули сомнений; он не мог понять, кому доверять, а кому – нет. Даже Сэмюель и Элла не смогли укрыться от подозрения – всех он считал врагами и боялся, что его могут жестоко предать и пырнуть в спину ножом. «Господин Лонеро может лишь притворяться добрым... но насколько долго он обводит меня вокруг пальца? Насколько долго он заодно с Затейниковым? Может, он специально оставил после себя столько улик, чтобы на него не подумали? Табиб может лишь притворяться, что боится крови, а на деле оказаться хладнокровным и расчётливым убийцей. В конце концов, он доктор... А Элла?.. Она вполне может быть охмурительницей. Но почему именно я? Знала ли она о моей учёбе следователя раньше? А правильно ли я сомневаюсь?..» Мысли тяжёлыми шестерёнками скрипели в голове, пока внезапно к ним не пришла фотограф Илона Штуарно. Подкравшись, подобно мыши, она встала за спину Сэмюелю и ткнула его пальцами в бока, – композитор подскочил и испуганно вскрикнул. – Бу! Глупый блондинчик испугался! Ха-ха! Она залилась смехом. Мужчины посмотрели на неё с недоумением. – Ну что вы на меня так пялите? Даже шутливо напугать нельзя, что ли? – Мы... мы находимся рядом с трупом... – прошипел Табиб. – И чё? – Как что?! Надо уважа... – Ску-ко-та! Лучше дайте-ка на труп поглядеть! И вообще жизнь без крови скучна и сера, так что радуйтесь, что в вашей жизни хоть что-то интересное происходит! – Илона прошла между Сэмюелем и Табибом и стала разглядывать покойника. – У-у, жестоко-жестоко! Тёркой шею перетереть... Это ж какая фантазия у убийцы нашего! Эй, глупый блондинчик, а ты, случаем, не убивец? – Я? Нет, конечно! Я с Ванзетом дружил... – Ну мало ли! А то все улики на тебя указывают! – Его, скорее всего, подставляют, – ответил за приятеля Стюарт. – Ну, это и страусу понятно! Я просто проверяла реакцию нашего глупого блондинчика, а то мало ли он начал заминаться! – Почему ты меня так называешь?.. – Потому что все блондины тупые и несмышлёные! Прости, но это общеизвестный факт. Она пожала плечами, закрыла труп одеялом и вышла с мужчинами в коридор четвёртого этажа, где за столом собрались все участники кровавого представления. Стюарт встал во главу стола возле Эллы и прошёлся по всем внимательным взглядом. «Так, Стюарт, думай по порядку... Актёр Борис Феодов Кажется безумцем, который вполне способен на убийство, особенно если знать, что у него могут быть проблемы с психикой после войны. Не слишком грузен, не слишком слаб – вполне способный на убийство человек. Поэт Гюль Ворожейкин Слишком высок и грузен для убийств. Спокоен и не вызывает никаких подозрений. В пальто Сэмюеля вряд ли бы влез, причём не мог бы скрытно бродить по зданию. Актриса Ева Вита Слишком наивна, слишком невинна... но из подозрений не выпускается. Кажется слабой, но это лишь кажется, наверняка она сильнее, чем на первый взгляд... Постоянно плачет и находится в смятении, но может ли быть это ролью, словно она играет в театре? Была влюблена в Затейникова, потому ясно, почему она грустна... но не маска ли это? Фотограф Илона Штуарно Скрытная особа, которая может быть потенциальным убийцей, однако подол пальто Сэмюеля весь измазался бы в крови. Могла ли она его придерживать? Вряд ли, для убийства ей нужны были две руки. Да и вряд ли бы она была настолько беспечна, скорее всего она была бы напряжена... Хореограф Лебедина Грацозина Умна, хладнокровна и проницательна – всё, что нужно для того, чтобы вершить зверства, плюсом то, что знала Затейникова достаточно долгое время. Вполне может быть его любовницей или, скорее всего, пешкой. Лев Бездомник Непонятно откуда вылезший тринадцатый игрок, причём достаточно большой и широкий. Кажется безобидным, но! если он бездомный, значит, ему нужны деньги для жизни, а деньгами его вполне мог обеспечить Затейников, будь он с ним в сговоре. Но если Лев должен был участвовать в этой игре в роли убийцы, не лучше ли было ему вообще не появляться? Может, он случайно выдал себя и ему приходится отыгрывать обычного человека?.. Актёр Максим Убаюкин Совершенно загадочный для меня человек. Я его совсем не знаю, но его спокойствие меня, почему-то, пугает... Его улыбка, кажется, совсем странная, его стеклянные, будто неживые глаза пугают... Кто он? Откуда он? Надо заметить, что в мюзикле он играл главного злодея... Не значит ли это, что он может оказаться убийцей? Может, Затейников оставил нам такой жирный намёк? Актриса Марьям Черисская Высокомерная и злая женщина, но, чувствую, справедливая... Может ли она обманывать меня с Эллой? Способна ли она на такое предательство? Если она убийца, убьёт ли Эллу? Может, по её планам я следующий?.. Актёр Пётр Радов С самого начала кажется мне подозрительным и нехорошим... Как-то быстро он привязался ко мне и господину Лонеро, словно репейник прицепился к нам и ходит, ходит... Может вполне оказаться расчётливым убийцей и...» – Ёкарный бабай, и долго мы будем молчать?! – в нетерпении воскликнул Борис Феодов после продолжительного молчания. После его оклика все словно очнулись ото сна и с ужасом посмотрели друг на друга, всё ещё молча вглядываясь в чужие глаза и пытаясь по ним отыскать злодея, но ничего не находили. Все подозревали друг друга и всем было ужасно страшно. – И что же скажет нам наш дорогой следователь? – со скептицизмом вопросила Стюарта Марьям. – Успел что-нибудь надумать? – Да, и достаточно, – Стюарт прокашлялся. – У меня их подозрения могут частично выйти Илона Штуарно, Гюль Ворожейкин и Лев Бездомник, но! частично, не значит полностью. Объясню свою позицию: мы отыскали пальто, в котором убийца жестоко расправился с Ванзетом Сидиропуло, дабы не замарать свою одежду. Гюль и Лев попросту не смогут надеть его пальто, а Илона волочила бы подол пальто по полу и подол впитал бы в себя кровь, так что эти трое пока что вне сильных подозрений. Пока что это всё, что у нас имеется. На кого-то точно я не могу указать, ибо слишком мало улик. – То есть, по-твоему, мы должны дождаться втог’ого убийства, чтобы опг’еделить убийцу?! – раздражённо вскричал Максим Убаюкин. – Я не это имею в виду! Я имею в виду то, что у нас нет достаточно улик, чтобы указать на кого-то одного, и надо продолжать поиски выхода и новых улик! Из подозрительных у нас Сэмюель Лонеро и Ева Вита, ибо их вещи были на месте преступления, но их могут подставлять! Кольцо Евы Виты не было окровавлено, а, значит, его подложили, а господина Лонеро явно пытаются подставить! – Предлагаю разделиться и снова осмотреть гостиницу, а то мало ли мы что-то упустили, – предложил Пётр Радов, закуривая сигарету. Хоть он и выглядел спокойным, на деле трясущиеся руки выдавали его нервозность. Все согласились, кроме Лебедины Грацозиной. Она выглядела ужасно плохо: кожа её была белее мертвеца, под глазами проявились поцелуи бессонницы, глаза покрыла мутная кисея. Посмотрев на всех, она резко поднялась со стула и пошатнулась. К счастью, рядом с ней был Гюль, который схватил её на руки и не дал упасть на пол. – Госпожа Грацозина! – с ужасом воскликнула Ева, бросившись к хореографу. Женщина тяжело задышала и закрыла глаза рукой. – Всё... в порядке. Я просто себя немного нехорошо чувствую... Ева прижала ладонь к её лбу и отпрянула. – Да у вас самая что ни на есть горячка! Стюарт с волнением в лице воскликнул: – Ева, господин Ворожейкин, прошу вас, отведите госпожу Грацозину в её комнату и проследите за ней! А, остальные, отправляемся расследовать гостиницу! Вдруг мы что-то отыщем... – и добавил шёпотом: – Хотя вряд ли... Ворожейкин и Вита отнесли Грацозину в её комнату, а остальные разделились на небольшие группки и отправились исследовать гостиницу, однако, к сожалению, они ничего не отыскали. Пётр со Львом спустились на первый этаж и попытались выломать железную дверь, но ничего не вышло. Табиб отправился на поиски своей аптечки, но понял, что её у него забрали и впал в самую что ни на есть панику. Стюарт вместе с Эллой после осмотра зашёл в комнату к Лебедине. Гюль сидел за столиком, а Ева возле постели заболевшей. Хореограф лежала в постели, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы и жмуря уставшие глаза. К счастью, она, пока что, не бредила. – Как вы себя чувствуете, госпожа Грацозина? – с беспокойством вопросила Элла. – Ей очень нехорошо, – ответил за женщину Гюль. – Скорее всего, у неё температура. Где доктор с аптечкой? – Такута не нашёл свою аптечку. Подозреваем, что её выкрали, пока мы спали, – сказал Стюарт. Заметив в руках поэта камешки для предсказаний, он спросил: – А вы что делаете? – Пытаюсь понять, кто убийца и кто может стать следующей жертвой. – И как? Выходит? – Пока что камни молчат и не дают мне ответа, как бы я ни старался. Кинув повторно камешки, Ворожейкин замер и широко распахнул глаза. – Убийца здесь! – Что?! Все вскочили на ноги и ошеломлённо уставились на старика. Гюль перекинул камешки, и они показали то же самое. – Убийца здесь! Камни не могут лгать; в этой комнате может находиться наш жестокий убийца! – Это не я! – сразу же воскликнула Ева, отпрянув от кровати и жутко побледнев от ужаса. Гюль внимательно присмотрелся к своим камешкам и ударил себя по лбу: – Ох, прошу прощения, камешки сказали, что в этой комнате находится не убийца, а убитый; тот, кто может стать следующей жертвой! Неожиданно Лебедина страшно закашляла и закрыла рот кулаком; всё тело её сотрясалось и дрожало. Коллеги с испугом бросились к её постели, однако она всех остановила жестом и красными слезящимися глазами посмотрела на Стюарта. – Всё в порядке... – женщина на мгновенье замолкла и прошептала: – Фиолетовый цвет может значить скорбь и духовную силу... это цвет загадки и ночи... также он ассоциируется с бегством от реальности... и трауром... Чёрный цвет – цвет того, что всё... будет... хорошо... всё будет... хорошо... как сказал малыш... Сэмюель... Она закрыла глаза и рухнула на подушку. – Не может же быть так, чтобы она умерла от болезни?.. – испугано спросила Ева. – Всё может быть, к нашему несчастью... – покачал головой Гюль. Спустя некоторое время к ним в комнату пришёл Такута с градусником, который он еле-еле отыскал у себя в сумке, и померил больной температуру. Градусник показал 39,2. Доктор отправил Стюарта и Гюля за графином и стаканом воды, а Эллу и Еву попросил намочить полотенца и обтереть всё тело Лебедины. После процедур пациентка погрузилась в тревожный сон. Табиб наказал остаться с ней только Еве и Элле, а мужчин повёл из комнаты прочь. – Если что-то произойдёт, зовите, я буду неподалёку, – напоследок сказал доктор. Между тем Сэмюель стал свидетелем очень необычной и милой картины: Марьям Черисская, сидя на диванчиках второго этажа, после небольшой стрижки расчёсывала волосы Льву и заплетала их в большую предлинную косу. – Вот так вот! Теперь ты очень красивый и стильный! – самодовольно улыбнулась она, уперев кулаки в бока. – Спасибо, Марьям, – Лев повернулся к ней и обнял её, чем сильно смутил девушку. Сэмюель радостно хлопнул в ладоши и подошёл к ним. – Вы друг другу косички заплетаете? – Да, – враз ответила пара. – А можно мне присоединиться к вам? – Конечно-конечно! Сэмюель сел между ними, и Марьям стала заплетать ему косу, рассказывая о своей прошлой работе в ныне популярном салоне красоты. На удивление, никакие острые словечки не вертелись на её языке, наоборот она говорила ласково и чуть чего лучезарно улыбалась; щёки её покрывались клубничным румянцем, глаза живо блестели и поражали, пленили своей неземной красотой. Несмотря на всю страшную обстановку, что окружала их, они беззаботно смеялись, совсем позабыв про убийство и убийцу. Стюарт, Гюль и Табиб, пришедшие на этаж, удивлённо посмотрели на них. – Что вы так пялите? – нахмурилась Марьям. – И как только вы можете быть такими беспечными?.. – прошептал ошеломлённый Такута. – А мне заплетёте косичку? – внезапно подошёл к ним Гюль, присев на корточки. Все удивлённо уставились на старика. Сэмюель, не раздумывая, воскликнул: «Да!» и принялся за плетение косички с правой стороны. Марьям присоединилась и со второй стороны начала заплетать вторую косичку из его чёлки. Стюарт и Табиб решили не участвовать в этом и отправились в курильню, однако на полпути их схватил Лев и утянул в косичное безумие. По итогу все под конец часа сидели с косичками и весело скакали от темы к теме, ненадолго забыв про ужасные события.

***

Раздался стук. Стюарт, бродящий по комнате от угла в угол, открыл дверь и встретился лицом к лицу с обеспокоенной Эллой. – Элла? – Дорогой, госпожа Грацозина просит тебя. Ева по её просьбе уже давно ушла, я одна за ней присматриваю, и сейчас она зовёт тебя. – Зачем? – Не знаю. Они помолчали. – Стюарт, тебе страшно? – ...да. – Всё... всё будет хорошо. Я рядом. – Элла... Я боюсь больше всего на свете, что потеряю тебя, особенно в этой ужасной игре. Прошу... обещай, что не умрёшь. Я понимаю, что такое обещать нельзя, но прошу тебя... – Обещаю, любимый, обещаю. Я буду рядом с тобой, не смотря ни на что, и даже смерть не разлучит нас, слышишь? – Слышу и понимаю. Я тоже буду предельно осторожен и никогда не брошу тебя. Элла осторожно взяла его за руку, которую тот с нежностью поцеловал, и повела за собой на четвёртый этаж в комнату хореографа. Лебедина полулёжа находилась в постели, укрывшись одеялом, и смотрела куда-то вдаль; взгляд её был потухший и будто мёртвый. Увидев Эллу со Стюартом, она мгновенно вернулась в реальность и слабо улыбнулась. – Здравствуй, малыш Стюарт. – Добрый вечер, госпожа Грацозина. Как ваше самочувствие? – Вполне сносно, но не об этом речь. Я очень ждала тебя. – Но зачем? – Чтобы поговорить с тобой напоследок. Я чувствую, что дни мои сочтены. Эти слова громом прогремели в тишине комнаты и до ужаса поразили актрису с музыкантом. – Почему вы так думаете?.. – Предчувствие, простое предчувствие. Присаживайтесь, я хочу с вами двумя поговорить, пока у меня есть время. Она указала на стулья, и пара, замешкавшись, заняла их. Лебедина горько усмехнулась: – Я умру. Я предчувствую, что стану следующей жертвой, и слова Ворожейкина о том, что в комнате находится будущая жертва, только укрепили в моём мозгу мысль о моей скорой кончине. Я хочу, чтобы рядом со мной хотя бы ненадолго присутствовали люди, которым я могу довериться, т.е. ты и Элла. Я не знаю, почему, но я чувствую с вами родственную связь, – она посмотрела на них и слабо улыбнулась. – Я и в самом деле люблю фиолетовый цвет, и вы оба фиолетовые... как интересно вышло. Фиолетовый цвет... очень красивый и редкий. – О чём вы хотели поговорить? Не о цветах же. – Да, малыш Стю, не о цветах. Я хочу, чтобы вы в будущем передали моему супругу, что меня больше нет в живых. Я чувствую: вы победите в этой игре и отыщете подлеца, а чувства редко меня подводят. Мне всегда говорили, что у меня есть дар провидения и, скорее всего, так оно и есть. – Вы так уверены, что мы доживём до конца... – Потому что вы сильны: что ты, что Элла, вы оба пылаете силой, способной спасти всех. А я иссякаю, увядаю, как цветок на своей же могиле. Я чувствую скорую смерть, не только свою, но и... – она погладила свой живот. – ...своего ребёнка. Стюарт и Элла широко распахнули глаза. – Вы беременны?! – враз вопросили они. – Да, уже месяц как ношу под сердцем своё дорогое чадо. Но, увы, это наш последний вечер: завтра нас уже не станет. – Почему вы так пассивно мыслите?.. – Потому что это правда, Элла. Я с самого начала чувствовала, что поездка моя – последняя, и что жить осталось мне недолго. И слегла я потому, что перенервничала. Хоть я и здраво понимала, что умру, нервы всё равно подвели меня. Хах... Потому я хочу, чтобы вы лично передали моему супругу: я безумно люблю и буду любить его даже после смерти и буду там, наверху, лелеять наше неродившееся дитя. – Прошу вас, хватит... – прошептал Стюарт, схватившись за голову. Ужас перед неизвестным и мысли о смерти обуяли его, обволокли весь его ранее хладнокровный разум и медленно пожирали. – Ты боишься, да? Не бойся; тебя никто не тронет, не посмеет. Ты силён, малыш Стю, потому не поддашься смерти так просто. Я не позволю этому случиться... Она закашлялась. – Но почему вы не уехали, если чувствовали опасность? –спросил Стюарт. – От судьбы не убежишь; смерть в любом случае настигла бы меня. Смерть... Смерть такая странная и непонятная вещь, хотя она меня всегда окружала. Да, верно, ведь я и есть – Смерть... Да... да... – совсем забредила женщина. – Господа Грацозина, – вновь обратился к ней музыкант, – ы мне говорили, что я как главный герой, но... к чему вы это говорили? Лебедина покачала головой, и неожиданно слёзы навернулись на её глаза: – Я не знаю. Я сама порой не понимаю, что говорю. Наверняка ты считаешь меня странной женщиной. Не осуждаю, я понимаю тебя: я даже для самой себя странная и непонятная. Что я делаю? Что я говорю? Я уже не управляю собой... Боже, за что нам это всё?.. Я никогда не желала никому зла, никогда не причиняла другим боли, так к чему нам такие страшные и бесчеловечные испытания? Я прожила так мало, так мало... Она закрыла горячее лицо руками и горько разрыдалась. Стюарт не меньше Эллы был удивлён странным настроением хореографа. Переглянувшись, они подошли к постели. – Госпожа Грацозина... – начала Элла, как вдруг Лебедина цепко схватила её за руку. По мертвенно-бледному лицу больной проскользнула судорога, слёзы скоротечными ручьями потекли из её чёрных, будто бездонных глаз. – Элла! Стюарт! Не бросайте меня, умоляю! Мне так страшно, мне очень страшно! Я не понимаю, почему мне так страшно, но мне очень, очень страшно! – Мы вас не бросим, госпожа Грацозина... И вновь неожиданностью для пары стал внезапный громкий смех женщины; тело её страшно содрогалось, из недр испуганной души вырывался безумный хохот. Замерев, она рухнула на подушку. – Так вот, как люди чувствуют себя перед смертью, – прошептала она. – Я не понимаю, почему вы думаете только о смерти? С чего вы решили, что именно вас убьют? – Предчувствие, малыш Стю. Но я устала. Она повернулась на бок. – Идите спать и помолитесь перед сном за меня и моё чадо. Утро вечера мудренее. – Госпожа Грацозина... – Как думаете, кто убийца? Стюарт промолчал. Слишком много мыслей и догадок пчёлами роилось у него в голове, отчего он не мог правильно сформулировать ни одну мысль. – Что ж, молчание тоже ответ. Но я постараюсь своей смертью помочь вам в поиске убийцы. Будьте уверены, что вы его отыщите, и тогда удача повернётся к вам лицом. А теперь идите к себе. Стюарт и Элла, поняв, что больше ничего не добьются от Лебедины, простились с ней, закрыли дверь и спустились на третий этаж, где поцеловались и разошлись по комнатам. – Всё будет хорошо, дорогой, – напоследок сказала Элла и ласково улыбнулась любимому.