Глаза, способные вернуть в кошмар

      Было безумно холодно. Натаниэль прижал руки к себе, стараясь хоть немного согреться. Его всего трясло. Было огромное желание попросить водителя включить обогрев салона и сидения, но он себя отдернул от этого. С чего бы водителю выполнять его просьбу? А лишний раз показывать свою слабость юноша не желал.              Натаниэль весь сжался, натянув толстовку так высоко, чтобы закрыть нос. Из интереса он достал телефон, чтобы посмотреть на время. Почти два часа ночи. Хах, сегодня, однако, быстро.              Веснински посмотрел в окно, ощущая внутри себя слишком резко наступившую пустоту. Он уже сам смеётся над тем, что происходит? А что дальше?              Натаниэль стиснул кулаки. Что с ним вообще происходило? Что было сегодня? Что ещё мог сделать…              Будто пропасть образовалась в голове. Натаниэль прижал руки к голове и сжал на висках. Очень сильно болела голова. Ещё хуже становилось от того, что он пытался вспомнить имена. Он ведь их повторял…              Коллинз. Точно. Коллинз и Шоллет.              Натаниэль выпрямился, разглядывая свои руки. А что дальше? Он просто будет шлюхой для этих извращенцев? Сколько ему придётся это делать? Полгода? Год? Или же пока он не пройдёт по кругу, а затем его просто убьют. Выплатят Ичиро небольшую сумму за «неудобства» и «возмещение ущерба». И всё. Юноша прижал руки к себе. Это ведь неминуемо. Его смерть не была чем-то далёким.              Она ведь всегда кружила над ним. Всегда была рядом. Лишь случайности спасали его. Его не особо беспокоила жизнь. Жизнь в том плане, что сердце билось и он продолжал существовать. Но сейчас в каждую клеточку сознания вбивались мысли, которых раньше не было.              Он не хотел умирать.              Не хотел терять то, что имел. Раньше его существование зависело от матери. Позже, когда отец его запер, Натаниэль мечтал о смерти. В Гнезде же он нашёл хоть какой-то смысл в существовании в том, чтобы защитить Жана. Мечта о смерти ещё преследовала его, да и сама смерть постоянно нависала рядом, раскрывая руки в объятиях. Только Натаниэль не то чтобы стремился к ней. Не шёл навстречу, но и не убегал. Если бы такой момент настал, он бы не боролся, позволяя себе обрести покой. Ведь это покой?              Можно ли считать смерть покоем? Наверное, раньше — да. А сейчас?              Сейчас при мысли о смерти у Натаниэля было неспокойно на душе. Дело было даже не в том, что из-за этого Лисы могут пострадать. Нет, конечно, это играло огромное значение, но к этому присоединяюсь ещё кое-что.              Желание? Неужто он, правда, хотел жить? Чтобы смеяться. Чтобы играть в экси. Чтобы разговаривать с… Друзьями?..              Юноша потянулся к запястью, но пальцы наткнулись на пустоту. Ни рукавов, ни браслета. Как он мог так быстро привыкнуть к ним? И почему без них было так пусто?              Натаниэль выдохнул, уже скоро он будет в Лисьей Башне, только от этой мысли стало намного легче. Что ж, может, не всё так плохо было в его жизни, если уж нашлось место, где он стал чувствовать себя защищено. Если он даже нашёл смысл жизни, то зачем забивать себе голову лишним. Он не вечно работающая машина, которая способна поглощать в себя информацию и оставаться в нормальном состоянии. Так чего же он загружает себя лишним?              Промелькнувшая мысль была настолько неожиданной, что юноша слегка вздрогнул. Нет. Глупость. Глупость, которая слишком рискованная. Это идиотство.              Абсолютно. Абсолютно безрассудно.              Веснински посмотрел себе под ноги, затем под переднее пассажирское сидение. А если туда подкинуть диктофон? Вдруг удастся что-то компрометирующее записать?              Нет. Если диктофон найдут, то ему конец. А если уж и не ему, то Лисам.              Натаниэль поджал губы. Идея его никак не отпускала, но её было невозможно реализовать. Слишком опасно.              А если?.. Если оставить телефон, включив на нём диктофон? Мол, случайно обронил.              Идея ещё хуже… Тогда он не увидит ни сообщения, ни звонка от Дойкона или отца. Так ещё и если найдут телефон, то так же увидят, что включен диктофон. От безысходности и злости Натаниэль ударил кулаком по двери, тут же сморщившись от боли. Он сразу поймал на себе взгляд водителя через зеркало заднего вида и лишь больше скривился из-за отвращения к этому человеку.              Не то, чтобы этот человек ему что-то сделал. Но в любом случае, во-первых, он работал на Дойкона. Во-вторых, был первым, кто сделает что-то Лисам, если Натаниэль нарушит правила. А, в-третьих, он был мужчиной.              Натаниэль слишком много испытал боли из-за мужчин. Слишком часто получал нож в спину. Даже дядя не спас его. Лишь… Лишь один добился доверия. Лишь один помог по-настоящему. Чужой человек. Абсолютно незнакомый. Тот, кому должно быть наплевать.              Ваймак дал ему ключи от своего дома. Приютил и даже проявлял заботу. Поддерживал. А позже так и не забрал ключи. Он наверняка про них не забыл, но даже не поднимал эту тему. Он дал Натаниэлю шанс и не отбирал его. Несмотря на то, что Натаниэль ударил его стулом, угрожал Эбби и даже поранил её, а потом грубо послал Би.              Юноша выдохнул, успокаиваясь. За окном уже было знакомое место, через пару минут он и вовсе уже вышел из машины, с жадностью втягивая в себя прохладный воздух. Натаниэля всё продолжало знобить, но он чувствовал себя намного лучше, чем в машине.              Натаниэль сразу же пошёл к месту, где спрятал браслет и рукава. Он ощутил себя намного более собранным и спокойным, стоило надеть их на себя. Парень пошёл к общежитию, задумавшись.              Его мысли не были привязаны к чему-то одному. Он переключался от одного к другому, почти не зацикливаюсь ни на чём. Он слишком устал для того, чтобы думать о чём-то важном. Слишком устал эмоционально для того, чтобы думать о происходящем.              Он бы продолжал тонуть в собственном сознании, если бы не отвлёкся на свет от фар. Дальний свет ослепил его. Этого водитель и добивался.              Веснински не удивился, когда понял, что это машина Эндрю. Не удивился и когда из неё вылез Кевин.              — Три минуты на сбор вещей.              Усталость была очень сильной, но ещё сильнее было желание согреться. Веснински кивнул и поплёлся в комнату. Ноги, когда он поднимался по лестнице, казались ватными.              Что ж, если он такой усталый, то определённо весь вспотеет от того, что на тренировке будет сложно, а, значит, и согреется.              Уже в машине ни Кевин, ни Эндрю с ним не обсуждали его ночные прогулки. И юноша был готов даже благодарить их за это. Что-то придумывать, изворачиваться… Сил на это не осталось.              На тренировке Натаниэль ощутил в полной мере то, как сильно он устал. Как назло, хоть пот и лился с него рекой, он всё ещё чувствовал странные ощущения, будто до сих пор был весь промёрзший.              Никакие крики Кевина это не меняли. Не меняли ситуацию и упражнения, от которых дыхание сбивалось всё чаще. Не выдержав очередного крика от Кевина, Натаниэль послал его и уселся на пол, пытаясь перевести дыхание.              — Потом что надо питаться, блядь, нормально, — Кевин развернулся к Веснински. — Ты нас только на дно утянешь, если продолжишь.              Натаниэль медленно поднял взгляд на Кевина. Он ничего не говорил, стараясь понять, что именно имел в виду Дэй.              — Думаешь, что никто не замечает, что ты вообще не ешь? Строй из себя долбоёба и дальше, но хоть мозг включи.              — Меньше рот свой открывай, если не знаешь, — огрызнулся Натаниэль, — если ты этого не видишь, это не значит, что так и есть.              — Да ну? — Дэй подошёл вплотную к Веснински и присел на корточки около него. — Выглядишь как мокрая крыса. Худая и усталая. Ты хоть в зеркало смотрелся?              Нет. Не смотрелся. Натаниэль вообще избегал зеркал, но никогда в жизни он этого не скажет.              — Мне насрать, что у тебя происходит. Ты соберёшься и будешь выкладываться на полную. Я сказал, что буду тебя тренировать, но не думай, что я буду тебя с твоего ебучего дна тянуть, ясно?              — Ясно, — процедил Натаниэль, но стоило Кевину отвернуться, как он показал ему средний палец. Не то, чтобы в словах Кевина не было смысла, но даже правда из его рта раздражала.              Юноша поднялся на ноги и встряхнул их, затем оглянулся на трибуны. Эндрю наблюдал за ними, даже не скрывая это. Навряд ли он что-то слышал.              Уже утром Натаниэль зашёл на кухню и задумчиво смотрел на спину Мэтта. Тот заранее подготовил две тарелки. Сет ушёл на пары, поэтому вторая тарелка определённо была не для Гордона.              Натаниэль наблюдал, как тот делал что-то у плиты. Мэтт каждый раз придумывал оправдания того, что он сделал много еды. То случайно больше. То наелся. То продукты скоро испортятся, нужно из всех сделать еду. Каждый раз были какие-то слова, которые Веснински брал за правду, даже не задумываясь. Он не мог принять даже в мыслях то, что это проявление заботы. Либо же просто поддержание его здоровья.              — Что делаешь? — Веснински сел на стул и присмотрелся в лицо Бойд, когда тот повернулся к нему.              — Омлет, тут и на тебя. Что-то я много сделал для одного, да и бутеры заодно, — Бойд улыбнулся и продолжил готовить, только вопрос Натаниэля заставил его замереть.              — А если начать говорить правду?              Мэтт неуверенно посмотрел на Натаниэля, затем усмехнулся. Это было совсем лёгкая усмешка, даже мягкая.              — Я готовлю нам завтрак.              — Я не слепой.              — Ладно, я всегда специально готовил и на тебя еду тоже, — поднял вверх руки Мэтт, будто сдаваясь. Он тут же воскликнул, вспомнив про омлет и убрал его с плиты. — Я заметил, что ты ешь достаточно мало, вот и хотел помочь.              Натаниэль кивнул, он молча смотрел как Бойд накладывает омлет на тарелки, затем ставит их на стол. На тарелке уже лежали бутерброды.              — Не отказывайся от этого, ладно? Я, конечно, не должен был придумывать глупые отговорки, но ничего плохого я не хотел сделать, — Бойд поковырял вилкой в тарелке, не притрагиваясь к еде, было видно, что он что-то хочет узнать. Наконец парень продолжил. — Скажи, ты сам по себе так ешь мало или есть какая-то причина?              Натаниэль нахмурился, причин было очень много. И их он никогда не расскажет Лисам.              — Ты не обязан! — Замахал руками Мэтт, — В плане, ты можешь не говорить, если не хочешь. Просто… Можно ты не будешь отворачиваться от меня? Я не давлю на тебя, ни в коем случае.              Натаниэль засмеялся. Мэтт такой крупный и высокий. Весь из себя гора мышц, а краснел так, что даже на его смуглой коже это было видно. Он пытался оправдаться, и оттого выглядел ещё забавнее.              — Всё нормально, — Веснински улыбнулся ещё больше, когда тот уж слишком явно выдохнул от облегчения.              — Я просто думал, что ты можешь не принимать мою помощь, вот и делал вид, будто это всё такое стечение обстоятельств. Ну, и, кажется, я был идиотом, а ты сразу всё понял.              Что ж, знал бы его сокомандник, что идиотом был именно Веснински. Он настолько был запечатан в собственно созданном стеклянном кубе, что и не осознавал, насколько всё замечают те, кому он небезразличен. Когда Мэтт заметил его отношение к еде? А остальные? Натаниэль хотел уйти от этой темы, но любопытство брало над ним вверх.              — Когда ты заметил?              — Ты про еду? — Бойд дождался кивка. — Тренер сразу сказал, что ты очень плохо питаешься, он попросил приглядеть за тобой. Даже без его слов это легко было бы заметить.              Натаниэль кивнул и тоже поковырял еду вилкой, он не хотел продолжать разговор, но и оставлять всё так тоже не желал. Никто не просил у него объяснений, но почему-то он отчаянно хотел их дать. Даже если враньё. Лишь бы… Лишь его хоть немного посчитали нормальным…              — Это из-за таблеток. И привычка с Гнезда. Там была очень строгая диета, поэтому мне противно что-то очень жирное.              — Значит поэтому ты весь скривился в кафе?              Юноша кивнул и всё же принялся есть. Небольшими кусочками он всё разламывал и только потом отправлял в рот. Он контролировал себя, сосредоточившись на внутренних ощущениях. Стоит съесть хоть немного больше и его может начать тошнить, поэтому Веснински выглядел серьёзным.              Мэтт не мог этого понять, поэтому гадал, почему Веснински так выглядит. Может, из-за воспоминаний о Гнезде? Или же из-за мыслей о таблетках? А, может, и вовсе из-за разговора в целом?              Бойд съел завтрак намного быстрее, поэтому решил налить им чай. Только замер он почти сразу. С сахаром или без? Горячий или холодный? Крепкий или же сильно разбавленный? Столько вопросов, ответы на которые он не знал.              Бойд повернулся к Веснински, но не стал его отвлекать, поэтому лишь рассматривал его сосредоточенное лицо. Хоть кто-то знал предпочтения их нового сокомандника? Хоть кто-то задавался этим вопросом? Наблюдая за юношей, Бойд ощущал себя так, будто кошки скреблись по сердцу. А не чувствовал ли себя Натаниэль одиноким у них в команде? Он был слишком закрытым и замкнутым, слишком тихим, если не считать редкие перепалки с Сетом или Эндрю.              Хоть они и вытащили его в торговый центр, но… После он исчез на весь день, явно избегая их. Не слишком ли они надавили на него этим походом по магазинам?              Мэтт неуверенно замер, иногда ему казалось, что начинал понимать Натаниэля, но иногда это понимание было разделено огромной пропастью.              Вчера он нашёл спрятанную еду за тумбочкой. Сама она туда попасть не могла, и Сет тут явно был ни при чём. Зачем Веснински спрятал её? Боялся, что кто-то отберёт? Или же сохранил на день, когда нечего будет есть? Скорее второе. Если бы боялся, что отберут, то не оставлял бы и другую еду на кухне. Мэтт вздохнул и постарался выкинуть это из головы, не стоит показывать свои опасения. Его мысли никак не помогут, зато помогут действия.              — Тебе как сделать чай? Сахар, крепкость и по температуре.              Веснински опешил, явно удивлённый вопросу.              — Без сахара, горячий и… — Он задумался, — не крепкий.              — Хорошо, — Бойд улыбнулся, хоть просто чай был не той вещью, ради которой Натаниэль должен был краснеть, это было всё равно забавно, видеть его чуть смущенным.              На столе лежали сладости, но Натаниэль потянулся к яблоку. Он так и не доел всё, что лежало на тарелки, но Бойд был рад, что тот съел хотя бы половину. Они сидели молча, каждый находился в своих мыслях.              До пары был ещё час, поэтому Натаниэль неторопливо вышел на улицу, чтобы покурить. Можно было бы пойти на крышу, где никого не было, но почему-то его успокаивало то, что туда-сюда ходили студенты. Сегодня у него была всего одна пара, ко всему прочему этой ночью его не заберут. Как минимум одну ночь у него была в спокойствии между встречами с людьми Дойкона. Он вновь был обычным спортсменом и студентом. Вновь в рутине обычной жизни.              Достав пачку, Веснински обнаружил, что там была всего одна сигарета. Он раздосадовано вздохнул, нужно либо купить сигареты, либо у кого-то одолжить. Кандидатура нашлась очень быстро. Эндрю вышел из общежития как раз тогда, когда Натаниэль уже выкинул окурок.              — Одолжишь? — спросил Веснински, кивнув на пачку сигарет, которая была у Эндрю в руках. Когда же его вопрос проигнорировали, Натаниэль встал перед Миньярдом, преграждая ему путь. — Ты должен мне.              — Только ответы, а не сигареты.              — Четыре сигареты и я забываю про один вопрос.              — Одна.              — Три, — задорно улыбнулся юноша.              Миньярд сделал первый шаг, явно намереваясь пойти туда, куда он изначально шёл. И Натаниэль был уверен, что тот снесёт его с ног и даже не шатнётся. Уж что-что, а сам Веснински никогда бы не задержал близнеца, захоти тот пройти.              — Стой. Одна, так одна.              Эндрю достал из пачки четыре сигареты и протянул их.              — Ты должен мне четыре вопроса? — Натаниэль взглянул Эндрю в глаза, тот молча кивнул.              Юноша потянулся, но взял только три. Он терял преимущество, которое не хотелось терять, но, раз Эндрю согласился на такой обмен, значит, ему не нравилось, что у Натаниэля был такой запас.              — Ты знаешь мой страх. А чего ты боишься?              Веснински показалось, что Миньярд его проигнорирует. Всё же раскрывать свой страх — одно из самых глупых вещей. Страх — болевая точка. Если знать эту точку, то человека можно легко уничтожить или воспользоваться.              — Высоты.              Когда Эндрю сделал ещё один шаг, Веснински сразу отошёл в сторону. Он не стал ничего говорить, лишь смотрел вслед блондину. Почему-то Натаниэль был удивлён не самому факту, что Эндрю боится высоты, а тому, что тот вообще что-то боится. Это было глупо, ведь у всех есть какие-то страхи, но почему-то в какое-то мгновение казалось, что Эндрю ничего не боится.              Натаниэль взглянул на крышу. Он не боялся высоты, но само её присутствие иногда отрезвляло, заставляло что-то почувствовать. Что-то помимо отвращения к себе и к свой жизни.              Спокойный день проходил слишком быстро. Но что значительно было заметно — у Веснински начинали появляться силы. Дело ли в том, что Мэтт следил за питанием? Либо же Веснински стал понемногу адаптироваться? Он не знал ответа, но не особо и думал над этим. Думать и заниматься самозакапыванием он будет потом, когда ему придёт сообщение или звонок. А сейчас он просто наслаждался тем, ему было достаточно одной таблетки на день. Он мог трезво мыслить. Ощущал положительные эмоции. Было приятно осознавать, что можно чувствовать себя настолько живым. Наверное, если бы не ломка, он бы мог обойтись и без таблеток, но организм слишком привык к ним.              Натаниэль даже удивился, что так долго мог обходиться без таблеток, но, наверное, дело и в стрессе, который за день отсутствовал, и в питании, которое наоборот присутствовало. Правильно подобрав время, он выпил таблетку сразу после вечерней тренировки. Три часа он сидел недалеко от общежития, пока не почувствовал, что начинает контролировать своё состояние после лекарства. Тело всё ещё ощущалось ватным и будто чужим, но намного послушнее, чем сразу после приёма таблетки. Он, конечно, терял время дня, когда мог бы что-то сделать, но уж лучше так, чем он будет у всех на виду в состоянии зомби.              Уже в комнате чуть ли не за руки Дэн и Элисон потащили его в свою комнату. Мэтт лишь пожал плечами, мол, ничего не может с ними сделать. Натаниэль, конечно, сопротивлялся первые пару секунд и отнекивался, но, на самом деле, он и не знал, чем заняться до ночной тренировки, поэтому пошёл за девушками.              В целом, он прекратил сопротивляться сразу, как услышал, что они собираются смотреть видео. Веснински даже повеселел, насколько это было возможно под таблетками. Он уже давно хотел посмотреть видео с какого-нибудь матча по экси. Скоро первая игра по чемпионату, поэтому, наверное, возьмут игры команды, с которой им предстоит играть.              — А с кем у нас первая игра?              — Черепахи Бельмонта, — отозвалась Дэн, усаживаясь поудобнее на полу. Она облокотилась на диван спиной и поглаживала Мэтта по руке.              — Мы какую игру будем смотреть? — Натаниэль уселся на диван на противоположную сторону от Сета, который приобнял Элисон. — Я слышал, что у них была очень занятная игра с Шершнями на осеннем чемпионате. Две красные карточки, это ещё нужно было постараться. В придачу и три желтые карточки.              — Мы будем смотреть фильм, идиот, — фыркнул Сет, за что получил лёгкий щипок от Элисон.              — Не игру? — замер Веснински.              — Не игру, — Рене села посередине, — вышла новая комедия.              Мэтт о чём-то вспомнил и подскочил с пола, быстро вбежав на кухню. Настрой Веснински на просмотр заметно упал. Он посмотрел в сторону коридора, продумывая, под каким предлогом уйти. До ночной тренировки ещё было достаточно времени. Скажет, что устал, тогда будет много вопросов, почему в итоге уйдёт с Кевином тренироваться. Может, уйти покурить и не вернуться?              — Держи, — Мэтт протянул Натаниэлю тарелку и тот рефлекторно её взял.              Натаниэль тут же хотел отказаться, после таблеток его обычно всегда воротило от еды, но он лишь с удивлением замер. В руках Бойда была куча пачек с чипсами, в то время как в тарелке, которую он дал юноше, лежал виноград. Поймав на себе довольный взгляд Бойда, он смог лишь пробормотать благодарность.              Фильм не особо цеплял Натаниэля. Он то смотрел его, то разглядывал комнату или своих сокомандников. Взаимодействие Мэтта и Дэн его почему-то успокаивало. Было приятно наблюдать за тем, как они, обнимаясь, иногда что-то шептали друг другу, комментируя фильм. Их улыбки друг другу. Взгляды, в которых было так много нежности. Они были мягкими и одновременно с этим уверенными.              Взгляд переместился на Сета и Элисон. Девушка лежала у него на коленях, в то время как парень накручивал её волосы себе на палец, затем убирал их и вновь накручивал. Он пил пиво из банки и использовал плечо девушки как подставку. Впрочем, Элисон не выглядела недовольной. Они не сюсюкались, как это делал Мэтт с Дэн. Элисон изредка начинала комментировать фильм, а Сет на это только цокал и фыркал, но потом отвечал.              Натаниэль задумался. Если сравнивать эти две парочки как цветовую гамму, то первая была в одних нежных оттенках. Дэн и Мэтт настолько гармонировали друг с другом, что не было ни одного противоречия. В это же время Элисон и Сет… Тут только одни противоречия. Они были как домашняя кошка и бродячий пёс. Чёрное и белое. И всё же…              Как ласково Сет поправил волосы Элисон, уложив их по своим ногам. Как он медленно их погладил, убрав взгляд от экрана телевизора. Юноша улыбнулся, он выглядел настолько расслабленным, что Веснински даже не узнавал его. Будто другой человек. Сету было плевать на фильм, он смотрел только на свою девушку. И в его глазах читалась только желание. Не желание иметь или владеть. Не что-то негативное. Только желание быть рядом. Только желание любить.              Веснински быстро отвернулся, он весь покраснел, засмущавшись. Он не видел ничего такого, но почему-то было ощущение, что он увидел что-то интимное. Что-то секретное и личное.              Почувствовал на себе взгляд, он посмотрел на Рене. Девушка бросила взгляд на парочку, а затем вновь на него. Она улыбнулась и всё же вернулась к просмотру фильма. Натаниэль не понял её улыбки и взгляда, но больше не стал смотреть на Элисон и Сета, хоть и был соблазн. Редко можно было увидеть Сета даже с улыбкой, а не усмешкой, и ведь сейчас тот и вовсе улыбался, будто умалишенный.              Натаниэль не особо понимал смысл фильма, поэтому просто подъедал виноград из тарелки. Пару раз он бросил взгляд на спину Мэтта. Он хотел бы улыбнуться. Хотел бы почувствовать что-то хорошее, но… В голове раз за разом прокручивались мысли о Жане.              Он ведь тоже заботился о Веснински, хоть и периодически скрывал это всеми силами. Он был другом. Был братом. И… И в моментах Бойд напоминал об этом ворчливом вредном французе. Веснински не мог заменить Моро кем-то другим. Дело ли было в том, какие обещания они дали друг другу. В той заботе, которую проявляли. В поддержке.              Натаниэль закрыл глаза. Одно обещание на троих. Только этот третий и не знал об этом. Жан дал обещание Кевину, что не покончит жизнь самоубийством. Это обещание он наверняка собирался нарушить.              Это же обещание Натаниэль вынудил Жана дать и ему, чтобы Жан точно ничего не сделал с собой.              Это же обещание он и сам дал Моро.              Это же обещание сам Натаниэль так много раз пытался нарушить.              Тяжесть мыслей навалилась слишком внезапно. Усталость сдавила грудь. Как спасти Лисов от Дойкона и отца? Как спасти Жана от Рико и Гнезда? Как спасти себя?..