Invictus

Вернувшись вечером с работы домой, Гермиона и Пикси носились по коттеджу в Годриковой Впадине, собирая последние вещи, которые ведьма утром должна была забрать в свою квартиру. Внезапно послышался стук в дверь. Гермиона мгновенно насторожилась. В последнее время она получила слишком много смертельных угроз, чтобы не забеспокоиться. На дом было установлено много чар, но, вероятно, они не предназначались для того, чтобы помешать кому-то постучать. — Пикси! Не могла бы ты посмотреть через окно, кто там стоит у двери? — Конечно, госпожа Гермиона, — хотя она велела эльфу называть ее просто Гермионой, а не госпожой Дамблдор, Пикси все еще не могла изменить своим привычкам, поэтому был найден компромисс. — Там красивый молодой человек, хозяйка. Может это Альфард Блэк? Задумалась Гермиона. — Хотя бы говори «мисс» вместо «хозяйка», Пикси! Ты напоминаешь мне домашнего эльфа по имени Кричер, который мне не очень нравился. А у него светлые волосы или черные? — Черные словно ночь, мисс. Точно. Должно быть, Альфард решил нанести визит. Он присылал ей сову и писал, что, возможно, зайдет увидеться с ней позже на неделе, но все равно было еще рано, а она забыла рассказать ему о своей новой квартире. Гермиона подбежала к двери и распахнула ее. — Привет, Альф… Она резко замолчала. В дверях стоял не кто иной, как Том Риддл вместо Альфарда Блэка. — Ох, — пробормотала она удивленно, — Том. Его глаза сузились, он склонил голову набок. — Ждала кого-то еще? — Нет, — произнесла она оборонительно и сглотнула, — я просто не ждала тебя. — Прошу прощения за неожиданность. Могу я войти? Ее глаза расширились. — Безусловно, не можешь. Он недоверчиво рассмеялся. — Должен сказать, тебе немного не хватает манер. Полагаю, если ты меня не впустишь, то придется уговаривать тебя выйти и поиграть. Его глаза оценивающе скользнули по ней, изучая внешний вид. На Гермионе был очень стильный черный комбинезон с молнией спереди и поясом на талии. На шее под воротником был повязан монохромный шарф с цветочным принтом. Ее руки и ноги были покрыты легким загаром из-за того, что большую часть выходных она проводила в саду. Для периода, в котором она находилась, это был весьма шикарный образ, и в нем Гермиона чувствовала себя немного похожей на Грейс Келли. Ее щеки покраснели от его долгого взгляда. А когда их глаза встретились, Том поднял брови и склонил голову, как бы говоря ей «неплохо». Гермиона поджала губы и уставилась на него, желая, чтобы ее пульс замедлился. — Почему ты здесь? Он наклонился ближе, оперевшись предплечьем на дверной косяк. — Почему бы тебе не выйти, чтобы я рассказал? Брови Гермионы резко сдвинулись к переносице. — Откуда мне знать, что ты не проклянешь меня, как только я выйду за дверь? — Я что, вампир, Гермиона? Почему ты ведешь себя так, будто порог этого дома каким-то образом удержит меня, если я захочу причинить тебе вред? Она огляделась вокруг, не зная, как ответить, потому что мысль он высказал действительно хорошую. — Кроме того, — продолжил Том своим размеренным тоном, — если бы я хотел проклясть тебя, то мог бы сделать это прямо здесь… и, вероятно, уже сделал бы. Кстати, твой домовой эльф глазеет на меня из окна. Гермиона оглянулась и увидела широко раскрытые глаза Пикси, с любопытством смотрящей на Риддла через оконное стекло. Гермиона сдержала улыбку. Риддл продолжил: — Почему ты подозреваешь, что я хочу тебя проклясть? Разве я проявлял склонность или желание причинить тебе вред? Она могла бы ударить себя, потому что Риддл был прав. У нее не должно быть никаких оснований считать его жестоким человеком. — Нет… я так не думаю. Его глаза сузились. — Если, конечно, ты не считаешь, что знаешь обо мне что-то еще. Гермиона прищурилась в ответ. — Что тут знать? На его лице появилась вежливая улыбка, но она не коснулась глаз. — Не знаю, ты мне скажи. — Возможно, это моя интуиция. Он усмехнулся. — Кажется, ты не испытываешь никаких угрызений совести, оставаясь наедине с Малфоем или Блэком. Ни один из них не святой, Гермиона. Ведьма закатила глаза. — Да, но, по крайней мере, Абраксас — джентльмен, а вы, сэр, немного хам. Его брови удивленно поднялись. — Гермиона… Малфой не джентльмен. По крайней мере, в этом отношении тебе стоит опасаться его гораздо больше, чем меня. — Это еще предстоит выяснить. Риддл протянул руку. — Идем, я покажу тебе. Гермиона уставилась на его руку. — Я… Ты не можешь просто прийти в дом к девушке без предупреждения… — она взглянула на часы, — в восемь часов вечера и увезти ее куда бы то ни было! — Почему нет? — Ну... не знаю. Полагаю, это просто… грубо. Он прочистил горло. — Грубо то, что ты заставляешь меня стоять здесь тревожно долго, учитывая, что я осмелился посетить личную резиденцию великого Альбуса Дамблдора только для того, чтобы пригласить девушку выпить. Гермиона вздохнула, посмотрела на его протянутую руку, а затем нерешительно вышла наружу. — Куда ты меня поведешь? Его губы изогнулись в озорной ухмылке. — Насколько ты храбрая? Она притворилась оскорбленной. — Я гриффиндорка, Том. — А ты достаточно смелая, чтобы пойти в потенциально опасное место со мной? Он ухмыльнулся и провел языком по своим идеальным зубам. Ее сердце забилось быстрее, но не из-за угрозы опасности. — Зависит от тебя. На этот раз Том притворился оскорбленным. — Ты мне не доверяешь? — Нисколько. Он ухмыльнулся, а затем наклонился поближе, схватил ее за запястье и прошептал: — Это очень умно с твоей стороны. Пойдем. — Куда мы идем? — Скоро увидишь, — он немедленно их аппарировал. Они появились в Лютном Переулке, скрытые тенью небольшого закоулка. Вокруг притаились всевозможные темные личности, большинство из которых было невозможно распознать или даже разглядеть под тяжелыми плащами и тьмой. Гермиона подняла брови, выражая свое сомнение, и одарила Риддла язвительным взглядом. — Лютный Переулок? Ты действительно знаешь, как развлечь девушку. Он усмехнулся. — Значит, ты слишком аристократична для этого? — он наклонился и прошептал в ее сладко пахнущие волосы. — Почему-то у меня сложилось впечатление, что ты не боишься запачкать руки. Я ошибся? Она закатила глаза, затем повернулась и нашла его в опасной близости от себя. Ее окутал его запах: виски, дым, кедр и что-то океаническое, словно освежающий дождь. Когда этот аромат ударил ей в голову, она почувствовала себя немного дерзко. — При необходимости я могу испачкаться, Риддл. Он сощурился, затем опустил взгляд к ее губам, где он и остался, когда его язык прижался к щеке. — М-м-м. Посмотрим. Том провел ее по узкому коридору к широкой кирпичной стене. Им двоим едва хватило места, чтобы встать. Затем полез в карман, достал кусок черной ткани и поднял его так, словно собирался завязать ей глаза. Она инстинктивно отпрянула назад. — Это всего лишь правила, Гермиона. Тебе придется просто довериться мне. Она пристально посмотрела на Риддла. — В этом и проблема. Я тебе не доверяю. Он вздохнул, наклонившись так, что его глаза оказались на одном уровне с ее, как будто она была ребенком. — Разве я когда-нибудь давал тебе повод не доверять мне? Так много, что я даже не смогу их все перечислить, подумала она. — Я не жду, пока люди предоставят мне повод не доверять им, Том. Я просто естественным образом никому не доверяю. Он посмотрел на нее, его глаза были мягкими и задумчивыми. — Значит, это наша общая черта, — через мгновение Том медленно и осторожно поднял повязку и завязал поверх ее глаз. — Это всего на мгновение, Гермиона. Затем он постучал по кирпичам в определенной последовательности, стена растаяла, проявляя дверной проем. Он взял ее за руку, отметив, какой маленькой она ощущалась в его собственной, и повел ее через темный туннель. Когда они подошли к большой черной двери, Риддл повернулся к ведьме и развязал повязку. Она огляделась вокруг, ее глаза привыкли к темноте. Ведьма отметила размер и высоту двери и нахмурила брови. Она ощутила глубокую тревогу, но было в этом что-то восхитительное. Гермиона, конечно, не доверяла Риддлу, но было что-то опасное и искрометное в том, чтобы отдать свою жизнь в его руки. Ей нравился прилив адреналина, который она почувствовала, когда он надел ей на глаза повязку, и от грубого, но нежного прикосновения его руки, ведущей ее сквозь тьму. Риддл взмахнул древком. Она посмотрела на тисовую палочку цвета кости в его руке, длиной чуть больше тринадцати дюймов. Ей в голову пришел неуместный вопрос, была ли его палочка отражением длины его… — Готова? — он взглянул на нее с улыбкой. Дверь распахнулась. Ведьма кивнула, сглотнув. Он нежно схватил ее за локоть, проводя через дверь рядом с собой. Проем был достаточно широким, чтобы позволить им обоим пройти одновременно. Глаза Гермионы расширились, и она остановилась как вкопанная. Комната была огромной и заполнена великанами. Настоящими великанами. На их фоне Гермиона и Том казались карликами, и из-за размера мебели, и из-за высоты бара, и из-за освещения — все было просто огромно. — Святой сверчок, — прошептала Гермиона. Риддл стоял рядом, наблюдая за ней краем глаза. Гермиона знала, что после Первой Магической Войны (в которой великаны объединились с Волан-де-Мортом) авроры убили многих из них, а остальных заставили скрываться. Затем, с возвращением Волан-де-Морта, оставшиеся великаны вновь объединились с Темным Лордом. Они сражались с ними во время битвы за Хогвартс. Но, конечно, до Первой Магической Войны некоторые великаны действительно сосуществовали и даже смешивались с волшебниками. Зрелище было совершенно пугающим. — Майгог! — позвал Риддл. Из-за бара вышел большой великан с черными волосами и длинной бородой. — А, так ты вернулся. И это... твоя подруга? — великан оглядел ее с ног до головы. — Да. Это Гермиона. Гермиона, познакомься с Майгогом. Он владелец этого паба. — Эм, привет, — застенчиво сказала она, а затем протянула руку, потому что не знала, что еще делать. Великан посмотрел на ее крошечную ручку, а потом откинул голову назад и громко расхохотался. Затем он наклонился, опустился на колени и протянул указательный палец, позволяя ей неловко пожать его. Риддл тоже старательно сдерживал смех, но быстро успокоился, когда Гермиона бросила на него гневный взгляд. — Твои манеры безупречны, Дамблдор. Если, конечно, это не я стою у твоей входной двери. Пока великан вел их в паб, она сердито прошептала себе под нос: — Ты приводишь меня в паб, полный великанов, в Лютном Переулке, а потом продолжаешь насмехаться надо мной. Вы уже находитесь в опасной ситуации, мистер Риддл. При этом Том откинул голову назад и искренне рассмеялся, и это было настолько привлекательно, что Гермиона почувствовала, как ее грудную клетку неприятно сдавило. — Думаешь, я ищу твоей благосклонности, Гермиона? — Если да, то у тебя это ужасно получается. Лучше побыстрее найди другую цель. Том усмехнулся, и его рука небрежно легла на ее поясницу, пока он вел ее в более уединенное место, явно предназначенное для людей. Ее кожу покалывало от его прикосновения. Она подумала о том, сколько раз Альфард Блэк случайно прикасался к ней во время их прогулок. Контакт с ним, похоже, не действовал на нее так сильно, как контакт с Томом. Гермиона наблюдала за чудовищным существом по имени Майгог. Он выглядел гораздо более человечным, чем некоторые другие великаны, которых она видела во время войны. Чем все великаны в пабе. Он также говорил очень ясно и разумно. Ей всегда говорили, что великаны неразумны, кровожадны, жестоки, подозрительны и их легко вывести из себя. Но эти великаны выглядели просто обычными людьми, хотя, проходя мимо, она ловила на себе и Риддле самые разные взгляды: от простого любопытства до тонко завуалированного отвращения. — Столик на двоих, — сказал Риддл. — Он прямо здесь, — сказал Майгог. Они поднялись на несколько ступенек и оказались на площадке, где стояло несколько столов и кабинок. Здесь было более приглушенное освещение, платформа с перилами занимала часть паба, и с нее открывался очень хороший вид на остальное пространство, но при этом место казалось очень приватным. Великан мог добраться до платформы, не поднимаясь по лестнице, которая явно была построена только для людей. Других волшебников в пабе не было, хотя Гермиона предполагала, что это заведение могли посещать несколько доверенных лиц. Вот, как Волан-де-Морт привлек великанов на свою сторону во время войн. Чем больше она узнавала о нем, тем больше он ее интересовал. Они заняли маленькую кабинку в дальнем углу. Гермиона огляделась вокруг, пользуясь панорамным видом на эту великолепную расу людей. Они были такими большими. Устрашающее зрелище, конечно. И пили из огромных кружек какое-то темное пиво. Через мгновение она снова повернулась к Риддлу. Он сидел и смотрел на нее с нескрываемым напряжением. — Ну, — сказала она, медленно выдыхая, — ты точно не разочаровываешь, не так ли? Он ухмыльнулся. — Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты выглядишь очень мило, когда нервничаешь? Она закатила глаза, но почувствовала, как тепло разлилось по ее груди. — Странный комплимент. Это твоя причуда? Риддл рассмеялся. — Может быть. Тебя вдруг заинтересовали мои причуды? — Конечно, нет. Нисколько, — нахмурилась она. Он широко ухмыльнулся. — Я был бы более чем счастлив познакомить тебя с ними. — Есть ли причина, по которой ты привел меня сюда? — На самом деле, — сказал он серьезно, — я решил провести вмешательство. Она моргнула. — Прошу прощения? Он откинулся назад, опершись рукой на стенку кабинки. — Ну, начнем с того, что ты посетила немало балов и матчей по квиддичу с главными чистокровными холостяками Лондона. Потом я вижу, что ты не выдержала и купила себе домовика. Каким человеком я был бы, если бы позволил тебе так легкомысленно отбросить свои собственные идеалы? Она покачала головой. — Ты меня разыгрываешь. — Это довольно скандально. Гермиона стиснула челюсти. — Ты невыносим. Ты действительно читаешь эти дрянные таблоиды со сплетнями? Он ухмыльнулся: — Я вижу их на стендах. Кажется, твое имя делает им большие продажи. Неудивительно, что они продолжают тебя терроризировать. — Это мерзко. — Ты получила удовольствие? Она напыжилась. — Что ты имеешь в виду? — На матче по квиддичу. Она уставилась на него. — Я прекрасно провела время. — Ты не производишь впечатление любительницы квиддича. — Нет? И к какому типу я, по-твоему, отношусь? Он ухмыльнулся. — Разумеется, к тому типу, который ездит верхом на драконах, сражается на дуэлях с темными волшебниками и проникает в банки, — он склонил голову. — И посещает пабы, полные великанов, в паре со зловещими мужчинами. Несмотря на его ответ, Гермиона сдержала улыбку. Он был, конечно, прав. Квиддич ее определенно не интересовал. И балы, если уж на то пошло. Она вгляделась через стол в тускло освещенное пространство паба. — Итак. Ты дружишь с великанами? Он кивнул. — Верно. — Любопытно. Риддл вскинул голову. — Почему это любопытно? — Ты дружишь со слизеринцами и чистокровными. Похоже, они питают немалое презрение к великанам. Я удивлена, что ты не считаешь их ниже своего достоинства. Кроме того, я думала, что великаны ненавидят волшебников. Том обдумал ее слова. — Мои слизеринские друзья не знают о большинстве моих связей. Честно говоря, ты единственный человек, которого я сюда приводил. И это правда. У великанов не самая гладкая история с волшебниками или магглами. С ограничениями, но им разрешено свободно перемещаться по нашему обществу, но они недовольны своей судьбой. Очень непонятные существа. Гермиона вспомнила, как Хагрид говорил то же самое. Было странно слышать это из уст Риддла, как будто он испытывал к ним сострадание, на которое, как она знала, он был не способен. — Они более широко признаны в Америке. Особенно, в Нью-Йорке. Например, есть маггловская спортивная команда под названием New York Giants. Для этого есть причина. Великаны проникли во все сферы магического сообщества Нью-Йорка, — он криво улыбнулся. — Здесь, в Британии, они более ограничены и находятся под контролем. Если Статут рухнет, они выиграют гораздо больше, поэтому и сохраняют определенную лояльность. Это возбудило интерес Гермионы. — Ты предвидишь, что это когда-нибудь произойдет? Его глаза метнулись к ней, сверкая малиновым цветом. — Это произойдет. Однажды. Похоже, он не хотел вдаваться в подробности на эту тему, поэтому Гермиона пока оставила ее в покое. — Как ты с ними подружился? Я уверена, что ты каким-то образом завоевал их расположение. Он ухмыльнулся. — У меня свои методы. Ее брови нахмурились. — Какие же? Он наклонился вперед, прищурившись. — Учитывая ваше недавнее назначение послом по связям с магглами, думаю, будет лучше оставить этот ответ неопределенным. Она закусила губу, внезапно ощутив тревогу. — Нет уж, расскажи мне. Он рассмеялся себе под нос. — Я кормлю их магглами. Гермиона посмотрела на него, в ужасе приоткрыв рот. — Ты что? Том ухмыльнулся, явно находя ее шок забавным. — Конечно, только плохими, — он подмигнул. Глаза Гермионы были дикими, на лице читался одновременно ужас и отвращение. — Тебя это шокирует, Гермиона? — Немного! — пробормотала ведьма. Он усмехнулся. — Собираешься сдать меня Министерству? Отправиться собирать вещи в Азкабан? Она вздохнула и посмотрела на него очень строго. — Я действительно должна. Это то, чего ты заслуживаешь. Он наклонил голову, продолжая наблюдать за ней. — А как насчет того, чего они заслуживают? — Что? — Например, тот проклятый мерзавец, которого я сегодня привез к Майгогу. — Ты-ты… Сегодня? Он оглядел комнату, а затем встретил ее недоверчивый взгляд. Выражение его лица было нечитаемым. — Этот мужчина был маггловским политиком. Очень коррумпированным. — Ты утверждаешь, что убивал только коррумпированных людей? Том достал из портсигара в плаще сигарету и засунул ее в рот. Он зажег ее, резко затянулся и произнес: — Я никогда этого не говорил. — Замечательно, — пробормотала она насмешливо. Гермиона продолжала смотреть на него с недоверием. — Откуда ты знаешь, что этот человек был продажным? Дым валил из его рта и ноздрей. — Однажды вечером я тренировался в астральной проекции. Извлекал свою душу из тела. Я случайно оказался на маггловском ужине, полном политиков. И услышал несколько вещей, которые были весьма непристойны даже для меня. — Ты можешь… проецировать свою душу в… дома других людей? — ее лицо выражало ужас. Он ухмыльнулся, наблюдая, как легкий румянец окрасил девичьи щеки. — Некоторых. Большинство волшебных домов и построек имеют защитные чары и обереги. В фундамент старых волшебных зданий встроены защитные руны. Он взглянул на нее. — Цель состоит в том, чтобы не пускать призраков. Кроме этого, они также не позволяют попадать внутрь проекциям душ. Исследовательская сторона Гермионы была заинтригована. — Как увлекательно. Я читала кое-что об астральных искусствах, но… в библиотеках не так уж много материалов на эту тему. — Это темные искусства, Гермиона. Ты не прочитаешь о них где попало. А также довольно опасные. — Итак… — Гермиона испытующе посмотрела на него, — что ты слышал? Что могло быть настолько непристойным, что этот человек заслужил смерть? Прежде, чем Риддл успел ответить, к нему подошел великан, держа поднос с двумя маленькими кружками. На самом деле они не были крошечными, они были идеального размера для человека, но казались крошечными по сравнению с великаном. Риддл протянул ей одну из кружек, наполненную шипящей пенящейся темно-коричневой жидкостью. — Попробуй это. Она настороженно посмотрела на жидкость. — Что это такое? Он усмехнулся. — Это называется Нефиликор. Иначе известный как Эль Великанов. Гермиона посмотрела на него с сомнением, но взялась за ручку и сделала глоток. Она состроила страдальческое лицо. — Довольно крепко… но неплохо. На самом деле очень неплохо. Его брови приподнялись. — Признаюсь, я удивлен. Предполагал, что ты слишком избалована шампанским, чтобы насладиться варварским напитком жестоких великанов. — Я собираюсь игнорировать твои предположения, — она сделала еще глоток, оглядывая паб. — Эти великаны совсем другие. Судя по тому, что я слышала о великанах… ну, они кажутся гораздо более человечными. Риддл кивнул. — Существуют разные расы великанов. Некоторые из них отличаются так же, как магглы от волшебников или гоблины от домашних эльфов. Это потомки нефилимов, и по росту, и разуму они гораздо ближе к людям, чем другие представители их вида. — Поняла. Гермиона огляделась, оценивая внешний вид паба. С потолка свисали красные фонари, и все помещение наполняла печальная мелодия фортепиано, которую играла женщина-великанша на этаже ниже. Интерьер паба на самом деле был довольно красивым. Действительно, он был больше похож на частный клуб, чем на паб. Ей показалось странным, что это место может быть таким меланхоличным и атмосферным и принадлежать расе, которая буквально поедает людей. Каждый раз, когда она встречала мужчину Тома Риддла, он удивлял ее. — Возвращаясь к твоему вопросу… тот маггл был очень богатым и влиятельным человеком, и он жертвовал много денег на благотворительность. Одним из проектов был детский дом, — Том поднес сигарету к губам и затянулся. Выпуская дым на выдохе, он продолжил. — Во всяком случае, у него была своего рода договоренность с надзирательницей. Поскольку он жертвовал большие суммы денег на поддержание работы приюта, то считал, что имеет право на находящихся там детей. Я слышал, как он предлагал разделить детей с другим своим влиятельным другом. Позволю тебе самой догадаться, что они с ними делали, — мышцы челюсти Риддла напряглись, но он, не глядя на Гермиону, поднял кружку и сделал большой глоток эля. Гермиона замерла. Она не задала вопрос, что он имел в виду под этим заявлением, поскольку смысл был ясен по презрению в голосе Риддла. Ей стало плохо, и она вдруг задумалась, а не тот ли это приют, в котором вырос сам Риддл. Гермиона решила сходить и посетить этот приют. Ей нужно было увидеть, где вырос Том. Как ужасно, что у кого-то никогда не останется воспоминаний о прекрасном детстве... о родителях, о прогулках, о любви и счастье. Ей показалось странным, что Риддл чувствовал себя обязанным защищать детей, хотя в детстве якобы напугал двоих из них почти до смерти. Но, возможно, матрона, которая рассказала об этом, в конце концов тоже не была святой. Возможно, Риддл всего лишь защищал себя. Не было никакой возможности узнать это. — Какой приют? — тихо спросила Гермиона. Он пожал плечами. — На самом деле, не имеет значения. Важно то, что Майгог и Дайкерис там, — он указал на своего друга и еще одного великана за стойкой, — уже съели его. Он рассмеялся себе под нос. Злость Тома была ощутима. Гермиона проследила, как он еще раз затянулся сигаретой. — Где ты научился астральной проекции? Он выдохнул дым. — Я научился самостоятельно. Через множество проб и ошибок. — Это довольно поразительно. Откуда у тебя есть время на изучение такого рода магии? Он сухо улыбнулся. — Я не сплю. В это она могла поверить. Каким бы красивым он ни был, в последнее время Том выглядел немного нездоровым. Он был бледнее обычного, с едва заметными темными кругами под глазами. — Какие предметы ты еще изучаешь? Он поднял на нее глаза. — Вещи, которые могут испортить сад моей души, Гермиона. Она вздохнула. Риддл часто с презрением ссылался на ее статьи. Возможно, он думал, что она сурово осудила его. — Ты рано просыпаешься, чтобы учиться? Он кивнул один раз и ответил: — Верно. — Я тоже. Дым струился из его рта: — И какие предметы изучаешь ты? Она выдохнула. — Ну, в последнее время читаю о развитии законов о защите магических существ. О прошлых жизнях. Ихтиомантии. Защитных кругах. Проклятии парящего глаза. Наблюдении за звездами и астрологии. Жертвенной защитной магии. Таро… И это лишь некоторые из тем. Он смотрел на нее несколько минут. — Мне понравилась твоя статья о прошлых жизнях. — Действительно? Он кивнул. — Очень интересное исследование. Знаешь, мне еще предстоит увидеть твою магию в действии. Интересно узнать о ведьме, которая в одиночку одолела темного волшебника. — О, я никогда не говорила, что сделала это в одиночку. Мне помогли двое друзей. Он уставился на нее непонимающим взглядом. — Так ты говорила серьезно? Она посмотрела на него с удивлением. — Конечно. Его глаза сузились. — Кем был тот волшебник? Ее губы изогнулись в намеке на улыбку. — О, он был очень ужасен. Знаешь, темные искусства уродуют. Делают тебя безобразным. Он был лысым, с очень сухой кожей... у него были прорези для глаз и совсем не было носа. Ногти были желтыми, он был тощим и похожим на призрака. Мне кажется, что когда-то он мог быть красивым, но, увы. Полагаю, сад его души был слишком испорчен. Том ничего не говорил, лишь смотрел на Гермиону. Мягкая фортепианная мелодия печально разносилась по пабу. Они молчали некоторое время, попивая эль. Великан принес еще порцию напитков, и Гермиона почувствовала, как ее грудь и кожа нагреваются от горького крепкого алкоголя. Все вокруг начало немного расплываться. Ведьма посмотрела на Риддла и спросила то, о чем гадала уже несколько месяцев. — Ты действительно веришь во всю эту чистокровную чушь? Взгляд его черных глаз был пронзителен и остр, когда он повернулся к ней. — Я полукровка, Гермиона. Думаешь, я в это верю? Она смело ответила на его взгляд. — Тогда почему ты им угождаешь? Энергия между ними затрещала, наполненная силой их магического переплетения. — Я делаю то, что должен. С твоей стороны было бы разумно поступать также, если ты стремишься к власти. А у меня ощущение, что это так. — Я стремлюсь только к переменам, Том. — Как и я. Она издала удивленное «хмм»: — Думаю, ты выбрал совершенно неправильный путь. Он издевательски ухмыльнулся. — Забавно, я думал то же самое о тебе и твоих методах. Подбородок Гермионы приподнялся. — Полагаю, мы поймем истину позже, не так ли? Темные глаза Риддла сверкнули, как многогранный оникс, и он поднял кружку. — Выпьем за это. Они пили молча, не отрывая друг от друга глаз. Когда Том аппарировал их обратно в Годрикову Впадину, они прогулялись по главной улице, минуя старую церковь, швейную мастерскую, кафе-мороженое и кладбище. Прошлись точно мимо места, где они с Гарри видели Батильду Бэгшот, которая на самом деле была змеей Волан-де-Морта, Нагайной. — Мне понравился паб. Он посмотрел на нее. — Правда? Она кивнула, встретив его взгляд: — Да, правда. Хотя я немного переборщила с алкоголем. Подозреваю, что если ты когда-нибудь захочешь меня опоить, Эль Великанов будет подходящим вариантом. Том сдержал улыбку. — Ты счастливая пьяница или сердитая? — О, конечно, счастливая. Я становлюсь очень разговорчивой, старательной и чрезвычайно активной. Я уберу всю твою квартиру и приготовлю ужин, одновременно рассказывая тебе о социальной иерархии русалок и об опасности болотных фонариков. Том рассмеялся против своей воли. — Значит, ты приглашаешь себя ко мне домой на ужин и выпивку? Ее лицо покраснело. — Конечно, нет. — Ах, но ты только что предложила убрать мою квартиру и приготовить для меня еду, и я совершенно ничего не знаю о современных русалках. Гермиона прочистила горло и продолжила идти, но ее лицо и шея горели. Она подумала, что лучше сменить тему. — Ты однажды спрашивал меня об этом, Том, но… ты веришь в прошлые жизни? Он обдумывал ответ минуту. — Я скорее поверю в это, чем в идею, что после этой жизни будет что-то… какой-то суд или великий подсчет всех наших грехов и поступков. — Хм, — она молчала, пока они шли, — полагаю, это романтическая концепция. — А ты романтик, Гермиона? — Нет, — решительно пробормотала она, — я так не думаю. — Я тоже. — Значит, ты не веришь в загробную жизнь? — Мне не нравится мысль о неизвестном. Я не могу контролировать то, чего не знаю, Гермиона. Я хочу владеть чем-то. В этой жизни. Чем-то, что я создал своими руками… и хочу это сохранить. Хочу, чтобы это осталось… при мне. Гермиона подумала, что его надежды были безумно печальными. Он по-своему говорил ей, что боится последствий своего стремления к власти. Он хотел, чтобы вся его тьма и смерть превратились в ничто. Жизни, которые он забрал, были не больше, чем переходным явлением. Все, на что он мог надеяться — это пустота бессмертия. Чтобы вечно править царством смерти и разрушений, несколько осколков человечности привязывали его к этому миру, а темные силы защищали его жуткое тело от гниения. Что бы Риддл подумал, если бы она рассказала ему, кем он однажды станет? Они встретились глазами, и полетели искры. Она чувствовала его магию вокруг себя, словно тень, ласкающую ее кожу. Гермиона вздрогнула от прикосновения, но покалывания не имели ничего общего с ее страхом перед ним, а скорее перед ее желанием к нему. — Навсегда, — тихо пробормотала она. — Именно, — прошептал Том, пристально вглядываясь в нее. — Ты упомянула наблюдение за звездами. У тебя есть дар прорицания? — Если бы это было так, я бы не изучала эту тему с такой жадностью. На самом деле в моем образовании довольно большой пробел в том, что касается гадания. Я всегда презирала эти занятия. Они остановились перед коттеджем, и Риддл запрокинул голову, чтобы посмотреть на звезды. — Я считаю гадание самой пугающей отраслью магии. Ее брови взлетели вверх. — Даже в большей степени, чем темные искусства? Он взглянул на нее. — Абсолютно. Риддл протянул руку, и внезапно, к изумлению Гермионы, в его руке появилось ночное небо. Она смотрела на вселенную, на звезды Млечного пути и планеты на орбитах. Они парили над его рукой, и это было настолько великолепно, что ведьма протянула руку, чтобы попытаться прикоснуться к этому видению. Она водила пальцами по звездам, собирая маленькие сгустки теней, словно ночные вихри, вьющиеся вокруг кончиков ее пальцев. — Как красиво, — тихо прошептала она. Ведьма посмотрела на него, и звезды отражались в его обсидиановых глазах. — Как ты это делаешь? — Интуитивно, — пробормотал он. — Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона, глядя на миниатюрную вселенную на его ладони. — В школах нас учат только проверенным и надежным методам. Формулам. Чарам. Заклинаниям. Волшебству, которое уже было придумано и создано. Чего они нам не скажут, так это того, что магия интуитивно понятна. Волшебники обладают способностью чувствовать магическую энергию и направлять ее силой разума. Этих чар и заклинаний когда-то даже не существовало. Их нужно было придумать, создать и использовать. Они были созданы по воле могущественной ведьмы или волшебника. — Почему этому не учат? — Потому что, если бы этому учили, некоторые ведьмы и волшебники стали бы слишком могущественными. Нет никаких ограничений на количество власти, которой можно было бы обладать, если бы такие принципы использовались правильно. — Очаровательно. Гермиона продолжала водить пальцами по звездам, очарованная их странной субстанцией. Внезапно небо исчезло, и Том взял Гермиону за руку. Она посмотрела на их руки, теперь сплетенные вместе. Том начал мягко водить кончиками пальцев по ее коже. Его рука была теплой, и Гермиона отметила, что ее ладошка была значительно меньше его руки с длинными бледными пальцами и выступающими венами, которые тянулись вверх по запястью и исчезали под манжетой рубашки. Сердце начало быстро колотиться в груди. Ведьма медленно подняла глаза и взглянула на Риддла. Был ли он таким высоким раньше? Его глаза сузились, когда он посмотрел на нее, оценивая реакцию, как если бы она была пугливым животным. Он использовал ее руку, чтобы осторожно притянуть ее ближе, пока Гермиона не почувствовала тепло его тела, окутавшее ее. Ведьма перестала дышать. Том отпустил ее руку, а затем положил свою у основания ее горла, прижав большой палец к ее пульсу. Он яростно бился о подушечку его пальца. Их глаза встретились. — Том, — прошептала Гермиона. Риддл не колебался. Он наклонился и накрыл ее губы своими. Гермиона была удивлена тем, как быстро ее тело отреагировало на эту близость. Она таяла под его прикосновением. Поначалу поцелуй был нежным, как будто он давал ей время, чтобы привыкнуть, но его губы быстро стали твердыми и настойчивыми, разжигая пламя, облизывающее ее тело. Его рука переместилась от ее горла к волосам, путаясь в кудрях и крепко сжимая их, заставляя кожу ее головы гореть, хотя и не неприятно. Его язык скользнул по стыку ее губ, раздвигая их и смело вторгаясь в ее рот. У него был необъяснимый вкус: мята, дорогой виски и табак. Гермиона подавила стон. Его язык двинулся навстречу ее языку, с силой врываясь в рот только для того, чтобы отступить, а затем скользнуть обратно с мягкостью, от которой у нее закружилась голова. Она почувствовала, как его зубы коснулись ее нижней губы, а затем он слегка наклонился, углубляя поцелуй, как будто намеревался проглотить ее. Это не было нежным первым поцелуем. Это был треск натянутого до предела кабеля. На вкус Том был голодом, тьмой и тоской. В нем было столько тоски и одиночества, словно боль от незаживающей раны. Ей хотелось ответить своим собственным жаром... как будто она могла исцелить его только своим телом и кожей. В глубине своего сознания она знала, что целует Лорда Волан-де-Морта... но Эль Великанов завладел ее организмом, и нарастающее в последние недели напряжение между ними заставило ее так восхитительно легко сдаться. Том был повсюду, искал, проникал в ее глубины своей силой. Его правая рука сжимала ее волосы, не позволяя ей отстраниться, когда жар между ними превратился в пламя. Его левая рука желала коснуться ее голой кожи, но столкнулась с преградой в виде комбинезона, поэтому Том перешел к изучению ее ног, медленно водя кончиками пальцев по задней части ее бедра, аккуратно продвигаясь вверх. Но, Мерлин, этот мужчина умел целоваться. Тепло скопилось в нижней части ее живота, поднимаясь волнами к сердцу. Ее пульс участился, и прежде чем Гермиона осознала, что делает, она издала тихий звук, легкий намек на стон, всхлип, похожий на вздох. На этом Риддл остановился. Его мышцы напряглись, прижимаясь к ее более мягкому телу, и он прервал поцелуй, откинувшись назад и взглянув на Гермиону. Его взгляд скользнул по ее лицу, заалевшим щекам и красным, слегка опухшим губам. Затем их глаза встретились, и она была очарована безмолвной силой, таящейся в его глазах. Они были похожи на два портала, черные дыры посреди космоса, хранящие вселенные. Ей хотелось потеряться в них, как будто она могла каким-то образом избежать реальности того, кем он станет и как он в конечном итоге почти разрушит ее жизнь. Тогда она задалась вопросом, было ли в нем что-то большее, чем зло, которым он станет. Были ли альтернативные реальности? Была ли вероятность того, что в какой-то альтернативной вселенной, при совершенно других обстоятельствах, Риддл мог бы стать хорошим человеком? Его рука все еще лежала на ее бедре, обжигая его. Пока они стояли и смотрели друг на друга, она представляла, как будут ощущаться его прикосновения в других, более интимных местах. В каком-то отдаленном уголке своего сознания она понимала, что эта мысль была невероятно предательской и неправильной, но, похоже, она не сможет вызволить себя из пузыря, в котором они оказались. Она почувствовала себя будто в трансе. Риддл провел большим пальцем по ее нижней губе, и Гермиона поняла, что он подумывает о том, чтобы снова ее поцеловать. Внезапно она ощутила что-то в области лодыжки. Сначала подумала, что это какое-то странное волшебство, принадлежащее Тому, но сосредоточившись на этом ощущении, поняла, что что-то обвивается вокруг ее ноги. Она резко отстранилась от Риддла, посмотрела вниз и тут же вскрикнула. Черная змея обвилась вокруг ее лодыжки и скользнула вверх по ноге. Она отпрыгнула назад, словно пытаясь стряхнуть ее, но Риддл тут же опустился на колени и начал тихо шипеть. Как только он заговорил, змея высвободила ее ногу и начала скользить к нему по траве. Ее сердце забилось очень быстро, вены наполнились адреналином. — Змея, это… Она из конверта. Он посмотрел на нее, нахмурившись. — Какого конверта? Гермиона глубоко вздохнула и поняла, что ее трясет, и не только из-за змеи. — Недавно я получила очень интересные посылки по почте. Его глаза сузились, когда змея скользнула ему в руку. — Какие посылки, Гермиона? Она сглотнула и заколебалась, прочитав в его голосе затаившуюся враждебность. — Просто… несколько угроз смертью от разгневанных гоблинов. Громовещатели от чистокровных. И... и я не знаю, кто послал змею. Думаю, она зачарована найти меня и отравить. Глаза Риддла сузились еще больше, и он посмотрел на змею в своей руке, а затем тут же превратил ее в черную пыль. Ветер унес прах с его руки, когда Том повернулся к Гермионе. — Почему ты не рассказала мне обо всем этом? — Прошу прощения? А зачем мне говорить тебе? Он стоял и смотрел на нее, его лицо было пустым, если не считать напряжения челюсти и темной бурной ярости в глазах. — Ты должна перестать писать эти статьи, Гермиона. Ее рот приоткрылся. — Я точно не буду так поступать! Меня не запугать! Мышцы его челюсти сокращались, а взгляд был твердым, как камень. Она уставилась на него в полном шоке. — Конечно, именно этого ты бы от меня и хотел. Все, что я пишу, идет против твоих чистокровных друзей и их драгоценных традиций. Все это было ради этого? Ты пытаешься заставить меня прекратить писать мои статьи? Он вздохнул. — Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты перестала их писать. Но то, что я хочу, не имеет большого значения. По итогу ты сама рисуешь мишень на своей спине и подвергаешь себя опасности. — И какое тебе дело? Он пристально посмотрел на нее. — С тобой всегда так чертовски сложно? — Я не перестану писать. Мне плевать, чего ты хочешь и что думаешь. — Если ты этого не сделаешь, то все это не прекратится. Ты понятия не имеешь, кто такие чистокровные. А я знаю. Она прищурилась и сердито шагнула вперед, прижимаясь к его груди. — Я точно знаю, какие они. Поверь мне. Ноздри Тома раздувались, когда он смотрел на нее. — Ты не можешь указывать мне, что делать, Том. Я не позволю себя запугать. Ни тебе, ни громовещателям, ни змеям, ни слизеринцам, ни кому-либо еще. Энергия, вспыхнувшая между ними, потемнела. Она кружилась вокруг них, подталкивая, затягивая и оплетая, как коварный шторм. Риддл смотрел на нее сверху вниз, выражение его лица было жестким и отражало одновременно ярость и похоть. Том коротко вздохнул через нос. — Я не могу сейчас решить, хочу ли я трахнуть тебя или проклясть. Ты такая раздражающая ведьма, Гермиона. Она вызывающе посмотрела на него. — У тебя никогда не будет шанса сделать ни то, ни другое. Он ядовито ухмыльнулся. — Если ты не перестанешь писать эти статьи, то я найду способ тебя остановить. И тебе это не понравится. Она холодно прищурилась, гнев кипел в каждой поре ее тела. — Предлагаю тебе попробовать. Он кивнул. — Очень хорошо. И не говори, что я тебя не предупреждал. Том с хлопком аппарировал, оставив Гермиону стоять перед коттеджем и чувствовать смесь ярости, неповиновения, желания и, возможно, больше всего, крайнего смятения.