Зарисовки

Собака Его цель упорно не шла в прицел, но он знал - она здесь и никуда от него не денется. Ожидание длилось уже довольно много времени. Сначала он выследил свою цель, загнал в угол и ждал необдуманного и спотнанного шага своей жертвы. Ждать Гоуст умел, сидеть в засаде и держать винтовку наготове часами. В этом задании он был один, потому что охотиться на снайпера должен только снайпер. Противник понял, кто идёт по его следу и был очень осторожен, но один раз Гоуст все же попал в него, когда тот рискнул и его оптика бликнула. Далее он словно бы пропал, но Райли нашел его схрон и пятна крови, пару гильз и использованные антибактериальные салфетки из аптечки. Что ж, подранка легче будет догнать. А потом Гоуст понял, что охотился на профессионала не хуже него, потому что угодил в одну из его ловушек. То была не растяжка, обычный прием любого подрывника, а мини-таран закреплённый куском колючей проволоки, на которую Гоуст и не подумал, что это ловушка. Реакция его спасла, иначе ему снесло бы башку вместе с наушниками и ПНВ, а так большой брус мощно ударил его в плечо и откинул на противоположную стену разрушенного дома. Райли отлетел к стене в облаках жёлтой пыли, плечо взорвалось болью, он упал на колени, винтовка отлетела на пару метров. Пострадало правое плечо, вся рука отнялась сразу. Гоуст сжимая зубы, поднялся на ноги, правая рука висела плетью. Он поднял винтовку и покинул место своей оплошности. Боль в плече была сильной, но он умел переносить боль и посильнее. Его расстроило только то, что рука, его рабочая рука, теперь была вне строя. Стрелять из винтовки левой рукой он мог, но для этого оружие надо было утвердить на земле или любой другой недвижной поверхности. И он знал, что его цель, не обнаружив преследования, может вернуться проверить свои ловушки, и в случае чего добить. Поэтому, сейчас он сравнялся со своей жертвой в позициях. Об отступлении речи не шло, а радио молчание он тоже соблюдал четко. Решил занять позицию недалеко от ловушки и ждать. Если не будет результата, тогда вызвать подмогу и уходить. Плечо пульсировало болью, опухло и казалось огромным. Обезбол из аптечки помог немного сбавить боль. Была глубокая ночь, когда он услышал лёгкий шорох. Он знал этот звук - так звучит местная жёлтая пыль под подошвой ботинок. Гоуст напрягся и потянулся к пистолету, винтовка в ближнем бою не поможет. Атака подкравшегося противника оказалась стремительной и внезапной, темная и юркая тень метнулась к нему из сумрака и пистолет вылетел из руки от мощного пинка. Гоуст перекатился и вскочил на ноги, увидел как блеснул клинок в руках человека, что готовился броситься на него вновь. Он успел выхватить левой рукой свой кинжал из ножен на бронике, когда на него налетел его преследователь. Клинок противника резанул по бронежилету и соскользнул, Гоуст в ответ ударил своим кинжалом, сталь встретила податливое тело, раздался приглушённый рык от боли. Мелькнула мысль, что противник не использует огнестрел, значит, пустой. А потом увидел, как тот припал на одно колено, но вскочил и его сразу повело в сторону. Однако глаза бородатого мужика блеснули безумием и он снова ринулся на Гоуста, тот встретил его пинком в живот и взмахом кинжала, который рассек одежду и кожу на его груди. Человек отлетел в сторону, перекатился и встал на колени, поднял голову и что-то сказал на языке, который Гоуст не знал, не было нужды. Они оба понимали, что сейчас либо оба умрут либо кто-то один. Такие правила. Плечо и рука Гоуста орали от боли, не помогал даже кипящий в жилах адреналин, в темноте он вряд ли бы сейчас нашел отлетевший пистолет, да и нет времени оглядываться по сторонам. Противник тяжело поднялся на ноги, его лица, естественно, не было видно, плюс борода на полрожи, он шатался, Гоуст его ранил сейчас, подстрелил тогда. Оба были ранены, но превосходство в силе все равно было у британского бойца, и черноволосый бородач это понимал, но бежать и отступать не собирался. Он вновь что-то сказал на своем гладком наречии и бросился на Гоуста, который легко отбил атаку и перерезал ему горло. Конец охоты....как всегда не самый красивый и приятный. Ко всему прочему, этот отчаянный фанатик мог наставить ещё ловушек, а уходить надо. Из этого разрушенного поселения было достаточно отходов, главное выбрать верный. Сутки без сна, ранение в плечо, постоянная боль и напряжение схватки сказывалось на общем состоянии. Гоуст собрал свое разбросанное оружие и, не глядя на труп своей жертвы (что чуть его самого не кончила) покинул место схватки. Он знал, что поселение это было пусто, местные жители давно его покинули, когда началась война. Сверяясь с наручным компасом, Гоуст шел к точке отхода, внимательно глядя на землю перед собой и на ближайшие стены, опасаясь ловушек. Плечо болело адские так, что зубы ломило от боли, но он шел вперёд. Сначала он увидел темный силуэт в сумраке, а потом услышал звонкий лай. Вздрогнул, собака. Это плохо. Это может быть отряд противника. У него был с собой отпугиватель собак, но он знал так же, что специально обученные собаки по чём зря не подают голос. А потом он увидел и саму псину: худую желтую дворнягу, что стояла у него на дороге, смотрела на него, виляла хвостом и лаяла. Гоуст понял, что это одна из местных тварюшек, что бросили хозяева, когда бежали от воздушных атак. — Иди прочь...— проговорил он вполголоса, надвигаясь на собаку, вряд ли кинется такая доходяга. Но псина пуще прежнего залаяла на него, отчаянно виляя хвостом и преступая дорогу. Неужели придется пристрелить... Но собака вдруг обежала его и остановилась, оглядываясь, потом пробежала немного и опять оглянулась, типа, идем же, глупый человек. Гоуст нахмурился, глянул вперёд, там вроде было свободное пространство для прохождения, а потом опять на собаку, что стояла и ждала его, свесив язык из пасти. Секунду подумав, он пошел за собакой, та увидев, что человек идёт за ней, посеменила вперёд, лавируя между обломками стен и остовами сгоревших машин. Может, было не очень умно следовать за собакой. Мало ли куда может привести эта тварюшка. Но с другой стороны, если животинка живёт здесь долгое время, то она знает все безопасные тропы среди развалин когда-то богатого города. И действительно, пару раз собака неожиданно сворачивала с пути и вела Гоуста порой по непроходимым для человека проходам, где он протискивался с трудом, один раз чуть не сковырнув с головы ПНВ. Снять его не решался, хотя утренние сумерки вовсю осветили небо. Преодолев последнюю преграду в виде сгоревшего дома и бронированного автомобиля в нем, Гоуст вышел на относительно свободное пространство, а после и за пределы поселения. Собака вывела его из города и теперь сидела пред ним на пыльной земле и смотрела будто ожидая похвалы или угощения. Из последнего у Райли были только сухие галеты из его пайка. Он с готовностью достал их и отдал псине, та сожрала их в миг, облизнулась и вновь уставилась на бойца. И тогда Гоуст понял. Псину точно натаскивали, но для спасения своих. Но животине-то все равно где свои, где чужие. Раз в форме, воняет оружием и страхом, значит, надо служить ему, а потом последует угощение. Это западная армия цепляла на своих служебных псов бронежилеты, ошейники с джипиес и прочей лабудой, здесь же беспородные дворняги использовались как расходный материал. А сколько их подорвалось тут на минах, оставленных их же хозяевами. Много собратьев такой вот псины подрывали колоны западных армейцев. А вот эта вот взяла и спасла противника от ловушек поставленных теми, кто ее этому учил. Гоуст вспомнил овчарку, с которой проходил миссию в прошлом. Не сравнить с этой худой дворнягой, но глаза такие же: преданные и умные, доверяющие человеку. Он достал рацию из ее гнезда на снаряге, вызвал транспорт и направился к месту отхода. Оглянулся на собаку, та немного посидела и потрусила за ним. Райли махнул на нее рукой. — Не ходи за мной. Иди обратно. Где там твое место, туда и иди. Псина остановилась, озадаченно виляя хвостом и глядя на человека. Гоуст пошел вперёд, собака, спустя минуту, опять пошла за ним. Очевидно, ее давно уже оставили там, чем питалась животина хер его знает, потому и шла за ним, а этого никак нельзя. Убить у него уже рука не повернулась бы. Идти было не очень далеко, но боль от плеча вымотала не слабо, когда он пару раз споткнулся и чуть не упал, решил немного передохнуть. Он находился в местности, где росли деревья с кривыми белыми стволами, к одному из них он и прислонился, прикрыл глаза и слушал пульсирующую боль в плече, которая распространилась уже по всему телу. Собака не отстававшая от него ни на шаг, постояла немного рядом, наблюдая как человек сидит на земле и часто дышит. Потом развернулась и побежала куда-то. Из забытья Гоуста вырвало тихое тявканье, он резко открыл глаза, отчего почему-то затошнило, и увидел собаку, она стояла рядом и словно улыбалась широко открытой пастью, из которой свешивался длинный розовый язык. А у ее передних лап лежал мертвый тушканчик. Псина принесла человеку пожрать. — Так вот чем ты тут питаешься, — хрипло прошептал Гоуст. — Давай сама ешь. Псина все виляла хвостом, глядя то на человека, то на маленькую тушку зверька под своими лапами. Райли тяжело поднялся на ноги, поправил ремень винтовки на здоровом плече и продолжил путь. Вскоре собака догнала его и потому, как она довольно облизывалась, стало ясно, что свой дар сожрала сама. Прогонять ее он более не видел смысла, она не слушалась и следовала за ним на небольшом расстоянии. На месте отхода, куда должен был прибыть транспорт, Гоуст вновь сел на землю и впал в забытье наполненное красной пульсирующей болью. Он ненадолго вынырнул из дрёмы и почувствовал, что кто-то прижимается к нему, то была все та же собака, она лежала рядом, положив башку на лапы и чутко спала. Когда Гоуст пошевелился, она тут же вскочила и отбежала. А вскоре он услышал стрекот, услышала его и псина, она забеспокоилась, забегала кругами, поскуливая, все время смотрела то вверх, то на человека, будто не понимая, почему тот не прячется. Когда рев винтов был уже совсем рядом, собака убежала. Благополучно вертушка приземлилась, Райли погрузился в нее, закрепился на сиденье у борта. Пилот поднял машину и направил в сторону безопасную от противовоздушки противника. Гоуст посмотрел в окно вниз, и увидел жёлтую маленькую фигурку, что бежала внизу почти вровень движению вертолета. И подумал: сколько раз вот так ее бросали, а она все равно верит и помогает....служит, потому что ничего другого не умеет. Гоуст нахмурился, но ничего сделать он не мог. На войне гибнут люди и потому собачьи жизни в расчет не берутся совсем. Как бы прискорбно это ни было.