Зарисовки

Drip - капать Бархатная темнота - вот, что ощущалось, когда чувства смогли доставить информацию в очнувшийся ото сна мозг. Было темно и как-то комфортно. Не было страха, боли, каких-то иных чувств, кроме спокойствия. Да и мыслей, как таковых, не было тоже, просто понимание своего нахождения где-то. Не помнилось прошлого, не думалось о будущем, а в настоящем была плотная, очищающая темнота. И тишина. Хотя нет, где-то, словно очень далеко, за толстой стеной была слышна капель. Вода или какая-то другая жидкость, размеренно стучала каплями о невидимую поверхность. Равномерность и успокаивала, и немного раздражала, но не до глухой злости, а просто будила слабое чувство досады. Хотелось отвернуться, может закрыть уши, но не слышать этот ровный звук. А потом с каждым ударом далёких капель стали возникать образы, а с ними мысли. Первое было воспоминание о китайской пытке. Человека привязывали к столбу или дереву и, повесив над его головой бурдюк с водой, позволяли влаге размеренно капать на макушку пленного, постепенно сводя того с ума. Но не было в памяти того, что это было, просто информация и всё. А для чего она? Пленник... Я пленник? В этом тёмном месте? А кто я? Смутный образ рук в перчатках, которые держали оружие, которое удобно, как влитое, лежало в ладонях. Тёмные фигуры, мечущиеся в сумраке, яркие трассы пуль, лицо капитана. Капитан! Прайс! К звукам капель добавился еле слышный голос, что он говорил было не разобрать, слишком тихо и далеко. Темнота вокруг стала отступать, обнажая зеркальную поверхность того, что было снизу. Пол, земля, вода? Что это? Голос раздался отчётливей, но вновь неясно. Захотелось идти к нему, ответить, увидеть говорящего. Когда развеялась тьма, зрение вернулось, как и способность двигать глазами, вот только ноги не слушались - их будто не было. Опустить взгляд на себя не получалось, глаза все время поднимались вверх и ничего кроме блестящей внизу влаги видно не было. — Саймон. Голос раздался буквально в дюйме, будто обладатель далёкого голоса неслышно приблизился и сказал это в самое ухо. Получилось вздрогнуть и оглянуться. Но рядом не было никого. Саймон? Я Саймон? И голос... до боли знакомый, родной, необходимый, важный... — Саймон, очнись... Я здесь!! Здесь же, а где ты, Джон?!? Да!! Это Джон, Соуп, это его голос!. Я здесь, неужели не видишь меня? Я здесь, в этой тьме. Ты слышишь воду, эти чёртовы капли?! Джон... — Саймон, твою мать, очнись... Не могу двигаться, не могу!.. Но я смогу, я приду, только не уходи, Джон. Тьма взволновалась, словно кто-то, ею управляющий, не хотел отпускать свою добычу. Зеркальная влага под ногами - о да, ноги, они наконец ощущались, и он смог их видеть - пошла волнами, когда он сделал шаг. Ещё один. Звук капель усилился, стал чаще, как бывает, когда слышишь летний дождь, который сначала лишь накрапывает, а потом идёт сплошной стеной, набирая силу, прежде чем излиться полностью. Но он не слушал больше эту капель, он шёл вперёд, на голос, который замолчал. Темнота не пыталась его остановить, но хотела обволочь, усыпить, отвлечь, успокоить. Навечно... Очень резко тьма сменилась красным светом, с ним пришла боль и тяжесть, в нос ударил запах крови и гари. Он открыл глаза и первое, что увидел - это лицо напарника. Джон склонился над ним и держал за броник, смотрел широко открытыми глазами, в которых стоял страх. Когда Саймон открыл глаза, взгляд Соупа омыло облегчение. — Твою мать, — голос Джона дрогнул, он нервно сглотнул. — Я думал, ты всё. Не смей, слышишь. Не смей помирать. Надо выбираться. Сможешь встать? Райли приподнялся, бок и левую руку пронзила боль, он глянул вниз - все в крови, не её ли он слышал? Слушал там, во тьме, как жизнь каплями стремится покинуть его тело...Винтовка валялась неподалеку, он кивком указал на неё напарнику, тот взяв её, протянул Саймону. Пока ты жив - оружие держи всегда в руках. С помощью Соупа Гоуст поднялся, и они двинулись вперёд, через почти развороченное взрывом помещение. В рации слышался нервный громкий голос капитана, он кричал, что Ник ждёт их для эвакуации. — Все целы? — Хрипло спросил Саймон. — Ага, кроме тебя, герой херов, — проворчал Джон, поддерживая напарника, морщился и жмурился от крови, что текла в глаза с раны на лбу, ему тоже досталось. — Я цел, я жив. Ты меня вытащил. — Пока на борту вертушки не окажемся, никто никого не вытащил. Не стал Райли говорить о том, что вытащил его Джон не с поля боя, а из темноты, что хотела оставить его себе, обещая вечное спокойствие и забытье. ___________________ Жаба С самого начала этой операции его злило абсолютно все. Но никто об этом, разумеется, не знал. С того момента, как русский ушел у них из-под носа, все пошло наперекосяк. Но они профессионалы, и они справятся. Теперь вот нужно было найти и выбить инфу из русской девчонки, которая, на минуточку, миллионерша в свои сколько-то там немного лет. Ни много ни мало, но девчонке принадлежал целый остров. Когда подбирались к резиденции - Соуп по воде, Саймон по суше, прибыв к острову на резиновой лодке - его злило все это великолепие шикарных бунгало и белого песка. Всё это было так чуждо ему, он не мог себя представить ни на белом белье шикарных кроватей, ни на мягком, как сахарная пудра песке, с самбукой в бокале и тёмных очках на пол лица. Он мог только давить лепестки цветов своими берцами и залить белизну пляжа кровью охраны. Раздражало ещё и хорошее настроение напарника, Соуп откровенно наслаждался заданием. Когда нашли девчонку, он валял дурака: то рычал страшным голосом, пытаясь напугать, то мурлыкал и лыбился. Дуралей. Райли, в неясной и душной злобе, чуть не шарахнул ноутом об стол девчонки, когда та упёрлась, как баран, и не отвечала на вопросы, но вовремя вспомнил, что вещь-то казённая, и просто стукнул им о стол. Отошёл к окну и встал там, наблюдая, как Джон пикируется с русской, уламывая её рассказать о дружке-террористе. Взгляд упал на полки с папками, там стояло ещё и много разных сувениров, среди них бронзовая фигурка жабы. Металлическая зверюга жирным телом разлеглась на куче монет, ее выпуклые глаза смотрели, казалось, прямо на Саймона и он думал о том, что веса этой вещицы как раз может хватить на один удар. В его воображении ярко возник образ этой штуковины в его руках, и как с неё стекает кровь, а на отвратной морде налипшие пучки волос вместе с ошмётками кожи. Странно, но это видение немного успокоило, настолько, что на дерзкий вопрос девицы о маске, он почти спокойно и ровно ответил: — Чтобы скрыть лицо. Она продолжала ломаться и упираться, не желая выдавать своего кумира и, возможно, любовника, но Соуп, в паре с Ласвелл на связи, смогли убедить её. Саймон тоже внёс свою лепту, когда опять взглянув на бронзовую жабу в шкафу, шагнул к девице, навис над ней, обождал мгновение, пока та рассматривала его маску, и в глазах её рос страх, а потом, глухо и гулко сказал, с расстановкой: — Нам нужен Макаров, и ты скажешь где он. Девчонка прятала страх за дерзостью и дрожащей надменностью, но Гоуст понял - они её сломали. В итоге получив её отпечаток и необходимую инфу, они раскланялись, причём Соуп, практически, в прямом смысле. А Гоуст взял тяжёлый сувенир с полки с папками и грохнул его на стол перед девицей, чьи щеки пылали от страха и злости. Она вздрогнула и подняла на него глаза, Саймон усмехнулся под маской. — Хорошая вещица. Тяжёлая. Раздражение немного улеглось. И это было хорошо.